Дознание. Призраки Винтерфелла

Глаза красного цвета – это что-то вкусное. С таким глазами она может долго приносить удовольствие. Если не захочет - он сам справится. Хотя он заметил во взгляде Тибальда скучнейшее предостережение. Нужно передохнуть. «Снять напряжение» - как мейстер любил выражаться. Как это сделать, были разные варианты. Когда-то Тибальд даже обсуждал их с Рамси, видимо, изучив до «важного разговора» очередной высушенный манускрипт. Сидел напротив – уважительный вид, вкрадчивый голос с бесконечным повтором «милорд», и взгляд, расплывающийся мимо глаз и ниже, куда-то к губам, которые Рамси плотно сжимал. И сейчас следовало бы поесть и выпить какой-нибудь вонючий отвар. Забраться в темную, тихую нору и заставить себя ни о чем не думать. Иногда это замедляло ток крови. Но лучше отправиться прямиком в темницу. Тогда легче станет сразу. Нужных вестей не было, зато были стюарды, гвардейцы, голодные крестьяне и вороны с письмами, на которые он предпочитал не отвечать. В мозгу сдавило здоровенную пружину, и если она выстрелит... Если это случится наверху, среди челяди, будет крик, кровь, лишняя суета. А потом замок вымрет в раз: переходы, дворы станут пустыми и тихими. Ваймон исчезнет, словно его никогда и не было – что к лучшему, Тибальд запрется в темную конуру с книгами и перестанет есть – но, возможно, это какой-то мейстерский очистительный обряд. Уолтон постарается лишний раз не выходить из казармы, будет отвечать подчеркнуто коротко и хмуро. Бренчать мечами в таком случае оставались лишь парни Рамси, - но их сейчас в замке не было. Ему нравилось, как все боялись его, в этом была искренность, которой всегда не хватало… Он мог бы у многих забрать по фаланге, чтобы добиться ее. Если бы не приходилось хлебать руседерьмо о том, что не достоин звания лорда Дредфорта и способен пустить по ветру все уважение к дому не хуже наследников Старков. И тогда с этими фалангами в мешочке у пояса его бы разрывало на части - от удовольствия и отвращения. Голова бы лопалась от навязчивых повторов чужих мыслей и слов. Бастарды не могут себя контролировать, лишь пятнать и нести позор. Русе все контролировал: свою жестокость, заботу, свою справедливость и своего бастарда. Рамси отчаянно пытался вывести его из себя. Но так и не смог. После забавной истории с леди Хорнвуд, женитьбой и пальцами, он даже веселился, представляя реакцию отца. Что он и правда может сказать? Только взбесится, что не предполагал такую ловкость или, в конце концов, признает, что именно Рамси принес новые земли дому Болтонов, а не лорд Дредфорта со своими интригами, чистыми руками и вкрадчивыми разговорами. Но при их первой встрече лорд Русе даже не удосужился это прокомментировать, только сдержанно скривил губы, рассматривая брачные бумаги. Словно Рамси сделал то, что от него и ожидалось и едва справился, ведь что можно ждать от бастарда? Иногда, ощущая внутри себя недовольство Русе, теперешний лорд Дредфорта ясно понимал, что это не пиявочный яд в крови, не дерьмовый призрак, пробравшийся в голову, - это он сам. Так… Думает. Что лордство ему не по зубам, что ведет себя как дорвавшаяся до пирожков дешевка. Дурная кровь и дурные желания. Чушь собачья, я – Хранитель Севера, а ты – тень воспоминаний. Медленный вдох и выдох. Гвардеец ждет решения своего лорда в дверях, но не видит выражения лица Рамси, а он отвернулся и снова оперся руками о стол. Но мейстер видит. Смотрит пристально, неотрывно, и его страх ощутим, висит между ними завесой. Книги ему не помогут, если прав окажется Русе, как бы Тибальд за них не цеплялся. Что книги против дурной крови, которой плевать на лордство и на потом… - Что ж, устройте миледи, - пропихнул Рамси сквозь зубы. - Милорд! – мейстер заполошно вскинулся и чуть не выронил книгу. - Устройте со всеми удобствами и передайте, что лорд Болтон ждет ее через час на обед. В малой гостиной. Он оторвался от стола и развернулся к гвардейцу. Вдох, выдох. Если дышать ровно – это иногда помогает. Край ремня у солдата болтался коротким неровным концом. Словно его отгрызла одна из моих девочек. Их гладкая шерсть под руками всегда успокаивала. - Да милорд. А миледи Уолда? - Нет, ее не тревожьте. Ей лучше сегодня сохранять горизонтальное положение. У миледи было непростое утро. - Хорошо милорд. - И передайте на кухне, чтобы никакого тюленьего мяса, которым мы давились вчера с лордом Рисвеллом. - Да милорд. Дверь закрылась, и Рамси обернулся к мейстеру. Он больше не выглядел испуганным, хотя в глазах стояла тревога. Любезность давно не вводила его в заблуждение. - Успокойся, я выпью твой отвар, Тибальд. Прямо сейчас. Когда леди протягивает руку помощи, нельзя ее оттолкнуть и уж тем более притащиться на обед с головной болью. - Лорд Рамси, я слышал только об одной женщине с красными глазами. О! Да его волновало не кровяное давление его лорда, а цвет глаз прибывшей леди. - О какой же? – усмехнулся Рамси. - Красная жрица Станниса Баратеона. Колдунья и служительница Рглора. - И что? – вот это уже действительно было интересно. - Жрице Рглора не место на севере, мой лорд. Прошу, не слушайте ее и гоните прочь. Рамси задумчиво склонил голову. У леди есть много интересных применений, хотя сначала можно и погонять. - Нет, только не с ней, - Тибальд стал совершенно белым в одно мгновение и слишком откровенным. – Умоляю, мой лорд, только не с ней. Глаза у леди Мелисандры и в самом деле оказались красными, это будоражило, как забытый звук охотничьего рожка. Все движения были плавными, округлыми, и она не спешила говорить. Только пара вежливых фраз. Но Рамси чувствовал исходящую от нее опасность и силу. Когда хищник рыскает по земле другого хищника – это может развлечь их обоих. Правда развязка наступит слишком быстро. Леди слегка улыбалась, рассматривала его внимательно и без опаски. Длинные пальцы мягко поглаживали ножку высокого кубка. Они сидели только вдвоем за круглым столом. Дневной свет из открытого окна тускло освещал старое фамильное серебро. - Я давно хотела вас увидеть, лорд Болтон. Что внутри ее горла делает голос таким низким и бархатным? Каким он станет, если она закричит от страха? И закричит ли? - Вы очень любезны миледи. Надеюсь ни я, ни Дредфорт вас не разочаруем. Она рассмеялась. Ослепительно белые зубы. Ровные и безупречные. - Боюсь, у вас не получится меня разочаровать, даже если вы и ваш замок того захотите. Леди Мелисандра покачала с сомнением головой и, подобрав рукой волосы, откинула их за спину. В каждом движении сквозила сила и уверенность – игра мышц под красной красивой шкуркой. Рамси облизал губы. - Приятно слышать. А то о Дредфорте ходят всякие ужасы. Говорят, в башнях мы храним гобелены из кожи наших врагов и прочие глупости. - А вы храните? - Нет, конечно. Но я могу показать вам много интересных мест в замке. - Интересных или страшных? - Страшно интересных, если пожелаете, - улыбнулся лорд Болтон. Красная жрица рассмеялась и смочила ярко красные губы в вине. Точеное горло осталось неподвижным, словно влага стекала вовнутрь без всяких усилий. - С удовольствием посмотрю, лорд Рамси. Но я считаю, что враги, наши настоящие враги не заслуживают жалости. Принося им страшную смерть, мы искореняем даже мысли о предательстве. - Сжигая их живьем? - Или снимая с них кожу. И оставляя ее, как напоминание. Дыхание слегка сбилось. Я мог бы с ней вместе… попробовать это сделать. И то и другое. Рот разом наполнился слюной. Она играет с тобой, недоумок. Рамси сглотнул слюну, с усилием смыкая края губ. Мелисандра, не шелохнувшись, смотрела на него, казалось, замечала все. Наблюдала, как притаившийся хищник за подраненным оленем. В глазах потемнело от гнева и оглушающего ощущения своей уродливости – в красных глазах. Рамси с силой надавил пальцем на лезвие столового ножа. Кровь выступила мгновенно. - Вы порезались, лорд Болтон. Замотайте палец салфеткой Рамси поднял на жрицу глаза. На красивом лице мелькнуло странное удовлетворение. Что тебе нужно от меня, шлюха? - Да, извините, миледи. Я был неосторожен. Глуп, как тупая псина рядом с костью. Рамси медленно обмотал палец, сдавливая его, прислушиваясь к собственной боли, чтобы не замечать возродившийся внутри гнев. Потом взял бокал и растянул губы в улыбке. - Так все-таки, почему вы приехали в Дредфорт, леди Мелисандра? И чем желаете помочь мне? Жрица отрезала кусочек прожаренного мяса и медленно отправила его в блеснувший острыми зубами ярко-красный рот. Пережевывала легко, словно это была вываренная морковь, и явно раздумывала над ответом. Внезапно, она наклонилась и обхватила пальцами его запястье. Кожа полыхнула, и Рамси мгновенно бросило в жар. Чужая рука сдавила еще сильнее, казалось, прожгла до кости. Он вырвался и вскочил, отшвыривая назад кресло, шипя от боли. Но Мелисандра только рассмеялась - О, не пугайтесь, лорд Болтон. Это всего лишь знак могущества моего бога. - Знак! В пекло твоего бога! Держи его при себе, если не хочешь познакомиться с моим... У тебя есть бог, Рамси? - Я только прикоснулась, а вы перестали быть любезны, милорд. Зато у вас реакция… сильного человека. Хотите стать Королем Севера? Он нависал над столом, а эта сучка смеялась ему в лицо, словно думала, что бежать придется ему. Рамси схватил ее за предплечье и дернул вверх. Теперь они оказались рядом, лицом к лицу. Крылья тонкого носа раздувались, и грудь поднималась в низком разрезе бордового платья. Сквозь тонкий бархат рукава он чувствовал жар, ритмичный стук пульса и близость ее возбужденного игрой тела. Она что-то ждала от него и совсем не боялась. Это сбивало с толку, но останавливаться не хотелось. - Еще утром мне предлагали быть Хранителем Севера, а теперь Королем. Но ублюдка Рисвелла я знаю, а кто ты такая? Жрица бога, который не выжил на севере и не спас священным огнем отмороженный член твоего Станниса? Жрица околевшего среди снегов бога? Она нахмурилась и с силой оттолкнула его. Рамси чуть не упал на ударившее под колени кресло. - Закрой свой грязный рот, милорд! Ты ничего не знаешь о Владыке Пламени. Только если ты станешь его достоин, он проведет тебя сквозь ледяную мглу, сквозь темноту и смерть и выведет к свету. И я тому подтверждение. - Ты может быть, - усмехнулся Рамси, чувствуя, как вспыхнула в ней такая знакомая ему самому неистовая сила безумия. – А Станнис Баратеон? - Он отступник. Его вера никогда не была тверда. Но когда он предал Владыку, его судьба была предрешена. - Теперь ищешь ему замену? Хочешь всучить мне драное знамя пламенного сердца? - Тебе, лорд Болтон? Она вдруг фыркнула, опустила руку на темно-розовую поверхность тяжелой скатерти. Коснулась пальцами края блюда с сушеными фруктами, погладила лезвие ножа. Развернулась и медленно пошла вокруг стола. Движения приковывали взгляд, оставляя гулкую пустоту в голове. - Вовсе нет. Такие как ты не способны служить никаким богам, кроме богов собственных страстей. Но с вами можно заключать сделки. - И какую сделку ты мне предлагаешь? - Я помогу тебе стать Королем Севера, если ты приведешь меня в Винтерфелл. Мне нужно там найти кое-что. Винтерфелл. Серые заснеженные стены. Крики и свист летящей стрелы. А там наверху две тоненькие фигурки, с которых яростный ветер рвет плащи. В голове полыхнула утихшая было боль. Его тошнило от этого места, он хотел, чтобы огонь уничтожил там все дотла. Чтобы случившееся превратилось лишь в дурной сон. - И как же я туда попаду? - Не знаю. У тебя есть мечи и стрелы. Гарнизон огромного замка. И ты сильный, лорд Болтон. Она улыбнулась, приглашая и обещая. Просто смешно. - Ты тоже говорила своему королю, и он поверил в эту чушь? Лучше отправляйся туда сама. Расскажешь Старкам пару сказок о могуществе своего бога, и они откроют тебе двери. - Не все двери так просто открываются, поверь мне, Рамси Болтон. Особенно, когда хозяева далеко, и замок не принимает гостей. Но и защищать его некому. Кажется, его брали однажды… таким. Если ты приведешь меня в Винтерфелл и откроешь нужную дверь, мой бог исполнит твои желания. Ты получишь весь север. Путь вокруг стола замкнулся, и она вновь оказалась рядом. Близко, даже не надо протягивать руку. Изгибы под бархатом и красное обещание. Ровное тепло притягивало. Успокаивало. Стоит только придвинуть кресло ближе к очагу и закрыть глаза, можно легко уйти от реальности. Как будто не было ничего необратимого, и он вновь не один. Можно спустить руку со шкуры, наброшенной на кресло, и погрузить пальцы в спутанные тонкие волосы. Напряженная шея будет пружинить от нажатия. Вонючка ждет. Он этого не хочет, но, не поднимая головы, переместиться по первому слову. Очень скоро милорд сможет вслушиваться в нежные влажные звуки между своих ног и сквозь прикрытые глаза наблюдать, как от пылающего очага светятся золотым теплом белые волосы. Свернувшись в хрупкий клубок, тело так уютно входит между раскрытых колен. Можно свести их, замкнуть кольцо ног и сдавить достаточно сильно, чтобы он не выбрался. Никогда. Чтобы всегда было тепло, и влажные звуки, и белые волосы, раскачивающиеся у очага. Чтобы рядом согнувшись сидел Вонючка, готовый выполнять желания своего лорда. И у Рамси был бы настоящий дом. Дом, который ты бы всю жизнь таскал на ошейнике? И пусть. Лишь бы ошейник был достаточно крепким. Любой можно сорвать и уничтожить. Есть вещи гораздо крепче запоров, цепей и ошейников. Что же? Если ты не поймешь сам, подсказки не помогут. Если уничтожить предательство – цепей не понадобится. Если бы голова, в которую легко и плотно входил его член, была бы мягкой, Рамси остановил бы сладкое движение. Легко разделил бы череп на две части, нежно погрузил пальцы в красноту и смог добраться до мыслей о побеге, до имени Теон, а потом сшил, склеил бы собственной слюной и кровью опустошенные ткани. О! тогда Рамси стал бы свободнее, потому что знал бы наверняка, что всегда может ощутить тепло родного тела около кресла. И чье бы это было тепло? Чьи губы? Или это не важно? Почему некоторые повреждения необратимы? Почему все, что случилось между ними, тоже кажется таким тягостно необратимым. Рамси вдруг ощутил сведенные мышцы своего живота и плоть, мучительно твердую, требующую выхода. Красные глаза смотрели в упор, а потом опустились ниже, где под натянувшейся тканью было все очевидно. Сучка следила за ним. Грела ложными обещаниями своих фальшивых богов. Чтобы… Лорд Болтон схватил ее за шею и сдавил. Мягкие губы слегка приоткрылись, в глазах плескалось ожидание. - Зачем ты притащилась сюда с тупыми сказками? Думаешь, мне нужен твой север? Думаешь, я рад взобраться на стены проклятого Винтерфелла. Я бы отправил в пекло его, и Дредфорт, и все вокруг, если бы.. Он шипел через стянутое горло, а жрица сделала шаг назад, опираясь о стол. - Если бы что? – шевельнулись губы. Он сжимал горло с силой, так, что сводило ладонь, но она все еще могла говорить и не сопротивлялась. Белые точеные руки скользили по краю стола, словно искали опору. - Хочешь узнать что? Рамси пропихнул колено между спрятанными под юбку ногами. Они разошлись, и жрица вздохнула, слегка откинула голову. Захват на шее был не размыкаем, едва переносимый жар спаивал их тела в одно целое. Думает, что все еще может играть? Думает, он испугается огня ее кожи? Морщась от боли, он дернул тяжелую юбку вверх. Мешала собственная нога, колено тянуло к промежности тем же подчиняющим жаром. Он дернул сильнее, что-то треснуло, и рука впилась в обнаженное бедро. Она не носила ничего под длинным облегающим платьем. - Что ты хочешь от меня на самом деле, горячая шлюха? Она рассмеялась. Грудь шевельнулась в лифе и отчаянно захотелось ее освободить. - Я же сказала – помочь тебе. Тебе сейчас явно требуется помощь, лорд Болтон. Он зарычал, уже не контролируя себя, и резко впихнул ей пальцы внутрь, царапая, разрывая мягкое, обжигающее его кожу. Она только застонала и развела ноги. Пальцы затягивало. Зазвенел упавший на пол кубок, грохнула наполненное чем-то блюдо. Скатерть елозила и сбивалась под телом жрицы. А Рамси был как в ловушке - не в состоянии оторвать руку от этой шеи и освободить невыносимо каменный член. Помимо его воли пальцы погружались в плоть снова и снова, и он уже не чувствовал боли, но этого было мало. - Скажи мне, что ты хочешь, мой лорд? Несмотря на жгущую кожу и предельное возбуждение, его вдруг бросило в холод. Ты же этого хочешь, мой Вонючка? Да, милорд. Этого недостаточно. Умоляй меня. Пожалуйста, милорд. Лучше, Вонючка. Скажи, чего именно ты хочешь. Пожалуйста, милорд, прошу вас, трахните меня. Рамси сжал зубы и попытался вернуть себе хоть одну руку, но они не подчинялись, словно были под властью другого желания – душить и вцепляться в плоть все глубже и глубже. Но тяжесть в паху от этого становилась только невыносимее. - Отпусти мою руку. Я хочу кончить, трахнуть тебя по-настоящему. Она рассмеялась, и рука легко вышла из ее промежности. Он почти лег на податливое тело, удерживая шею и голову на столе. Мелисандра обхватила его ногами, но это не казалось приглашением, а пленом, из которого не вырваться. Потому что не справиться с самим собой. Рамси смотрел, как волосы метались кровавыми полосами на разгромленном столе, а шнуровка на штанах с трудом поддавалась слепым и влажным от ее соков пальцам. Он никогда не чувствовал себя настолько беспомощным. Рабом своей ненавистной жажды. Лорд Болтон шел быстро, как мог, покачиваясь на ходу. Поворот, и лестница уходит вниз, к выходу. Нога подвернулась, и Рамси схватился на каменное навершие перил. Остановился и посмотрел на ладонь. Не было ожога, и кожа совсем не горела. На среднем пальце привычно темнел обвод перстня. Почему он ее не убил, не вспорол брюхо до хруста грудной клетки? Сразу нужно было это делать, сразу. Распахнутые створки были рядом, а дальше воздух и свет, безжалостный и откровенный. Зачем он пошел сюда, мог бы добраться до темниц по внутренним переходам? Все равно. Перелетев через ступени крыльца, Рамси наткнулся на Ваймона. Пытаясь отступить назад, стюард беспомощно взмахнул руками, и в грязь полетела какая-то тряпка. Выцветшие до желтизны глаза расширились и смотрели с испугом. И лорд Болтон ударил резко, без замаха, в приоткрывшийся рот. - Иди прочь, старая моль. Затихни где-нибудь и не попадайся мне больше. Никогда. Перешагнув через ноги упавшего и не прислушиваясь к глухим всхлипам, он пошел дальше. Здесь совсем недалеко. Гостиничный дом, Великий Чертог, псарня и вход в подземелье. Дворовая девка шарахнулась за угол. Свежий воздух холодил тело. Края камзола разлетались в стороны, а под сбитой рубашкой болтались концы слабо затянутой шнуровки штанов. Пекло! Я выгляжу как безумная Уолда. Все это красная сучка и ее пожирающая щель! Он схватил за кольцо и дернул дверь на себя, - пахнуло темной, холодом и покоем. Здесь он мог отдышаться. Он трахал ее как заведенный, как взбесившийся лесной кот. Не в силах отлепить себя от ее кожи, от тока крови, сжигающего глубоко вдавленные в шею ведьмы пальцы. Не хотел, почти ненавидел то, как дергались его собственные бедра. Сглатывал бессильное бешенство и отпускал обнаженную похоть. Ей на потеху. Край штанов скользил по голому заду, яйца бились о край стола и беззащитно сжимались. И эти звуки… Сочные, постыдно громкие. Что в них было не так, в таких знакомых и всегда нежных? Словно кто-то теперь выставлял его напоказ - уязвимого. Так не бывает. С ним такого не могло произойти. Она двигалась в том же ритме навстречу. Руки раскинуты среди посуды и винных пятен. В глазах ходят багряные тени, на губах играет полуулыбка мертвой рыбины. Может, это и есть ее уродливый бог? Он кончал слишком долго, дергался в мучительных спазмах ожога. Исторгая из себя семя снова и снова. Это длилось бесконечно - так толчками выходит из открытой раны кровь. Она издала протяжный звук и расцепила ноги. Вся стала расслабленной, мягкой. Но лорд Дредфорта упал рядом, в бок впился опрокинутый кубок. Не его тело, а куклы, сделанной из тряпок. Рамси видел такие у деревенских девчонок. - Ты очень сильный, мой лорд! – урчание сытой сучки. И лениво повернула голову. Под опущенными ресницами ходила кровь. И тут он отпрянул. Сполз со стола, с трудом натягивая штаны, тряпичные ноги дрожали так, как это бывало в детстве, когда он долго бегал по лесу. До двери и наружу. В голове звенела пустота. Едва подчиняясь, ноги несли туда, где все можно исправить. Так было всегда. Спускаешься в тишину и темноту темниц, и мир перестает вызывать ярость. Он просто исчезает. Кровь замедляет бег, и дыхание становится ровным. Винтерфельский плен у дурака Касселя был таким же пустым, и Рамси тогда был пустым. Ни мыслей, ни ощущений. Где-то шуршали крысы и капала вода. Можно было бесконечно слушать тьму, и время переставало интересовать. Тогда он отключился и ждал. Иногда забывал, что существует другой мир. Раньше в темноте и тишине собственной спальни это тоже получалось. Теперь в голове появилась давящая петля, и он разучился крепко спать. Дело было в Перевертыше, сдохшем Русе и замке, который тот оставил с вдовушкой в придачу. Теперь нельзя выйти и хлопнуть дверью, теперь все двери замурованы и осталось несколько пыльных ходов, по которым он должен нарезать круги. И даже если он пробьет стену, то может и не попасть туда, куда ему пекло как нужно. В темнице Рамси был почти свободен. Крики и мольба ослабляли давление. Когда кожа медленно сползала и плоть расходилась от удара кнутом или железным крюком, петля внутри слабела, и он мог делать, что хочет и когда пожелает. Все внутри начинало звенеть от дикой свободной скачки. Дурная кровь. Когда как лорд Дредфорта льешь чужую дурную кровь, чтобы успокоить свою, - это можно назвать справедливым законом природы. Что-то там о хищниках пожирающих больных животных. Их осталось лишь двое с дурной кровью в темницах. А что будешь делать потом? Потом – право сильного. Я всегда давал шанс убежать. Но не бегут. Видимо, все они больны. Грейджой сбежал. Выздоровел, наверно? Очень смешно. Рамси остановился и коснулся рукой грубой каменной кладки. Время расшатало некоторые булыжники, но толщина древних стен не оставляла никаких шансов воспользоваться этим. Интересно, замуровывали ли кого-нибудь благородные Болтоны в стенах между сырых камер? Он мог бы. Эта камера была пуста уже давно. Рамси так и не смог никого туда поместить. Долго надеялся, что получится вернуть... А потом, после Медвежьей ямы, когда трусливые псы промысловики выдали пятерых, просто не решился открыть эту дверь и зайти. Зато ему нравилось работать рядом. Как будто за стеной его ждет что-то приятное, оставленное на потом. Там, вжавшись в угол, сидит Вонючка и слушает, слушает, как кричат по соседству. Ждет своего милорда. Глаза распахнуты в темноту, а колени плотно прижаты к груди. Он не двигается, только плечи вздрагивают от каждого вскрика и звука удара. Как он мог сбежать? Факел торчал над головой, и ключ от камеры с очередным медвежатником лежал прямо здесь на каменной приступке – никто не охранял этих двоих. Рамси даже надеялся, что кому-то удастся сбежать, и это его взбодрит. Но самому придумывать для них игры, как с Теоном, не было никакого желания. Только с ним было по-настоящему интересно. Ключ провернулся с трудом – ржавчина за зиму основательно проела замки. Дыба с очередным растянутым бородачом выплыла из темноты. Он задергался, как кролик в силках, и сощурился на тусклый свет одного факела. Кляп по рту шевелился. Приятно дергается. Некоторые слова и звуки Рамси умел угадывать по движениям кляпа. В этом спертом воздухе дышать стало чуть легче, чем наверху. Чем на красной сучке. Спешить не нужно. Лучше двигаться медленно, ощущая, как удавка внутри отпускает. Зажечь еще пару факелов, пройтись рукой по свежей прохладе инструментов. Дергается, тупая лягушка, хрипит, мотает головой. Лучше бы лежал смирно и тихо – ничто не раздражало бы Рамси тогда в темнице Винтерфелла. А когда тихо, можно бесконечно долго проводить пальцем по острому лезвию, по гладкой, хищно свернувшейся плетке. Щипцы, чтобы выдергивать ногти, он давно не чистил. Хотелось ковырнуть пятно засохшей крови. Предвкушение можно растягивать, как тело на дыбе, по чуть-чуть, мелкими шажками шипастого барабана. Лорд Болтон взял нож с тонким острым клинком и рукоятью из теплой, до блеска вытертой кости. Начинать хорошо с простого. Мужик не сводил с него глаз. Грубое тело: огромная грудина и короткие ноги с широкими ступнями и вросшими в мясо ногтями на них. Рамси поморщился. Только на Вонючке грязь была узором, подчеркивающим его хрупкость и красоту. Его подчиненность. Здесь же все вызывало брезгливость. Волосатая тварь. Тибальд мог бы озаботиться и приказать помыть это животное, раз присматривал за ним, пока нет Кислого Алина. Видимо, кормил и поил эти последние для урода деньки - здоровенные губищи не полопались в хлам от жажды. Но ничего, он займется им сам. - Помнишь меня? – от вопроса стало тепло и влажно во рту. Мужик не мог не знать своего природного лорда. Но не каждому из черни повезло познакомиться с лордом поближе. Рамси провел острием вдоль туловища, срезая лохмотья нательной рубахи и штанов, оставляя первый сочащийся кровью след. Такое голое тело не намного приятнее, но честнее для разговора по душам. Руки и ноги задергались в петлях, яйца подобрались, а живот напрягся, заставляя кровь из пореза ускоряться струйками к деревянному столу. Если сильнее натянуть веревки, тело начнет мелко дрожать. Он прошелся по ране вверх, совсем немного углубляя порез, и приставил лезвие к глазному яблоку, такому выпуклому от ужаса и непонимания. - Боишься? Медвежатник дернул кадыком и захрипел невнятно, зажевывая кляп. Разговоры с ним были скучны. Рамси знал все, что он скажет, на какой ноте будет кричать, захлебываясь кровью. Как тело изогнется дугой, само выворачиваясь из суставов, а потом начнет вколачиваться в мокрую, хлюпающую кровью дыбу. В этих звериных туловищах не было сладкой гордыни, мечты быть принцем и великим воином, иллюзии, что они выше и умнее, что для них не может быть страшного конца. Мужики ненавидели, огрызались сиплыми низкими голосами, как бродячие псы, а потом боялись, тряслись и снова ненавидели. Ни отчаянных попыток держаться, ни гордо вскинутой красивой головы, ни насмешливых ядовитых слов сквозь обведенные юшкой губы. Ни борьбы с самим собой, когда глаза медленно, но неумолимо набухают влагой, которая так отчаянно не хочет пролиться, обнаружить себя. Ничего нежного розового, как рассвет над еще темными зубцами Дредфорта. Ничего вообще. Даже мягкой груди и теплых щелей. - Может, хотя бы покричишь? – и он выдернул кляп. Мужик издал грубый звук, словно икнул. Сглотнул раз, другой. - Милорд, - голос как обычно похож на скрип мельничных жерновов. – Пожалуйста, не надо, милорд. Просто убейте меня. - Уже убить? – слишком быстро у них эта вечная просьба. – Ты даже не кричал, не умолял своего лорда о пощаде. Рамси медленно оттянул тонкую кожу глазного яблока. Тело сразу завертелось, голова дернулась в сторону. Никакой выдержки. Милорд придавил локтем и навалился всем весом, прижимая бородача щекой к дыбе. Нож легко чиркнул, и оголенный глаз завертелся под ладонью. Вопль боли, и кровь залила белок. Рамси отпрянул, опуская нож, впиваясь взглядом в откровенную пляску ужаса. Мужик крутил своим уродливым навершием, заливая все кровью и гнусной бранью, слюни летели на клочковатую бороду. Грязный ублюдок. Рамси медленно протянул руку, провел пальцами от бровной дуги внутрь обнаженной глазницы. Мужик истошно заорал. Как живое существо глаз пульсировал, скользко прыгал под пальцами. Не давался. Голова лорда Болтона начала разламываться изнутри. Мысли рвались, их затягивало в черную пульсирующую дыру. Пекло, какой урод… Как в нем все отвратительно… Как отвратительно Как член, который входит в плоть, и его засасывает вовнутрь жгучим пеклом…, Как красные глаза жадной суки. Рамси отдернул руку, выронил нож и сдавил горящие огнем виски. Кто-то жует изнутри… Получает наслаждение от моих костей. Я глохну… Невозможно ничего рассмотреть… Его шатало из стороны в сторону. Пытаясь удержаться, он вцепился в железный крюк на краю дыбы. Прут заплясал в руках и вгрызся в хрусткую плоть перед ним, потом еще и еще раз. Бедро разошлось до кости, вывернутая коленная чашечка шевелилась каким-то густым месивом внутри. Он бы потрогал. Но в голове что-то лопнуло, и Рамси упал на затихшее под ним тело, пытаясь выдохнуть, выплюнуть наружу собственный спазм. Он закрыл глаза и прислушался к стуку в груди. Тибальд приготовил этого урода… дурная кровь… снять напряжение. -Знаешь, что я еще сделаю? – прошипел он сквозь зубы бесчувственному мясу под ним. - Здесь все знают, что я сделаю. Даже мой мейстер, даже красная сука… И ты должен знать. Ответа не было, и это было к лучшему, потому что он все равно не услышал бы правды. Рамси нащупал нож под рукой и медленно поднялся. Смотреть вниз не хотелось, и он поднял к глазам собственную окровавленную руку. И вторую с ножом. Лезвие успокаивающе смотрелось на фоне ладони, ложилось на нее. И Рамси сделал длинный надрез. - Думаете, все знаете про меня? Разбираетесь… Тонкая струйка побежала в рукав, и он почувствовал легкое покалывание, как это бывает, когда отступает онемение, и кровь возвращается в затекшую за ночь ногу. Было приятно. В этом был какой-то важный смысл. И он провел еще одну линию, параллельно первой. И глубже. - Но никто не говорит прямо, как он говорил раньше, до того как я… Рамси замер. Перед глазами бесформенным призрачным пятном расплывалась его собственная ладонь, губы едва слышно шевельнулись: - Ты урод, Рамси Сноу… Что-то загрохотало сзади, выводя его из оцепенения. Он обернулся, в голове стоял странный туман, и Тибальд выглядел взволнованным и мутным, словно хотел подняться из глубины деревенского пруда. - Лорд Болтон, я поспешил сообщить, что вернулся…, - и мейстер потерял голос, заколыхался, как если бросить камень, и… мысль смялась. - Теон? - Рамси даже не слышал собственного вопроса.