Ты боишься смерти?

Я опаздываю на 20 минут, Северус Снейп на час.       Он врывается в лабораторию со словами: «У меня нет на это времени, профессор». – Аналогично, мистер Снейп. – Тогда что мы здесь делаем?       Я обхожу свой стол и сажусь на него рядом с бумагами, скрещивая руки. – Мне нет никакого дела до того, что вы обо мне думаете. Не знаю, на чем строятся ваши предположения о моем непонимании последствий и масштаба. Разумеется, проект ломает все представления о жизни и смерти. Его массовое применение, однозначно, приведет к катастрофе. Но массового применения не будет. – Откуда вам знать? – Это бы означало, что мы открыли дорогу вечной армии, перенаселению и миру стариков. Развитие остановлено. – Вы мыслите слишком глобально. – Неужели? – Вы бы открыли дорогу к жизни всем тем, кто уже успел единожды разрушить общество. – Например? – Не задавайте глупых вопросов, – Северус Снейп медленно подходит к двери и резко дергает за ручку. Квиррелл от неожиданности падает на пол. – Квиринус? – Вин-новат, профес-сор, я волновался з-за вас. – Исчезни, – говорит профессор Снейп и захлопывает дверь прямо перед носом Квиррелла. – Вы знали, что он там? – Я догадывался. Вернемся к нашему разговору. Мы не в силах изменить законы природы, мисс. Если человека больше нет, значит, так должно было случиться. – Если эксперименты пройдут успешно, мы сможем все исправить. Вернуть тех, кого у нас отняли. – У каждого кого-то отняли. Вы собираетесь воскрешать всех? – Нет, профессор, я собираюсь создать шанс вернуть... – Нельзя, – перебивает он меня. – Наука не должна стоять на месте, только лишь из страха, что все пойдет наперекосяк, мистер Снейп. Думаю, вы и сами понимаете, какой прорыв мы можем совершить. И потом, если вам не нравится, я вас здесь не держу. Однако, помните, что если не мы, то кто-нибудь другой рано или поздно создаст нечто подобное. И будет лучше, если мы будем знать, как это работает и как уничтожить, в случае провала. – Разумно, – он кивает и собирается уходить, но я его останавливаю. – Мистер Снейп? – Что еще? – бросает он через плечо. – Я привезла с собой раствор, но его хватит только на маленькую белку. Я хочу, чтобы вы изучили состав и отдали поручение Квиринусу достать необходимые ингредиенты.       И он захлопнул за собой дверь.       Той ночью мне не спалось. За окном льет дождь. Небо чернее чернил, чернее осадка от сигарет на моих легких, который я представляла в редкие моменты желания бросить. Это не то пасмурное небо, которое дарит тебе атмосферу прошлого. Черное небо пугает, указывая на всю твою незначительность, ничтожность.       Я немного приоткрываю окно и подкуриваю сигарету. Капля попадает на мою зажигалку, когда докурив первую, я пытаюсь подкурить вторую. Я бы не сказала, что я в депрессии или пессимистично настроена. Работа всегда отнимала у меня много времени. Нет, пожалуй, неправильно. Я всегда дарила это время ей, а теперь мой проект мне в тягость. И не потому, что профессор Снейп заставил меня озвучить самую неприятную составляющую удачного исхода. Наверное, это все осень. – Хватит курить, все уже пропахло твоими сигаретами. Я не могу уснуть, иди курить в другое место, – бормочет недовольный кот.       Я вышла через главную дверь на улицу. Почему я раньше не выходила ночью? Ливень.       Я прячусь от капель, прижавшись к двери, но это не спасает мои ноги, и дождь за минуту успевает намочить их от пят до бедер.       Сигарета тлеет, пока я разглядываю в полумраке необычайно величественную картину, будто творение Джентиле да Фабриано, темнота, пугающая и хранящая самые сокровенные твои тайны, о которых ты никому никогда не хотел бы рассказывать. Фестер писал в своих последних письмах, что я должна быть сильной в это сложное для нас время (он стал излишне серьезным). Во мне же играло бунтарство, лишнее, как я полагаю, и, весьма, тогда неуместное.       Я предлагала ему бросить все и уехать куда-нибудь, просила хотя бы меня навестить, а он лишь писал, что долг его приковывает к месту, что все не так просто. Но он ничего не объяснял. Что за долг его там где-то там держит, что он несет, не лежит ли в психушке, тронутый умом?       Его последнее письмо я получила уже в Нью-Йорке незадолго до письма Альбуса, извещающего о смерти Фестора.       Последней строчкой, которую я приняла позже за предсмертную просьбу, было: «Если что-нибудь случиться, найди фолиант Штолтта. Люблю, Фестер».       Я догадывалась, что именно за эту писульку его убрали. И я хочу обладать тем, за что мой брат отдал свою жизнь и ради чего оставил меня одну.       Знаете, я обожаю осенний дождь, он прячет мои слезы за своими холодными каплями. Пачка сигарет намокла, мое тело дрожит от осенней прохлады (глупый порыв выйти из комнат в свитере Фестера), и я уже не плачу, я рыдаю на взрыв, глотая слезы, которые стоят больным комом в горле.       Когда я стала такой сентиментальной?       Сломалась. Больно упала и теперь тяжело вставать, тяжело снова быть в мире, который все у тебя отнял, после затяжной паузы. – Кто там? – это Аргус Филч.       Он приоткрывает дверь и рассматривает меня прищурившись. – Все в порядке, мистер Филч, это я, профессор Брэндон-Филипп. – Что вы забыли, черт подери, на улице в такой сильный ливень? – Я вышла покурить. Раздался сильный, оглушающий раскат грома, на небе сверкнула молния, освещая неухоженного старика, который был страшнее самой смерти в этот самый момент. – Что? – прикрикнул он. – Я вышла покурить! – Давайте внутрь, профессор, – крикнул он. – Не играйте с судьбой. С судьбой?       Он стягивает с себя свою пропитанную запахом сырости кофту и накидывает мне на плечи. – Вы совсем промокли? Святой Мэрилин, что на вас надето! (а на вас?) Позже мы сидим с Аргусом в пустом обеденном зале и пьем крепкий черный английский эрл грей, заботливо приготовленный ночью эльфами, перед которыми я тысячу раз в долгу. – Бросьте, – отмахнулся он. – А почему вы не спали? – Слежу за порядком. – Ночью. – Он всегда нужен. – Что забавно, мистер Филч, впервые вижу вас в этом зале, – я улыбаюсь, стараясь сгладить впечатление нашей встречи. – Я не ем со всеми. – Почему? – А почему эльфы не едят с учениками и преподавателями? – я пожимаю плечами, зная его ответ. – Не положено. – А где вы завтракаете? – У себя. Я не люблю шум. – Можно вас пригласить к себе утром? Выпьете кофе со мной перед уроками? – С чего бы это? – Да просто так. – Не хочу оставлять Миссис Норрис. Я уже, как-то слышала, что это имя его кошки. – Приводите ее с собой. Он расхохотался. – Мы не из одного мира, мисс. – Да что вы? – улыбнулась я. Чай допит, Аргус Филч прощается со мной словами: – В вашей лаборатории горит свет, профессор. Доброй ночи.       Даже в замке слышаться раскаты грома, что не придает мне смелости перед входом в лабораторию. Я аккуратно открываю дверь и… – Что вы делаете, Квиринус?! Профессор Квиррелл, склонившись над моим рабочим столом, шарится в моих записях. Вот ведь хрен. – Я-я, Сар-ра, я-я искал, – он говорит, а его глаза полны ужаса. – Что? Что вы искали?! – Ингрид-диенты для раствора, не хо-тел при Северус-се. – Это неприемлемо, Квиринус. Я прошу больше вас так не делать. Прекратите уже бояться Северуса Снейпа, он вас не укусит. – Да ну? – слышится его низкий голос у меня за спиной. – Что вы тут забыли? – я быстро разворачиваюсь к профессору Снейпу лицом, когда ощущаю его дыхание у себя на затылке. – Свои записи, – безразлично говорит он, брезгливо окидывая меня взглядом. – Спокойной ночи, – говорю я. – И, Квиринус, надеюсь вы меня поняли. – Д-да, – кивает он. – Я мо-гу вас пров-водить? – Нет.       За утренним кофе с мистером Филчем, я забываю о ночной стычке в лаборатории. Чарли просыпается позже меня, поэтому его недоумению нет предела, когда он выплывает лениво из спальни на выпитой половине кофе. – Мяу? – Ваш кот! – восклицает Филч. – Миссис Норрис! – Они одной породы, – киваю я. – Я до этого не замечал. – Вы просто не обращали внимания.       Тем временем, мой мохнатый Донжуанчио проплывает мимо Миссис Норрис, повиливая задом. – Какой кокетливый, – ухмыляется Аргус. – А то, у нас здесь такая красавица.       Миссис Норрис грациозно сидит с боку от Филча делая вид, что ей абсолютно неинтересен мой кот. – Какая сдержанная у вас кошка. – Миссис Норрис – особенная. Филч смотрит на мои настенные часы, а затем говорит: – Мне уже пора, профессор. Я рад, что вам лучше, – кот вопросительно смотрит на меня. – Спасибо за чудесный кофе. – Была рада разделить его с вами. – Миссис Норрис, – зовет мистер Филч свою кошку и они вместе уходят. – Объяснись, – требует кот. – Столкнулись на улице, пока я курила. – Как думаешь, я понравился Миссис Норрис? – Что? – хохочу я. – Ты приснишься ей в страшном сне, кот. – Ты смотришь на меня снизу. – Почему снизу? – усмехаюсь я, смотря на кота возвышаясь над ним. – Ну, ко мне-то ты хорошо относилась, но место тебе в аду.       Эту неделю я работаю с передышкой только на короткий пятичасовой сон. Уроки – лаборатория – кровать. Кот недоволен, но особо не жалуется, он погружен в изучение библиотечных книг. Хотя иногда и сидит со мной в лаборатории, поджидая мистера Филча, который время от времени заглядывает с Миссис Норрис справиться о том, как у меня дела. Квиринус после того фиаско появляется редко и, как правило, ненадолго. Северус Снейп бывает только тогда, когда ему нужно свериться с расчетами или спросить об одном из этапов работы, чтобы понять как точно должен действовать его препарат. Над ним он предпочел работать в своей лаборатории, пока не будет точных расчетов и первых опытов с сыворотками.       На счет расчетов, это больная тема. У меня не сходятся составы, не получается подстроить время этапов так, чтобы каждый был воплощен по–основой концепции создания.       А еще на мое письмо о принятии приглашения Фламелей, Николас ответил вежливым его переносом на неизвестную дату. «Когда закончу несколько важных дел, дорогуша», – написал он.       Сегодня за ужином я попросила Альбуса Дамблдора найти мне человека, который бы в совершенстве владел легилименцией. Он попросил зайти к нему завтра после полудня. Северусу Снейпу на матче по квиддичу кто-то поджег мантию. Я ужасно тогда перепугалась за мальчика. Гарри Поттер в этой школе своего рода легенда. Он единственный, кто выжил после авады кедавры. Я слышала на перемене, как студенты говорили о том, что метлу мальчика заговорил профессор Снейп. Но зачем ему это? – Видимо, вы с профессором Снейпом из одного раствора. – Почему? – отвлекаюсь я на кота и роняю пустую пробирку на пол. – Черт. Она разбивается. – Потому что гореть вам обоим в адском пламени. Он вот уже начал, ты следующая. – Что на этот раз тебя не устраивает? – Я устал здесь торчать, уже ночь. – Если ты озабочен своими флюидами и часами ждешь кошку мистера Филча, я тут не причем. Мне некогда таскать тебя сюда-обратно, Чарльз. – У нее есть имя.       Ночью я понимаю, что я упустила одну деталь. Уровень ментала, энергии, вырабатываемой человеком во время интеллектуальной деятельности, в воскресшем теле. И я уже перелистываю всевозможные найденные и взятые в самоволку в библиотеке книги (я оставила записку, чтобы не теряли). Утром меня будит Филч с чашкой кофе в руках. – Подумал, вам не помешает, вы работали всю ночь.       Немного придя в себя, я обнаружила, что уснула сидя за своим столом в лаборатории (и как только я не упала со стула). – Спасибо за заботу. – Ну, я пошел, – промямлил он. – Как? Уже? Вы же только что пришли. – Работа не ждет, я хотел лишь отплатить вам за вашу доброту. – Спасибо, – кидаю я ему в след.       После полудня я, уставшая и разбитая, поднимаюсь в кабинет директора. Мои длинные волосы распущенны и, о, Господи, они повсюду, моя мантия тянет меня вниз, а глаза слипаются против моей воли. Войдя в кабинет, я не успеваю поздороваться, не успеваю подумать прежде, чем выпалить: – Какого черта? – Простите? – говорит Дамблдор. – Добрый день, профессор, – кивает Северус Снейп. – Извините, – беру я себя в руки, – доброго дня. – Вы просили найти человека, который… – Только не говорите… – Именно, – ставит точку мистер Снейп. – Ладно. – Ладно? – спрашивает он. – Да, ладно. – Я очень рад, что вы сработались, – довольно улыбается Альбус, будь он неладен. – Когда вы посвятите меня в свой план? – Когда будут готовы расчеты первого этапа.       Я устало разворачиваюсь и направляюсь к выходу. Хватит с меня. Мне нужно поспать, хотя бы пару часов. Но сначала доведу уроки. – Профессор? – окликает меня Дамблдор. – Не сейчас, потом, – поднимаю я руку вверх.       Вечером я распиваю с котом бутылку вина, которое прихватила из нашей Нью-Йоркской квартиры. – Один бокал красного вина в день продлевает жизнь! – радостно восклицает пьяный кот. – Это уже второй, – замечаю я, разглядывая его довольную морду. – Я стремлюсь к бессмертию, дорогая. – Не хочешь со мной в ад? – Не горю желанием. Ты поняла? Не горю! – Очень смешно, да, – улыбаюсь я. – А когда ты уже откроешь те свои сундучки? – Которые? – Которые тебе бессмертный вручил. – Фламель-то? – я отмахиваюсь. – Пусть лежат, там старый ненужный хлам для уроков. Хрен на них.