Долгий, долгий путь

Каждую неделю по субботам Джинён забирал Бэма погулять. Бэму очень нравилось проводить время со своим новообретённым отцом. На следующее утро он говорил о Джинёне без умолку: куда ходили, что делали, что он купил, что рассказывал. Джексон кивал и кормил Бэма завтраком. О делах Джинёна он узнавал только из рассказов Бэма. Больше Джинён и он не виделись. Джексону очень повезло, что Ёнджэ согласился помочь. Встречаться с Джинёном после их последнего разговора не хотелось. Поэтому Ёнджэ забирал Бэма и передавал его Джинёну. Деньги на Бэма Джинён просто переводил на счёт Джексона. Они вроде как воспитывали ребёнка вдвоём, но при этом не контактировали совсем. Джексону так было гораздо спокойнее. Но при этом старое состояние, загнанное, задыхающееся, с пеной у рта, вернулось опять. Джинён принёс с собой какой-то просвет, дал Джексону отдышаться, чтобы сейчас он снова видел всё вокруг серым, носился по городу как заводной, заботился о Бэме, изредка встречался с Ёнджэ и Марком. Усталость опускалась на плечи неподъёмным грузом, становилась физически осязаемой. На самом деле у Джексона опускались руки, но он не хотел никому об этом говорить. Даже самому себе в этом не признавался. Его тело снова превратилось в инструмент для зарабатывания денег. Джексон ухаживал за собой и ходил в зал только для того, чтобы хорошо выглядеть во время выступлений. Смотреть на себя в зеркало не хотелось. Люди говорили ему, что он очень привлекательный мужчина; он благодарил, но не понимал, почему и зачем ему это говорят. В те короткие моменты, когда руки Джинёна касались его тела, Джексон ощущал себя самым красивым и самым желанным. Когда Джинён вернулся из Чинхэ, в Джексона как будто вдохнули осознание собственной привлекательности; в него как будто вдохнули жизнь. Но как только Джинён и он разошлись разными дорогами, вся магия исчезла. Осталась только чернота осенних ночей. Под утро, когда Джексон добирался до своей кровати, его стало часто познабливать. Он заворачивался в одеяло, но ничего не помогало. Поиски отца Бэма привели его туда же, откуда он начинал. С одной только разницей: теперь Бэм был просто счастлив, общаясь с Джинёном. Лишь это утешало Джексона. В конце концов, если и жертвовать собой и своими интересами, то только ради детей. Один раз Джексон всё-таки попытался выбраться из руин собственной жизни. После выступления к нему подошёл кто-то из зрителей и подарил пышный букет ярко-красных цветов. Джексон спрятал нос между лепестками и посмотрел на мужчину – молодой, уверенный, привлекательный. – Тебе понравилось, как я танцую? – Да, – ответил тот не задумываясь. – Очень понравилось. – Поехали к тебе? Хотя обычно с Джексоном таких вещей не случалось. Он предпочитал быть осторожнее, не бросаться в омут с головой, отказывать почаще. Он не мог позволить себе быть безрассудным, ведь у него был Бэм. Но в тот момент ему захотелось сбросить с себя все ограничения и воспользоваться возможностью. Тем более, что мужчина тоже не колебался (Джексон так и не спросил его имени). В его небольшой квартире пахло омегой – не сильно, было похоже, что она приходила и уходила. Но Джексону было всё равно. Мужчина ласкал его тело в темноте и хвалил его, не останавливаясь ни на миг. Джексон жадно слушал его, сосредотачивая на себе всё внимание; ему казалось, что он напитывается жизнью и силами для нового дня. Через час он взял букет и сумку и уехал. Они с мужчиной поблагодарили друг друга за приятно проведённое время, но номерами обмениваться не стали. Однако то внезапно зародившееся чувство не прожило долго. Джексон снова сделал круг и оказался в той точке, от которой пытался бежать прочь постоянно. Порой он думал, что, возможно, ему на роду написано колесить по чёрной окружности и задыхаться. Возможно, нужно было давно смириться со своей судьбой, а не пытаться доказать себе, что и невозможное тоже возможно. Глядя на своё отражение в гримёрке клуба, Джексон каждый вечер повторял губами одно и то же: «Некоторые вещи не должны меняться. Что-то нужно принимать таким, какое оно есть».