Давайте и на земле чувствовать себя на седьмом небе! С. Е. Лец
– Ты вся светишься, – ущипнула меня за руку Мишель после того, как расцеловала в обе щеки и всунула подарочную карту. – Фред готовит сюрприз? – Откуда я знаю, – я дернула локтем, кожу на котором теперь ощутимо жгло. – Да ла-адно, он что, никак не намекнул? А утром как поздравил? Бурно или… – Мишель, ради Бога, уймись! Какие поздравления с утра, когда я спешу на работу? Чмокнул в щеку и все. Я пожала плечами, утыкаясь в свой обед и стараясь свести разговор к какой-нибудь другой теме, чтобы отвлечься. Подруга задела за живое. Конечно, я, блин, думала, а как иначе? Сегодня мой день рождения, который я праздную с моим парнем. И то, что Джеймс что-то замыслил, было очевидно: провожая у двери, он с легкой извиняющейся улыбкой оповестил, что сегодня не встретит меня после работы. Не думать, что он в таком случае готовил к моему возвращению, было просто невозможно. Черт. С утра, приняв поздравления от близ сидящих коллег, я окунулась с головой в работу и перестала мучиться догадками. А теперь меня снова распирало от нетерпения. – Ой-ой, Натали, кто бы мог подумать, – Мишель наклонила голову набок и улыбнулась. – Что подумать? – Что ты можешь быть такой… романтичной. – С чего ты взяла? – Да ты лыбишься так, что за ушами должно трещать. Ждешь своего подарка? – Мишель, я бы сказала «да», но твой тон не оставляет простора для фантазии, – я со смехом кинула в нее салфеткой и покачала головой. Да, я ждала. Сегодняшнего вечера я ждала больше, чем вообще когда бы то ни было своего дня рождения. Даже мама по телефону это услышала, чего уж говорить о подруге, которая сидела прямо напротив. Масла в огонь подливало то, что я точно знала: Джеймс что-то задумал, но совершенно не представляла, что это могло быть. Прогулка наподобие той, что была летом на Кони-Айленд? Или что-то другое?.. – Мишель, отвлеки меня, срочно! – взмолилась я. – Чтобы я не думала о сегодняшнем вечере. – Тогда я предлагаю подумать об оставшемся дне и той куче работы, которую тебе еще предстоит сделать. Класс. Вечером в холле меня внезапно задержали у турникетов, через которые все работники и посетители проходили на вход и выход из бизнес-центра. – Мисс, – охранник внимательно посмотрел в свой монитор, на котором после того, как я приложила пропуск, должны были отобразиться имя-фамилия и фото, и протянул мне листок бумаги, – вам просили передать. – Передать? Кто? – Мужчина. Он не представился, но сказал, что вы его знаете. Исчерпывающее описание. Я раскрыла листок и улыбнулась. Почерк Джеймса и адрес, который я не знала. – Простите, вы не в курсе, где это находится? – я показала охраннику записку. – Хм. Где-то в Квинсе, кажется. Не скажу точно. Больше на листе ничего не стояло, и я решила, что возвращаться домой смысла нет. Чтобы ни находилось по этому адресу, Джеймс явно ждал меня там. Ин-те-рес-но. Таксист объяснил, что адрес в записке почти в центре района Риджвуд, и, чуть поплутав по слабо освещенным улицам, остановился у маленького одноэтажного здания с единственной едва-едва горящей вывеской на незнакомом языке. – Мисс, вы точно уверены, что вам сюда? – мужчина осмотрелся по сторонам. – Не самое спокойное место, знаете ли. Выглядела улица и впрямь неприветливо, прохожих почти не было, и я запнулась, прежде чем ответить. И в этот момент открылась дверь с моей стороны. – Сколько? – Джеймс улыбнулся таксисту. – Оплачено, – водитель подозрительно оглядел его и вопросительно покосился на меня: – Мисс, если хотите… – Все в порядке. Спасибо. Такси тронулось, как только я вышла, а Джеймс заключил меня в объятия. – Привет. – Привет. Интересное место. – Это? – он усмехнулся. – Не очень. Но приезжать на такси к пункту назначения было бы неосмотрительно, там не оценят. – Там – это где? Где мы вообще? – я огляделась, внимание снова зацепилось за вывеску. – Что тут написано? – «Продукты, алкоголь, табак. Скидки». – Что за язык? – Нижняя строка – румынский. Верхняя, рискну предположить, цыганский. Мы в квартале европейских цыган. – Как хорошо, что мы не на конях… Он засмеялся и повел к перекрестку. – Ладно, и что мы делаем в цыганском квартале? Я вертела головой, хотя смотреть на узких улицах было совершенно не на что. Джеймс не ответил. Мы свернули еще несколько раз, в конце концов оказались в глубине хаотичной застройки и остановились у дома с темными окнами и неприметным входом в подвал. – Осторожно, ступеньки крутые, – он подал руку, медленно спускаясь рядом, и, конечно, почувствовал, как я сжала его ладонь. – Тебе страшно? – Страшно интересно, – откликнулась я, стараясь не оступиться в вечерней темноте. – Ты рядом, чего мне бояться? Джеймс постучал в обитую железом дверь и бросил пару слов в приоткрывшееся окошко. Пока с той стороны возились с замком, я озвучила свою мысль: – А дверь прям как из тюремной камеры. – По-моему, она оттуда и есть. – И что за ней? Он улыбнулся. – Тебе понравится. Ну, я надеюсь. Внутри нас встретил молодой парень, типично такой цыганский, даже с серьгой в ухе, что мгновенно вызвало у меня приступ смеха. Они с Джеймсом обменялись еще парой фраз, которые я не понимала, а потом нас повели по длинному душному коридору. На ходу снимая куртку, я не удержалась: – Он не говорит по-английски? – Нет. Большинство из тех, кто живет внутри местной общины, либо не знает английский, либо знает очень плохо. Предпочитают общаться на своем языке и тех стран, откуда приехали. Конкретно эти говорят на румынском. – Что это за место? – Сейчас увидишь. Парень-провожатый посматривал на нас с интересом, но без опаски или недоброжелательности и в конце коридора открыл очередную тяжелую дверь. Помещение, в котором мы оказались, было огромным и занимало, наверно, большую часть подвала под домом. Столы, скамьи, стулья, перегородки в рост высотой – все деревянное и резное, залитое тусклым светом редких потолочных ламп и десятков толстых свечей, установленных на столах, подвешенных в настенных канделябрах. Парень повел нас вперед по залу, и я смотрела украдкой по сторонам. Некоторые места были заняты: большая шумная компания в углу, человек десять; еще три поменьше и потише; почти парадно одетая немолодая пара… Несколько столов занимали одинокие мужчины средних лет. И над всем этим терпко пахло вином и жареным мясом, и звучала музыка. Даже при моем полном отсутствии слуха я узнала гитару и скрипку, а потом увидела сцену. Местный бой-бэнд состоял из четверых колоритных парней, играл тихо и ненавязчиво что-то лирическое и, вне всякого сомнения, национальное. Наш стол оказался недалеко от сцены, за очередной деревянной ширмой, украшенной вышитым полотенцем. Джеймс скинул нашу верхнюю одежду на лавку у стены, отодвинул мне стул и негромко произнес, наклоняясь к моему уху: – Ты улыбаешься. – Подпольный цыганский ресторан? И как ты умудрился? – Недолгая, но довольно занятная история, которую я расскажу после того, как закажем, – он сел не напротив, а слева, переставив стул так, чтобы видеть и меня, и сцену. К нам подошел мужчина, чиркнул зажигалкой над стоящей на столе свечой, словно обозначая начало этого вечера, и подал меню. Джеймсу и в единственном экземпляре. Когда «официант» отошел, я усмехнулась. – Патриархальные обычаи во всей красе. – О чем ты? – О том, что меню одно и только для мужчины. – Это не ресторан в Манхэттене, здесь одно меню на стол в принципе, – Джеймс протянул мне картонку. – Впрочем, если тебя это задевает, плевать на их традиции, заказывай ты. Я взяла, быстро пробежала глазами и хлопнула его ладонью по бедру. – Вот чуяла, что будет подвох… Джеймс отобрал у меня список блюд и ехидно поинтересовался: – Доверишься мне, или перевести? – Доверюсь, не отравят же нас тут, – я откинулась на спинку и с наслаждением распустила высокий хвост. – Можно вопрос, пока ты усердно штудируешь две страницы? – Валяй. – Только не очень приятный, если честно… – Говорю же: валяй. – Почему румынский? Джеймс оторвался от изучения меню и сдвинул брови: – Местная диаспора в свое время бежала оттуда, потому после цыганского второй язык… – Да нет, я не это имела в виду, – я покачала головой, сообразив, что неверно выразилась. – Я имею в виду тебя… Я понимаю, почему тебя научили немецкому и французскому, откуда русский тоже понятно. Но румынский-то на фига? На нем только одна страна и говорит. – А, ты об этом… Я очень боялась, что вопрос обидит его или, еще хуже, расстроит, но Джеймс ответил спокойно. – Во время Второй мировой войны Румыния поддерживала Третий Рейх, недалеко от Констанцы у Гидры была одна из крупнейших в восточной Европе баз. Меня учили всем языкам основных стран-союзников фашистов: сам немецкий, итальянский, японский, румынский. Хотя я знаю его чуть хуже основных… Кухня тут национальная цыганская и национальная румынская. Из алкоголя только вино. – Ни секунды не сомневалась. Джеймс сделал заказ и тоже откинулся на стуле. Поднял руку и коснулся кончиками пальцев моих распущенных волос. – Ты очень красивая. – Почему, когда это говоришь ты и говоришь так, это звучит чересчур… интимно? – Потому что я беспардонный парень, который не особо скрывает, чего хочет? – он улыбался мягко и почти застенчиво. – Ты-то беспардонный? – я засмеялась, перехватила его ладонь и переплела пальцы. – Поверь, в моей жизни ты по этому критерию даже не в первом десятке. – Неужели были те, кто вел себя хуже? – Через одного. – Могу спросить? – он перетянул наши сцепленные руки к себе на колено. – Твой предыдущий парень… Почему вы расстались? Потому что ты уехала сюда? – Я послала его лесом задолго до переезда. Хотя, – я пожала плечами, – не уверена, что Лёшу можно было назвать моим парнем. Мы встречались в общей сложности пару месяцев, тусили вместе, и он довольно настойчиво лез ко мне. В том самом смысле. А я не хотела, о чем несколько раз прямо сказала. Он сначала думал, что я набиваю цену, потом решил, что раз я такая сука, то он просто обязан нагнуть меня статистики ради. Я почувствовала, как Джеймс сжал пальцы сильнее. – Он что?.. – Нет, нет, что ты. Он на насилие бы не пошел, только не от благородства, а от трусости: духу бы не хватило. Решил напоить, но просчитался, пидорас: я в таких компаниях себе лишнего не позволяю, и меня с пары стопок водки не выносит. В итоге на момент своих поползновений Лёшка был пьян сильнее, чем я, потому и получил. – Ты его ударила? – Да. Когда начал лезть мне под футболку, я приложила его коленом в пах, а потом добавила по затылку, – я улыбнулась, вспоминая тот вечер, – отчего его самодовольная физиономия встретилась со столом. Он потом долго отмывал кровь с рожи и футболки. Он расхохотался, согнувшись пополам над столешницей. – Да-а уж, я многое ожидал услышать, но точно не такое, – и лукаво посмотрел на меня: – В таких компаниях не напиваешься, значит? – Никогда. Я вообще стараюсь не перепивать, а уж среди тех, кто неизвестно что выкинет: то ли такси мне до дома вызовет, то ли в туалет трахать потащит, то ли в том же баре и забудет… – А со мной бы напилась? На его лице играли отблески свечей, но смотрел Джеймс абсолютно серьезно. Это было удивительно – то, как внезапно он мог перейти от легкомысленности и шуткам к полному сосредоточению. – С тобой да. – И не боишься, что я тебя в туалет потащу? – Джеймс, если я напьюсь до такой кондиции, скорее на этот счет волноваться придется тебе. Нам принесли вино, фруктовое, легкое, и мы чопорно выпили сначала за мое здоровье, потом за моих родителей, потом еще за что-то, такое же официальное и необходимое в день рождения. После долгого рабочего дня, после холодного морозного вечера и колкого крошева снега на улице ресторан расслаблял своей атмосферой: теплом, неярким светом, национальными песнями. Здесь все делали неторопливо, как для своих, и, пока мы ждали вино, давешний парнишка успел привести еще несколько посетителей. – Так как ты нашел это место? – после нескольких минут, которые мы молча слушали музыку, я вспомнила об обещанном рассказе. – Это ведь подпольное заведение, да? – Ты же не думаешь, что они получили разрешение от пожарного надзора на такое безобразие? – Джеймс кивком указал на свечи, натыканные на столах и стенах. – Конечно, подпольное. А нашел случайно. Или не очень, это как посмотреть… Наташа, ты веришь в судьбу? – Ого. Внезапный вопрос. Сложный. Не знаю. Раньше я как-то не замечала в своей жизни предопределенности и прочего, но… Наше знакомство даже при большом желании не назвать логичным. А ты веришь? – Верю. Правда, в моей жизни судьба все больше измывается надо мной, но бывает и по-другому… Он отвернулся от сцены, подпер кулаком висок, устремив на меня расфокусированный взгляд. – То, что мы сейчас здесь, – цепь случайностей. В конце января я в Квинсе натолкнулся на одного старика. Причем натолкнулся в прямом смысле: бежал по улице и сбил его стул. – У него что, стул стоял прямо посредине улицы? – Да. Фиг знает зачем. В общем, я на него налетел. Решил в извинение помочь занести мебель в его лавку. Оказалось, старик торгует… ну, он называет это антиквариатом, а по-моему, это хлам прошлого века. Я улыбнулась. Я любила его слушать: голос, смену интонаций, манеру разговора, ехидные комментарии и откровенный стеб. – Мы разговорились, слово за слово, я признался, что как раз искал тебе подарок на день рождения и никак не мог придумать, – Джеймс провел ладонью по щетине. – А потом этот дедок взял меня на понт: сказал, что я нанес ущерб его собственности и должен отработать. – Чего? Ущерб? Серьезно? – я зашлась смехом. Вот это предприимчивый дедуля оказался. И кого себе в помощники нашел, знал бы! – Ага. Грозил вызвать полицию, если откажусь, и я решил, что ну этого старого скандалиста. Проще один день ему помочь, чем от копов бегать. – Погоди-погоди! Это тот день, когда ты с утра раньше меня ушел и еще ворчал про всяких маразматиков? – Он самый. В общем, я целый день работал мальчиком на побегушках, хлам выносил. А в конце он решил мне за помощь отплатить и отдал деревянную шкатулку, сказал, досталась от одного черноволосого. Я когда увидел, что внутри, хотел вернуть, но старик отказался. Поэтому я решил найти того, кто ему это принес, и вернуть хозяину. Мне как-то показалось нехорошо такое ни выбрасывать, ни оставлять себе: вдруг человек от безысходности последнее отдал? – Черноволосый? Цыган?– я пыталась уследить за ходом истории. – А что в шкатулке-то было? – Цыган, – он почти невесомо коснулся моих волос, потом щеки, очертил линию подбородка. – Причем ты его сейчас видишь – это вокалист на сцене. Он покупал что-то у старика, денег немного не хватило или сам зажал, и решил отдать то, что казалось ему менее нужным – шкатулку. Говорит, получил ее в детстве на ярмарке. Цыганка-предсказательница поймала его прямо у шатра, всунула шкатулку в руку и сказала беречь, пока не придет время отдать тому, кому это будет нужно. – А ему беречь надоело, и он решил расплатиться ею за антиквариат? – я с улыбкой покачала головой. – Вот и верь предсказательницам. И в дикую благодарность за возврат он тебе открыл двери частного ресторана? Джеймс внезапно снова стал серьезным, дотянулся до своей куртки и, похлопав по карманам, вынул маленький деревянный коробок. – Он не взял. И я понимаю, почему. Я потому и спросил тебя, веришь ли ты в судьбу, потому что это очень на нее похоже… – он протянул коробок мне. – Как и наша встреча, как ты сказала. Я не нашла, что ответить: горло вдруг перехватило, и я молча приняла коробочку. Совсем простенькая шкатулка с крышкой, вставленной в пазы, даже без замка. Медленно, почти трясущимися пальцами я вынула крышку. Внутри был сложенный в несколько раз лист бумаги, в нем – что-то еще. Я развернула листок, на котором неизвестными буквами был выписан десяток строк, и на моей ладони оказался кулон. – Ва-ау… Абсолютно черный матовый камень, небольшой и плоский, в форме капли, был заключен в оправу из серебра. Я приподняла за тонкую цепочку, и камень поймал отблеск свечи. При всей простоте внешнего вида – а может, именно благодаря ей – украшение выглядело строго и притягательно. – Тебе нравится? – Очень. Невероятно красиво, – я полюбовалась на кулон и протянула цепочку Джеймсу. Убрала с шеи распущенные волосы: – Поможешь? Он аккуратно застегнул на мне замок, и я почувствовала, как кожи чуть ниже ключиц коснулся нагретый моей ладонью камень, а потом мимолетно – его пальцы. – Это гагат. Цыгане любят этот камень и верят, что это сильный амулет. В первую очередь в романтических делах… Тебе очень идет. Я наклонилась вперед, и Джеймс сделал то же самое. Поцелуй был неторопливым и нежным. – Спасибо, – я убрала с его лица несколько непослушных прядей. – А листок? Что на нем написано? Вместо ответа Джеймс взял бумажку, встал и подошел к сцене, к тому цыгану, который сколько-то лет назад получил из рук соотечественницы совсем не нужную ему вещицу. Я улыбнулась, прикусив губу. Знай я бывшего сержанта Барнса чуть хуже, решила бы, что он эту историю выдумал. Выходит, что-то выше нас все-таки существует?.. Вернувшись, он не стал садиться, вместо этого протянул мне руку: – Пойдем. – Куда? – слегка оторопела я. – Ты хочешь узнать, что на бумаге? Тогда вставай. Взяв протянутую ладонь, я послушно встала, и он вытащил меня к самой сцене. И в этот момент я начала соображать активнее. – Эм-м, Джеймс, я как бы… танцевать не особо умею. – Неважно, – он притянул меня к себе близко-близко, и я чувствовала теперь каждый его вдох и выдох. – На этом листке румынский романс середины прошлого века. По залу зазвучали гитарные переборы, надрывная скрипка и наконец низкий голос певца. С первой строчкой Джеймс наклонился к моему уху, и его горячий шепот вторил словам, написанным на другом континенте сколько-то десятилетий назад.Позволь этой ночи опуститься на нас, Позволь этому дню уйти. Позволь с тобою быть здесь и сейчас На этом отрезке пути. Позволь мне зажечь и увидеть свет В чистых твоих глазах. Позволь не услышать сегодня «нет», Но только одно лишь «да».
Все это было словно не отсюда или и вовсе не существовало. Существовали только мы вдвоем и романс где-то далеко, почти на грани слышимости. Джеймс обнимал меня, держа чуть выше талии, прижавшись щекой к моему виску, и в его объятиях я чувствовала себя спокойно и… правильно.Позволь, мой ангел, за двоих вести Этот танец и эту ночь. Вместе со мной в унисон дыши. Тревоги прогоним прочь, Пусть нам не выиграть много лет, Пусть есть у нас два часа… Позволь не услышать сегодня «нет», Но только одно лишь «да».
Кто-то из посетителей аплодировал, а мы стояли, уткнувшись друг в друга. – Я, конечно, не самый лучший парень на этой планете, и проблем у меня выше Статуи Свободы, – Джеймс не отпускал меня, наоборот, сильнее вжимал в себя, и, обхватывая его, я чувствовала металл предплечья под длинным рукавом. – Но я безумно рад, что мы встретились, судьба это или нет. И как никогда в жизни я хочу приложить все усилия, чтобы сделать тебя счастливой. С днем рождения.Позволь не услышать сегодня «нет», Но только одно лишь «да».