***
Хёкджэ сразу понимает, что отец не шутит. Парень помчался в свою квартиру так быстро, как только мог, когда получил на мобильный телефон фотографию их кухни. Возможно, он мог бы позвонить Хичолю и попросить осторожно проверить их дом, но одна деталь попросту отключает в Хёке инстинкт самосохранения — в углу фото на полу виднеется рука Донхэ. Хёкджэ надеется, что когда он заявится домой, всё закончится, но на деле всё оказывается куда страшнее. Разрушенная кухня, разбитый блендер — и леденящее кровь послание на экране телевизора. Хёк реагирует мгновенно: проверив, что он не выложил из сумки свой складной нож, адвокат выбегает из дома, забыв мобильный на столе, забыв закрыть дверь. После того, как господин Квон забрал Донхэ, всё остальное становится неважно. Есть ли страх? Страха практически нет: отголоски детского ужаса заглушаются единственной мыслью: «Донхэ. Пожалуйста, пусть он будет в порядке. Пожалуйста…» Поняв, что он оставил мобильный дома, Хёк наугад ловит попутку. — Куда Вам? — интересуется водитель, пожилой мужчина за рулём иномарки. Хёкджэ понимает, что быстро они точно не поедут, пенсионеры водят аккуратно и неторопливо, но за неимением лучшего варианта адвокат согласен на что угодно. — Здравствуйте, до Ильсан-гу подвезёте? — он не верит в свою удачу, но водитель согласно кивает. — Садитесь, до поворота довезу. — Спасибо, — Хёк быстро садится на переднее сиденье и пристёгивается: привычка, оставшаяся после частых поездок вместе с Хичолем. Кажется, мужчину удивляет такое поведение его попутчика, но адвокат оставляет свои действия без комментариев. Да и по его поведению понятно, что Хёк не в духе: он смотрит в боковое окно, стараясь не выдавать свою нервозность, но когда водитель начинает разговор о погоде и сегодняшних пробках, которые практически заморозили движение всего транспорта Сеула, Хёкджэ из вежливости заставляет себя поддерживать беседу, поворачивая голову к мужчине. За то, что его довезут практически до дома, в котором он жил в детстве, Хёк может и потерпеть ненапряжную, хоть и неуместную для его ситуации беседу. Да и на его удивление, они едут быстрее, чем адвокат мог ожидать. — Сколько с меня? — хрипло интересуется Хёкджэ, когда они останавливаются у нужного поворота, но мужчина качает головой. — Нисколько. Вид у Вас неважный, а наживаться на чужом горе я не собираюсь, — поясняет водитель, и Хёк благодарно кивает в ответ. — Да и Ваше лицо кажется мне знакомым. Возможно, мы ещё как-нибудь поможем друг другу. — Спасибо, — выдыхает парень и быстро отстёгивается, выходя из машины, но мужчина его останавливает, опустив окно пассажирской двери. — Уж не знаю, что у Вас случилось, но надеюсь, что всё наладится. Берегите себя. — Спасибо ещё раз, — Хёкджэ мимолётно улыбается и вежливо кланяется на прощание. — Будьте осторожны в дороге. Как только машина отъезжает, адвокат коротко качает головой и идёт в сторону дома, облизывая пересохшие губы. Вот уже и утро, у него осталось не так много времени. Нужно торопиться.***
Остановившись перед домом, Хёкджэ поправляет на плече сумку и тихо вздыхает. Ему определённо не хочется заходить туда, где у выросшего мальчика не осталось хороших воспоминаний, только беззвучный плач и ужас. Но мысль, что сейчас в этом доме причина его ночных кошмаров может причинить Донхэ боль, гонит Хёкджэ вперёд: он решительно открывает дверь и заходит вовнутрь, не скрываясь. Ни к чему красться, как боец спецслужб. — Донхэ? Донхэ, ты здесь? — он громко зовёт брюнета, делая шаг в глубину тёмного коридора. Толстый слой пыли на плафонах, на полочке для обуви и небольших картинах, развешанных по стенам — кажется удивительным то, что все вещи находятся на тех же местах, как Хёкджэ помнит. Хотя, наверное, никакой тайны в этом нет: норов господина Квона, вернее, господина О, под какой фамилией его знают в этих местах, таков, что редкий вор или вандал решится переступить порог опустевшего дома, что уж говорить про самого Хёка. Даже нет никакой тоски по детским воспоминаниям — адвокат хотел бы больше никогда сюда не возвращаться. Звенящая тишина заставляет Хёка поёжиться, но спустя несколько секунд адвокат слышит родной голос маленького фотографа. — Хёкки? Это правда ты? — Хёкджэ не слышит всхлипов, голосок младшего удивлённый и даже растерянный, отчего парень практически бежит в огромный зал, из которого доносится звук. Вот только когда он переступает порог гостевой комнаты этого заброшенного дома, Хёк нервно сглатывает, замирая на месте и тут же поднимая руки вверх. На него направлено дуло пистолета господина Квона, а сам отец стоит посреди комнаты, спиной к зашторенному окну, отчего силуэт мужчины кажется ещё более зловещим. В этой комнате всё тоже осталось, как раньше: уже пыльный диван у стены, пара кресел, идентичных по дизайну, в сторону сдвинут огромный стол, а один из подходящих к нему стульев сейчас находится посреди комнаты и, то, что волнует адвоката больше всего, на нём сидит Донхэ, живой и, на первый взгляд, невредимый. — Ну здравствуй, Хёкджэ, — усмехается мужчина, крепко держа маленького фотографа за волосы свободной рукой, но Хёк даже не смотрит на отца. Не двигаясь, пока он находится под прицелом, адвокат не сводит с брюнета глаз, как будто они не виделись не какие-то сутки, а несколько недель, месяцев, лет. Кажется, господин Квон не причиняет пареньку боли, только удерживает на месте, а у умницы-Донхэ хватает догадливости сидеть смирно и не вырываться. — Донхэ, ты в порядке? Тебя не обижали? — хрипло спрашивает адвокат, оглядывая паренька, который нервно сжимает руки на своих коленях, сглатывая с явным трудом. — Я в порядке, — уклончиво отвечает Донхэ, пытаясь отвернуть голову в сторону, что заставляет Хёкджэ встрепенуться и пристальнее присмотреться к левой стороне лица парнишки. Тусклое освещение создает иллюзию невредимости паренька — Хёк замечает кровоподтёки в уголке рта брюнета и наливающиеся синяки, которые маленький фотограф пытается скрыть наклоном головы. От этого парень неосознанно сжимает руки в кулаки, зло заскрежетав зубами и, наконец, смотрит на отца. — Ты получил, что хотел. Я здесь. Он тебе больше не нужен, отпусти его, — предлагает Хёкджэ, делая шаг вперёд. Донхэ тут же реагирует, пытаясь дёрнуться навстречу, но мужчина тянет его за волосы назад и приставляет пистолет к виску фотографа. — Здесь я решаю, что делать. Сядь и молчи, если не хочешь, чтобы он пострадал, — равнодушно произносит господин Квон, продолжая широко улыбаться, и Хёк замечает другой стул немного дальше от отца, уже поставленный так, чтобы Хёкджэ сел лицом к мужчине. — Хорошо, я сажусь, только убери от него пистолет, — адвокат старается не выдавать, что его трясёт от страха за Донхэ, и примирительно выставляет вперёд ладони, чтобы мужчина их видел. — Донхэ, не двигайся и тебе не сделают больно. Всё будет хорошо. Брюнет послушно кивает, что господин Квон ему позволяет, чуть ослабив хватку на волосах маленького фотографа. После этого Хёк медленно проходит к стулу и садится, однако пистолет мужчина не убирает. — Вот и сиди смирно, будь хорошим мальчиком, — проговаривает отец, переставая держать Донхэ за волосы, и щелкает пальцами. Тут же из кухни выходит мрачный мужчина в темных очках, что в тусклом освещении дома выглядит нелепо. По возрасту бандит выглядит как сверстник господина Квона или чуть моложе. Весь в чёрном, от кофты и до штанов и ботинок, он берёт со стола веревку и рывком заводит руки Хёка за спину, привязывая адвоката к стулу. Хёкджэ не принимает порывистых решений, понимая, что бесполезно вертеть головой, пытаясь рассмотреть прихвостня господина Квона — это лишь привлечёт к нему большее внимание, да и сопротивляться тоже сейчас глупо и бессмысленно. Благо, сумку с плеча адвоката так и не снимают, так как у господина Квона нет к ней интереса. Действительно, что бы мог принести Хёк? Документы? Глупо, проще было бы сразу в полицию, в которую он не пошёл. Пистолеты в сумках не носят, да и не похож Хёкджэ на головореза, способного пристрелить собственного отца. — А вот теперь можно и поговорить, — мужчина всё-таки убирает пистолет от виска Донхэ и обходит его, покачивая оружием в руке и коротко направляя дуло в лоб адвоката. — Если попытаешься встать, малыш, твой дружок получит пулю в лоб. Так что сиди на месте. — Я буду сидеть спокойно, господин Квон, — голос Донхэ подрагивает, но он находит силы взять себя в руки, отчего Хёкджэ на какой-то краткий миг испытывает гордость за своего любимого. — Не направляйте на Хёкки пистолет, пожалуйста. Это «пожалуйста» настолько неуместное, что мужчина хохочет, а Хёкджэ настораживается, приподняв голову, чтобы видеть выражение лица господина Квона. Но очарование Донхэ работает, так как пистолет мужчина всё-таки опускает. Второй бандит тем временем держится позади Хёкджэ, отчего адвокат не предпринимает попытки высвободиться. Пока нужно выждать время и понять, что от него хотят. — Ну ладно, — отец тем временем перестаёт смеяться и поворачивается к Хёку. — Не хочешь рассказать своему другу, из-за кого он здесь? Когда он очнулся, на меня посыпалось много вопросов. — Донхэ, я… — послушно начинает Хёкджэ и вздыхает, покачивая головой. Именно в этой правде признаваться труднее всего. Отец тем временем подходит совсем близко и кладет руку на его плечо, наклоняясь к уху адвоката. От сильной хватки отца хочется поморщиться, настолько остро его пальцы вонзаются в кожу через одежду. — Может быть, помочь тебе? — мужчина спрашивает нарочито громко, чтобы Донхэ, растерянный и напуганный, слышал каждое слово. — Рассказать за тебя, как ты пришёл ко мне выпросить победу для того, в чей успех ты не веришь? — Это не… — Хёкджэ дёргается и замирает на месте, когда видит, как Донхэ сидит на месте, как будто заледенев. Его тонкие губы дрожат, и брюнет часто хватает ртом воздух, не позволяя себе заплакать. Хёк задыхается вместе с младшим, он прекрасно понимает, как всё это выглядит. — Что «не»? Разве не ты согласился стать моим адвокатом взамен за полное содействие и победу твоих ребят? — мужчина бессердечно врёт, как будто зная, куда нужно надавить, чтобы Хёкджэ разозлился. — Замолчи! Всё было не так! — парень снова пытается дёрнуться на стуле, крепче натягивая от своих брыканий верёвки на запястьях, но его практически уничтожает даже не дуло пистолета, направленное промеж глаз. Его убивает обречённый шёпот Донхэ, звенящий так пусто и преданно в возникшей тишине: — Что… так ты не верил в меня? — Нет, Донхэ, всё было не так! — протестующий крик Хёкджэ обрывается слишком стремительно. Наклонившись вперёд, он смотрит на Донхэ, на то, как из его глаз капают слёзы, и проклинает себя, свою идею сотрудничать с отцом. «Если бы не я, ты бы не был здесь…» — Пожалуйста, Донхэ, верь мне, — умоляет Хёк, отчаянно желая, чтобы всё закончилось, чтобы они оказались дома, чтобы он крепко обнял Донхэ, не давая тому проходить через эту боль, через эту ложь в одиночку, и больше никогда не отпускал. — Да, я согласился, но не поэтому. Фонд увеличили в счёт оплаты моих услуг, я не… — Что, ещё скажешь, что не говорил мне подтасовать результаты, сынок? — улыбается господин Квон, наблюдая за этой сценой. Хёкджэ не может даже зарычать от возмущения, так как Донхэ закрывает лицо руками и громко всхлипывает. От этого звука выражения лица мужчины тут же меняется, а Хёк рефлекторно затихает с отголосками детских страхов. Он прекрасно знает, что за этим следует. От звуков плача отец тут же бьёт. И, понимая, что удар будет направлен на Донхэ, Хёкджэ начинает дёргаться ещё яростнее и кричать, не позволяя мужчине отвлечься на плач брюнета. — Чего ты добиваешься своей ложью? Я виноват перед Донхэ, ты-то тут при чём? — Хёк специально повышает голос, поняв, что господин Квон не хочет, чтобы кто-то услышал их снаружи. Это работает, так как мужчина тут же разворачивается и направляет дуло пистолета на Хёкджэ. — Замолчи. Ты виноват только передо мной, когда решил меня кинуть, — отец игнорирует плач Донхэ и подходит ближе к Хёкджэ, презрительно оглядывая его. — Слишком правильный. Такой же, как и Ли. Пришёл и твой черёд уяснить, что я не шучу. — Что… о чём ты говоришь? — только одна тема для разговора может заставить Хёка отвести взгляд от плачущего брюнета. — Он же… погиб в автокатастрофе… — Ну да, — соглашается мужчина, кивая и широко улыбаясь. — По официальной версии. Хёкджэ сотрясает крупная дрожь, пока он в ужасе смотрит на отца. В голове бешено проносятся воспоминания: слова следователя о том, что это несчастный случай, тихий разговор матери с одним из полицейских, когда Хёк тайком подслушал, что всё не так однозначно и в деле есть факты, которые при оформлении протокола исключили. Адвокат долгое время пытался найти доказательства, подтверждающие, что это происшествие было не несчастным случаем, а убийством, но однажды его мама просто устала от происков сына в самостоятельном расследовании этого дела и попросила всё прекратить. — Не нужно и дальше тревожить его душу, милый, — горько произнесла тогда женщина, и после этого Хёкджэ остановил свое желание докопаться до истины, хоть на душе и было неспокойно. Но раз отец говорит так, то теперь всё складывается. Господин Ли не из тех людей, которые будут гонять на пустой трассе. Да и банальная версия следователя, что папа не смог справиться с управлением, изначально звучала слишком нескладно. Но если господин Квон что-то сделал с машиной… — Это сделал ты, — булькающим голосом скулит Хёкджэ, не в силах сдержать слёз. «Папа... нет... это неправда. Ты не мог погибнуть так...» Разум одновременно и отказывается верить в то, что говорит господин Квон, и в то же время издевательски напоминает — Хёкджэ не мог не задуматься о том, что авария могла быть подстроена. — Нет... нет! — адвокат яростно мотает головой и кричит, пытаясь выбросить из головы то, что он услышал только что. Вот только у Хёка это совершенно не получается. Его папу, человека, который был и остаётся примером для Хёкджэ, убил этот бандит, который является его отцом. Всё не должно быть так, господин Ли этого не заслужил. Он замечает, что Донхэ перестаёт плакать, но сам остановиться адвокат уже не может. В горле спирает острым комом, парень не пытается остановить слезы, текущие по щекам. Задыхаясь от нехватки воздуха, он поднимает мутный взгляд на мужчину. Тот, на удивление, даже не отрицает ужаса сказанных слов. — Ли сам виноват. Из моих дел просто так не уходят. Жаль, что ты не догадался раньше и не понял урока, — он снова поднимает пистолет, пока другой бандит обходит Хёкджэ и занимает место за Донхэ, следя, чтобы тот не дёрнулся. Хёк смотрит на дуло пистолета, а после закрывает глаза. Он уже понимает, что его не отпустят отсюда живым. И, что самое страшное, он ничего не может сделать, чтобы защитить Донхэ. Томительные секунды ожидания, за время которых Хёкджэ, не особо верящий в Бога, успевает как-то по своему помолиться, вот только не за себя, а за маленького фотографа, который не заслуживает всего этого ужаса. «Помоги ему… Защити его…» И помощь приходит оттуда, откуда Хёк её совсем не ждёт. — Отпусти их, — он слышит слева от себя уверенный голос Хичоля и тут же распахивает глаза, уставившись на господина Квона. Тот недовольно рычит, поворачиваясь в сторону двери. Второй бандит тянется за пистолетом, но Ким тут же направляет на него пистолет, отчего мужчина делает шаг назад, не решаясь брать в руку оружие. Хичоль качает головой, заставляя бандита отойти подальше от стола, и тот отступает в сторону, оставаясь на виду. — Я не промахиваюсь. Отошёл от него и положил пистолет на стол, — цедит Ким, переводя прицел на господина Квона и делая шаг вперёд. Хёкджэ видит, что мужчина опускает пистолет медленным движением руки и неторопливо отступает к столу, заметным, но осторожным движением положив на него оружие, и благодаря этому адвокат наконец может получше рассмотреть, что происходит в дверях. В зал проходит Хичоль, не сводя взгляда с господина Квона, за ним заходит Ёнун, угрожающе помахивая битой, а Шивон замыкает этот маленький отряд спасения. Хёкджэ не успевает сказать парням, что им нужно быть осторожными. Донхэ удивлённо ахает, а адвокат пользуется возможностью, чтобы освободиться. Пока парни осматриваются, пытаясь оценить обстановку, а всё внимание господина Квона нацелено на дуло пистолета Кима, Хёк поворачивает голову, чтобы убедиться, что его наплечная сумка сейчас свешивается как раз на уровне рук. Еле заметно прогнувшись в спине, он со второй попытки цепляется пальцами за боковой неприметный карман и медленным движением достаёт свой нож. Хёкджэ коротко оглядывает присутствующих, пока перехватывает нож поудобнее. Резать верёвки в таком положении, конечно, трудно, особенно делая это лезвием вверх, но Хёк сдаваться не собирается. Как и тогда, в кафе, его интуиция подсказывает: дальше произойдёт что-то нехорошее. Потому адвокат не расслабляется и, пока парни переговариваются, пытается разрезать веревку, хоть и в неудобной позе и не имея возможности взять нож в руку полноценно, применяя меньшую силу, на которую он способен. И это отвлекает его от того, что происходит дальше. — Хичоль, осторожно! — успевает гаркнуть Шивон, оборачиваясь и замечая, что в дверях появились ещё трое бандитов в тёмных одеждах, а ближний из них целится в Кима. Мужчина реагирует и переводит дуло пистолета в сторону директора, но Хичоль резко разворачивается и, не раздумывая, пускает пулю в лоб бандита. Донхэ коротко взвизгивает, а дальше начинается полная анархия. Господин Квон выкрикивает какие-то отрывистые приказы, стоящий в дверях огромный бугай, больше двух метров ростом, сразу привлекает внимание Канина, который от неожиданности забывает про биту в руках, выронив её, и два крупногабаритных противника кидаются в драку, яростно нанося друг другу удары и покатившись кубарем по полу. Донхэ пытается вскочить с места, но господин Квон хватает его за руку и заводит её за спину брюнета, сильно надавливая, благо, не до хруста. — Ай! — парнишка вскрикивает от боли, отчего Шивон и Хичоль синхронно поворачиваются к фотографу. Этим пользуется третий бандит, нагоняя директора фотостудии и сильно ударяя его в челюсть. Болезненно шипя, мужчина с размаха бьёт противника в грудь, а Кима, на которого кидается первый бандит, сшибают с ног и валят на пол, отчего последняя пуля из его пистолета, который он хотел направить на господина Квона, попадает в верхнюю кромку уха мужчины, лишь оцарапав его. — Отпусти их! — Хёкджэ рычит, пользуясь тем, что сейчас отец точно не зайдёт к нему за спину, и с трудом заставляет себя резать верёвки дальше. Ему нужно освободиться, чтобы он мог хоть что-то предпринять, потому что ситуация накаляется. — Подняли руки, быстро! — гаркает господин Квон, дёргая парнишку так, чтобы тот повалился на колени перед ним, а после резко тянет его за руку, выворачивая сустав с характерным щелчком. — Или я ему руку сломаю! — А-а-ай! — Донхэ пытается сдержать рвущийся наружу крик, но такую острую боль трудно скрыть. И это действует на парней: Канин перестаёт бороться первым, отчего бугай скручивает его примерно также, как и господин Квон схватил Донхэ, Шивон замирает на месте, когда видит слёзы, которые текут по щекам маленького фотографа, и только Хичоль яростно барахтается на полу в хватке бандита. — Уймись, ты, — рычит господин Квон, толкнув Донхэ вперёд. — Подними его пистолет. Брюнет оборачивается и испуганно мотает головой, начиная бессвязно бормотать мольбы о пощаде. — Пожалуйста, нет… не надо их убивать, пожалуйста… — Заткнись и дай мне чёртов пистолет! — мужчина замахивается свободной рукой, Хёкджэ дёргается, чуть не роняя нож, но Хичоль замирает на полу, усмехаясь и глядя на Донхэ. — Всё хорошо, малыш. Будь паинькой и дай дяде пистолет. — Вот видишь. Слушайся старших, — господин Квон требовательно вытягивает руку к Донхэ, и тот, с подозрением глядя на Кима, тянется за пистолетом, после чего передаёт его мужчине. Отец Хёка довольно хмыкает и, подняв брюнета на ноги, равнодушно откидывает его в угол комнаты. Парнишка с криком ударяется о стену, впечатавшись в неё щекой. — Донхэ! — Хёкджэ, кажется, охрип от крика, но его это сейчас абсолютно не волнует. Важнее совершенно другое. — Я… я цел, — скулит Донхэ, медленно садясь в углу на колени и ощупывая себя. Кажется, он ничего не сломал. — Будешь сидеть там, цел и останешься. Не беси меня, — угрожает мужчина, подходя к Хичолю и рассматривая его сверху вниз. — Начнём с тебя. — Нет! — Хёкджэ случайно роняет нож на пол, так как дёргается слишком сильно. Адвокату оставалось дорезать совсем немного, но теперь он безоружен. Господин Квон тем временем взводит курок и направляет дуло в макушку Хичоля, который почему-то улыбается. Хёк зажмуривает глаза, но вместо оглушающего звука выстрела и криков ужаса раздаётся только тихий щелчок. Пусто. В этот момент трое из них практически синхронно благодарят Бога за то, что Шивон послушался и не вложил в обойму больше двух патронов. Точнее, двое, Хичоль изначально надеялся на свой расчёт. Но он напоминает себе обязательно сказать «спасибо» директору, если они выживут. Хичоль громко смеётся, поднимая голову, и господин Квон понимает, как его провели. Столь опытного бандита практически уделали три мальчишки с битой и двумя патронами. Зверея от этого осознания, он наотмашь бьёт Кима по щеке пистолетом. Ким смеётся ещё громче, сплёвывая кровь, наполняющую рот из-за разбитой губы, под ноги мужчине, и этот смех злит господина Квона. Он с силой пинает Хичоля в левое колено и получает моральное удовлетворение от того, как визжит от боли этот наглый парень. Правда, крик практически тут же прерывается, так как Ким стискивает зубы. Хёкджэ сразу же открывает глаза после щелчка пистолета. Когда парень видит, как мужчина бьёт его лучшего друга, адвокат теряет остатки здравого смысла. Господин Ли, Донхэ, Хичоль — отец словно хочет отнять у него всех, кто парню дорог, ударить как можно больнее. От этой мысли ярость застилает ему глаза, и Хёкджэ ещё раз дёргает руками, пытаясь высвободиться. Практически разрезанные верёвки рвутся окончательно, и парень, забыв про нож на полу, кидается на мужчину сзади, заставая его врасплох. Хёк с рычанием пытается оттолкнуть господина Квона в сторону, и ему это даже удаётся: мужчина валится на тело бандита, но от вскрика Ёнуна Хёкджэ теряется и не сразу понимает, что он оплошал. Всё становится ясно, когда господин Квон разворачивается, взводя курок пистолета, который лежал на полу, выпав из руки мёртвого прихвостня, и целится в Хёкджэ. — Ты в меня не выстрелишь, — усмехается адвокат, отступая назад, к столу. Ему нужно выиграть время, отвлечь мужчину от его друзей. Возможно, сюда уже едет полиция, им нужно продержаться. Господин Квон делает шаг за шагом, не переставая целиться в лоб собственного сына. — Конечно, милый. Я же так тебя люблю и не причиню тебе вреда, — хохочет мужчина, покачивая головой. — Как тебе такой план: я убью тебя, а после расправлюсь с каждым из твоих защитников на глазах этого фотографа, а? А потом он умрёт самым последним. — Нет… — выдыхает Хёкджэ, замечая движение за спиной господина Квона. Он уже не слушает мужчину, ему плевать на этот ужасающе вкрадчивый тон. Его беспокоит то, что происходит позади отца.***
Донхэ подскакивает на ноги, когда Хичоль беспомощно визжит от боли. В его голове крутятся сотни различных вопросов, и самый важный из них: «Хёкки, мог ли ты так предать меня?» Он понимает, что господин Квон — отец Хёкджэ, но у них явно не самые ласковые отношения. Когда Хёк освобождается и кидается на мужчину, брюнет не двигается. Он словно вне этой реальности, он погружён в свои воспоминания. «Я… » — растерянно бормочет рыжий парень, сонный и взъерошенный. Донхэ любопытно рассматривает своего нового соседа в день их знакомства, столь заспанного, в этой огромной мягкой пижаме и в ярких тапках, неуместных до такой степени, что хочется хихикнуть. «А он беспокоится». Хёкджэ — адвокат со стороны банка, но его вопросы кажутся довольно личными. Парень искренне беспокоится за фотостудию, когда сидит на стуле в съёмной квартире Донхэ и ждёт обещанный смузи. «Как можно столько пить?» Этот алкоголик выглядит недовольным, но охотно принимает заботу от младшего. Тогда Донхэ впервые признаётся себе, что адвокат красивый, а ещё находит у Хёка шапочку с помпоном. «Хичоль-хён и Тук-хён». Брюнет узнаёт правду, что они все работают вместе. Его слёзы, отсутствие желания выходить на работу — и Хёкджэ под дверью. И в костюме, и в домашней одежде, после работы, он приходит и просит Донхэ открыть, просит дать ему объясниться. «Он утаил правду, но так запереживал...» Донхэ опасливо открывает дверь и видит, что уставший адвокат спит у него практически на пороге. Но больше всего паренька удивляет то, что парень сидит на холодном полу в тапочках, нахлобучив на голову шапку с помпоном. Думает Донхэ недолго, он берёт тёплый плед и аккуратно укрывает им Хёкджэ, забираясь в тепло и обнимая адвоката за талию, чтобы согреть. Так они и спят до утра. «Конкурс». С каждым этапом Хёк помогает им, находит способы, не спит допоздна, как и брюнет, поддерживает его и кормит по вечерам. «Мог ли ты предать меня… нас?» «Переезд и… первый поцелуй». Это потрясающее чувство, во время которого брюнет ощущает себя столь уютно в чужих, казалось бы, руках. Глаза Хёкджэ кажутся такими испуганными, он бледнеет и нервничает, когда произносит эти слова вслух. «Давай встречаться, Донхэ». Он ждет ответа от фотографа. Хёк переживает. «Ты же не мог…» «Встреча с господином Квоном». Хёк хочет уйти, а Донхэ не замечает этого сразу, он думает, что Хёкджэ просто не доверяет новым знакомым. После того, как господин Квон уходит, адвокат нервничает ещё больше, отчего брюнету приходится забиться под его бок, чтобы успокоить и поддержать. «Нервничал бы ты так, если бы действительно подтасовал результаты?» «И ночь. Наша ночь». Вечер, наполненный нежностью. Хёкджэ волнуется, но его тёмные глаза кажутся такими сияющими и счастливыми, что Донхэ доверяет ему безоговорочно. Эти пухлые губы, скользящие по его телу, горячие прикосновения, пробуждающие в брюнете что-то новое, незнакомое, ласковые слова, беспокойные извинения и трепещущая аккуратность, бережность, нежность, когда дело доходит до болезненной части … и его признание. «Хочу. И даже больше. Я люблю тебя». На глазах Донхэ слёзы. «Мог бы ты соврать мне в такой момент?» Нет, его Хёкки ни за что бы ему не солгал. Донхэ понимает, что вся эта ситуация — совсем не то, что ему рассказал господин Квон. Хёкджэ любит его, любит всем сердцем. А что он сказал однажды? «Ничего не бойся рядом со мной». И Донхэ не боится. Больше не боится.***
— Шеф! — вскрикивает бандит, и мужчина оборачивается через плечо, чтобы увидеть, как на него прыгает Донхэ, повисая на руке с пистолетом и не давая выстрелить в Хёкджэ. — Донхэ, нет! — Хёк попросту орёт во всё горло, дёргаясь вперёд. — Перестань! Не трогай его! Господин Квон не может так легко откинуть от себя эту пиявку, что со всей силы цепляется за его руку, мешая выстрелить, потому он резко разворачивается, одновременно с этим сильно дёрнув Донхэ от себя, хватая его за волосы левой рукой, а когда брюнету удаётся высвободиться, мужчина зло и со всего размаха припечатывает парня виском в стену. — Нет! — Хёкджэ не успевает добежать, не успевает остановить отца. Адвокат кидается под дуло пистолета, когда видит, что брюнет безвольной куклой падает на пол, и из-под головы маленького фотографа начинает вытекать кровь. Парни, захваченные бандитами, звереют, теряя самообладание. Канин с рёвом бьёт бугая под дых, изворачиваясь и хватая свою биту, чтобы врезать тому по голове. Шивон с локтя разбивает бандиту нос, тут же кидаясь в драку. Хичоль яростно вырывается из рук прихвостня господина Квона, но они не могут остановить неизбежное. Раздаётся оглушающий звук выстрела, после которого Хёк валится на колени и с трудом, хрипло хватая ртом воздух, ползёт дальше, мимо мужчины. Становится очень холодно, Хёкджэ трудно дышать, и его начинает знобить, немеют кончики пальцев. Но ему плевать на всё это, потому что Донхэ ранен, Донхэ пострадал. — Тебе это с рук не сойдёт! — вопит Хичоль, пытаясь ударить бандита, держащего его, локтем. Мужчина недовольно рычит, разворачиваясь к адвокату. — Как же ты меня достал! — в лоб Кима направлено дуло пистолета, и в этот раз пуля в обойме наверняка имеется. Шивон тем временем вырубает своего соперника и хочет было кинуться на помощь к Донхэ и Хёкджэ, но звук взведённого курка заставляет его остановиться. В Хичоля сейчас выстрелят. Шивон действует быстрее, чем господин Квон: он врезается в его бок, сшибает мужчину с ног, из-за чего они уже вдвоём катятся по полу, пытаясь одолеть друг друга. Выстрел так и не гремит, отчего Хичоль выходит из оцепенения и, сильно дёрнув рукой, высвобождает её из захвата и хватает с пола пистолет, который господин Квон уронил от неожиданности. Развернувшись, он упирается дулом в живот бандита, а после, не раздумывая, жмёт на курок. Понимая, что Шивону требуется помощь, Хичоль с трудом поднимается на ноги, щёлкая затвором пистолета. Оба мужчины уже успели встать, но господин Квон при этом ещё и подобрал нож Хёкджэ в качестве трофея. Отец Хёка делает выпад в сторону директора, тот пытается увернуться, но в этот раз бандит оказывается быстрее и лезвие ножа упирается острием в горло Шивона. Хичоль тут же взводит курок, наставляя его на господина Квона. — Опусти нож, — рычит Ким, в ярости наблюдая за тем, как Шивон беспомощно поднимает руки, а господин Квон, наоборот, усмехается, надавливая ножом на горло директора Чхве и царапая его до крови. — А ты не боишься запачкать руки. Я бы взял такого, как ты, к себе. Но вот в чём загвоздка, — мужчина улыбается, стараясь не двигаться, чтобы не упустить своё преимущество. — Ты не выстрелишь в отца Хёкджэ. — Если не уберёшь нож — твои мозги по всей комнате не соберут! — кричит Хичоль, зверея от того, как один человек смог добиться, чтобы два его близких друга получили серьёзные ранения. Они могут умереть. Шивон не будет третьим. — Ким… — растерянно всхлипывает Хёкджэ в стороне. Хичоль не может не среагировать, отчего украдкой бросает взгляд на адвоката. Тому страшно и холодно, Хёк в отчаянии и ищет защиты у единственного человека, который принял его со всеми тайнами. Хёкджэ скулит потерянным щенком, потому что Донхэ… — Он не просыпается, Ким! — кричит адвокат, не обращая внимания на то, что полностью перепачкан в крови, своей и Донхэ. От слабости парень усиленно цепляется за сознание, пытаясь прижать тело брюнета к себе и уткнуться носом в его шею, жадно вдыхая остатки родного запаха, приглушённого удушающим ароматом крови. — Я же говорил, — улыбается господин Квон. — Ну, решай, кого ты спасешь сейчас. Хичоль мечется, не зная, что предпринять. Отступи он к Донхэ и Хёку — мужчина перережет горло Шивону. Но если Ким сейчас убьет отца Хёкджэ, пусть даже такого — он себе не простит. Звуки полицейской сирены звенят вдалеке, но времени мало, ведь неизвестно, как быстро их найдут. Нужно что-то сделать прямо сейчас. Как защитить всех и подать сигнал полицейским? — Прости меня, Хёк, — шепчет Ким одними губами. Хёкджэ, как будто давая разрешение, закрывает глаза, прикрыв собой бессознательное тело Донхэ. Раздаётся звук выстрела, но чувство освобождения к Хёку не приходит. Только тяжесть и боль так и остаются на его душе. А после Хёкджэ падает в темноту.