Ты боишься смерти?

– Чарли, как я выгляжу? – я поворачиваюсь лицом к коту, который уже почти долакал свой кофе и теперь пытается отпивать по чуть-чуть, растягивая свое счастье кофемана. – Я пью только первую чашку, – кот выжидает небольшую паузу. – Ты пока тянешь только на «ничего так». – А серьезно? – Разве тебе это важно? Я думал, что твоя небрежность уже превратилась в личную фишку, а ты вдруг решаешь все испортить! И как мне после это жить? Это удар по моему кошачьему сердцу, – иронизирует кошак. – Не уверена, что ученики к этому готовы. – Ты права, побереги их психику. Иначе твоей преподавательской кличкой будет «кикимора». – Ну, спасибо, – улыбаюсь я.       Первый день в роли учителя. Даже как-то странно. Наверное, этого не должно было произойти никогда. То есть, я никогда не думала, что это возможно. Не то чтобы я ненавидела Хогвартс. Просто вся эта сделка кажется мне лицемерной. Я обещала себе никогда не связываться с магией. И вот теперь стою перед котом в шелковой бледно-коричневой мантии, а через 10 минут начнется мой первый урок.       Я сажусь на подоконник и подкуриваю сигарету. – Чарли (затяжка)? – зову я кота, замечая, что он куда-то пропал. – Что? – доносится недовольный кошачий голос где-то со страны зеркала. Выдох. – Ты чего там делаешь? – кота мне не видно из-за чемодана, который я до сих пор не убрала в шкаф. Затяжка. – Привожу себя в порядок. Что еще я могу здесь делать? Выдох.       Умываться перед зеркалом – обязательный пункт ухода за собой. Эта привычка у Чарли еще с тех времен, как он был котенком.       Я вхожу в свой кабинет и натыкаюсь на заинтересованные взгляды учеников. Мой упитанный дружок, покачивая бедрами, проходит мимо меня, когда я останавливаюсь у учительского стола, и запрыгивает на него, грозно смотря через толпу куда-то в стену за учениками. Позер.       Я представляюсь ученикам и устраиваю быструю перекличку. Мне никогда не приходилось обучать чему-либо детей. Я не особо понимаю в этих всех смягчающих и поощряющих уловках, которыми пользуются другие преподаватели, поэтому моя методика работы не будет отличаться от работы с практикантами и лаборантами. Только фактическая значимость информации, никаких лишних предположений и «воды» в работе. Относится ко мне и к ученикам, а также никаких поблажек и поощрений.       Первое занятие у меня приходится на пятый курс. Объяснять ученикам, что современная алхимия не занимается преобразованием разных металлов в золото, оказывается занимательно. Как на пятом курсе вообще возможны такие глупые мысли?       Самое забавное, что у каждого курса будет один и тот же план лекций, только у старших курсов он будет более расширенным и ускоренным, позволяя будущему преподавателю, не объяснять основы предмета. С выпускниками, конечно, мне придется изрядно повозиться. После первой вводной лекции, я и Чарли возвращаемся в спальню, у нас перекур. График у меня загруженный, «окон» среди уроков нет.       Меняющиеся лица студентов + повторение одного и того же материала умножить на первый день обучения (я еще не привыкла к такому графику) = измученная училка кикимора. И снова: какая оптимистичность, Сара. Еще и котяра своим постоянным вилянием задницы провоцировал меня на истеричный смех, который я, между прочим (!), с трудом сдерживала. – Ужасный день, – говорю я коту, падая на кровать. – По-моему замечательный. – О, да, а как маняще раскачивались твои бедра, дорогой, – издеваюсь я над котом. – Я хочу прогуляться, – говорит он, игнорируя мою насмешку. – Прогуляться? – Мне тесно в этих стенах. – Еще бы, с такими-то бедрами!       И он смотрит на меня своим этим мрачным взглядом. И почему он такой огромной породы? Какой-нибудь сиамский котик и все было бы замечательно. Нет, Фестору нужно было подарить мне мейн-куна, с этими резкими чертами морды, с этим пронзающим осуждающим взглядом, да еще и говорящего. – Укушу тебя, – с вызовом говорит мне Чарли.       Мне ничего не остается делать, не существует еще иного приема против кошачьего неодобрения. Я начинаю тискать и щекотать кота, что ему определенно, судя по воплям и гневным матам, не нравится. – Отпусти меня, ведьма! – кричит кот.       Отпускаю недовольного кота и достаю темно-синею мантию с теплым подкладом. Натягиваю любимую водолазку и черные вельветовые брюки. В карман брюк кладу пачку сигарет, зажигалку не кладу. Уж если возвращаться к магии, то и сигареты поджигать волшебной палочкой или пальцем. «Пафос», – отмечает мое подсознание.       Но только не в этом мире. В этом мире пафосом было бы поджечь сигарету зажигалкой.       На улицу я несу кота на руках, не дай бог моего двенадцатикилограммового собьет какой-нибудь ученик. Матов будет, ужас.       Когда Фестер подарил мне Чарли, просил оберегать его и тщательно скрывать от всех его «необычность». Такую-то скроешь, конечно.       Черт с ним.       Все-таки осень – это прекрасно, она пропитана какой-то необычайно величественной атмосферой творцов. Все вокруг наполняется и парирует легкой грустью. Курение осенью превращается для меня в некий культ, несмотря на то, что курю я не всю жизнь. Даже смешно, как такая пагубная привычка становится для меня в это время года возвышенной благодатью, необходимой для существования. – Не дыми в мою сторону, – недовольно шипит кот.       Мы с Чарли прогуливаемся вокруг Хогвартса. Определенного места для посещения нам придумать не удалось. Наблюдать за котом забавно, настолько меняется его походка, когда он выделывается, просто до невозможности. Хвост поднят к верху, морда задрана в том же направлении и изображает благородство (пытается при его-то росте смотреть свысока, дурачина). – Мяу, – Чарли встает на задние лапы и упирается передними в мантию, прося его поднять. Люблю, когда он притворяется обычным кошаком. – Посмотри кто там, в окне, – мурлыкает мне на ухо кот, когда я усаживаю его на плечи. – Профессор Снейп? – спрашиваю я кота и киваю профессору, заметив, что он смотрит прямо на меня. – Какие у него широкие плечи, – шепчет мне кот, щекоча мочку уха своей мордочкой. Я спускаю кота на землю, говоря ему шепотом: – Знаешь, как говорят, Чарли: «Широкие плечи – это всего лишь широкие плечи». – Кури и пойдем в библиотеку, я уже замерз. И только я прикуриваю свою «волшебную палочку», как замечаю, что в нашу сторону идет профессор Дамблдор. – Доброго дня, профессор, – улыбается мне волшебник. – Доброго дня, профессор, – повторяю я за ним. – Чудесная погода, не находите? Альбус оглядывается по сторонам и одобрительно кивает: – Просто нет слов, исключительная красота. – Что-то случилось? – спрашиваю я профессора. – Нет, я просто хотел удостовериться, что первый день не напугал Вас, Сара. – На удивление, все прошло как нельзя лучше. – Какой упитанный, – Дамблдор наклонился, чтобы погладить Чарли, но тот, увернувшись, демонстративно отошел и сел позади меня, – и строптивый, – улыбнувшись добавил старый волшебник. – Никак не могу его воспитать, – улыбаюсь я в ответ. – Я хотел бы попросить вас. – Что угодно, профессор. – Вы знакомы с Николасом Фламелем? Что ты задумал, Альбус? – Лично не знакома. – Полагаю, Вам известно, чем он знаменит. – Мне известно, – киваю я. – Я попрошу Вас прямо сейчас трансгрессировать в мой кабинет.       И профессор «я настоящая загадка» испаряется в воздухе. А я беру на руки озадаченного Чарли и черчу в воздухе рукой символ: равнобедренный треугольник с прямой линией чуть ниже угла, противолежащего основанию. Секунда и я в кабинете директора. – Поразительно, я наблюдал за Вашим перемещением. – Спасибо, – киваю я, – что за просьба? – Николас и его жена, узнав, что в Хогвартсе теперь преподается алхимия, радушно предложили свою помощь. Николас хотел бы передать свои книги и рукописи, а также предоставить некоторые образцы из своей лаборатории и еще много всего, что ему больше не нужно. – Это очень мило с его стороны. Когда мне ждать посылку? – О, нет-нет, – улыбается Альбус, – он хочет передать все лично. – Лично? – Ваши билеты, – профессор протягивает мне два билета. Один на Хогвартс-экспресс до Лондона, второй – самолет до Парижа. – Как интересно, – лишь говорю ему я, принимая билеты. – Думаю, обратно, Сара, Вы сможете добраться более привычным способом.       «Магия – не мой привычный способ», – протестует мое подсознание.       Поездка выпадает на выходные. Большое спасибо, великий алхимик Николас Фламель. А ведь я тобой восхищалась. – Не хочу ехать! – стонет кот. – Отвернись, – командую я.       Кот послушно отворачивается к окну и замолкает.       Я сбрасываю с себя мантию, снимаю остальную одежду и распускаю волосы. Они спадают по спине пепельно-русой волной, закрывая собой поясницу. Их нельзя распускать, я моментально становлюсь лохматой из-за их объема. Я не шучу. Натягиваю на себя старый, любимый коричневый свитер, свитер Фестера. От того он мне как платье. – Все, – говорю я коту и направляюсь к подоконнику.       Столько разных мыслей в голове, так много событий. Стоило только снова вернуться в этот мир и вот я уже растеряна, устала и с трепетом предвкушаю встречу с кумиром. Магический мир сводит меня с ума.       Слышу странный шум и замечаю, что кот играет с моими свернутыми в шарик носками. – Что ты делаешь? – Ничего, – невозмутимо отвечает кот, пряча под своим хвостом круглую улику. – Ты играешь моими носками? – У меня потребность.       Улыбаясь, я закрываю глаза, ночной воздух переплетается с сигаретным дымом и одурманивает меня своим знакомым сочетанием. – Это уже вторая сигарета, – недовольно замечает Чарли. – Сейчас сигарета – единственная вещь, которая помогает мне удержать равновесие. Я бы не говорила так, зная, что к Николасу Фламелю отправлюсь не только с котом. Точно говорю вам.