Кажется, тянет омутом

— Это несправедливо. — Леш… — И ни разу нечестно. — Леша. — И я считаю, что это все заговор. — Леша, остановись. — И вообще, мне уже лучше. Федя в очередной раз закатил глаза, со стоном сжимая волосы. Они сидят около кабинета стоматолога уже час, вдвоем уговаривая Лешу пойти уже к врачу и вырвать этот треклятый зуб мудрости, который донимал уже второй день. А ведь обезболивающим им нельзя злоупотреблять, и поэтому Леша ужасно мучался, отчего страдали все остальные. Никто из троицы не спал ночами. Федя держал голову Леши на коленях, ласково поглаживая волосы, а Антон неизменно был с другого бока, стараясь хоть как-то отвлечь от боли. Леша считал Вселенную ужасно несправедливой, потому что у них с Антоном все было одинаково. Так какого черта у него не полезли эти зубы мудрости?! Леша не привык ходить по врачам один! — Леш, ну ты же уже не ребенок, чтобы бояться стоматологов, — вздохнул Федя, с тоской переглядываясь с Антоном. Они перепробовали все на свете, и уже чудо, что уговорили его хотя бы прийти в больницу. — Я не боюсь их, — мотнул головой Леша, упрямо сжав губы. — Просто не люблю отходосы от анестезии. — Дак попроси без нее, делов-то, — заметил Антон, тут же получая положенный ему подзатыльник. — Леш, ну пожалуйста, — Федя, убедившись, что рядом никого не было, взял его за руку. — Тебе станет полегче. — Мне уже полегчало. Честно, — Леша мотнул головой, но тут же поморщился от боли. — Давай вместе пойдем? — Антон взял его за другую руку, заглядывая в глаза. — Ага, ты тоже попросишь тебе что-нибудь удалить? — огрызнулся тот. — Почему у тебя не полез этот зуб? — Потому что ты умнее меня, — примирительно заверил Антон. — Это нечестно! Федя поднес ладонь Леши к губам, исподлобья смотря на него. — Нам завтра на тренировку, ты не выспишься, то, что тебе плохо — заметят сразу же, и Палыч тебя уговаривать не будет. Леша сжал губы, нахохлившись. А то он не знал! — Ну правда не болит ничего. А к завтра так вообще пройдет, пойдемте домой? — Я куплю тебе мороженое, — Федя смутно помнил, как его когда-то давно уговаривала пойти к зубному мама. Леша смерил его таким взглядом — что стало даже как-то неловко. — Я в состоянии купить себе все сам, — заверил он. — И принимать решения тоже могу сам. И сейчас я хочу домой. Федя откинул голову, стукаясь затылком о стену. Он был в отчаянии. Невыносимо видеть, как любимому человеку плохо, и что он слишком упрям, чтобы помочь себе. Даже Антон, который, казалось, имел с братом одни мысли на двоих — сейчас не знал, чем помочь. Возможно по тому, что на его бы месте сам не пошел бы к врачу. Ситуация была патовая. — Леш, если ты сейчас пойдешь на прием, то… — Федя на секунду задумался. Взвесил все «за» и «против», «против», конечно, перевешивало, но Леша ужасно мучался, это было видно. — Если ты сходишь к врачу, дашь тебя осмотреть и помочь, то мы возьмем собаку из приюта. Нужно было видеть глаза Леши и Тоши, когда он это объявил. Не будь ситуация критическая — точно бы снял на камеру. — Правда? — Кривда, — хмыкнул Федя. — Но только если ты пойдешь к врачу. Леша снова посмотрел на дверь, сжимая их ладони. — Тош, пойдешь со мной? — Конечно, — кивнул тот, поднимаясь. — А Федю оставим охранять вещи? Тот улыбнулся, показав им кулак, подталкивая к двери. Да, собака, может быть, не самое лучшее решение проблемы — но по крайней мере Леша согласился сесть в это чертово кресло. *** Прием у врача длился час, за это время Федя успел подремать, попереживать, и даже подавить в себе желание постучаться в кабинет, узнавая все ли с его ребятами в порядке. По истечении положенного времени, в коридор вышел сначала Тоша, который светился, как новогодняя гирлянда, и Леша, преисполненный меньшим энтузиазмом, придерживая лицо. Но даже сейчас было видно, что ему стало полегче. Антон потом тихо сказал, что Леша ему чуть руку не свернул, когда врач проводила свои манипуляции. Но теперь все позади. Теперь осталось перетерпеть отходосы от анестезии, и поехать за щенком, которого ребята, как оказалось, присмотрели очень давно, но просто не знали, как уговорить на эту авантюру Федю. Но это будет уже совсем другая история.