***
— Хёкджэ, — окликает его Кюхён вечером, нагоняя уходящего адвоката. Мужчина удивлённо поворачивается на голос младшего. После того доверительного разговора всё возвратилось на округи своя, и любое внимание к себе от Чо Хёк снова воспринимает, как повод для конкуренции. Собственно, и правильно делает. Кюхён не из тех, кто сдаётся просто так. Да и эти игрища между делами прекрасно повышают их работоспособность. — Да, Кюхён? — адвокат останавливается и поправляет ворот пиджака на себе, оборачиваясь к младшему. Его удивляет та неловкость, с которой парень, из чьего рта острые словечки выскакивают порой быстрее, чем пули из автомата, сейчас стоит перед ним и мямлит что-то себе под нос. — Так что ты хотел? У меня мало времени, — напоминает ему Хёкджэ, не испытывая привычного раздражения. Кажется, борьба временно отступила на второй план, для Хёка уж точно. Да и вроде как Кюхён сейчас не походит на привычного ему хищника, ждущего малейшего промаха со стороны коллеги. Вот только Хёкджэ не верит в резкие перемены, свои-то с трудом признаёт, так что и в этом он ищет подвох, не расслабляясь. — Ты куда сейчас? Домой? — Кюхён выглядит на удивление смущённым, пока его взгляд мечется лихорадочной птицей. Адвокат вытягивает руку и смотрит на часы на своём запястье. Вопрос его, честно говоря, удивляет. — Да, я домой. А что? — Ну, я думал, что ты сегодня встретишься с друзьями. Ёнун и… как его? — выражение лица младшего становится крайне задумчивым, и он щёлкает пальцами, как будто ему говорили имя, но он забыл. — И Сонмин. Это не мои друзья, да и… с каких пор такое внимание ко мне, Кюхён? — Хёкджэ удивлённо покачивает головой, из-за усталости пропуская важный факт: Чо Кюхён сейчас получил то, что хотел. Хотя бы имя. — А, ну… ну тогда хорошего тебе вечера, Хёкджэ, — парень причмокивает губами и неловко кланяется, развернувшись и быстро шагая в другом направлении, пока адвокат задумчиво смотрит ему вслед. Становится всё интереснее…***
— Донхэ, с тобой точно всё в порядке? — адвокат беспокойно рассматривает младшего, пока тот клюёт носом, сидя за кухонным столом Хёка. Мужчина уже как-то привык готовить ужин на две порции, и сейчас он перестаёт жадно уплетать лапшу из своей тарелки, удобно сгибая ногу в колене и упираясь стопой о сиденье стула, на котором он сидит. — А? Да, Ынхёкки, всё… — парнишка широко зевает и горбится над столом, отодвигая наполовину полную тарелку с лапшой и укладывая руки на стол, уютно устраивая на них свою голову и покусывая губы. — Ты же почти ничего не поел, — Хёкджэ не выдерживает и встаёт из-за стола, обходя его и приближаясь к младшему. Донхэ сонно поглядывает на мужчину, то и дело продолжая позёвывать. — Донхэ, тебе надо поесть, — адвокат нерешительно протягивает руку и касается его густых тёмных волос, приглаживая взъерошенные пряди. — Ты так устаёшь за день. Давай ты покушаешь ещё немного, хорошо? — Хёкки, я, наверное, пойду спать, — хнычет парнишка, приподнимая голову, и утыкается лбом в живот Хёкджэ, держась пальцами за его длинную чёрную футболку. Мужчина теряется от неожиданности, но не отстраняется, продолжая поглаживать Донхэ по голове. Из головы не уходят слова Сонмина. «Ты совсем ничего не знаешь», «Он постоянно говорит о тебе», — русоволосый адвокат понимает, что происходит что-то очень важное. Но он не торопится с выводами, боясь, что визажист мог насочинять, зная характер фотографа. Донхэ кажется таким общительным, что, возможно, ему приписывают привязанности регулярно. Казалось бы, выбрось из головы и забудь, если считаешь это бредом. Но Хёк принимает совсем противоположное здравому смыслу решение. — Совсем немного, и сразу спать, хорошо? Тебе нужны силы, — голос Хёкджэ переходит на вкрадчивый шёпот. Не в первый раз он нянчится с кем-то, Хичоля приходится то и дело откармливать, когда у бедолаги отходняк, голодовка из-за очередных страдашек, или просто похмелье. И, решая опробовать свои штуки на Донхэ, Хёк понимает, что план вполне удачный. Воробушек вроде и капризничает, но крайне доверчиво приподнимает голову и смотрит на адвоката, очень стараясь не закрывать глаза. — Вот умница, — непривычно мягко проговаривает Хёкджэ, придвигая к себе стул и усаживаясь рядом. Точно как и утром, приободряя Чонсу, адвокат кладёт руку на плечо Донхэ, и парнишка тут же начинает ёрзать, придвигаясь ближе и утыкаясь виском в ключицу старшего, послушно приоткрывая рот. — Мне покормить тебя? — адвокат чуть улыбается, наклоняя голову и вглядываясь в лицо Донхэ. Тот, видимо, на это и намекает, так как сонно что-то бурчит, приподнимая голову повыше, и закрывает глаза, крайне уютно пригревшись под тёплым боком Хёкджэ. Тихо хмыкая себе под нос, Хёк берёт палочки со стола и придвигает тарелку ещё ближе, аккуратно начиная кормить младшего. Зная, как обычно Донхэ любит стоять на своём и артачиться (ну вылитый Хёкджэ), адвокат крайне удивлён тому, как доверчиво этот парнишка сейчас открывает рот и жуёт лапшу, практически подрёмывая на его плече. — Ты молодец, Донхэ, — Хёку хочется похвалить его, понимая, как усердно трудится этот парнишка в последние дни. И он начинает разговаривать с Донхэ, пересказывая какую-то чепуху, последние новости, дурацкие истории Хичоля — только бы брюнет вслушивался и не засыпал, пока жуёт. И действительно, Донхэ то и дело кивает, безмолвно показывая, что слушает, продолжает есть и послушно запивает чаем, кружку которого Хёкджэ подносит к его губам. — Я так тобой горжусь, ты всё съел, — Хёк убирает пустую посуду подальше от края стола, потянувшись вперёд, и удивлённо замирает на месте. Чтобы не упасть, брюнет обвивает руками его талию и укладывается щекой на его груди, уже начиная посапывать. Адвокат удивлён и одновременно смущён до безобразия. Нет, Донхэ уже прикасался к нему прежде, но Хёкджэ каждый раз продолжает удивляться тому, насколько парнишка тёплый. Хотя чего ещё можно ожидать от солнышка, как подсказал ему прозвище Йесон? Конечно, тот имел в виду Рёука, с которым хён подозрительно быстро спелся, но всё-таки… — Донхэ, тебе пора домой, — он аккуратно сжимает плечо парнишки, на что тот протестующе бурчит и продолжает заваливаться на бок, прижимаясь к торсу Хёкджэ. Мужчина вздыхает, понимая, что брюнета он на этаж выше не потащит. Одного Донхэ тоже не отправить, у него глаза почти не открываются от усталости. Принимая решение, русоволосый адвокат придерживает своего гостя за плечо одной рукой, а другую просовывает под коленками паренька, осторожно подхватывая его на руки. Поднимаясь со стула, Хёкджэ старается приподнять свои руки так, чтобы брюнет снова навалился на него, а не рухнул на пол. Когда это происходит, младший крайне уютно хватается за плечи адвоката, тычась носом в его шею. Мужчине неловко ещё больше, потому что тёплое дыхание паренька щекочет его кожу аккурат ниже уха, вплоть до побежавших по спине мурашек. — У тебя так сердце бьётся, — сонно бормочет Донхэ, снова проваливаясь в дремоту. Хёк лишь качает головой, освоившись с новыми ощущениями, и шагает в комнату, притормаживая в дверных проёмах, чтобы случайно не стукнуть ногу паренька о косяки. Где-то по дороге парнишка потерял гостевые тапочки, спросонья дёргая то одной стопой, то второй. Но это мужчину волнует как-то мало, ещё за тапками ему возвращаться, конечно. Придерживая младшего на руках, Хёкджэ оглядывается. Нет, у него есть мягкое кресло, которое раскладывается до спального места, но, чтобы заняться этим, Донхэ нужно куда-то переложить. Подходя к своей кровати, мужчина коленом сдвигает одеяло и укладывает младшего в свою постель. Вытащив руки из-под брюнета, Хёк пытается выпрямиться, но младший держится за его плечи мёртвой хваткой, не разжимая пальцы. — Донхэ, отпусти меня, — голос адвоката по-прежнему негромок, он опирается руками о постель по обе стороны от головы сонного паренька, наклонившись вперёд. Несколько секунд, проведённые в тишине, пока Хёкджэ молча рассматривает лицо дремлющего соседа. Действительно юный, во сне он непривычно серьёзен, словно вся та беззаботность, с которой Донхэ проводит день, отступает, а проблемы не отпускают его даже ночью. — И вправду, солнышко, — адвокат смягчается и переносит вес тела на одну руку, другой проводя по щеке Донхэ тыльной стороной ладони. После его пальцы касаются лба брюнета и крайне бережно убирают чёлку набок. От этого прикосновения парнишка рефлекторно вздрагивает, вжимая голову в плечи сквозь дремоту и тихо поскуливая. — Чшш, всё хорошо, Донхэ, — успокаивающе шепчет Хёкджэ, наклонившись и порывисто прикоснувшись губами к открытому лбу младшего. Почему-то его сердце сжимается неприятным комком, когда он видит, что брюнета что-то беспокоит. И внутри становится тепло, когда от короткого касания губами (у Хёка язык не повернётся назвать это поцелуем) Донхэ перестаёт хмуриться и расслабленно вытягивается на постели, однако, не разжимая рук. — Ну и что мне с тобой делать? — риторически спрашивает Хёкджэ, тихо усмехаясь той ситуации, созданию которой он сам же и поспособствовал. Сонно зевая, мужчина аккуратно сдвигает Донхэ на другую сторону кровати и ложится сам, не имея возможности даже снять домашнюю одежду. Пытаясь принять удобную позу, он устраивается на боку, подпирая голову рукой, согнутой в локте, и наблюдает, как этот сонный парнишка тоже перекатывается на бок и утыкается носом в его грудь. — А в первый ли ты раз ночуешь с кем-то? — мужчина тихо вздыхает, задумавшись над тем, как спокойно сейчас дремлет Донхэ. С кем он до этого жил? «Уж не с Шивоном ли?..» Учитывая, что те знакомы очень давно, этот вариант вполне возможен. И понимать это не так и приятно. Что, если они тоже спали в одной кровати? «Стоп». Он качает головой и выбрасывает дурные мысли из головы. Во-первых, его это не касается. Во-вторых, ему до этого нет дела. А в-третьих… нет, у этих двоих взаимоотношения определённо не такого рода. Да ни у кого из работников фотостудий нет отношений между собой. Хёкджэ не дурак, заметил бы это сразу (хотя его всё ещё удивляет, как Хичоль не обратил внимание на отношения Хангёна и… Ми, кажется?). Нужно перестать думать слишком много, правильно? Выдыхая, адвокат ложится головой на подушку и неторопливо поглаживает короткие пряди на висках Донхэ, постепенно проваливаясь в сон.***
— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! — раздаётся сирена над ухом Хёкджэ поутру, и тот сонно открывает глаза, с трудом соображая, что происходит. — Я вроде не менял будильник… — бормочет адвокат, потянувшись и потирая глаза руками, после чего на него сверху накидывают подушку и сильно давят сверху. Помереть в двадцать восемь лет в планы Хёкджэ не входило, потому он рефлекторно начинает брыкаться, сбрасывая с себя тяжесть на другую сторону кровати. И, ругнувшись, он резко поворачивает голову, после чего узнаёт в своём «маньяке» маленького соседа, сжимающего подушку обеими руками и громко верещащего на всю квартиру. — Какого… твою мать, Донхэ! — буркает русоволосый адвокат, рывком садясь на постели и выставляя руку между ними. В том, что этот заслон необходим, Хёк абсолютно уверен, так как по его руке младший тут же принимается яростно дубасить подушкой, выпуская пар. — Что ты тут делаешь, подлый извращенец?! — голосит Донхэ, сжимаясь крохотным комком на постели и яростно отстаивая (как он думает) свою честь. Хёк не особо понимает, какого лешего младший так себя ведёт, но, как только он вглядывается в напуганные глаза Донхэ, ответ приходит сам собой — кое-кто ещё не проснулся и решил, что они у него дома. «Ну логично, конечно, но бить подушкой-то зачем?» — Да успокойся, дуралей, ты у меня отключился вчера! — рявкает Хёкджэ, когда ему надоедает вовремя подставлять руку под удары младшего. Дёрнувшись навстречу Донхэ, адвокат выхватывает подушку из рук паренька и тут же откидывает её куда-то в ноги, от греха подальше. — У тебя? — пискнул брюнет, наконец, решившись оглядеться и оценить обстановку. Это помогает, по крайней мере бить его перестают. — А… почему мы в одной… Хёк видит по смущённой мордашке младшего, как он стесняется сказать слово «постели», и это помогает ему перебороть секундную злость. Ну как на него сердиться? Этот ребёнок и вправду невинный и очаровательный. — Потому что я хотел расправить себе кресло, но ты решил, что я твоя плюшевая игрушка на эту ночь. Выбор невелик, — мужчина сонно зевает и почёсывает затылок, пока Донхэ, видимо, думая, что делает это незаметно, ощупывает себя и не брезгует даже заглянуть под резинку своих штанов. Наблюдая за этой картиной, Хёкджэ смеётся, не забыв прикрыть рот рукой, а брюнет тем временем краснеет. — Воробушек, я не из тех людей, кто надругивается над телами спящих, а потом одевает их, чтобы прикрыть свои следы, — прыскает мужчина, понимая, что надо завязывать с шутками такого рода, а то личико Донхэ раскраснеется до такой степени, что скоро закипит и взорвётся. — Да я и не думал… а почему воробушек? — парнишка с любопытством скидывает с себя одеяло и потягивается, оглядывая пол вокруг в поисках тапочек. Хёкджэ начинает было убирать со своих ног одеяло, но резко возвращает его обратно, сглотнув. «Капец…» — Потому что воробушек. Тапки ищи где-то у кухни, — подсказывает мужчина, и парнишка, яростно кивая, улепётывает в коридор, будто забывая о том, что только что произошло. Хёк тут же выбирается из постели и шлёпает босыми ногами по полу, захлопывая дверь в ванную перед любопытным носом Донхэ, которому вот срочно понадобилось что-то у него спросить. Конечно, в этом нет ничего постыдного, но что-то подсказывает адвокату, что кое-что брюнету видеть не следует. Особенно с его утренними подозрениями.***
— Я перемыл твою посуду, ты же не против? — Донхэ смущённо вытирает руки о полотенце и переступает с ноги на ногу, закусывая губу. Хёкджэ зевает в кулак и опирается бедром о дверной проём кухни, одёргивая свою широкую чёрную футболку, из-под которой виднеются тёмно-серые джинсовые бриджи. — А… да, конечно. Я не успел вчера её вымыть, так как ты отключился почти на моих руках, — он наклоняет голову набок и касается виском дверного косяка, наблюдая за тем, как суетится брюнет, наматывая круги по кухне. — У тебя же нет блендера, да? Я, наверное, тогда домой пойду… тебе принести стакан, как обычно? — любопытствует Донхэ, подобравшись к адвокату, и вытягивается в струнку, протискиваясь мимо него в коридор. Мужчина провожает его крайне удивлённым взглядом. «А попросить отойти постеснялся?» — Нет, не таскайся попусту. Давай я с тобой пойду, — решает Хёкджэ, и шагает следом за пареньком, удивляясь тому, как тот пытается пуститься трусливой рысцой, но в то же время послушно притормаживает в коридоре и ждет, пока Хёк наденет тапки и возьмёт ключи. — Тебе хорошо спалось? — адвокат пытается замять неловкую тишину и спрашивает первое, что приходит ему в голову, пока закрывает дверь. Донхэ чуть ли не подпрыгивает от неожиданности, едва не брякнувшись на лестницу, но вовремя хватается рукой за перила и восстанавливает равновесие. — Ну… да, неплохо, — коротко кивает брюнет, пока Хёкджэ поворачивается к нему и ждёт, что младший первым начнёт подниматься по лестнице. — И… спасибо.***
— И что же ты намешаешь в своё зелье сегодня? — адвокат пытается пошутить, устроившись на стуле в кухне Донхэ. Тот выглядит ещё немного встревоженным, но явно находит нечто расслабляющее в том, чтобы подготовить ингредиенты для смузи. — Манго, банан, черника и йогурт, — отзывается брюнет, ловко нарезая мытые фрукты на нечто более мелкое. Адвокат задумчиво кивает. Непонятно почему, но большинство рецептов так или иначе откладываются в голове Хёка, чтобы тот сделал вывод — Донхэ не повторяется в своих задумках. Нет, рано или поздно комбинации продуктов закончатся, но пока даже при похожем наборе фруктов этот парнишка умудряется делать настолько непохожие сочетания, что любое кафе со здоровым питанием позавидует и возьмёт его шеф-поваром. — Слушай, — Хёкджэ, дожидаясь своей порции смузи, начинает листать новости в интернете на своём сотовом телефоне, пока не натыкается на интересный постер. — А? — младший заинтересованно садится рядом, перенося два стакана на стол. Хёк увеличивает изображение на телефоне и поворачивает экран к пареньку, задавая вполне логичный вопрос: — А вы не думали принять участие в конкурсе фотостудий? — Что? — удивлённо захлопал глазами Донхэ, вчитываясь в объявление о фотоконкурсе на телефоне Хёкджэ. — ЧТО?! — воскликнули работники фотостудии, которых брюнет собрал через час под призывом «Ну прямо срочно, ребят, пожар, потоп!» перед офисом адвокатской конторы «Black Suit». И, оглядывая вытянувшиеся лица как друзей Донхэ, так и своих коллег, Хёк понимает: будет туго. Разве что сияющие глаза маленького фотографа дают адвокату понять, что это шанс, в который брюнет вцепился руками и ногами, а это означает только одно — надежду.