***
Адвокат беспокойно ёрзает на кушетке, постоянно порывается встать и косится в сторону двери, но окрик медсестры заставляет его снова сесть смирно на какое-то время. Хёкджэ нужно увидеть Донхэ, из-за чего он очень сильно нервничает и успокаивается уже в палате, где брюнет ждёт его вместе с Канином. — Донхэ! — Хёк позволяет себе несдержанную слабость: он кидается вперёд и крепко обнимает Донхэ, не обращая внимание на едва ощутимую болезненную пульсацию под свежей тугой повязкой и заваливаясь вместе с брюнетом на кушетку. Его любимый слабо барахтается в сильных руках и звонко смеётся, потирая рукой забинтованную голову. Хёкджэ пристально оглядывает Донхэ, опасаясь, что он сейчас невольно делает парнишке больно, но расслабленная улыбка любимого успокаивает адвоката окончательно. — Врачи сказали, что всё обошлось. Есть сотрясение, но череп цел. Никаких внутренних повреждений, так что он быстро поправится, — Ёнун сидит в кресле, не пытаясь подойти к этой парочке: Хёкджэ сейчас паренька из рук точно не выпустит, а свою работу он выполнил. Осталось дождаться новостей от остальных. Вечером, когда пациенты успевают поесть и подремать ещё немного, палата словно оживает. Друзья битком заполняют небольшое помещение, и у каждого до жути подозрительное лицо. — Чонсу-хён, как прошло заседание? — Хёкджэ садится на койке и рефлекторно обнимает Донхэ за талию. Брюнет тоже взволнован: он вертит головой, переводя взгляд с одного гостя на другого, и не забывая при этом осторожно сжимать пальцы Хёка на своем теле. От этого жеста, кажется, обоим становится спокойнее. — В общем, Донхэ, больше нам не понадобятся никакие отсрочки, — очень спокойным и отнюдь не радостным тоном произносит Рёук, после чего Донхэ окончательно теряет надежду сохранить фотостудию и свою технику. Он мужественно кивает, поджимая тонкие губы, но Хёкджэ ощущает через плотную ткань больничной рубашки, как брюнет напряжён, как тому хочется разреветься прямо сейчас, словно маленькому ребёнку. — Донхэ… — адвокат тихо подаёт голос, и его маленький фотограф реагирует на этот зов. Повернувшись, Донхэ тычется носом в рубашку Хёкджэ и крепко стискивает пальцы на плечах старшего, вздрагивая всем телом. — Донхэ, мы обязательно купим тебе новый фотоаппарат. И потом мы снова откроем студию, — обещает Хёк, обнимая паренька и поглаживая его по спине, не зная, какими словами утешить брюнета. Но хохот друзей быстро приводит Хёкджэ в состояние шока. — Ты лучше ему блендер новый купи, — откровенно насмехается Хичоль, хоть и смотрит абсолютно беззлобно, и все почему-то подхватывают его смех. Хёк укоризненно качает головой, но в случае с Донхэ это работает, так как брюнет затихает и осторожно выглядывает из своего укрытия. — Так, я больше не могу. Дайте я им скажу! — вперёд пробивается Сонмин, наигранно прокашливаясь в кулак, а после вытягивая руку в сторону к ребятам. — Позвольте вам представить, полноправный владелец помещения для студии «Lo Siento», Чхве Шивон к вашим услугам, господа! — В каком это смысле? — удивлённо икает Донхэ, часто хлопая пушистыми ресницами, пока у Хёкджэ и вовсе пропадает дар речи на несколько секунд. — В прямом. Помещение теперь в полном вашем распоряжении, никакой аренды вам оплачивать не надо, — терпеливо поясняет Йесон, любопытно посматривая на Хёка. — Ну ты-то должен знать, как это происходит, Хёкджэ. — Я… я-то знаю… — Хёк хмурится, ничего не понимая. — Погоди, Чонун-хён. Вы говорите, что по решению суда банк позволил вам выкупить студию? — Но это же невозможно! — пищит Донхэ, взволнованно хватаясь за пальцы Хёкджэ и быстро-быстро мотая головой. Как бы порой брюнет не был наивен, в этом Хёк с ним согласен. Это невозможно. — Он ещё не верит! — усмехается Хичоль, выхватывая из рук Шивона папку с бумагами и протягивая её Донхэ. — Рядом с тобой лежит лучший наш сотрудник, пусть сам убедится в чистоте юридических документов. — Хёкки… — Донхэ только подаёт голос, но Хёк уже держит в руках папку и открывает её, торопливо пролистывая документы. Зоркий на «подводные камни» взгляд никуда не девается и даже после пережитого стресса: Хёкджэ по-прежнему способный адвокат, который профессионально выцепляет из горы текста и множества строк главную информацию, умело лавируя среди нагроможденных юридических терминов — привычного дела в подобных бумагах. — Платежные квитанции о погашении долга, решение суда о закрытии дела в связи с полным исполнением долговых обязательств… — бубнит парень себе под нос, зная, что Донхэ сейчас не только дышать — моргать боится, вслушиваясь в его голос. — И... договор на продажу помещения организации, а, в частности, Чхве Шивону, с полной передачей прав собственности… — Ну теперь верите? — смеётся Канин, покрепче обнимая Чонсу со спины и уютно устраивая подбородок на его плече. — Так, ладно, это не розыгрыш, — Хёкджэ кладёт бумаги на колени и массирует гудящие виски, слыша тихие шорохи: его малыш пытается разобраться в этом ворохе бумаг, правда, без особого успеха. — Насколько я помню, денег не хватало даже на погашение долга. Откуда тут договор на продажу помещения Шивону? Ещё и вся сумма предоплатой? Это заоблачные цифры! Ребята смеются ещё громче, и, догадываясь о чём-то, Хёк поднимает голову и внимательно смотрит на Итука, зная, как тот не любит (и почти не умеет) лгать. Директор адвокатской конторы немного виновато улыбается, чуть пожимая плечами. — Я продал квартиру и переехал к Ёнуну ещё недели две назад. — Что?! — почти синхронно восклицают Хёкджэ и Донхэ, но адвокат на этом не останавливается. — И ты оплатил всю сумму? Чонсу, ты на что жить-то будешь?! — Оплатил он всю сумму, как же! — встревает Хичоль, поправляя свои густые волосы. — Нет, он хотел, конечно. Но мы ему по ушам надавали и вложили примерно в равных долях. — «Мы»? — уточняюще переспрашивает Хёкджэ, уже ничего не понимая. — Ну… я машину продал, — поясняет Хичоль, широко улыбаясь. — Давно покупатель один просил. — А мы на редких красноухих черепах копили, — подаёт голос молчащий до этого Чонун, держа руку на плече Рёука, кивающего в знак подтверждения слов старшего. — А Кюхён на своих лекциях неплохо заработал, — с гордостью выдаёт Сонмин, приподнимая голову и посматривая на Чо. Младший адвокат тихо хмыкает, понимая, в каком Хёкджэ сейчас шоке, и неудивительно. Хёк тем временем лихорадочно пытается составить в своей голове картину. В документах, которые адвокат только что прочитал, указаны все платежи, которые произвели его коллеги, потому сложить вместе затраты воедино для него не составляет труда, после чего становится ясно, что ребята блефуют, причём весьма неумело. Судя по всему, Чонсу внёс значительную часть выручки с продажи квартиры, а Хичоль, зная, что Йесон и Кюхён смогут внести меньший вклад, вложился средствами с продажи своей машины. И всё вроде складывается, но… — Ребята, я… я вам всё верну! — Донхэ всхлипывает, наконец, понимая, что происходит. Всё закончилось. Их студия спасена. — Мы вернём, — тихо поправляет его Хёкджэ и облегчённо вздыхает, замечая, как кивает парнишка, прижимаясь к нему в своём трогательном порыве чувств. — Это слишком большие суммы, мы выплатим вам всё, я обещаю. Чонсу… Он переводит взгляд на директора конторы и осекается, замечая, как тот коротко качает головой, после с мягкостью поглядывая на Ёнуна и прижимаясь к своему большому защитнику. Чтож, видимо огромная пустая квартира не приносила Итуку ни счастья, ни покоя. Зато у Ёнуна хоть и в тесноте, но Чонсу-хён начал ощущать себя живым. — Не знаю, как остальным, но мне за машину ты точно половину вернёшь! — Хичоль шутливо грозит Хёкджэ кулаком, и этого оказывается достаточно, чтобы Хёк расхохотался, прижимая к своей груди ревущего от избытка эмоций Донхэ. — Конечно, Хиним. Конечно.***
— Хэй, директор, по-моему, ты не о том думаешь, — раздаётся хриплый голос откуда-то сверху. Шивон встряхивается и часто моргает, вспоминая, где он находится. Сейчас мужчину вжимают в мягкий матрас, и обнажённый Хичоль сидит на его бёдрах, медленно приподнимаясь и опускаясь на возбуждённом члене директора Чхве. — Прости. Задумался о ребятах, — чуть улыбается Шивон, протягивая руки к своему капризному любовнику, но тот, хоть и корчит на своём красивом лице вселенскую обиду, смотрит чересчур понимающе. — Сегодня дежурят Мин и Кюхён, а младшему я сказал, что они могут заниматься чем хотят, но если с парнями что-то случится в их отсутствие, то и они убедятся, что я не промахиваюсь, — усмехается Хичоль, вытягивая руку и аккуратно поглаживая мужчину по щеке. — Кюхён, конечно, та ещё язва, но точно не дурак. Да и за последнее время они с Хёком сблизились, что ли. — Хёкджэ, — задумчиво выдыхает Шивон, перехватывая руку Хинима за запястье и притягивая её к своим губам, неторопливо целуя длинные пальцы. Сейчас Хичоля почти невозможно разглядеть: Ким настоял, чтобы они выключили свет, и его гибкий силуэт, а также поблескивающие кошачьи глаза в бледном освещении от уличного фонаря, видимого из окна, завораживают. Завораживали бы, не терзай директора ещё несколько вопросов. — Да, Хёкджэ. Я уже устал говорить, что ты со временем простишь его. Так мы занимаемся делом или нет? — Хичоль капризно проводит короткими ногтями по скуле Шивона, однако, не царапая его до крови. Адвокат тот ещё хищник, но он осторожен. Его внимательность никуда не девается. — Давай поговорим, — тихо просит Шивон, понимая, что его раскусили. — Пожалуйста. — Ладно-ладно, — Хичоль с шипением снимается с твёрдого члена директора и перекатывается на другую сторону постели. Укрывая себя по пояс тонким покрывалом, адвокат подпирает голову рукой и поудобнее устраивается на боку, глядя в глаза растерянного мужчины. — Что? Я же вижу, что мучает тебя что-то. Выкладывай, — сейчас Ким немного раздражён, что приходится прерваться, но Шивону так даже проще. Проще быть честным, когда Хичоль такой, какой и был раньше. Пока ему непривычно от мысли, что кто-то действительно хочет быть с ним рядом, не отказывается от его чрезмерных опасений и принимает его целиком и полностью. Последнее можно понимать, как угодно — любой вариант будет верным. — Ты говорил, что Хёкджэ уже приходилось выхаживать кого-то в больнице. Кто это был? — Шивон находит в себе силы выдавить волнующий его вопрос, после чего затихает, глядя на ощетинившегося Кима. «Хочет защититься», — понимает директор, и уже готов отказаться от попытки узнать правду, но Хичоль шумно выдыхает и теряет весь свой пыл. — Это был я. Доволен? — бурчит Ким и недовольно переворачивается на спину, глядя в потолок. Шивон открывает было рот, чтобы сообщить, что он и так знал об этом, но Хичоль продолжает говорить, сбавив агрессию в тоне своего голоса: — Я не знаю, что мог рассказать Хангён тебе обо мне. Подозреваю, что ничего хорошего, — Ким горько усмехается, сильно сжимая пальцами покрывало. Директор рассматривает его в слабом освещении и молчит. Сейчас Хичоля лучше не трогать, пока тот не выговорится до конца. — Где-то через полгода, как наши отношения закончились и он покинул страну, я попал в аварию, — Киму тяжело говорить о произошедшем, Шивон слышит эту невыносимую тяжесть в голосе, эти булькающие звуки в попытках сдержать подступающие слёзы. Чтож, Хани рассказывал ему не столько об их отношениях, сколько о том, как справлялся Хичоль. А справлялся он как истинный боец — создавал себя из пепла, как сгоревший феникс. Но кто разжёг новую искру в потухшем огне? Признается ли Ким? — Не все участники судебных разбирательств такие спокойные и честные, как вы с Донхэ, — Хичоль смеётся, утробно и отчаянно, как раненный зверь. — Это было покушение. Мою машину столкнули в кювет во время движения. Я помню, как всё закрутилось, и мои пальцы намертво вцепились в руль. Оглушительный звон битого стекла, визг шин — а после мощный удар и дикая боль, выбившая из меня дух. Через пару часов я очнулся в больнице: скорую вызвали проезжающие мимо люди. Врачи сказали, что меня спасло чудо, что я тогда пристегнулся. Без ремня безопасности я бы вылетел через лобовое стекло и, возможно, не выжил. А так мне всего лишь раздробило ногу и её собирали не хирурги, а ювелиры. Шивон медленно кивает, забывая, что Ким на него не смотрит. Сейчас перед глазами Кима не потолок небольшой съёмной квартиры директора Чхве — сейчас тот видит прошлое, вспоминает и возвращается к тому аду, потому что Шивон его попросил. Хичолю снова больно вспоминать — директор понимает это и уже готов отказаться от своей затеи, но Ким продолжает говорить. — Чонсу был разбит. Ему бы работать за себя и за меня, раз я временно не у дел, но он только сидел у моей койки и выл, — хищный оскал сменяется на мягкую улыбку, после чего Чхве тут же успокаивается. Хичоль слишком любит своих друзей, чтобы закапываться в боли. — Я не знал, как выпроводить его. Чонун и Шиндон тогда были совсем неопытными, на них нельзя было оставлять контору, а Итук от меня не отходил, хлопоча как ревущая наседка, — смеётся Ким, расслабляя пальцы, сжимающие покрывало. — И тогда ко мне пришёл Хёкджэ. Шивон настораживается, подпирая голову рукой и невольно придвигаясь ближе. Ему нужно знать правду, которую он готов услышать только от Хичоля. — Сперва он просто приходил и молча сидел рядом, — вспоминает Ким, тепло улыбаясь. — Потом я смог убедить Итука, что тот будет полезнее в конторе, а за мной присмотрит Хёк. Он, собственно, не возражал. В итоге Чонсу вернулся к работе, ещё и всю полицию на уши поставив, чтобы найти тех гадов, а с Хёкджэ мы после пережитого очень сблизились. Он заботился обо мне и терпел мой вздорный характер, хотя ждал я рядом с собой тогда совершенно другого человека. А тот человек… тот человек так и не пытался со мной связаться все эти годы, только вот сейчас по работе, и то через Чонсу. Хичоль всё равно скрывает самые тяжёлые моменты своей истории жизни. Адвокат не может рассказать всего: как его ногу собирали практически по кусочкам, сколько лет он ходил со штырём в ноге, как долго восстанавливался и был готов просто съесть лишнюю порцию обезболивающих вместе со снотворным — и уснуть навсегда. Ким никогда не расскажет, как он выл по ночам от боли, сходя с сильнодействующей анестезии, а Хёкджэ с огромными мешками под глазами сидел рядом. Адвокат молчит о том, как младший протягивал Хичолю руку, чтобы тот мог цепляться за теплые пальцы и чувствовать поддержку, когда было особенно больно, а другой мягко гладил старшего по волосам — и это успокаивало, на какую-то долю. Ким не рассказывает, что в молчании о его слабости адвокат тогда увидел душу Хёкджэ, так похожую на него самого — огненную, искреннюю, терпеливую и непокорную. И конечно же, он не говорит, каким адом было пережить отсутствие Хангёна рядом. Никто не расскажет об этом, Хёкджэ уважает его тайны. Шивон тем временем понимает всё больше. Теперь ему ясно, почему Ким ставит ультиматум, в котором в его машине все должны быть пристёгнуты, почему Хичоль так яростно защищает наглого адвоката, который и вправду способен на сопереживание и участие, и почему этому прекрасному мужчине всё ещё сложно говорить о Хангёне. «Хичоль до сих пор любит его», — понимает Шивон, и от этой мысли что-то в груди неприятно сжимается. «Я ревную?» Он ревнует, безусловно. Кажется, у него с Хичолем завязалось некое подобие отношений, но директору хочется, чтобы Ким испытывал такие же сильные чувства и к нему. А, может, и даже что-то большее. Чхве Шивон — чёртов собственник, и если Донхэ он нехотя, через страх потерять, всё-таки со временем отдаст Хёку, то Хичоль… — Ты поэтому продал машину? — подаёт голос Шивон, вспоминая, как в старом доме Хёкджэ Хичоль визжал, когда его пнули в больную ногу, как адвокат прихрамывал в больнице — и складывает в голове недостающие кусочки пазла. — Тебе всё ещё больно, верно? Хичоль вздрагивает всем телом, отчего мужчине хочется прижать этого бойца к своей груди и успокоить, но он знает, что Ким это не одобрит и, более того, просто не позволит, ведь тогда адвокату придётся признаться в своей собственной слабости и уязвимости. Директор почти уверен, что Хичоль воспримет нечто подобное как проявление жалости к нему и снова закроется, снова станет упрямым и самодовольным одиночкой, который хоть и доверяет своим друзьям, но всё равно многое держит в себе. — Мне не просто больно. Мне хуже, — признаётся Ким в самом страшном, закрывая глаза и глубоко вдыхая полной грудью. — После того, что произошло, мне больше нельзя за руль. — Ребята знают? — тихо интересуется директор Чхве, проверяя свою очередную догадку. Хичоль не принимается яростно мотать головой, но он и не торопится с ответом, обдумывая вопрос Шивона. — Не думаю. Они не знали, что я жил на таблетках и алкоголе, чтобы сбивать вечную боль в ноге, — пожимает плечами Ким, возвращаясь к деловому тону. — Но если уже и ты заметил, то это лишь вопрос времени. Шивон тянется к лампе у кровати и включает свет с характерным щелчком. Хичоль тут же недовольно морщит нос и отворачивает голову в сторону, щурясь и вытирая влажные следы на щеках. Директор часто моргает, привыкая к свету, слушая, как адвокат в его постели коротко и еле слышно шмыгает носом. Тихо вздыхая, мужчина придвигается ближе и, прикасаясь пальцами к острому плечу Хичоля, разворачивает Кима к себе, обхватывает его щёки ладонями и ласково проводит губами по дорожкам слёз, смазывая эти следы своими мягкими поцелуями. — Если ты сейчас брякнешь: «Хичоль, мне так жаль», я тебя ударю, — бурчит Хичоль, послушно обмякая в сильных руках, но всё равно пытаясь выглядеть гордым и независимым. Шивон смеётся, коротко целуя в лоб этого самостоятельного и острого на язык адвоката. — Не скажу. Я просто благодарен тебе за доверие, вот и всё, — признаётся директор Чхве, нависая над Хичолем и рассматривая его красивое лицо. Даже сейчас, когда глаза адвоката немного покраснели от слёз, Ким прекрасен. Невзирая на то, что Хичоль пока не готов (и, возможно, никогда не будет готов) раскрыть все тяжёлые подробности своей истории, Шивон сейчас очень благодарен за то доверие, которое ему оказали. Думая о кое-чём ещё, директор фотостудии вспоминает, что всегда во время их близости был полумрак. И Ким ни разу не разрешал притрагиваться к ногам, он тут же возвращал руку выше, как только пальцы Шивона опускались ниже бедра. Секрет очевиден, и в нём Хичолю нужно помочь, потому директор целует норовистого беса под собой и стаскивает с обоих покрывало, убирая его в сторону. Хичоль тут же разрывает поцелуй и затихает, нервно поглядывая на Шивона. Директор Чхве смотрит в глаза Кима, чтобы не волновать его ещё больше, и медленно оглаживает бедро Хичоля, после чего постепенно спускается ниже и натыкается на ощутимые бугры. Адвокат тут же напрягается, практически паникуя и неотрывно глядя на Шивона, который аккуратно садится между ног Хичоля и с задумчивым выражением лица проводит пальцами по кривым шрамам, которые вьются по левой ноге Кима, как бессердечные ядовитые змеи. Если бы Чхве не знал всей истории, он бы решил, что какой-то маньяк пытал адвоката, располосовав его ногу, разрезав изломанным лезвием старого ножа эту молочную нежную кожу. Но, судя по всему, врачи делали всё возможное, чтобы уберечь Кима от ампутации ноги, не особо задумываясь о красоте проделанной работы. Наверняка счёт шёл на минуты. — Ужасно выглядит? — хрипло спрашивает Хичоль, уже зная ответ в глубине своей души. Шрамы, может, и украшают мужчин, но не в этом случае. Он бы мог пойти в больницу, сделать несколько операций и косметически заделать шрамы, но есть ли в этом смысл? Это, по мнению Хичоля, стало бы окончательной точкой, символом, что он сдался и больше не сопротивляется той участи, которая ему выпала. Но мужчине хватало сил и изворотливости ещё ни разу не попасться, не выдать свою слабость. А теперь он абсолютно обнажён перед Шивоном, Ким не сможет увильнуть или как-то помешать директору Чхве. Ким Хичоль бессилен сейчас, отчего ему крайне непривычно и боязно отдавать ситуацию под контроль другого человека. Вопреки ожиданиям адвоката, Шивон не отстраняется от него. Мужчина, напротив, медленно качает головой, продолжая водить подушечками пальцев по ноге Кима, продолжая дарить отвыкшему от ласки Хичолю удивительную нежность, а после Шивон обхватывает щиколотку адвоката двумя руками, помогая согнуть ногу в колене и поставить стопу на матрац. — Что ты… — Хичоль недоговаривает, растерянно глядя на Шивона. Он не понимает, что происходит, но директор смотрит на адвоката с такой мягкостью и пониманием, без следа отвращения, что Ким слышит только бешеное биение своего сердца, которое эхом отдаётся в голове. Хичоль не хочет, чтобы его жалели, но Шивон и не собирается. Ну, разве что совсем немного, что видно по сочувствующему выражению лица, но директор с этим справляется, вдобавок и думает совершенно о другом. Наклонившись ещё ближе, мужчина тепло выдыхает, отчего Хичоль чувствует его дыхание своим коленом, а после Шивон ласково прикасается губами к началу кривого шрама на ноге. Ким задыхается, его бьёт крупная дрожь, когда он видит, с какой нежностью статный мужчина целует его ногу, не шарахаясь от страшных шрамов. Хичоль слышит собственные всхлипы, когда Шивон поднимается поцелуями выше, смело поглаживает влажную от теплых губ кожу и, наконец, смотрит в глаза адвоката. Ким не видит во взгляде любовника разочарование или неприязнь, глаза Шивона по-прежнему тёмные и внимательные, он по-прежнему смотрит на Хичоля с плохо скрытым восхищением, и… — Тебе правда не противно? — Хичолю трудно поверить в это, он зажимает рот рукой, пытаясь сдержать новую волну подступающих слёз. Мужчина сейчас настолько нежно прикасается к нему, что происходящее кажется каким-то красивым сном, от которого Ким вот-вот проснётся один, в своей постели. — От чего мне должно быть противно? — шепчет Шивон, поднимаясь ещё выше и нависая над Хичолем, проводя пальцами по его белоснежной коже. — Это ты, и я наконец смог рассмотреть тебя без одежды. Ты похож на древнегреческого бога, хоть сейчас лепить твой образ из мрамора. Ты безумно красив, Хичоль. После директора Чхве резко толкают в грудь, отчего он падает на спину с удивлённым возгласом, но быстро успокаивается, так как Хичоль сам прижимается к нему, шмыгая носом. Стараясь унять волнение в груди, Ким всхлипывает ещё раз и целует теплые губы Шивона, переставая дрожать, когда сильные руки обвивают его талию и мягко гладят по спине. Мужчина понимает, что Хичоль ошарашен, что его сейчас приняли таким, какой он есть, что Ким даже со шрамами желанен и любим, потому Шивон позволяет себе позаботиться о непокорном бесе. Сейчас тому нужны не пожар и всплеск эмоций, а защита и море нежности. И директор Чхве готов подарить эту заботу Хичолю, потому что он хочет любить этого преданного и честного красавца больше всего на свете.***
Спустя пару недель, за сутки до того, как двух пациентов выпишут из больницы, Шивон лежит в постели Хичоля и задумчиво смотрит на своего острого на язык любовника, который дремлет на обнажённой груди мужчины, дожидаясь звонка будильника. Когда Ким предложил своему любовнику переехать к нему пару дней назад, Чхве не отказался. Ему хочется всё больше времени проводить с адвокатом, да и Хичоль продолжает доказывать и словом, и делом, что он действительно уважает мнение Шивона. Они покупают продукты по очереди, кто первый заметит повесившуюся мышь в холодильнике, а на коммунальные услуги откладывают вместе, в отдельную книжку с хранившимися там платёжками — Ким слишком дотошен в этом вопросе. Да и коту Хичоля новый жилец пришёлся по вкусу: Хибом то и дело пытается улечься на брюки директора, чтобы оставить на штанинах немного своего великолепного меха, уютно устраивается на плече мужчины во время просмотра телевизора, не отказываясь от скупых, но добровольных поглаживаний от Шивона, а ночью и вовсе невозмутимо дожидается, пока хозяин получит свою порцию ласки и внимания, а после забирается на постель, свернувшись клубком у шеи терпеливого директора фотостудии и уютно посапывая. Но сейчас Шивон думает не о том, что изменилось в его жизни с появлением великолепного Ким Хичоля, а о том, как он сам влияет на уверенного в себе адвоката. — Ты опять что-то хочешь спросить, — зевает Хичоль, не поднимая головы. — Говори, я уже не сплю. Директор слабо улыбается, уже не удивляясь тому, что Ким изучил его, как облупленного. Но мужчина и сам чувствует, как колотится сердце в груди, так что наблюдательность Хичоля вовсе не означает какую-то сверхспособность, адвокат просто очень внимателен. — Скажи, многих ли ты… — Шивон мнётся, не зная, как задать вопрос, не обвиняя при этом Кима в распутности, но тот понимает его с полуслова. В принципе, как и всегда. — Многих ли я водил сюда? — слишком спокойно уточняет Хичоль. — Нет, в этом плане мы с Хёкджэ похожи. Ни один любовник не жил в его квартире, до Донхэ. Я тоже не вожу сюда кого попало. — То есть, кто-то здесь жил? — принимая честность адвоката, Шивон задаёт вопрос в лоб, чтобы Хичоль не мог увильнуть. Ким тем временем недовольно ворочается, чтобы выиграть время. В последние дни любопытство директора Чхве оказывается слишком болезненным для адвоката. — Здесь жил только Хангён, — шёпотом признается Хичоль, подозрительно замолкая после этого. Директор Чхве глубоко дышит, стараясь унять раздражение, возникшее в его груди. Опять Хангён. Хоть они и были друзьями в студенческие годы, да и у китайца сейчас прочные и взаимные отношения, Шивон невольно начинает ревновать. Хангён был особенным. — Я правда стараюсь забыть его, — добавляет Ким, утыкаясь щекой в подтянутый от занятий спортом торс директора фотостудии. — Я выбросил парные вещи, я полностью сделал дома ремонт… только кровать не смог выбросить. Рука не поднялась. Шивон слышит о том, что постель, на которой они лежат сейчас, принадлежит той паре, которой Хичоль и Хангён когда-то были, отчего мужчина шумно вздыхает, невольно стискивая зубы. — Не бери в голову, ладно? — Ким приподнимается на постели и чуть улыбается, поглаживая директора Чхве по волосам. — Это тоже твой не первый раз, так что просто прими моё прошлое и не думай об этом. Шивон не может сейчас отказаться, он коротко кивает, после чего Хичоль слезает с постели и, не прикрываясь, уходит в ванную, что-то пробормотав о том, что ему нужно в душ. Чхве задумчиво провожает его взглядом, невольно залюбовавшись стройной фигурой адвоката. Директору льстит, что Ким перестал стесняться своих шрамов рядом с ним, но то, что Хичоль всё ещё не может окончательно отпустить свои прошлые отношения — Шивону совсем не нравится.***
— Хичоль, мне без разницы, на какой кровати спать, — устало ворчит мужчина, шагая вслед за адвокатом по мебельному магазину. — Выбери уже что-нибудь и поехали домой. — А я тебе ещё раз повторяю, — Ким разворачивается и, нахмурив брови, тычет пальцем Шивону в лоб. — На этой кровати будешь спать и ты, потому прекрати выпендриваться и поучаствуй в выборе того, что ты полностью оплатишь, мистер "Любитель покурить в постели". — Ну Хичоль, я же извинился! — обречённо стонет директор, послушно оглядываясь и пытаясь присмотреть что-то подходящее. Но с таким богатым ассортиментом глаза практически разбегаются в разные стороны. Да и какая постель подойдёт для такой колоритной пары, как они с Хичолем? — Извинился он. Хорошо, что сгорела только кровать. А если бы кто-то пострадал? — не унимается Ким, скрещивая руки на груди и сверля мужчину недовольным взглядом. — Ну никто же не пострадал, — Шивон виновато тянет губы в полуулыбке, на которую, увы, адвокат не ведётся. — Угу. Ты это обугленным усам Хибомми скажи, — Хичоль гневно фыркает, но быстро успокаивается, с интересом наблюдая за тем, как мужчина что-то смог углядеть и сейчас спешит в нужном направлении, чтобы рассмотреть одну постель поближе. — Хм… выглядит неплохо, — одобряет Ким, поравнявшись с Шивоном, и с любопытством рассматривает чёрную кованую кровать. Смотрится постель немного вычурно, готически, даже немного жёстковато, но Хичолю явно нравится. В интерьер впишется неплохо, а если ещё и директору нравится… — Садись, проверишь её, — предлагает Хичоль и мягко пихает мужчину в грудь, заставляя упасть на кровать. Так как их постель сгорела вместе с матрацем, этот вариант определённо нужно проверить на мягкость, прочность и нескрипучесть. Шивон послушно сидит на кровати, пытаясь продавить матрац руками, чтобы убедиться, что скрипеть постель точно не будет, но Ким на этом не останавливается. Хитро оглядевшись, Хичоль без лишних слов забирается на бёдра директора и держится за его плечи, наблюдая за реакцией мужчины. — Ты чего делаешь? — шипит Шивон, обхватывая Кима за талию и пытаясь снять его с себя, что не получается абсолютно, так как Хичоль держится крепко и цепко, практически вонзая свои когти в одежду директора, хватаясь за него как кот. — Мне без разницы, какая будет кровать. Я всё равно сплю на тебе, — признаётся Ким, выпрямляя спину и нависая над мужчиной, уверенно ёрзая на его паху и едва касаясь губами уха Шивона. — А вот насчёт тебя… скажи, ты можешь представить, как вбиваешь меня в этот матрац каждым толчком? — Хичоль, нет, — шумно выдыхает мужчина, стараясь не закрывать глаза, потому что тогда картинка, которую ему нарисует подсознание, будет слишком явной и обжигающе горячей. Ещё и Хичоль вдобавок продолжает ёрзать, а если его вовремя не остановить, то… — А можешь представить, как сидишь на краю этой кровати, а я опускаюсь перед тобой на колени и сосу твой член? — лукаво интересуется Ким, оглаживая руками грудь директора через рубашку и легко надавливая самыми подушечками пальцев. — Хичоль, нет… — Шивон не выдерживает и закрывает глаза, прерывисто хватая ртом воздух. Если прежде он ещё мог удержаться, то сейчас образ в голове возникает настолько ярко, что возбуждение скрыть практически невозможно. Директор Чхве краснеет под довольное урчание Хичоля — его лукавый кот чувствует стояк и продолжает ёрзать ещё активнее. — А то, как я двигаюсь на твоих бёдрах, плавно насаживаясь и выстанывая твоё имя? Ты можешь это представить? — шепчет Ким, утыкаясь носом в волосы Шивона и аккуратно целуя мужчину за ухом. — Хичоль… — умоляюще тянет директор, крепче сжимая пальцы на талии адвоката. Хичоль чувствует, что мужчине уже тяжело дышать, что он возбуждён и только высокоморальное воспитание не даёт Шивону сейчас перевернуть и вжать Кима в этот матрац, чтобы хорошенько наказать за такое наглое поведение. — М-м-м? — мурлычет Хичоль, выпрямляясь и с любопытством рассматривая Шивона. Он не дурак и прекрасно понимает, что происходит. Но, заинтригованный, адвокат упорно делал вид, что не заметил, как вчера директор притащил домой два огнетушителя «по акции, на всякий случай, нам не повредит». Хичоль не говорит мужчине, что когда он ночью вышел из душа и помчался на запах горелого, то при виде обугленной кровати, одного израсходованного огнетушителя и перепачканного в копоти Шивона, держащего на руках невозмутимого Хибома с обгорелыми усами, адвокат ни на грош не поверил отмазке «я просто закурил в постели, пока ждал тебя». Ким не поверил ни единому слову директора Чхве, но не заставил мужчину прикурить при нём, не попросил объяснить, как от одной сигареты обуглилось даже деревянное основание кровати, и тактично не заметил канистру с бензином, которую Шивон упорно пытался прикрыть шторой. Безусловно, кровать жалко. Ещё жальче бедного кота, который даже после этого небольшого "неожиданно возникшего" пожара остался невозмутимым, но свои роскошные усы практически потерял. Но Хичоль понимает, что Шивон сделал это специально, потому и не ругается слишком сильно. Сопоставив в голове их последний разговор с произошедшим пожаром, Ким не без гордости за своего любовника приходит к выводу, что директор таким образом метит территорию, заявляя свои права на Хичоля. Мужчина не хочет делить его ни с кем, даже с предыдущими привязанностями и отношениями адвоката. Понимая это, Киму становится удивительно спокойно на сердце. Шивон — первый партнёр, который принимает внимание и сексуальный запал Хичоля, учитывая его мнение и желания, и при этом демонстрирует свой характер, не собираясь уступать Киму во всём. Даже сейчас, на этой кровати, Шивон поддаётся под соблазнение непокорного беса, но не сдаётся и пытается контролировать ситуацию. Всё это ново для Хичоля, и оттого он привязывается к директору ещё больше, оттого мужчина становится не просто таким же важным, как Хангён — он становится важнее, дороже и ближе. Хичоль понимает, что он готов отпустить своё прошлое без сожалений, когда Шивон сердито рычит и притягивает адвоката к себе за волосы, бешено впиваясь в пухлые губы Кима и рьяно покусывая их. Поддаваясь под власть этого потрясающего мужчины, который таит в себе и стать с волевыми качествами, и удивительные мягкость и понимание, Хичоль убеждается, что сейчас он по-настоящему счастлив. — Хичоль, да, — выдыхает Шивон, оторвавшись от влажных после поцелуя губ Кима, а после уверенно ставит его на ноги и поднимается следом, одёргивая свой свитер, чтобы скрыть возбуждение. После мужчина хватает Хичоля за руку и решительно идёт куда-то, уводя адвоката по маршруту, который пока известен только директору Чхве. — О, так мы её берём? — весело интересуется Ким, доверчиво и послушно шагая следом, пытаясь угнаться за широкими шагами статного мужчины. — А куда мы? Касса в той стороне. — Мы её берём, — тихо, но так вкрадчиво произносит Шивон, что у Хичоля мурашки бегут по всему телу. — Но сейчас мы найдём какой-нибудь местный туалет. Надеюсь, ты не возражаешь против тесных кабинок. Ким смеётся и крепче сжимает руку директора, не возражая. Чтож, во время выбора кровати завёлся и он, так что такое решение определённо приходится адвокату по вкусу. Столь удивительный мужчина настолько умело лавирует между ограничениями своеволия Хичоля и исполнением его тайных, невысказанных желаний, что адвокат попросту очарован, до такой степени, что этому человеку он готов доверить не только своё тело, но и душу.