***
— Ты че творишь пьяница? — Нико подошел ко мне сзади и уткнулся головой мне в спину. — А что, не видно? Сено кошу, землянику собираю! Гриверов топлю, по глэйдерам стреляю! — сказала Я в порыве вдохновения. — НЕ ТРОНЬ МОИХ БАРАНОВ! — заорал Ди-Анджело, толкая меня головой в спину. — БОЖЕ ХРАНИ ЭТОТ ДИВАН! — заорал Перси, мимо которого я только что пролетела и упала на диван. — А атябяб атмафсюх! — промычала я сквозь диван. — Угу, атятяб! — кивнул парень и удалился в туалет. — НЕУЖЕЛИ ТЕБЯ ТАК ВОЗБУДИЛ ВИД МОЕЙ ЗАДНИЦЫ?! — уже через секунду я стояла перед дверью в тубзик, — А ТЫ СКОРОСТРЕЛ ПАРЕНЬ! — Стикс, — устало сказал Рон, — ЗАКРОЙСЯ! Ну уж нет, эта пьянка должна продолжаться! — НИКО! — заорала Я, и парень как раз вышел из моего королевства. — Успокойся и иди в Хогвартс, — сказал сын Аида. — Сегодня Я полубог из 12 дистрикта, — ответила Я, забегая в «Панем».***
— Представь, что твой любимый персонаж сейчас входит в комнату, хватает тебя за руку и забирает в свой мир! — сказала Люси, во время урока Литры. АЙ, ЦВАЙНШТАЙН, НАС ХАНА ПОХОДУ! — Давайте будем честными, в этом мире я бы умер через неделю! — ответил ей мой сосед по парте; Марик. — Но это была бы чертовски крутая неделя! — ухмыляясь сказала Алекса. А Я ЗНАЮ КАКОГО ЭТО! Ну почти… КСТАААААААТИИИ! надо бы к ним на хвост прицепится и попасть хоть в один из миров…***
— Тебе не кажется, что это немного опасно? — спросил Нико, когда мы ехали в лифте самого высокого здания в округе. — Мне нужно узнать, что будет с человеком, если он во время града понюхает разбитый градусник на краю 50-ти этажного здания! — сказала Я, скрещивая руки и поворачиваясь к парню. — Ох уж эти правдоподобные авторы, — покачал головой Ди-Анджело.***
— Моя любимая вещь в чтении хорошей книги — это то, что я забываю о том, что читаю ее. Когда я поглощаю слова, не задумываясь об этом. Когда я настолько потерян в этом мире, что я забываю, что я вообще-то не там. Я слышу голоса, вместо того, чтобы читать их, я чувствую эмоции, вместо того, чтобы представлять их. Я так хорошо знаю персонажей, что забываю, что они всего лишь слова на бумаге. Я люблю и ненавижу, я смеюсь и плачу над бумагой и чернилами. Это самая странная и самая прекрасная вещь, которую я когда-либо испытывал. — я закончила свой не то чтобы очень длинный монолог. — Ну как? — А? — Перси открыл один глаз, глянул на меня и, пробормотав — Ага, ага, круто! Так и продолжай! — продолжил сопеть. — НИКАКОГО УВАЖЕНИЯ К ФИЛОСОФАМ!