Долгий, долгий путь

Наверное, это всё из-за недосыпания. Из-за недосыпания Джексон стал рассеянным и невнимательным. Иначе почему лишь две недели спустя он, случайно вспомнив врача, осматривавшего его недавно, подумал, что тот был похож на Господина? Конечно, проще всего было бы узнать по запаху. Но если он болел, его запах мог ослабнуть, как и весь организм. Но чем больше Джексон вспоминал его лицо, тем больше сходств видел между врачом и Господином, прятавшимся за керамической маской. И уши, кстати, были очень похожи. Не выдержав, однажды вечером Джексон послал сообщение Ёнджэ, прямо из гримёрки стрип-клуба. Ёнджэ долго не отвечал, а Джексон проверял телефон каждые две минуты. Наконец, где-то через полчаса Ёнджэ написал: «Его зовут Пак Джинён». По голым плечам Джексона пробежала дрожь. Он был так близко. И совпадение такое странное. И как раз вовремя: как раз тогда, когда Джексон решил искать отца Бэма. Если бы поменять события местами, он бы сказал ему всё сразу же, тогда в кабинете. Но теперь, значит, нужно будет вернуться в клинику. И Джексон вернётся. Хотя бы ради того, чтобы поступить честно по отношению к Бэму, растущему без отца. На следующий же день Джексон, не выспавшись и с трудом приведя себя в приличный вид, чтобы не отпугнуть врача, отправился в клинику. Марку и Ёнджэ он решил пока ничего не говорить – ещё слишком рано, ещё ничего не решилось и не прояснилось. Мимо регистратуры Джексон проскочил в потоке какой-то группы людей и рванул вверх по лестнице, в отделение травматологии. Слова, которые хотелось сказать давным-давно, то путались, то терялись. Джексону не верилось, что он увидит того человека, который перевернул его сознание и душу, из-за которого он снова сбился с пути. Размытый образ в белом халате с усталым взглядом манил и пугал одновременно. Едва толкнув дверь на этаж, Джексон замер. Прямо по коридору, всего-то метрах в десяти, стоял Пак Джинён, перелистывая бумаги. – Доктор Пак! – крикнул Джексон. Тот стал озирался по сторонам. Их глаза повстречались. Теперь маска была сдвинута под подбородок, общий вид казался свежим. У Джексона чуть не подогнулись колени – он и не думал, что врач окажется настолько красивым. Собравшись, Джексон пошёл к нему, а врач следил за ним с непониманием. Джексон не знал, как с ним заговорить. Всё то время, что они общались в Киото, Джексон всегда говорил то, что должна была говорить гейша; даже голос был другим, более высоким и нежным, похожим на женский. Показывать себя настоящего было странно и неловко. – Я вас помню, вы были на приёме пару недель назад, – улыбнулся врач сухо и поклонился кивком. – И как? Стало лучше? – Всё прекрасно… – выдохнул Джексон; он и не представлял, что когда-то смутится просто оттого, что на него будут смотреть внимательно. – Я пришёл к вам. – Не видел вашего имени в записи, – врач нахмурил брови и стал смотреть что-то в бумагах. – Напомните вашу фамилию, пожалуйста. – Нет, я не по записи, – сказал Джексон, чуть задыхаясь; врач снова посмотрел на него в непонимании. – У меня… у меня личный вопрос. Что-то типа вопроса. Лицо врача от вежливо-дружелюбного похолодело до серьёзного. Он указал жестом на скамейку у противоположной стены. – Что за вопрос? – спросил он; голос прозвучал строго. Даже говорить стало страшновато. Джексон смотрел в его красивое лицо, не отрываясь. – Доктор Пак, у вас есть сын. Лицо врача осталось таким же беспристрастным. Только глаза округлились. – Какой ещё сын? – спросил он и сощурился подозрительно. – Ему два года, живёт здесь, в Сеуле. – А кто второй родитель? – Два года назад вы ведь работали в Киото? – Да, работал. – Вы часто ходили в район рядом с Гионом. Врач посмотрел в сторону, выдохнул тяжело. – Так кто именно второй родитель? И откуда вы всё это знаете? – Там была гейша, Комомо, – сказал Джексон тихо. – Это и есть второй родитель вашего сына. – Так откуда вам это всё известно? Вы родственник той гейши? – в голосе врача смешивались шок и раздражение. Джексон промолчал, только улыбнулся. И сразу почувствовал, что улыбка получилась виноватой. Глаза врача снова округлились. – Только не говорите, что… – Это я был той гейшей, доктор Пак. Врач засопел напряжённо, глядя куда-то в сторону. Джексону опять стало страшно находиться рядом с периодически свирепеющим и успокаивающимся альфой. – Ваше имя? – Ван. Джексон, – Джексон растерялся и сказал по-английски. – Джексон, значит, – повторил врач по-корейски и быстро посмотрел на настенные часы. – Значит так, господин Ван Джексон. Вы чего-то от меня хотите? Конкретно? Тон был резкий, лишь прикрытый вежливостью. Джексон растерялся ещё больше. – Я хотел, чтобы вы знали… думал, что вам это небезразлично… – А помимо благородных намерений что у вас? – врач встал; Джексон последовал за ним. – Нужны деньги, как алименты? – Какие деньги, что вы… – Я понятия не имел ни о каких детях, – его шёпот звучал раздражённо и напряжённо. – Никто мне не сказал ничего о беременности. Да я… – он закусил губу. – Извините, у меня идёт приём. Спасибо за информацию. Всего доброго. Он резко развернулся, зашагал прочь по коридору. Потом дверь в его кабинет громко хлопнула. «Ну, хотел попытаться – попытался». Сжав губы, Джексон тоже развернулся и, толкнув дверь плечом, пошёл вниз, прочь из клиники.