Настоящий враг никогда тебя не покинет. С. Е. Лец
Баки медленно опустился на ступеньку и прижал ладони к шее, пытаясь то ли удержать бешено колотящееся сердце, то ли проверить, билось ли оно вообще. Посидел так минуту или две – или, может, десять – и уткнулся лбом в скрещенные на коленях руки. Спокойно, только спокойно… Паника не помогла еще никому и никогда, не поможет и сейчас, тем более в такой ситуации. Спокойно. Дышать, дышать и думать. Думать, что делать. Что делать?.. – Мистер Дэвис, вам плохо? – соседка появилась чертовски вовремя, как раз чтобы отвлечь. – Вам нужна помощь? Он поднялся с лестницы, отряхнул штаны и вымучил из себя улыбку. Врать, что ему не плохо, даже не стал пытаться. – Нет, спасибо, ничего не нужно. То, что это фантастический и полный пиздец, Баки осознал, когда увидел, как дрожали руки, пока он открывал дверь. Да. Отлично. Просто класс. Как будто он и без того не понимал, насколько все плохо, тело решило показать наглядно, но, к сожалению, не очень тактично для самолюбия бывшего сержанта пехоты. Впрочем, плевать. Он знал, что так трясло не из-за происходящего, а из-за отсутствия возможности что-то сделать. А возможность и не представится, пока Наташа не вернется с работы. Придется ждать, и пока он ждет – можно думать. Нужно думать. Все-таки хорошая жизнь расхолаживает, пришел к выводу Баки, выкладывая на диване свои небогатые пожитки. Раньше надо было обратить внимание, а не списывать на какую-то там «паранойю». Паранойя! У него! Как же… Да ни хера подобного. Ведь еще пару недель назад появилось чувство, будто на спине нарисовали мишень. Тошнотворное, склизкое чувство, холодное и неуловимое. И он сцепил зубы, обозвал это красивым словом и решил перетерпеть. Перетерпел, придурок. Дебил. Мудак. Спокойно, Барнс, ты снайпер или дерьмо на палочке? Ах снайпер? Тогда изволь вспомнить, по какому принципу тебя взяли в эту категорию, и вовсе не про математические способности и не про хорошее зрение. Терпение и усидчивость, психологическая устойчивость, способность к трезвому анализу в критической ситуации. Психологическая, мать ее, устойчивость. Спокойно… Баки оставил вещи и поплелся на кухню, налил воды и выпил целый стакан медленно, по глотку. Ладно, что имелось на данный момент из очевидных плюсов? Во-первых, он жив и в своем уме, что не могло не радовать. Во-вторых, Наташа тоже в порядке. В-третьих, дверь квартиры не вышибали ребята наподобие Брока Рамлоу, за которыми маячил бы кто-то типа Александра Пирса. Это отлично, потому что патронов у него всего десять плюс два ножа. В-четвертых, под домом не выли сирены, и не ломилась группа захвата со Стивом Роджерсом наперевес. Аналогично. В-пятых, все предыдущие пункты по совокупности означали, что у него было время. Много или мало – вопрос второстепенный. Теперь о минусах, подумал Баки, присаживаясь на подлокотник дивана. Минус, собственно, один, но чертовски неутешительный – профессионализм противника. Что наводило на еще более неутешительные выводы. А в сочетании с тем самым противным чувством под лопаткой… Зазвенел ключ в замке. – Джеймс, ты дома? Наташа была на позитиве, и Баки потер ладонями лицо. Почему, когда все так хорошо, должно случиться какое-то дерьмо? И, что самое ужасное, почему даже такое дерьмо не могло заставить его руководствоваться мозгами, а не сердцем? – Дома, – откликнулся он, слыша свой откровенно раздосадованный голос. Она прошла в гостиную, остановилась, конечно, заметив и его настроение, и рюкзак на полу… – Привет. Как день? – Был хорошим, – Наташа сложила руки на груди. – Теперь уже не уверена. Баки кивнул на кресло и, когда она села, без предисловий объявил: – Есть две новости, одна хуже другой. С какой начать? – Давай с наименее плохой. – Наименее плохая – меня нашли. – А… более плохая?.. Девушка закусила губу, и Баки постарался, чтобы следующие слова прозвучали как можно спокойнее. Если такие новости вообще можно сообщать спокойно. – Это Гидра. В смысле не полоумные террористы, которые палят наружку и которых можно уделать за пару дней, а квалифицированные профессионалы, осведомленные о моих способностях. Не то чтобы он был уверен на сто процентов, но в данном случае и пятьдесят один превращал жизнь в ад. Наташа покачала головой и произнесла совсем не то, что он ожидал услышать в первую очередь: – Ты не виноват. Баки не сдержал усмешки. – Это уже не имеет значения. – Окей… – она потерла глаза, потом виски, очевидно пытаясь заставить себя соображать, а ему эти движения напоминали собственные несколькими минутами ранее. – Окей, суть пиздеца мне понятна… Ты можешь объяснить подробнее, что случилось? Баки вздохнул и плавно съехал с подлокотника на сидение. Заметил, что опустился на собственные джинсы, и встал. – Будешь ужинать? – Издеваешься? – Наташа выглядела так, будто ее сейчас стошнит. – Ну да, что еще остается… Тогда давай ты переоденешься, я тут уберу и все расскажу. Через пять минут они сидели вместе на диване. Баки убрал за ухо отросшие волосы, которые, конечно, не могли скрыть его физиономию от тех, кому найти Солдата было жизненно необходимо. Хоть пластическую операцию делай. – Подробнее, да?.. Если начинать с наиболее важного факта, то я – клинический идиот. Не спорь, я точно знаю. Еще пару недель назад у меня возникло ощущение, что на меня кто-то смотрит, но я не придал значения. Как оказалось, зря, – Баки с досадой ударил кулаком по коленке. – Как оказалось, за мной действительно следят. – За тобой? А может, за мной, как в прошлый раз? – Нет, ты ни при чем. Это сложно объяснить, и именно поэтому я уверен, что это не гребанные террористы. Они работали топорно, почти на виду, и мне не составило труда ни заметить их, ни обезвредить. А тут… Тут кто-то смотрит издалека, осторожно, профессионально, качественно – так, как даже я, пожалуй, не умею. Баки непроизвольно поежился. Ощущение чужого взгляда было хорошо знакомо еще с войны, но вот там это чаще всего оказывались только подозрения. Теперь нет. Сформулировать разницу он вряд ли смог бы, да она и не просила. – Но почему обязательно Гидра? Может… может… – Стив Роджерс со товарищи? – он прекрасно понимал ее попытку ухватиться за призрачную надежду. – Я бы рискнул проверить и выйти с открытой грудью навстречу, но чую: все, что получу в таком случае – пуля между глаз. Нет, Наташа, это не Стив, не Мстители и не Щ.И.Т. Это Гидра, которая пришла за тем, что считает по праву своим – за Зимним Солдатом. Наташа сложилась пополам и уткнулась лбом в колени. Прошептала, не поднимая головы: – Ты помнишь тот день, когда я сказала, что ты мне нравишься? – Помню. – Тогда ты сказал, что, если тебя найдут, ты будешь бежать или драться, – она говорила тихо и монотонно, обхватив себя руками. – В прошлый раз из-за меня ты предпочел драться. Что на этот раз? Ну вот и все. Вот и настала та секунда, которой он боялся с самого утра. Баки попытался сглотнуть и не смог: в горле было сухо. – Я помню, что говорил тебе, – медленно произнес он. Потом все-таки протянул руку, взял Наташу за плечо и заставил выпрямиться. Если ему суждено услышать отказ, то он хочет смотреть ей в глаза. – Еще я помню, ты сказала в тот день, что, если я буду драться, ты постараешься мне не мешать. А что ты будешь… что ты готова сделать, если я скажу, что собираюсь бежать?***
Вот так и выносят приговор, некстати пришло осознание. Спокойно, без истерик, соплей и криков. Или просто кричать – недостойно солдата, чтобы ни происходило? А мне можно?.. Мысли в голове метались обезумевшим вихрем. Все-таки это случилось, все-таки это случилось – Гидра нашла Джеймса. Не суть уже важно: случайно, или искали все это время и наконец преуспели, или он засветился каким-то образом. Это все уже неважно, потому что он был собран и честен, и это лучше прочего показывало, насколько все серьезно. А еще он задал вопрос. Так, кажется, чертовски давно, хотя не прошло на самом деле и года, я действительно сказала все то, что он сейчас повторил слово в слово. Но это было тогда, когда все рассуждения о Гидре представлялись мне сугубо теоретическими. Теперь все изменилось. – Ты уверен, что это лучший выход? Что действительно можно сбежать от них? – Я не имею в виду тупо сменить место жительства, – Джеймс отпустил мое плечо. – У меня есть план. Если я уеду, за мной не повалят все разом, пустят по следу одного-двух. В таком случае в нужный момент преследователей можно аккуратно изловить, устранить, убедиться, что «хвоста» больше нет, а уже потом исчезнуть. – Отлично, – я почувствовала некоторое облегчение оттого, что у него на самом деле была более здравая идея, нежели просто «ноги в руки и вперед». – А как исчезнуть – это ты тоже уже продумал? Джеймс поднялся и подошел к окну. Он молчал, я тоже молчала, глядя в его спину, и думала, что он разглядывал на улице. Высматривал слежку? Или просто бездумно считал проезжавшие под окном машины? – Эта часть моего плана в процессе, – в конце концов медленно произнес он, не поворачиваясь. – И она зависит от твоего ответа, который ты так и не дала. – Потому что вопрос был слишком общим. Что я готова сделать… А что я готова сделать? Если Гидра плотно взялась за возвращение своего «имущества», времени оставалось мало, уносить ноги Джеймсу надо как можно быстрее. Сегодня, завтра или через неделю – это скоро, очень скоро. И подоплека его «общего» вопроса не вызывала сомнений. Но у него здесь только одежда и зубная щетка, а у меня виза, работа (и работа в посольстве, на которой официально трудоустроена я), какие-никакие друзья, да и договор аренды квартиры тоже на меня оформлен. Бросить всю свою налаженную жизнь и сбежать из дома? Это выглядит романтично только в фильмах и книжках для девочек-подростков, но я давно вышла из подросткового возраста. – Джеймс, я не знаю… – Да, конечно, – он откликнулся мгновенно. – Я понимаю. – Нет, ты ни хрена не понимаешь, чертов ты бесстрашный ублюдок! Меня прорвало даже для себя самой неожиданно. Наверно, накопилось, и сегодняшние новости стали той последней каплей, которая переполнила сосуд. Я подскочила с дивана, подлетела к Джеймсу и от души саданула ладонью по его спине. – Ты ни хера не понимаешь, потому что ты кучу лет бегаешь под прицелом, и бегаешь, и бегаешь! – я замахнулась второй раз, но ударить не смогла: он в развороте перехватил запястье. Его грустная улыбка выбесила меня еще сильнее. – И все у тебя просто, мать твою: ты либо стреляешь, либо скрываешься, и пиздишь мне, что понимаешь! Вы с Роджерсом два конченных, трахнутых на голову солдата, которые живут по принципу «убей или будешь убит». Только я так не могу, я не хочу сдохнуть и убивать никого тоже не хочу! Это ты можешь понять? Можешь?! Я остановилась, только когда поняла, что реально орала. Просто-напросто орала так, что закладывало уши и начинало пульсировать в висках. Мама дорогая, да меня, наверно, все соседи слышали… А Джеймс все так же продолжал улыбаться. Отпустил мою руку и мягко произнес: – Давай ты просто скажешь, что я тебя подвел и ты ненавидишь меня за это, и мы закончим. Хотя я могу с полным правом напомнить, что предупреждал тебя в самом начале. – А давай ты мне пощечину отвесишь, чтобы я почувствовала себя еще большей истеричкой. – Наташа, ты не истеричка… Так сложилось. Я надеялся, очень надеялся, что меня потеряют и оставят в покое, но чудес не бывает. Точнее, – он обхватил ладонями мое лицо и коснулся губами лба, – они бывают, и все эти месяцы были по-настоящему прекрасными. И я могу сейчас пообещать, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы так было и дальше, но силком тащить тебя с собой я не могу. Да твою ж мать… Все? Это совсем все? Мы сейчас попрощаемся, и он уйдет?.. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Спокойствие, только спокойствие, как говорил один в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил… Прямо как Джеймс. Вынужденный недостаток физических нагрузок, неограниченный доступ к продуктовому магазину и кулинарные навыки сказались на его фигуре, и из подтянуто-оголодавшего, каким он встретился мне в первый раз, он постепенно превратился в накачано-упитанного. Это наблюдение вызвало у меня неуместный приступ смеха. Блин, только бы вслух не ляпнуть, обидится ведь. И эта глупая мысль неожиданно меня отрезвила. Точнее не сама она, а предполагаемо следующая за ней цепочка диалога: Джеймс спросит, что веселого я нашла в ситуации; я поупираюсь, но потом честно объясню; он возмутится или отшутится; а после мы будем придумывать способ увеличить его физическую активность без вреда для маскировки. Вот последнее «мы» и вправило мне мозги. Конечно, проще всего было отпустить Джеймса, честно признавшись, что мне страшно. Пожелать удачи, помахать на прощание платочком в окошко и даже, может быть, взять с него слово вернуться, когда проблема решится. А пока он будет в бегах, вспоминать, и вздыхать, и не думать, что он делает в эту минуту, чтобы выжить. Потому что любить светлый образ на расстоянии – это ведь так просто. Любить того, кто рядом, и делать это каждый день, а не от случая к случаю, гораздо сложнее. Открыв глаза, я сделала крошечный шажок вперед. Джеймс давно убрал руки от моего лица, вообще сложив их за спиной, и без этого физического контакта я чувствовала себя неуютно. – Ты хочешь услышать прямой ответ? – Хочу. – Тогда задай прямой вопрос. – Хорошо… – его брови сошлись на переносице. – Хорошо. Наташа, я уезжаю. Ты поедешь со мной? – Да. Поеду. – …Вот как-то так, – закончил перечислять плюсы и минусы ситуации Джеймс. – Время у нас есть, но вряд ли много. Я рассчитывал убраться в течение недели-двух. Я мерила шагами кухню, а он справлялся с нервами типично солдатским способом: сидел за столом, разбирая пистолет, и в данный момент сосредоточенно выставлял в рядок имеющиеся патроны. Все десять штук. – Может, еще купить? – я кивнула на боеприпасы, но он помотал головой. – Зачем? Устраивать массовое побоище я не собираюсь в любом случае. Чем меньше внимания привлеку, тем лучше. – Ты сказал, что план твоего «исчезновения» из поля зрения Гидры зависит от моего ответа. Так какова полная версия? Джеймс отложил последнюю деталь, упер локти в столешницу и опустил подбородок на кулаки. – Полная версия плана очень проста: у нас есть точка отправления «А» – эта квартира, и есть точка назначения «Б». Мы сваливаем вместе и где-то на пути к точке «Б» расстаемся, – он взглядом попросил меня помолчать и продолжил. – Ты следуешь до конца маршрута, а я сворачиваю, выманиваю преследователей и устраняю. После чего прибываю к тебе. – Отлично, – я перестала бродить по комнате и присела на край стола. – И что за точка «Б»? – Честно говоря, я пока не знаю, – вздохнул Джеймс. – Это должно быть достаточно отдаленное отсюда место, по пути к которому есть реальный шанс замести следы. И при этом оно должно быть цивилизованным, где можно опять-таки найти жилье, устроиться на работу… То есть варианты «соседний город» или «джунгли Амазонки» нам не подходят. И еще это должно быть место, где говорят по-английски, потому что ты других языков не знаешь, а легальным статусом из нас двоих в мире обладаешь только ты. Он принялся за сборку пистолета, я внимательно следила за движениями его рук, и на какое-то время мы оба задумались. Действительно, сорваться из Нью-Йорка полбеды, на это не надо ни ума, ни даже большой подготовки. Ну подумаешь, не заплатят мне за отработку перед увольнением – ничего, переживем. Квартира оплачена до конца месяца, и арендодатель вряд ли согласится вернуть остаток, если мы съедем раньше? Да пусть подавится. В общем, уехать не проблема. Проблема в конечном пункте побега: нам было нужно приличное расстояние, и вся территория США, скорее всего, отпадала еще и по причине того, что у бывшей Гидры здесь осталось влияние. Итак, не Штаты, но англоговорящая среда, потому как кроме английского языками я не владею… – Джеймс, ты не прав. – В чем? – он щелкнул предохранителем и поднял голову. – Судя по твоей радостной улыбке, ты что-то придумала? – О да, – я действительно улыбалась. Черт, ведь все намного проще, чем нам казалось… Стоило только подумать шире. – Ты не прав в том, что я знаю только английский язык. – А еще какой? – Угадай с одного раза. – Ну, русский я не считаю, он тебе родной… – Джеймс замолк. И секунду спустя беззвучно произнес что-то типа «ох ты ж точно блин». – Вот тебе и точка «Б», – я хлопнула его по плечу. – Другой конец земного шара, где у меня есть дом, возможность найти работу и некоторые связи. И не надо ничего выдумывать. Даже, – меня осенила еще одна идея, – можно сделать тебе гражданство. Непросто, но выполнимо. И пусть Гидра хоть до второго пришествия ищет. – А делать они это будут мучительно, потому что возвращаться в давно оставленную Россию у них нет ни технической возможности, ни особого желания, – он подскочил с места и, схватив меня, приподнял над полом в объятиях. – Наташа, ты гений! Я рассмеялась его порывистости. – Вот только есть загвоздка – самолет. Рамки на твою руку не реагируют, но в аэропортах сканеры такое не пропустят. Да и оружие тоже. – Люди двадцать первого века, – усмехнулся Джеймс и в ответ на мое безмолвное удивление пояснил: – Слава богу, за семьдесят лет Атлантический океан не высох.***
Баки с досадой выругался сквозь зубы и вылил остатки флакона в раковину. Вот черт, чем же эту звезду малевали, что за столько лет не стерлась, и растворитель не взял? Жаль, было бы чуть проще, избавься он от такой приметы, но, видно, ничего не поделать – красную звезду он потеряет только вместе с рукой. – Боже, что за запах? – Наташа заглянула в ванную и помахала ладонью перед лицом. – Ацетон? – Не знаю, чего они туда намешали, – Баки тщательно вымыл ладонь. – Это растворитель для краски. Думал, свести хоть одну свою отличительную черту, но не получилось. Открой окно, а то и правда задохнемся. Тем более что у него в планах на сегодня была еще одна подобная процедура. – Ну как оно? Наташа кинула на стол пачку документов. – Удачно наполовину. В посольстве выдали полный расчет, но на работе о переводе обратно в московский офис договориться не получилось. Я просто заявила об увольнении. – В какой срок? – Пять дней. Лучше скажи, как твои поиски. Баки облегченно опустился на диван. Пять дней. Отлично. Они успеют. – Ну, с уверенностью в отсутствии проблем при передвижении морем я, конечно, погорячился… – Конечно, – Наташа фыркнула, – это тебе не тридцатые. Я вообще не уверена, что сейчас есть регулярное морское сообщение между Европой и Америкой. – Оно есть, но только два варианта: либо круизные лайнеры, либо грузовые корабли. По понятной причине первый вариант отпадает. Остается второй. – Эм-м… Через океан в трюме грузового танкера? Гамаки, пьяные матросы… – …Бутылка рома, шторм и необитаемый остров, о котором мы с тобой мечтали. Романтика, да? Она демонстративно прикрыла лицо ладонью. Да уж, это был бы эпичный финал их приключений. – Ладно, если серьезно, – Баки согнал с губ улыбку. – В Нью-Йорк раз в две-три недели заходит французский грузовой корабль. На борту для пассажиров сдаются пять кают. Корабль следует вниз вдоль побережья, потом через океан и заходит в Испанию, Францию и Италию. Из каждого города стоянки можно добраться до какого-нибудь аэропорта, откуда наверняка что-то летает до Москвы. Пусть даже с пересадками. – Судя по этой фразе, – Наташа рывком стащила с косы резинку, – там мы и расстанемся. – Ну… я пока не решил, где именно, – он прикусил губу. Один элемент плана не хотелось раскрывать, чтобы не накаркать. – Но этот транспорт – наш лучший выход. После Нью-Йорка он делает шесть остановок, и мы разыграем так, чтобы на каждой были свидетели того, как мы покидали корабль. – А если преследователи решат достать нас прямо на борту? – Это была бы фантастическая удача, на которую я даже не смею рассчитывать. Наташа внимательно посмотрела на него, но промолчала. Она, конечно, поняла, что он имел в виду: в море, в ограниченном пространстве, без поддержки со стороны и среди кучи гражданских у агентов Гидры не будет и шанса против Зимнего Солдата. – И когда этот корабль будет тут? – Через шесть дней. Через восемь он выходит в обратный рейс. Баки постарался сказать это небрежно, но почувствовал укол вины, когда девушка резко вдохнула. Они могли сколько угодно строить планы и готовиться, но вот названа дата – и все окончательно решено. И медлить больше нельзя: в следующий раз корабль с нужным маршрутом следования прибудет в Нью-Йорк через месяц, столько они могут и не протянуть. Ему уже сейчас казалось, что невидимый наблюдатель все ближе, все увереннее и наглее. Нет, восемь дней – это все, что у них есть. – Знаешь, я как-то не спрашивала раньше, – Наташа поставила на плиту чайник и достала из холодильника колбасу. Видимо, чтобы занять руки. – Но даже чтобы плыть на корабле, нужны документы… – Я знаю, – поколебавшись, Баки подошел к ней и обнял со спины. – Ну что ты, я, конечно, знаю. И у меня есть ID на имя Фреда Дэвиса. – Ты не говорил, – последовал мягкий упрек. – Я думала, этот псевдоним ты просто выдумал. – Его выдумала Гидра, она же делала документы. Должны же они были как-то перемещать меня по миру. Но использовать их я планировал лишь в крайнем случае, потому что, как только Фред Дэвис засветится, Гидра об этом узнает. Сейчас единственный момент, когда это может сыграть нам на руку. – Документы хоть настоящие? Вот будет весело, если тебя задержат за подделку. – Вполне. Он не был так уверен, но вряд ли Гидра подделывала удостоверения личности. Наверняка просто заплатили втрое за официальную процедуру. Девушка не делала попыток высвободиться из его объятий, и Баки опустил подбородок на ее плечо. – Что ж… Все решено, да? Наташа? – Да, все решено, – она чуть повернула голову, и ее губы оказались близко-близко. – Знаешь, я сказала родителям, что возвращаюсь… с тобой. Они рады. – Правда? – Ну, в шоке… но больше рады. Извини, я понимаю, что звучу совсем не так… – Радостно? – Баки фыркнул. – Брось, ангел, ты и не должна делать вид, что в восторге. Я и сам… В общем, так вышло, давай просто сойдемся на этой формулировке. – Давай. Нам еще что-то нужно? Ну кроме сбора вещей. – Надо завтра забронировать каюту на корабле. Снять по максимуму наличные. А еще я хотел немного сменить образ. С палубы огромного, заставленного контейнерами корабля порт казался суетящимся муравейником. Ездили погрузчики, сновали рабочие, поворачивались башенные краны, слышались отдаленный лязг и крики. Корабль был почти загружен, и, пока Наташа оглядывалась вокруг, Баки делал сразу три дела одновременно: слушал встретившего пассажиров помощника капитана, переводил его смесь французского и ломаного английского остальным попутчикам и заодно этих попутчиков изучал. Всего пассажиров было девять, считая их двоих, и обхохотаться, но из оставшихся семерых четверо оказались русскими (с поправкой на страны бывшего Союза, как потом выяснила Наташа за первым же обедом), один – турком, и двое – супружеской парой интеллигентных и уже немолодых французов, на пенсии отправившихся покорять свет. Помощник капитана, несказанно обрадованным присутствием того, кто мог перевести его речь, принял Баки чуть ли не за своего. Наверно, сыграли роль двухнедельная щетина, которую он отрастил, и покрашенные Наташиной рукой в черный цвет волосы. Не бог весть какая маскировка, но для невнимательных глаз сойдет. – Ух ты, это определенно превосходит мои ожидания, – озвучила Наташа его мысли, как только с формальностями было покончено, и им показали каюту. Двуспальная каюта располагалась на верхнем этаже, и окна давали отличный обзор на палубу и океан. Все выглядело очень похожим на обычную гостиницу, только мелочи выдавали суть: герметично закрывающиеся окна и двери, безопасные полки, петли и ремни для крепления на случай качки, спасжилеты в шкафу. – Да уж, – согласился Баки, – я тоже ожидал, что будет хуже. Упоминать, что в последний раз он пересекал океан на корабле в далеком сорок третьем и тогда уходил на войну, он не стал. Нет, в этот раз все будет иначе. Вместо этого Баки кратко пересказал то, чему внимали пассажиры полчаса назад и что девушка с чистой совестью прослушала, положившись на него. – Обед тут в двенадцать, завтрак ранний, ужин в шесть. Есть тренажерный зал, комната отдыха, даже бассейн и сауна. От нас ничего не требуется, можем делать все, что хотим. Главное не мешать команде. И не забывать переводить часы, потому что мы пройдем шесть часовых поясов. – Это все прелестно, но у меня другой вопрос: а полазить по кораблю можно? Глаза Наташи горели таким детским восторгом, что Баки рассмеялся. Да, в этот раз все будет иначе. Двадцать два дня спустя они сошли в Генуэзском порту.