Долгий, долгий путь

Джексон не находил себе места. Ходил из угла в угол, стараясь изо всех сил не стучать гэта, а шаркать как можно тише. Рядом на слишком большой для двухлетнего ребёнка кровати спал Бэм. Весь красный, с мокрой растрёпанной чёлкой, с трубкой от капельницы, уходящей под пластырь и прямо в его маленькую вену на руке. Иногда Джексон присаживался на край кровати, смотрел на Бэма, но не мог высидеть долго. Поднимался на ноги и опять начинал ходить по палате. Всё случилось слишком неожиданно. Джексон, не придя в себя после последнего рабочего дня, заснул крепко, видел тяжёлые сны. А потом проснулся, потому что в соседней комнате Бэм плакал надрывно. Едва взяв его на руки, Джексон понял, что он в огне и стал судорожно звонить в «скорую». Приехавший вскоре врач был слишком спокойным, совсем не торопился, осматривал не успокаивающегося Бэма слишком медленно. А потом так же спокойно сказал, что Бэма лучше госпитализировать прямо сейчас. Джексон не сомневался ни минуты. Быстро собрал вещи Бэма в его сумку, взял его, всё такого же горячего, на руки и сел в машину «скорой». В больнице Бэму быстро поставили укол и капельницу. Минут через десять он успокоился и вскоре заснул. Зато не мог успокоиться Джексон. Видимо, перенервничал, поэтому и не находил себе места. И вроде бы с Бэмом, по заверениям врачей, было всё в порядке, он просто подхватил инфекцию, которой болела половина детей его возраста по всему Сеулу; ситуация была под контролем, никто не нервничал. Никто, кроме Джексона. Он даже не сразу понял, что выскочил из дома в домашних штанах, старой майке и в гэта. И что других вещей с собой он не взял, потому что вспомнил собрать вещи только для Бэма. Он подумал о том, что позже утром нужно будет как-то извернуться и быстро съездить домой переодеться. Оставлять Бэма одного надолго было страшно. Часам к восьми утра, когда Джексону удалось задремать ненадолго, послышался осторожный стук в дверь. – Джексон, это Джинён. Джексон подскочил в кресле: Джинёна он ожидал увидеть меньше всего. Он думал, что, может быть, к ним зайдёт Ёнджэ, если у него нет утренних приёмов. Но только не Джинён. Джексон открыл дверь и выскользнул в коридор, чтобы не будить Бэма своими разговорами. Он почти врезался в Джинёна, стоявшего к двери вплотную. – Как ты узнал, что мы здесь? – спросил Джексон шёпотом. – Один знакомый работает на «скорой». Я только что встретил его, и он сказал, что утром доставили ещё одного ребёнка с инфекцией, – шептал Джинён, уже в белом халате и с бейджиком. – Я зачем-то спросил про ребёнка и понял, что это Бэм. Вот… пришёл вас проведать. – Он ещё спит. Ему вкололи что-то и поставили капельницу, но он всё равно красноватый, – сказал Джексон и поёжился: видимо, знобило от недосыпа. – А ты сам как? – спросил Джинён; Джексону показалось, что его тихий голос прозвучал нежно, ласково, отчего он смутился. – Устал, наверное? – Ничего страшного, – сказал Джексон и потёр слегка горевшие глаза. – Нужно будет потом как-то съездить домой, переодеться… – Я тебя отвезу. Он сказал это так решительно, так уверенно, что Джексону не захотелось отнекиваться, говорить, что он лучше возьмёт такси, что лучше поедет один, потому что не хочет его беспокоить. Вместо этого Джексон улыбнулся и сказал: – Спасибо большое, Джинён. – Вот только… – Джинён не договорил, и его взгляд упал на пол. Джексон проследил за ним – Джинён смотрел на его босые ноги, обутые в гэта и чуть прикрытые нависающими сверху краями штанин. Почему-то стало неловко, захотелось отвернуться. – Тебе будет неудобно в них, – мягко улыбнулся Джинён; его уши нежно порозовели. – Я принесу тебе свои кроссовки. И носки. Через час у меня будет перерыв, я зайду за тобой, и мы поедем. Пока попытайся отдохнуть, хорошо? Джексон покивал с улыбкой. Неужели кто-то помогает ему решать его проблемы, пусть и незначительные? – Я пойду, Джинён. Тебе тоже, наверное, нужно идти работать… Джексон аккуратно развернулся, пошёл обратно к палате и закрыл за собой дверь. Хорошо, что у Джинёна нашлась пара кроссовок: гэта стучали по плиточному полу больницы слишком громко. Джинён вернулся ровно через час, буквально минута в минуту. Снова осторожно постучал, и Джексон, ещё раз убедившись, что Бэм спит по-прежнему крепко, вышел из палаты. За дверью стоял Джинён, уже в обычной одежде, вместе с медсестрой-омегой. «Она присмотрит за Бэмом, пока тебя не будет,» – сказал Джинён негромко, и медсестра, улыбнувшись им обоим, проскользнула в палату. На секунду Джексону стало тревожно, он сам не понял почему, но сразу же отвлёкся на пакет, который ему протянул Джинён. Внутри лежала пара идеально белых носков и таких же идеально белых кроссовок. Наверное, было странно ожидать от Джинёна чего-то другого. Припаркованная на стоянке машина выглядела очень презентабельно. Джексон и забыл, что не только стриптизёры зарабатывают неплохо, хотя он сам так и не решился купить себе машину. Джинён открыл дверь, приглашая в аккуратный и чистый салон. Джексон, всё ещё находясь в полусне с лёгким ознобом, даже не в полной мере оценил его галантность. Хотя Джинён наверняка был галантен и учтив со всеми. И с той медсестрой-омегой, наверное, тоже – иначе как бы она согласилась побыть с Бэмом? Наверное, он пообещал ей что-то в обмен, что-то милое и необременительное, вроде чашечки кофе за ланчем или танцев в пятницу вечером, которые затянутся вплоть до утра субботы, потому что, – как там говорится? – нельзя быть джентльменом только один вечер, нужно выдерживать образ до конца, чтобы не терять убедительности, чтобы не разочаровать, тем более, такую милую девушку, а она и вправду милая, даже можно сказать, красивая, и ведь он наверняка тоже это заметил, и потому выбрал именно её, и… – Ты выглядишь неважно. Голос Джинёна оборвал неровную цепочку мыслей. Джексон не совсем понял, к чему именно относится его комментарий. Но почему-то сразу захотелось исчезнуть с глаз Джинёна долой. – Ты работал вчера? – спросил Джинён как будто между делом, выезжая с парковки. – Да, работал. – Во сколько обычно заканчиваешь? – По-разному. Но обычно где-то ближе к утру. – Тебе бы выспаться, Джексон. – Ничего страшного. Ничего страшного, Джинён, я привык. Джинён больше ничего не говорил. До дома Джексона они доехали молча. Джексон снял кроссовки Джинёна сразу в коридоре и забрал носки, сказав, что постирает их сначала. Джинён посоветовал принять душ, чтобы прийти в себя хотя бы немного. Джексон кивнул, а мысли в голове путались порядочно. Он вовремя остановился, чтобы не пригласить Джинёна с собой в душ. Он чувствовал себя жутко усталым, как будто поношенным, чуть ли не побитым. И всё равно ловил себя на мысли, что не отказался бы от ласки, хотя бы лёгкой. Но только от Джинёна. Пусть хотя бы провёл рукой по щеке – хватило бы и этого. Но если бы Джинёну захотелось пойти чуть дальше… Джексон вывернул вентиль, обрушивая на себя поток тёплой, почти горячей воды. Сейчас не время. По крайней мере, не пока Джинён оказался у него дома исключительно по доброте душевной. Джексон зажмурился и прижался разгоревшимся лбом к холодной плитке. Наудачу, в ванной оказались джинсы со вчерашнего вечера – Джексон втиснулся в них, накрывая плечи полотенцем. Он вышел босиком в коридор, надел гэта и прислушался. Судя по странному шуршанию ткани, Джинён находился в спальне. Джексон напрягся, замер. Потом напомнил себе, что, вообще-то, это его квартира, и он имеет право зайти в комнату. Джинён всего лишь заправлял его кровать, но Джексон всё равно этого не ожидал. Джинён резко обернулся – его уши заалели слегка. – Извини, – пробормотал Джинён с улыбкой и виновато пожал плечами. – Наверное, я слишком расхозяйничался… – Ничего, я даже рад, – сказал Джексон и обошёл его, чтобы взять из шкафа какую-нибудь футболку. Впервые он пожалел о том, что двери раздвигаются, а не открываются: так бы он смог спрятаться от внимательных глаз Джинёна за неким подобием ширмы. Краем глаза он видел, что Джинён и не собирался отворачиваться. Он продолжал расправлять покрывало, постоянно одёргивая его и расправляя складки. Ссутулившись, Джексон попытался натянуть футболку одним движением. Но голова застряла, и пришлось просовывать её медленнее. А Джинён всё шуршал покрывалом, как будто ничего не замечая. – Нам, наверное, уже нужно возвращаться? – спросил Джексон, не оборачиваясь и чувствуя, что всё лицо горит. – Есть ещё минут двадцать. Успеешь высушить волосы и собрать что-то из вещей, – отозвался Джинён спокойно. – Тебе чем-нибудь помочь? – Нет, спасибо. Ты и так делаешь для меня слишком много… – пробормотал Джексон, опять начиная путаться в собственных мыслях. Он покидал в свою рабочую сумку пару футболок и рубашку, прихватил носки и более свободные джинсы. Не глядя в сторону Джинёна, он вышел в коридор, чтобы не терять времени даром, поскорее высушить волосы и вернуться к Бэму. Мысль о том, что он бросил своего больного ребёнка одного, грызла его неустанно. В машине, когда они вернулись на стоянку перед клиникой, Джинён посмотрел на всё ещё плавающего в полусне Джексона, натянувшего на глаза бейсболку. – Возьми маску, кстати, – сказал Джинён и достал из бардачка новую медицинскую маску; Джексон рассеянно поблагодарил его и сразу же надел её. – Теперь ты похож на айдола. Джексон поднял на него взгляд – Джинён мягко улыбался ему своими чувственными нежно-розовыми ровными губами; Джексон подумал о том, что его собственные губы, скорее всего, сейчас бледные и перебитые, совсем не такие притягательные. – Спасибо, что подвёз, Джинён, – повторил Джексон ещё раз. – Не беспокойся за Бэма, с ним всё будет в порядке через пару дней, – сказал Джинён успокаивающим голосом. – Детей его возраста выписывают очень быстро, они восстанавливаются практически моментально. – Ага, – кивнул Джексон; перед глазами всплыла та самая медсестра, которую привёл Джинён. – Я пойду. Хочу увидеть Бэма. Джинён покивал, выбрался из машины и быстрее, чем Джексон успел отреагировать, открыл его дверь. Они дошли до детского отделения вместе, но молча. Джексон ловил себя на мысли, что рядом с Джинёном он теряется, однако от Джинёна тянет приятным теплом. Что-то подсказывало Джексону, что Джинён рядом с ним не испытывает ничего подобного. А возможно, не испытывает вообще ничего. Когда Джексон потихоньку открыл дверь в палату, Бэм всё ещё спал, только уже на боку, с аккуратно отведённой в сторону рукой с катетером. Медсестра улыбнулась Джексону, они поклонились друг другу, и он занял её место в кресле рядом с кроватью. Как и говорил Джинён, Бэм поправился быстро, и уже через четыре дня их выписали. На выписку пришёл Джебом с сумкой через плечо, прямо с фотосессии. Сказал, что давно не видел ни Джексона, ни Бэма, которого он очень любил. Выходя из клиники в компании привлекательного альфы, Джексон думал, что в который раз создаёт обманчивое впечатление. И ещё думал о том, что гораздо больше он хотел бы видеть Джебома снова рядом с Ёнджэ. Но эту тему они не поднимали. – Джексон-а, – сказал Джебом, щурясь от солнца и чуть подкидывая Бэма на одной руке для удобства. – вы не хотите пообедать? – Если оппа платит, – Джексон подмигнул ему и забрался в его машину. Джебом посмеялся, качая головой, и пошёл усаживать Бэма на детское сиденье, припасённое специально для него. Иногда Джексону не верилось, что будь он рядом с альфой, всё было бы гораздо проще. Джексон даже не помнил, когда он был с альфой в последний раз.