Ты будешь лучше

      Всего лишь поцелуй.       Тони никогда не относился к поцелуям слишком серьезно. В его жизни были женщины и мужчины, отношения с которыми оказывались легкими или сложными, но всегда одинаково короткими. Сколько раз он целовал чужие губы, испытывая при этом самые разные чувства.       Когда-то — флиртуя и стремясь доставить удовольствие, когда-то — влюбленно, разыскивая ответы на вопросы сердца, когда-то — мимолетно и незначительно, не задумываясь о чувствах человека напротив.       Но то, что случилось с ним в полуосвещенной мастерской, перевернуло привычное и укрепившееся представление о поцелуях, как и отношение Тони к самому себе. Он лежал рядом с Питером и слушал его дыхание. Он любовался своим удивительным мальчиком, испытывая безграничную любовь, и не заметил, в какой момент чувство переполнило его настолько, что он захотел прильнуть к губам Питера своими.       Он вдруг отчетливо осознал, что все поцелуи до этого были слишком незначительными и вмиг обесценили весь опыт Тони Старка, потому что ни в один из них он не испытывал такого трепета и радости.       Это чувство было прекрасно настолько же, насколько и уродливо. И Тони дернулся, как от пощечины.       Что вообще, черт возьми, это было? И почему Старк позволил этому случиться?       Пусть Тони не думал ни о чем большем, чем поцелуй, это все равно выглядело в его глазах ненормальным и неправильным.       Он никогда не смотрел на Паучка иначе, чем как на мальчика, наделенного выдающимися способностями, или как на бесценное сокровище, занимающее в его сердце главное место. Тони любил его и оберегал, но никогда в жизни не думал о том, что захочет поцеловать Питера не как сына.       Он всегда стремился быть его защитником, но как же так вышло, что, стараясь укрыть Питера от опасностей несправедливого мира, в конечном итоге не смог спасти от самого себя?       И теперь Тони сидит в своей комнате, больше не во власти наваждения, но охваченный дрожью.       Мысли терзают его, но он позволяет им обрушиваться на собственные плечи подобно плетям.       «Ты спятил, Старк…»       Ему тошно от себя, когда он мысленно возвращается в полуночную мастерскую. Ему горько, когда он делает очередной долгий глоток из рюмки, пытаясь унять не прекращающуюся дрожь. И ему страшно, когда он думает о том, что может испытать, взглянув на Питера утром.       «Что с тобой не так?»       Он ощущает себя трусом.       Каким прекрасным и чистым было чувство, когда он, замерев, смотрел на губы Питера, и в насколько чудовищное оно превратилось, когда Старк на все замки заперся в своей комнате, словно это могло бы остановить происходящее с ним. И из этого разрыва в переживаниях разрослась пропасть — темная и глубокая, разделяющая его отношение к себе на «до» и «после».       Тони не знает, почему это случилось с ним и почему именно в этот вечер. Но пытается верить, что испытанное — не серьезно. Пусть оно будет всего лишь вспышкой, секундным забвением, которое нельзя считать правдой.       Тони бичует себя мыслями и опорожняет рюмку быстрыми глотками, не скупясь на добавку. Все, чего он хочет, — забыться, заглушить мысли и не искать больше причин собственной ненормальности. Все, что он обещает себе, — оставить этот вечер далеко позади. Как глупость, как дурацкий расклад судьбы, решившей, что заставить Тони Старка испытать что-то кроме отеческой любви к Питеру — смешная шутка.       Постепенно дрожь уходит, а мир вокруг плывет, и становится тепло.       Тони любит это ощущение. Так легче думать. Так ты становишься честнее — с другими и с самим собой. И то, что сегодня голова оказывается пуста, заставляет сердце екнуть в призрачной надежде: ведь признать в состоянии опьянения, что он и вправду захотел поцеловать Питера, означает безоговорочно расписаться в своей ненормальности.       Но вот он пьян, и больше глупые желания не лезут в его голову.       Тони откидывается на подушку и закрывает глаза, прислушиваясь к сердцу в груди. Оно отбивает свой сбивчивый, ему одному известный ритм, но больше не горит прежним стремлением.       Старк чувствует себя легче и верит, что не позволит больше судьбе сыграть с ним злую шутку. Он засыпает с надеждой, и ему снятся быстрые, пестрые сны, и образ уснувшего в мастерской Питера становится одним из них. Наутро он исчезнет вместе с остальными видениями, оставив после себя лишь смешанное чувство: а вдруг правда то, что теперь кажется сном?       И Тони уверит себя, что это ложь.

***

      Утро дарит смешанные чувства и тяжесть в голове.       Тони со вздохом разглядывает опустевшую бутыль из-под виски и упрекает себя за дурную привычку решать проблемы повышением уровня спирта в крови.       События прошлого вечера кажутся нереальными, но все равно всплывают в памяти. Старк морщится, отгоняя назойливые мысли, потому что возникшие образы настолько неправдоподобны, что верить им — глупо.       Самый верный способ отогнать дурной сон — хороший завтрак.       Питер улыбается, завидев Тони в дверях кухни. Он, кажется, выспался отлично, пусть и на диване мастерской.       — Доброе утро, — произносит он, старательно намазывая масло на поджаренный тост.       Старк здоровается в ответ и отходит к столу, чтобы положить себе яичницы и пару ломтиков бекона. Это Паучок постарался, зная, что любит по утрам Тони. Мужчина не сомневается и в том, что кофе тоже готов и ждет его в кофейнике.       — Спасибо за завтрак, Пит, — улыбается он, кидая взгляд на кудрявую макушку.       Они едят вместе, и настроение чуточку улучшается. Все идет как обычно. Питер привычно подтягивает к себе сахарницу, выпустив паутину, а Тони привычно делает замечание.       — Брось, я перестал ронять ее еще в пять лет, — усмехается Питер, размешивая чай в кружке. С этим Тони не может поспорить.       Их жизнь возвращается в свою колею — во всяком случае, с позиции Тони. Опасения, если они и были, уходят. Питер и Тони снова болтают и смеются, и Старк окончательно уверяет себя, что образы, вертевшиеся в голове по пробуждению, — просто кусочки дурного сна.       — Думаю, стоит рассказать о тебе остальным, — задумчиво произносит он, когда с завтраком почти покончено.       Питер настороженно замирает.       — Тебе нужна помощь в этом? Я мог бы сам сказать… Ну, если нужно. Они ведь могут не понять.       — Нет, не волнуйся, — Тони подбадривает Питера улыбкой. — Я смогу убедить их, Паучок.

***

      В конференц-зале собрались только те, кто остался на Базе, и Тони оглядел присутствующих. Наташа, Ванда и Вижен расположились за столом, Стив замер у окна и до прихода Тони что-то обсуждал с полковником Роудсом.       Разговор предстоял сложный, и, судя по всему, перевес окажется не на стороне Старка.       Несмотря на оптимизм за завтраком, Тони, определенно, подозревал, что сообщать о Человеке-Пауке Мстителям — рисковая идея, но иного пути он не видел. И, как и ожидал, новость была встречена с одинаковой степенью негодования, пусть и выражалось оно по-разному.       — Ты решил, что защита мирового спокойствия — это игра? — Стив первым нарушает повисшую после признания Тони тишину. Кэп хмурит брови, но голос его остается ровным.       — Не задавай глупых вопросов, Роджерс, — Старк скрещивает руки на груди, неосознанно пытаясь отстраниться от слов Стива.       — Глупо — это втягивать подростка в подобные вещи, — парирует Кэп.       — Я же тебя предупреждала, — Наташа говорит тихо, и Тони чувствует ее прожигающий взгляд, способный убить на месте, с которым он предусмотрительно предпочитает не встречаться напрямую.       — Вот что, — Тони набирается смелости, решаясь вернуть контроль над ситуацией. — Питер — способный парень. И, разумеется, я не собираюсь втягивать его в наши переделки. Но он имеет право стремиться к тому, чего хочет…       — Ты говоришь так, будто речь идет о выборе колледжа, только вот, на минуточку, мы обсуждаем ребенка, который пытается занять место героя, — прерывает его Наташа.       — Она права, — подает голос Роуди, и Тони смотрит на полковника с негодованием. Вот на чью поддержку понадеялся, и тот подвел. — Извини, Тони, но слово герой — синоним зрелости. Мы все через многое прошли, прежде чем принять этот выбор. И позволить Питеру встать рядом — значит, наплевать на ответственность, которую несет любой из нас, и должен будет нести он.       — Объективное замечание, полковник, — Тони едва ли не дергает от того, каким тактичным тоном это произносит Стив Роджерс.       — Питер справится, к тому же он не один, — Тони хмурится. Сейчас бы сюда Тора, и тот бы рассказал, как убил какого-нибудь великана уже в десять лет, вставил бы свои десять центов в пользу Старка. — Я помогу ему… Мы поможем.       — Ты серьезно? Тони, он не готов… Он — четырнадцатилетний подросток, переполненный юношеским максимализмом! — возражает Наташа.       — И мутант… — Ванда, до этого внимательно слушавшая разговор, смотрит на Тони с тревогой и едва различимой грустью.       — Это… Это вообще не имеет значения, — слова Алой ведьмы почему-то задевают, и голос надламывается. Кажется, остальные тоже замечают это.       — Я лишь хочу сказать, что знаю, каково это — быть подростком-мутантом, — Ванда говорит уже уверенно и смотрит только на Тони, не замечая опустившего взгляд Стива и качающую головой Наташу. — Питер может не справиться со своими способностями в порыве эмоций…       Тони понимает, о чем она говорит. Память шепчет о событии четырехлетней давности, когда Старк обнаружил погром в комнате Паучка, устроенный в пылу обиды. Но ведь с того момента мутация послушна и не проявляет себя без воли Питера.       Поэтому он не хочет слушать эти речи о Паучке, будто он неуравновешенный монстр. Хорошо хоть здесь нет доктора Беннера, а то лекций о трудно сдерживаемой агрессии они бы не избежали.       — Однажды мы с братом отправились в город… — продолжает девушка. — И, если сейчас я использую способности по собственному желанию, то тогда все было иначе. Я не справилась, не смогла их контролировать и, если бы не Магнето, обрекла бы нас с братом на смерть от рук местных жителей… Управлять своей природой я научилась намного позже, и потому знаю, как могут быть опасны возможности мутантов.       — Но Питер не будет обрекать себя на смерть, — возражает Тони. — Он контролирует паутину, он научился использовать ее в бою правильно.       Старк встречает лишь отторжение в глазах команды, и это раздражает.       — Не дать Питеру право на попытку — значит, решить за него, — Тони окидывает присутствующих твердым взглядом. — Я не делаю его Мстителем. Но я готов помочь ему раскрыть его способности. И если он решил, что хочет стоять на страже справедливости, я готов ему помочь. Я понимаю ваши сомнения. И я видел мутантов, которые выбирали другой путь. Я не буду возлагать на Питера ту ответственность, с которой он не справится, но буду рядом… Всегда. Я пришел сюда не обсуждать. Если считаете мое решение неправильным — отойдите в сторону и не мешайте, но если хотите помочь, то, пожалуйста, — помогите.

***

      Утренний разговор не покидает мысли Тони ни на минуту.       И хотя в восторге от идеи Мстители не были, к Старку они присоединились, решив подстраховать.       — Как все прошло? — Питер вылавливает Тони в коридорах Базы.       — Не фонтан, но наломать мне дров теперь точно не дадут, — усмехается Тони.       — Они… Многие были против, да? — Питер поджимает губы, ощущая укол вины. Тони вступил в противостояние со своей командой из-за него.       — Не в восторге, но правильно расставленные приоритеты помогли доказать мою правоту, — Старк старательно отыгрывает, будто убедить Мстителей принять под крыло Паучка оказалось легким делом. Но Питер знает, что это не так. Фальшь в голосе Тони он научился распознавать уже давно.       И это заставляет испытывать огромное смятение вперемешку с искренней благодарностью.       Тони встал на его сторону, вступился, защитил. И Питер больше всего на свете сейчас хочет обнять его, шепча бесконечное множество раз «спасибо».       — Вот что, Паучок, — отвлекает его от мыслей Тони. — Помни про правила. На нас с тобой… На мне лежит ответственность. Если я сочту, что ситуация опасная и угрожает твоей жизни, ты подчинишься мне и отправишься домой, ясно?       Питер кивает, пусть сердце и просит об обратном. Разве он сможет покинуть поле боя, если опасность будет грозить и Тони?       — Я хочу знать, что с тобой все в порядке, — строго произносит Старк. — И еще — никому и никогда не сообщай, что ты сотрудничаешь с Мстителями. Враг всегда начеку и может использовать это против тебя.       — Не считай меня слабым звеном…       — Питер, обещай мне, — Тони не слушает возмущений. Он просто хочет быть уверен, что Паучок будет максимально огражден от опасности.       — Обещаю.       Питер кивает в подтверждение своих слов, и взгляд его непривычно серьезен. Тони прав, он знает. И если хочет быть в игре, должен уметь принимать ее правила.

***

      Питер устало падает на свою кровать.       Тренировка в новом костюме измотала скорее эмоционально, чем физически. Старк действительно постарался сделать его удобным для Паучка, и всю тренировку Питер пребывал в состоянии эйфории, изучая новые функции и радуясь, словно ребенок.       Теперь радость постепенно утихала, уступая место приятной усталости.       Этим вечером Питер много думает о словах Тони и о его требованиях. И осознавать, что в случае угрозы ему придется оставить Старка, мучительнее всего. Но ослушаться он не сможет. Тони и так слишком многое поставил на кон, доверился ему, и обмануть его ожидания лишь из-за собственных амбиций Питер не посмеет.       Юноша думает о том, как много Тони готов на себя взять — будь то ответственность за мир или за жизнь одного мутанта. Тони не был обязан соглашаться ни на один из этих выборов, но все равно принял их и теперь готов рьяно защищать каждый. Даже если приходится выступать против всех.       Питер забирается под одеяло и закрывает глаза.       Тони занимает все его мысли — и исключений не бывает. Тони стал для него целым миром — уже давно, может быть даже с самого начала. Питер никому не позволит отнять у него этот мир, и Тони не придется больше быть в одиночку против всех остальных.       Он засыпает быстро, полностью растворившись в мыслях и образах. Дыхание выравнивается, и сквозь сон Питер крепче сжимает подушку, наволочку на которой заменяет черная футболка. Юноша прижимается щекой к гладкой ткани, и на губах появляется счастливая улыбка.