Незаживающие раны

Как же Ярине сейчас хотелось постучать по голове себе (за то, что сразу не оттолкнула Мишу) и Мишу(за то, что КАКОГОХУЯЭТОТЕБАНЫЙ казанова к ней вообще полез). Губы горят, а на языке все ещё ощущается чужой, это так стремно и пошло, так стыдно и неловко. Да забудь ты просто про это. Она хмыкнула:"Проще достать языком до локтя, чем забыть". Ухххххх...... Эхххх... Чуть - чуть... Нет, она не достает. Ну что ж, будем надеяться, что после вот такого отшиба он начнёт думать головой, а не только кушать.   - Кушать хочется... Ярина посмотрела на часы, которые наконец-то нашла в этой чересчур тихой школе (телефон сел, сволочь; а часов двое на всю школу). Оооп 14:30. Уроки закончились около часа тому назад, значит, если она сейчас пойдёт забирать свои вещи, то никого не встретит.   - Супер Подумала она вслух и улыбнулась(хоть что-то хорошее), тут она покраснела при мгновенном воспоминании поцелуя. Но сейчас ее все же больше волновало то, каким образом она будет объяснять тот факт, что под ручку с Мишей весело прогуливала уроки. А как он это собирается делать? Вот же геммор, она потерла переносицу, нахмурив брови. Так...ладно, легенду завтра придумает на ходу, Мише не будет смысла все отрицать, поэтому он поддержит ее в этом культурно-коллективном пиздеже. Она зашла в кабинет такой тихий и мирный без подростков. Пахло весной, было душно, а неосевшая пыль летала и искрилась на свету. Она подошла к своей парте.   - Банальненько... Ее рюкзак был вспорот в трех местах, учебники валялись повсюду (ну хотя бы частично целые), на дне рюкзака было штук 10 записок содержания: "Умри, сука"   - И я вас тоже люблю Ярина любила рефлексировать, но в последние 6 лет выходило не очень. Надо бы плакать, но не выходит. Лимит слез уже закончился, как и деньги на телефоне. Бабуля вернётся только завтра утром, так что в принципе все в порядке. Может носить вещи в пакете, хоть зашивать не придётся? Ярина шла домой медленно, ощущая темп городской жизни каждой клеточкой, не часто ей удаётся так спокойно гулять и чувствовать умиротворение. Но было что-то, что очень щипало нервы, как будто это затишье перед штормом. Хотя пока что париться было не из-за чего, вот она и не парилась. Она вдыхала полной грудью пыль вперемешку с запахами цветущих кустиков сирени. Зайдя в квартиру, она пооткрывала все окна и заварила мятный чай. Поставив стул на балкон, она налила себе чайку, и тихонько попивая его, вглядывалась в оживленный двор : там было много ребятишек, они играли в жмурки. Тут она заметила пару из девочки и мальчика, сидящих отдельно. Им было лет по 10, девочка сидела на скамейке, на ней было легкое платьице и курточка, она протирала глаза от слез, а мальчик, выговаривая ей что-то, заклеивал раны на ее колене. Ярина смотрела долго, начиная с обработки раны, и заканчивая тем, что они ушли куда-то, держась за ручки. Глаза зудели, но смогла вырваться только одна слеза, одна, но такая красноречивая. Она сидела так ещё минут 15, как только она собралась сходить, чтобы заварить ещё чайничек с мятой, Ярина услышала какой-то визг и плач, детский и пронзительный. Она тут же подлетела к окну и высунулась. Во дворе  кот или кошка, практически котенок, забился под фундамент дома, а за ним в эту щель пыталась забраться громадная собака. Дети рассеялись, пытаясь вжаться в стену, как можно сильнее, а собака рыча и шерудя лапой, лезла за котенком.