Долгий, долгий путь

Ёнджэ, только что вернувшийся от родителей, покачал головой. Джексон пожал плечами, баюкая заснувшего на руках Бэма. Они сидели на кухне у Джексона за поздним обедом. Джексон рассказал Ёнджэ всё. – А он что? – спросил Ёнджэ непривычно тихим голосом: боялся разбудить Бэма. На второй день течки Джексон вдруг понял, что устал врать и скрываться. Особенно, от самых близких и дорогих людей. Пока, однако, он не собирался ни в чём признаваться родителям. Если уж и говорить им правду о себе, то нужно признаваться и в том, что у него есть двухлетний сын, но нет альфы – что ознаменует новый круг марафона позора. Поэтому он решил начать с малого и сознаться своим друзьям. Сказать, что он никогда не работал уборщиком, что до сих пор ужасно течёт по Пак Джинёну, которому он совсем не нужен. Он начал с Ёнджэ. Ёнджэ всегда был более тихим и понимающим, не делал поспешных выводов – наверное, потому что был психологом, и не настолько плохим, как считал сам. Ёнджэ выслушал внимательно. Конечно, новость о том, что его хён без малого два года танцует у пилона, а не пылесосит комнаты, шокировала его. Джексону очень не хотелось смотреть ему в лицо в этот момент, но он знал, что заслуживает расплаты за собственную ложь. Но вместо того, чтобы попытаться читать лекции о моральном разложении и роли родителя, Ёнджэ просто обнял его крепко. И Джексон был очень благодарен ему за это. Затем Джексон признался, что отцом Бэма оказался врач из клиники Ёнджэ. Ёнджэ, почему-то, удивился этому гораздо меньше. Джексон рассказал, как Джинён защитил его в клубе от приставаний агрессивного альфы, как позаботился о нём, как отвёз домой. Как на следующий день, во время течки, Джексон осознанно впустил его в свой дом, хотя Джинён хотел всего лишь проведать его после вчерашнего и посмотреть на Бэма. Как резко начался ливень, и Джинёну пришлось остаться. Как Джексон заперся в комнате, но сходил с ума оттого, что Джинён рядом, буквально за стенкой. Как в итоге, забывшись окончательно, сказал о своём желании открыто. – Я даже не знаю, Ёнджэ-я, что он чувствовал, – заговорил Джексон; Бэм тихо сопел у него на руках, согревая похолодевшие ладони. – Я видел, как у него потемнели глаза. Запах у него тоже поменялся, а я ещё помню, как он пахнет… Но когда я ему всё сказал, через дверь, он сказал «потерпи немного, я нашёл машину и сейчас уеду». – И он серьёзно уехал? Джексон покивал, поглаживая Бэма по голове. – Ещё где-то через полчаса курьер принёс обезболивающие и гормональные, сказал, что от господина Пака, – договорил Джексон и допил остатки воды из своего стакана. Ёнджэ положил подбородок на стол. – Знаешь, хён, всё, что ты мне сейчас про него рассказал, очень на него похоже. Он всегда такой, немного… отстранённый, наверное, да, – говорил Ёнджэ задумчиво. – Я не очень часто с ним общаюсь, но знаю, что он одиночка. Со всеми вежливый и учтивый, но друзей у него как будто нет. Всегда работает допоздна, всё делает как надо. Он просто такой человек, хён. Джексону было нечего добавить. – Что теперь делать будешь, хён? Джексону даже не пришлось задумываться. – Если он не испытывает ко мне отвращения после вчерашнего, то я не буду возражать против их встреч с Бэм-и. Ёнджэ улыбнулся и покивал. Джексон улыбнулся ему в ответ. Интересно, сколько ещё Ёнджэ будет скрывать, что тайно видится с Джебомом? За запахом Ёнджэ до сих пор тянулся тонкий-тонкий шлейф запаха Джебома. Значит, они не расстались окончательно. Значит ли это, что Ёнджэ до сих пор режет себя по живому? Марк расплакался прямо в трубку, когда Джексон позвонил ему, чтобы признаться. Они оба понимали, что это из-за гормонов. Но потом Марк начал винить себя, что как старший должен был почувствовать подвох с самого начала, что должен был смекнуть, что даже ночной уборщик в лав-отеле не может зарабатывать столько, сколько зарабатывал Джексон. Марк немного успокоился после заверений Джексона о том, что стриптиз – это танцы, а не проституция (хотя многие ребята в его клубе ловко совмещали и то, и другое). Но Марк упорно твердил, что даже самый крутой стрип-клуб не заслуживает Джексона, и взял с Джексона обещание поговорить об этом позже, при личной встрече. В тот день Джексон почувствовал себя гораздо лучше. Как будто немного чище. Бэм сиял своей ослепительной улыбкой и лез целоваться. Джексон зацеловывал его с головы до ног, отчего тепло в груди распирало рёбра. Лишь когда Бэм лёг спать, Джексон вспомнил голос Джинёна по ту сторону двери. Даже не верилось, что он мог сохранять спокойствие в настолько напряжённый момент. И ведь Джексон знал, что привлекал Джинёна, хотя бы во время течки. В каждом альфе дремлет дьявол желания, как говорила Хозяйка окия, и лишь омега может пробудить его огонь к жизни. Джексон обжигался об огонь Джинёна много раз, так почему тогда сейчас?.. Видимо, альфы не так просты, как обычно считают омеги.