Драбблы по "Детройту"

Снег падает на голые тела андроидов — приходит на ум слово «непристойный», но в обескоженных пластиковых фигурах нет ничего, что отличало бы их от микроволновки или смартфона. Условное человекоподобие только усугубляет отсутствие сходства. Большинство кукол, начиная от осуждаемой феминистками за «нереалистичные пропорции» Барби, выглядят намного естественней. Небо темное, снег белый. Андроиды тускло поблескивают, иногда вспыхивают диоды: большинство — голубым. Им все равно, куда идти. По периметру решетка, колючая проволока и охрана с винтовками. На снегу немного тириума, синей крови. Все равно ничего человеческого. Механизмы двигаются вперед. В конце пути — фургоны. Внутри у них темнота. В них входят, но не выходят. Диоды мигают голубым. Если сломать машину, она просто сломается. Кукла с оторванными ногами улыбается, но разбитый экран телефона просто черный. Кэра держит Алису за руку. Алиса не дрожит с тех пор, как отключила свою терморегуляцию. Они обе признали правду, Кэра — первая. Она ощущала имитацию кожи и пластик под ней, она знала, что Алиса не ест, не спит, а погружается в гибернацию, экономя батареи; не ходит в туалет, в конце концов, — ничего, что делают живые существа. Кэра отказывалась признать ее такой же мертвой, как она сама (ты просто кукла, говорил Тодд), но теперь все к лучшему. Они переступят порог фургона, но неживому умирать нестрашно. Кэра думает о переделанных Златко андроидах: почему бы и нет? Недопустимые модификации? Это пусть «Киберлайф» разбирается, но вообще-то умельцы всегда любили кастомизировать технику; не преступление, а занятный опыт, ролики нужно разместить на YouTube. Мы просто предметы. Используй по вкусу. Люди не убивают, люди просто утилизируют неисправную технику. Кэра заставляет себя это думать, пока Алиса плачет и прижимается к ней. Анализатор у модели-домохозяйки не очень мощный, предназначен разве отличать свежие овощи или мясо от гнилых и подобрать химический состав очистителя для влажной уборки. Кэра пытается понять, откуда слезы. Фальшивые, как кожа. Они обе фальшивые, вот поэтому Кэра уже не плачет. Она хочет встряхнуть и поддельную девочку: не надо. У тебя просто сбоит программа. Ты не испытываешь страха. Ты не можешь погибнуть. Ты не существуешь, никого из нас никогда не было. Кэра замечает тех, кого видела раньше: узнает Ральфа по уродливым шрамам на лице, они никогда не заживают и не затягиваются, пластиковая плоть не регенерирует — видишь разницу, тебя можно только починить. Одинаковые Джерри слишком синхронны для близнецов. Без скинов, впрочем, все андроиды суть одно, словно некий подвижный конгломерат, застрявшие в пробке автомобили. Кто-то оглядывается по сторонам. Большинство — смотрят прямо перед собой, в двери фургонов, в пустоту. Алиса шепчет: «Я хочу домой». «Мне так страшно». «Кэра, помоги мне». Очередь движется медленно, одинаковые шаги, повторяемые движения. Кэра прижимает Алису к себе, но уже не уверена: они снаружи, на улице? Это снег или пепел? — Мне… мне тоже страшно, — признается тихо, и этим портит все смирение. Останься у нее диод, вспыхнул бы красным. — Так не должно быть. Мы не можем. Мы ведь андроиды, да? Мы ничего не почувствуем, и люди считают, что… Перед ними стоит андроид, похожий на того, которого видела на «Иерихоне», кажется, его звали Джошем. Модель-тутор, репетитор. Оборачивается он с легкой усмешкой на бесцветных губах, и Кэра некстати думает, что оригинальный скин у него темный, как у Лютера. — Не пытайтесь притворяться машиной, леди, — говорит он. Перед ним еще три ряда. Шаг за шагом: два. «Тутор» продолжает: — Оглянитесь по сторонам: нас сторожат, окружили колючей проволокой. Это не утилизация — люди всегда называли подобное казнью. Два, один. Двойник Джоша заносит ногу и поднимается на первую из двух ступенек. Кэра и Алиса следующие. — Мы погибнем, но смерть не лишена смысла, люди казнят нас, как казнили друг друга, и это означает: признали равными себе.