Красная лента

      Эйден счастливо улыбнулся, снова потянулся к Найджелу за поцелуем, и очень скоро заснул крепким сладким сном в объятиях своего истинного.       Ему снилось, что они вдвоем путешествуют где-то по Европе, едут на роскошной машине с открытым верхом, любуются видами, пересекают горы по длинному серпантину, видят вдалеке с перевала блестящую бирюзово-синюю полосу моря… По дороге к нему, они останавливаются на ночь в придорожной гостинице-шале, и после ужина опять занимаются «постельной гимнастикой», и внутри сна тоже засыпают в счастливых объятиях друг друга…       Но его будит назойливый звонок, противный рингтон буравит мозг несколько минут подряд, пока он не нащупывает мобильный на прикроватной тумбочке. На мониторе светится «Папа» и Эйден обреченно нажимает на кнопку приема вызова, и молча выслушивает длинный возбужденный монолог, а потом в динамике появляется второй голос и на него обрушиваются суровые упреки и вопросы отца… Он хочет что-то сказать им обоим, открывает рот и даже произносит первую фразу, но его не слышат и не слушают, ему велят заткнуться и дают еще какие-то указания, и еще ясно дают понять, что непослушание будет стоить ему очень и очень дорого…       Эйден вздыхает и замолкает, а голоса родителей тем временем сливаются в какой-то один неприятный гул, который назойливо застревает в ушах — как если бы при взлете их заложило от перепада давления. И этот гул так раздражает его, что он… просыпается, на сей раз уже не во сне, а по-настоящему.       Место рядом с ним на широкой постели опустело, и Эйден, приподнявшись на локтях, огляделся в поисках Найджела. В спальне его не было, и во всем доме так же царила подозрительная тишина. И только какой-то звук, похожий на тот самый гул, раздавался откуда-то со стороны входной двери.       Поднявшись на ноги и охнув от неожиданной болезненности в паху, Данвиль тем не менее доковылял сперва до ванны, а после — до холла, где осталась большая часть его одежды.       Источник звука обнаружился достаточно быстро — то был мобильный телефон, поставленный на виброрежим и почти уже севший.       — Тридцать восемь вызовов! — ахнул омега, взглянув на статистику пропущенных звонков и на список номеров. Конечно, чаще всего его набирал дядя Жоржиу, но и родителей, похоже, уже поставили в известность о его исчезновении. Последние несколько вызовов были как раз от них, и Эйден недовольно поморщился, понимая, что его ждет едва ли не полное повторение событий сна, если он сейчас ответит на входящий…       «А, ну их всех, если они до сих пор не сочли нужным найти меня здесь, пусть даже и с помощью полиции, то подождут, покуда я сам им наберу!» — решил он вдруг и мстительно выключил аппарат. Зарядника к его марке у Найджела могло и не найтись, так что в любом случае стоило сэкономить батарею.       Разобравшись с родней и с телефоном, он натянул на себя футболку, а трусы и джинсы закинул в стиральную машинку с сушилкой, и неспешно обошел всю квартиру в поисках ее хозяина, стараясь не приближаться к зашторенным окнам.       Кроме спальни, в апартаментах альфы был еще небольшой кабинет с довольно недурной библиотекой. Там Эйдену попалось на глаза черно-белое фото на столе, заключенное в простую рамку. С него Найджел счастливо улыбался, обняв за талию красивого омегу с тонкими чертами лица и большими выразительными глазами.       Данвиль взял рамку с фото в руки, перевернул и прочел короткую надпись на картонной подложке:       «Найдж и Гэби, медовый месяц на Сицилии, май -2005»…       Ощутив нежданно-негаданно самый настоящий укол ревности к этому самому Гэби с его жеманной улыбкой и снисходительным взглядом из-под длинных ресниц, Эйден задержался в кабинете в поисках других фотографий счастливой парочки. Но, если такие фото и существовали, Найджел предпочитал хранить их где-то в другом месте или вообще избавился от них. Запаха чужого омеги Данвиль в этом доме не улавливал, как ни старался, значит, вывод напрашивался только один: они расстались, и уже довольно давно...       Решив, что все выяснит у Найджела про Гэби позже, омега вернул рамку на стол и продолжил знакомство с другими помещениями дома.       В гостиной кто-то сердито зашипел на него из-под дивана, пока Эйден рассматривал домашний кинотеатр с мощными колонками HiFi. Еще одна дверь вела из прихожей в маленькую гостевую комнату со своим санузлом. А матовая перегородка с японским орнаментом отделяла гостиную от просторной кухни.       Проскользнув за эту перегородку, Данвиль принялся изучать содержимое шкафчиков в поисках кофе и того, в чем его можно было бы сварить, когда его слух уловил звук открывающейся двери и шаги человека, ступающего уверенно по своим владениям. Вместе с волной знакомого кофейно-цитронного запаха чуткий нос омеги уловил еще и упоительный аромат свежей выпечки, и его живот жалобно заурчал в предвкушении угощения.       — Эйдан! Где ты, котёнок? — похоже, Вуд направился искать его в спальне, и Данвиль спешно отозвался:       — Я здесь, Найдж, ищу кофе и турку. Ты ведь любишь варёный, а не растворимый, да?       — Растворимый кофе -то это вообще за херня? Доброе утро, котёнок, вот ты где… — Найджел вошел на кухню вальяжной походкой царя зверей и, поймав Эйдана у шкафа, притянул к себе, вовлекая в долгий и жадный поцелуй.       Только когда их губы неохотно разомкнулись, и альфа запечатлел дополнительный поцелуй на тёплой шее любовника, рядом со свежей меткой, алевшей, как осенний георгин в саду, он отстранился и протянул юноше принесенную картонную коробку, перевязанную красной лентой и надписанную затейливым шрифтом: «Кондитерская Михая Попеску»:       — Держи, это нам с тобой к утреннему кофе… Лучшие пончики и пирожные в Бухаресте. Но главным образом тебе, конечно, можешь хоть всю коробку съесть. Мне достаточно яичницы с ветчиной, которую я намерен поджарить прямо сейчас.       Он отпустил Эйдана и, не удержавшись, слегка шлепнул его по ягодицам — длинная футболка не могла скрыть отсутствие белья, равно как и не заглушала яркого запаха фиалок и клементина с ромом, так что на альфу эта смесь впечатлений подействовала нужным образом.       Но набрасываться на омегу, не дав ему спокойно выпить кофе и насладиться вкусной едой, было безбожно, да и самому Найджелу следовало подкрепить силы. Игнорируя нарастающую эрекцию, он распахнул створки высокого антикварного буфета, странно смотревшегося на современной кухне, и показал Эйдану среднюю полку:       — Кофе здесь. Кофемолка на столе. Турка в шкафу над плитой, точнее, их там шесть на выбор.       Приняв из рук Найджела коробку, Эйден принюхался к ее содержимому — даже сквозь картонку просачивался восхитительный ванильно-шоколадный аромат, и у омеги рот наводнился слюной, а живот забормотал что-то похожее на «кушатькушатькушать». Но сперва он должен приготовить им кофе, что само по себе в теории выглядело простой задачей.       Вот только настоящий кофе в турке и на плите Эйден ещё ни разу не варил.       Однако, ладонь Вуда, ласково шлепнувшая его по заднице, вернула мысли омеги к более насущному, чем кофе, вопросу, и он, смущаясь самой необходимости делать это, спросил альфу:       — А у тебя есть для меня какие-нибудь штаны или… трусы? Я свое все в стирку закинул, как-то неудобно тут древнего грека изображать… — и потянул футболку вниз, словно хотел удлинить ее подол до самых коленок.       — Чего-чего тебе там неудобно? — сморщив нос, насмешливо протянул Найджел и снова шлепнул Эйдана пониже спины — Голой попой передо мной светить?       Альфа с деланным ужасом закрыл лицо руками, но все так же насмешливо подсматривал сквозь раздвинутые пальцы:       — Ааааа, спасите, омежья задница! Она меня сейчас съест! Котёнок, ничего, что я тебя сегодня ночью проёб почти насквозь, и намерен это повторить, как только поедим?       Но видя, что Эйдан покраснел, и губы его дернулись уголками вниз, точно от обиды, Найджел сейчас же прекратил зубоскалить и мягко сказал:       — Если тебе это правда так важно, пойди поройся в комоде, второй и третий ящик. Думаю, мои найковские боксёры тебе как раз сойдут за бриджи.       Эйдену не очень понравился насмешливый тон альфы, но он сдержался от того, чтобы сказать ему что-нибудь наподобие «фу, какой грубиян!» и в лучших традициях омег надуть губки, требуя заглаживания оплошности. А довольно-таки откровенно высказанное Найджелом намерение «повторить» только добавило румянца его щекам.       Однако, как воспитанный человек, он не забыл поблагодарить альфу за оказанную ему любезность и, быстро найдя искомое, вскоре предстал перед ним в красных длинных шортах и сразу почувствовал себя намного увереннее.       — Так, теперь кофе. Его ведь нужно размолоть перед тем, как варить, да? Или сперва обжарить на сковороде? — с деловым видом, Эйден сунулся в указанный Найджелом шкаф и замер в неуверенности - внутри стояло около дюжины бумажных пакетов, и все они по виду содержали в себе кофейные зёрна… Достав сразу несколько, омега развернул загнутый край одного и, сунув нос внутрь пакета, погрузился в изучение запахов.       Перенюхав все, он так и не сумел остановиться в своем выборе, приблизился к Найджелу, уже колдующему возле накаленной плиты со сковородой, беконом и яйцами, и, осторожно обняв его сзади, с удовольствием втянул в себя его особенный запах, тоже отмеченный кофейной нотой.       — Если бы у меня была такая возможность, я сделал бы кофе с твоим ароматом… Но, боюсь, ты не уместишься в эту маленькую кофемолку… — притворно вздохнул он и попросил уже чуть серьезнее — помоги мне выбрать, иначе я заварю нам обоим чай.       Найджел громко и басовито зарокотал от удовольствия, как огромный кот, нежась в мягких руках омеги, но замечание про кофемолку вновь заставило его рассмеяться (вообще в компании Эйдана он за последние сутки смеялся больше, чем за прошедший год):       — Тшшшшш, котёнок! Мои враги только и ждут случая отправить меня на тот свет, как-нибудь побольнее и позаковыристей, а твоя идея с кофемолкой им очень даже придется по нутру…       Он вылил яйца поверх подрумянившегося бекона и обернулся, чтобы зарыться лицом в темные кудри Эйдана и покайфовать от аромата:       — Ммммммм, ты с ума меня сведешь… уже свёл, но даже будучи умалишенным, я отказываюсь с утра пить чай вместо кофе. Запомни, котёнок, если хочешь жить со мной: утром Найджел пьёт кофе и только кофе, днем пиво, вечером кофе с коньяком, а чай… чай только на ночь, когда в очередной хренов раз не может заснуть или ему в очередной хренов раз подпортили шкуру. Ну или на деловой встрече, когда нужно иностранцам пыль в глаза пустить.       Вуд не только много смеялся — он и болтал непозволительно много, что было ему совсем несвойственно, с тех пор, как расстался с иллюзиями молодости, однако альфа ничего не мог с собой поделать: ему, чёрт возьми, хотелось болтать с омегой, шутить с ним, нежничать и заниматься разной ерундой. Симптомы невозможно было игнорировать… он влюблялся.       Найджел из вредности насыпал зёрна не в электрическую кофемолку, а в ручную антикварную мельницу - только ради того, чтобы зажать Эйдана между колен и, положив руки на его руки, показать, как нужно с ней управляться. И, с ревностью истинного кофемана, полюбопытствовал:       — А ты что, предпочитаешь чай?       — Чай? Ну… если только у меня нет выбора, что пить, да и тогда я его пью по-английски, с молоком. А по утрам я тоже люблю кофе, черный со сливками и сиропом, но, к стыду своему, совсем не умею его варить, пользуюсь кофемашиной, когда путешествую, а дома его готовит наш повар. А еще люблю пиво, хорошее вино, молочные коктейли и газировку…       Эйден никогда бы не подумал, что варка кофе может оказаться весьма… эротическим занятием. Но именно от этого переживания он никак не мог отделаться, когда Найджел решил устроить ему мастер-класс по кофеварению и взялся руководить его действиями от начала и до конца. Тесный телесный контакт между ними завел омегу так, что он начал сожалеть о надетых шортах — теперь их тоже ожидала стирка.       Ему вовсе не хотелось выкручиваться из крепких рук альфы или уклоняться от его быстрых и жадных поцелуев и легких покусываний, зато хотелось совсем иного, причем просто-таки до неприличия… Но он все-таки сдерживал свои порывы дразнить и ярить Найджела в ответ, с тем, чтобы вместо завтрака вновь оказаться под ним и ощутить его в себе, как давеча ночью… Потому изображал старательного ученика и задавал Вуду какие-то глупые вопросы, но альфу это скорее забавляло, чем злило…       В итоге, они все-таки справились с кофемолкой и туркой и, пока Найджел раскладывал им яичницу по тарелкам, Эйден ловко наполнил кофейные чашки и, сдобрив кофе густыми сливками, отнес их на стол в гостиной.       Их простая утренняя трапеза показалась Данвилю едва ли не самой вкусной за последний год, и какое-то время они оба увлеченно уплетали горячую яичницу и ломтики бекона, заедали их зеленью, сыром и мягкими рогаликами, и осторожно глотали горячий кофе. Но, когда тарелки опустели, а чашки наполнились во второй раз, и пришел черед сладких пирожных, у Эйдена проснулся аппетит другого рода.       Решив воспользоваться благодушным настроением альфы, он постарался как можно вежливее задать вопрос, который его беспокоил с самого начала:       — Скажи, Найджел, ты веришь в то, что мы оказались истинными друг для друга? Ты ведь уже состоял в отношениях с одним омегой… ну... который с тобой на фото. Кто он для тебя был тогда, если не твоим истинным?       От неожиданного вопроса Найджел едва не поперхнулся кофе; но альфа достаточно хорошо владел собой, чтобы не прокалываться на подобных сюрпризах от собеседника. Он выровнял дыхание, аккуратно поставил чашку на блюдце и, сцепив пальцы в замок, внимательно посмотрел на Эйдана. На лице котёнка не отражалось никаких коварных умыслов - одно только простодушное любопытство, желание получше узнать человека, которому он беспечно подарил свою девственность, а теперь сидел за одним столом и строил планы на будущую жизнь.       Ну и как тут было рассказать о Гэби, под каким соусом?..       Найджел тяжело вздохнул, раздумывая, и принял решение сказать правду, но не всю, а только ее часть:       — Котёнок, если честно, я не очень-то верил во всю эту лабуду насчет истинных, даже смолоду… Просто есть альфы и омеги, идеально подходящие друг другу для рождения здорового потомства, ну, так стоит ли удивляться, что друг для друга они и пахнут по-особенному… природа мудра. Когда она хочет нас поиметь, у нее это отлично получается. Но с тобой… Эйдан… я… — он поймал в свои руки ладонь Эйдана и признался:       — Я никогда еще такого не чувствовал, никогда, ни к одному омеге… Понимаешь, котёнок, это не только вот здесь… — Найджел прижал ладонь любовника к своему паху. — Но и здесь… и здесь…       И ладонь омеги последовательно переместилась сперва ко лбу альфы, а потом и к сердцу.       — Тот, с кем я жил раньше, сбежал от меня с другим, даже не с альфой — с трусливым бетой. Может, разлюбил… может, я сделал что-то не так… но скорее всего, он просто был не для меня, котёнок. А ты для меня. Ты мой. И пока я жив, я не отдам тебя никому другому.       Он умолк, сам сраженный потоком своих признаний, и неловко добавил:       — Наверное, это и называется — найти истинного. Так чертовски больно… и так сладко.       Пока Найджел говорил, Эйден слушал его молча, и наблюдал, как лицо альфы отражало пережитое им горькое прошлое, и как вдруг просветлело, стоило ему заговорить про чувства к нему, своему истинному. Упоминание про бывшего заставило взгляд альфы потухнуть и похолодеть, но его имя, произнесенное так мягко и легко, возродило огонь в глубине глаз и вызвало улыбку на жестких устах. Эти маленькие свидетельства искренности Найджела Вуда покорили Эйдена наравне со словами, и он потянулся к альфе, бережно дотронувшись ладонью до его щеки:       — Я не хочу, чтобы тебе было больно рядом со мной… Не хочу, чтобы ты страдал.       Он придвинулся еще ближе к альфе, чтобы обнять его и прижаться к широкой груди, утешить сердце, познавшее горечь разлуки и предательства, убедить его в том, что теперь все будет хорошо, потому что они вместе, потому что они друг другу — истинные…       И тут его голени что-то мягко коснулось и из-под стула раздалось требовательное «мя!».       — Ой, кто это там пришел? — омега посмотрел вниз и заметил прелестное создание, вперившее в него ярко-голубые глаза и второй раз требовательно взмякнувшее. — А, я и забыл совсем про твоих кошек, никого с утра не видел! Наверно, ты успел покормить их перед тем, как пошел за пирожными? Будь у тебя собака, она бы точно не пропустила бы завтрак!       — Эти тоже не пропустят, обжоры толстозадые… конечно, покормил, попробуй только урежь им паёк, они тебя самого сожрут с потрохами. — усмехнулся Найджел и, подхватив на руки большого черного кота, вручил его омеге:       — На, держи. Это Титус, он тут вроде как за главного на полянке. Та, черная, маленькая — Гэби, хотя я обычно зову ее Дурында. А вон то лысое недоразумение, Страшидлу, мне подарил один приятель из Лондона, крутой босс, он таких специально разводит на своей вилле. Теперь они твои, котёнок… как и все остальное в моем доме.       Предоставив Эйдану полную свободу забавляться с котами, альфа в то же время плотнее прижал его к себе и, загораясь желанием, покрывал поцелуями нежную шею, где темнела метка, и уже примеривался поставить еще одну, симметричную, в пару к ней…       Дарко пока не звонил, стало быть, в клубе все было тихо, и родственники Эйдана вкупе с незадачливым женихом шли по ложному следу… значит, у пары истинных еще было время без помех понаслаждаться друг другом.       Найджел не питал иллюзий насчет собственной природы, и понимал, что накрепко привязан к омеге, все равно что цепью прикован, пока у того не закончится цвет… но аромат Эйдана словно питался его ласками, и расцветал все ярче и ярче.       — Привет, Тииитус… и ты здравствуй, Гэби, и ты тоже… и никакой ты не Страшидла, а очень даже красавчик! — Эйден оказался настолько воспитанным омегой, что персонально поздоровался с каждым питомцем Найджела, ему лично представленным, и разве что лапы им не стал пожимать.       Черный вальяжный Титус милостиво дал себя погладить и почесать шею, но вскоре дал понять, что сеанс кототерапии закончен и стек на пол, будто большая чернильная капля… Второе черное создание, куда более изящное и зеленоглазое, держалось особняком, зато лысоид, воспользовавшись тем, что место на коленках у человека сделалось вакантным, тут же запрыгнул на Эйдена и уютно устроился у него на ногах, запустив для верности пару острых коготков ему в футболку… Голубые глаза Страшидлы зажмурились и по кухне прокатилась вибрация от мощного мурчальника, заработавшего во всю кошачью силу.       Омега осторожно погладил сфинкса по бархатистой и горячей спинке, покрытой морщинками - и такое впечатление, что подкрутил звук у приемника: мурчание сделалось еще громче. Тогда он погладил спинку в другую сторону, как бы «против шерстки», решив провести эксперимент с регулированием кошачьих децибел. Но не преуспел - мурчание не утихло, только теперь еще чередовалось с короткими лающими взмяками, в которых даже полный невежда в котолингвистике угадал бы команды:       — Да, да, вот так, так чеши! Теперь тут чеши, сильнее, еще, еще… маааааууу…ррррр…       — Оооо, твоему Страшиле нужно работать ди-джеем на которадио, его болтовня будет иметь колоссальный успех в эфире! — пошутил он, нежась и млея под сильными руками и пальцами альфы. И все было так хорошо и уютно, покуда Найдж не спросил о том, о чем и сам Данвиль не имел понятия.       — Скажи, котёнок, а что твои родные? Кому из них в тупую башку пришла изуверская мысль свести тебя с волколаком? И какого, собственно, хера? Разве они не в курсе, что… — альфа осекся, не желая чересчур пугать Эйдана, и не закончил фразу: «…омеги, выданные за лугару, часто умирают, иногда прямо во время брачной ночи?»       — Н-не знаю… В нашем роду числились те, кто вступал в смешанные браки, так что… возможно, это какой-то давний сговор… — поделился он собственными мыслями, как вдруг припомнил, что за последние месяцы из родительской спальни то и дело до него долетали отзвуки скандалов и ссор, а отец ходил мрачнее тучи и все торопил его с выбором, куда ехать на каникулы — в Италию или же в Румынию. И как-то подозрительно его подталкивал именно в сторону Бухареста…       Поняв, что от него уже достаточно давно скрывали принятое на семейном совете решение, он нахмурился и снова рассердился на родителей — ну что им стоило его предупредить хотя бы за пару дней, что это не просто очередные каникулы у доброго дядюшки в обществе любимого кузена?       Кстати, о кузене… Данвилю вдруг сделалось совестно, что он даже не поинтересовался ни разу о судьбе Милли, которого увел с собой приятель Найджела. И он предпочел перевести разговор на новую тему:       — Слушай, а что там с Эмильеном сталось? Твой друг вызвался опекать его, но я не знаю, где он теперь и что с ним? А мне все утро названивают на телефон все, кому не лень, кроме него… С ним все в порядке, надеюсь?       — Не тревожься о кузене, Дарко ничего плохого ему не сделает, — уверенно заявил Найджел, хотя понятия не имел, куда запропали эти двое, покинув клуб. Фантазия у Дарко была богатая, возможности еще богаче, ну а Милли, как называл своего братишку Эйдан, обладал удивительной способностью находить приключения на свою омежью задницу… довольно-таки симпатичную, если быть честным.       — Ты сам-то не звонил ему? По-моему, это наилучший способ выяснить, как там и что. Хочешь, возьми мою трубку, если твоя села, только с нее набирай сперва Дарко и попроси позвать кузена.       Он провел носом по шее Эйдана и прошептал:       — А потом, котёнок, давай вернемся в постель. Ты так благоухаешь, что подо мной сейчас стул загорится, а ширинка разорвется в хлам. Ты, вроде, не против…       В голосе Найджела прозвучала такая уверенность, что Эйден сразу поверил ему, и на предложение позвонить, только покачал головой:       — Нет, раз ты сказал, что ему не причинят вреда, то я за кузена спокоен. — тут альфа особенно чувственно пощекотал его шею, и предложил возобновить их знакомство друг с другом в спальне… Данвиль снова ощутил жар, приливший к щекам и к низу живота одновременно, и коротко кивнул, давая понять, что с планом альфы полностью солидарен.       — Пожалуй, я вообще не стану включать телефон, иначе нас будут отвлекать все, кому не лень… Потом поговорю с папой и дядей, и… будь что будет… — решил он, и, повернувшись на стуле так, чтобы поцеловать Найджела не спугнув при этом Страшидлу с колен, добавил — хочу попробовать с тобой все, что бывает между альфой и омегой в цвету… Только позаботься о том, чтобы мне не пришлось уходить в академ с последнего курса, ладно?       — Позабочусь. — коротко пообещал Найджел, поскольку ему самому не слишком улыбалась перспектива, вместо радостей новой любви, разделять в качестве заботливого альфы все тяготы, связанные с беременностью омеги.       Эйдан сам был ещё сущий ребенок, ну какие ему, к чертовому папе, собственные дети? Не в ближайшие пять лет. Да и неизвестно, как оно все дальше обернется, сколько раз Найджел обжигался в любви — и не сосчитать, а история с Гэби и вовсе чуть не прикончила. Возможно, это была плата за сумасшедшее везение в бизнесе, но в любом случае Вуд предпочел бы на сей раз не испытывать судьбу и минимизировать эмоциональные риски как для Эйдана, так и для самого себя.       Пока что все вокруг казалось мирным, никто не ломился в дверь, а обоим любовникам до жути хотелось трахаться… и Найджел не видел причин отказываться от наслаждения телами друг друга прямо сейчас; всем остальным соображениям и расчетам придется подождать.       Альфа подхватил Эйдана на руки и унес в спальню, прижимая к себе, как грабитель уносит похищенное сокровище.       Бережно опустив котёнка на подушки (тот от удовольствия потянулся и замурчал не хуже хвостатых собратьев), Найджел сбросил обувь, рубашку, расстегнул ремень и сам забрался на кровать.       Все время, пока они завтракали и болтали, он смотрел на чувственно обрисованные, подвижные губы Эйдана и не мог отделаться от одной фантазии… Ему хотелось ощутить эти губы на своем члене. Не похоже было, что у котёнка имелся хоть сколько-нибудь серьезный опыт по части изысканных оральных ласк, и вряд ли минет в его исполнении доставит неземное удовольствие, но сердце срывалось в стремительный бег и член твердел до каменного состояния при одной мысли, как будет смотреться котёнок, сосущий и лижущий напряженный ствол.       Найджел глубоко вздохнул, откинулся на спинку кровати, пошире развел бедра и медленным движением погладил себя между ног…       — Хочешь отсосать мне, котёнок?       Эйдену не пришлось долго возиться со своей одеждой, и, быстро скинув с себя футболку и боксеры, он не без удовольствия наблюдал за тем, как раздевается Найджел, как двигаются его сильные руки и изгибается поджарое тело, исполненное зрелой альфьей мощи. И даже старый грубый шрам не портил впечатления, сейчас он смотрелся продолжением татуировки, обнимавшей половину шеи Найджела и сбегавшей ему на плечо.       Опустив взгляд чуть ниже, омега ощутил, как все еще краснеет от смущения при виде напряженного члена альфы. А тут еще и сам Вуд прибавил жару его щекам, спросив без обиняков, не хочет ли Эйден отсосать ему…       — Оххх… я… я бы с радостью, только… только обещай, что не будешь сам двигать им, а то мне придется тебя укусить… — бесхитростно предупредил омега, припомнив один печальный опыт, который поимел около года назад и в результате которого тот нахальный альфа, практически принудивший его к минету, едва не поплатился собственным достоинством за сотворенный произвол… Зато после того случая сокурсники и ребята постарше перестали подкатывать к нему с грязными предложениями, и за Эйденом закрепилась слава омеги-недотроги, что его, собственно, очень даже устраивало на тот момент.       Найджел пообещал и, притянув Эйдена к себе поближе, жадно смял его губы своими и долго прочувствованно наслаждался поцелуем, а потом так же властно переместил голову омеги поближе к своему члену и ласково погладил его затылок, побуждая оказать себе особую ласку.       Поудобнее устроившись между ногами альфы, и заправив за ухо непослушную прядь, так и норовившую попасть ему в рот, Эйден бережно дотронулся пальцами до основания члена и, проведя ими вверх, к головке, потянул назад бархатистую кожу. Это движение оголило красное навершие с выступившей на нем каплей белого секрета, и язык омеги осторожно прошелся по нежной головке, собирая солоноватый нектар.       Взглянув снизу вверх на лицо Найджела, Эйден понял, что любовнику это понравилось, но нетерпеливая рука, лежащая на затылке, снова слегка направила его движения, повелевая быть смелее. Тогда он слегка раскрыл губы и впустил член в рот, прижав язык к нижним зубам, чтобы случайно не поранить чувствительную и беззащитную в таком положении плоть альфы. Горячее и бархатистое навершие скользнуло по нёбу чуть глубже, чем Эйден был готов принять, и ему пришлось отстраниться, почти выпустив член изо рта, чтобы не закашляться от неожиданности и щекотного ощущения в гортани.       — Ижвини… — пробормотал он, снова взглянув на Найджела снизу вверх, и, решив, что придерживать член рукой будет надежнее, повторил движение вглубь чуть медленнее. Его губы округлились и плотно прижались к горячему стволу, язык распластался пошире, рот тут же наполнился слюной, послужившей отличной смазкой, и дело пошло на лад. Взяв контроль над глубиной проникновения в свои руки, омега прикрыл глаза и весь отдался этому занятию, радостно отметив, что его собственный член тоже напрашивается на откровенные ласки и стоит по стойке смирно… А тайные врата и задница бесстыдно текут его собственными соками едва ли не пуще вчерашнего…       Найджел не ошибся в своих предположениях: сосать котёнок определенно был необучен, губы и язык с трудом ему повиновались, напоминая рекрутов-новобранцев, неумело управляющихся с первой в жизни винтовкой; но очередное доказательство полной невинности Эйдана, не только внизу, но и наверху, вызывало умиление и одновременно сильно возбуждало… настолько сильно, что член альфы дернулся и потек обильной смазкой, как у семнадцатилетнего юнца, впервые расстегнувшего штаны в гараже для первого в жизни дружка.       — Ооооо… дааа… Да-да… смелее… — хрипло прошептал Найджел, с трудом удерживая себя, чтобы не начать резко дергать бедрами, учащая ритм. Он вцепился обеими руками в затылок омеги, путаясь в темных кудрях, и сам стал жадно направлять движения горячего влажного рта.       Эйдан оказался прекрасным и чутким учеником, он быстро сообразил, чего хочет любовник и какая плотность захвата ему наиболее приятна, да еще подключил к делу руку, куда более ловкую, и Найджел постепенно начал терять контроль — настолько острым становилось удовольствие, толкавшее его все ближе и ближе к оргазму.             — Тшшшшшш, котёнок, милый мой… ти-ше, оооо… не так скоро… остановись, иначе я спущу тебе в рот…       Эйден так увлекся, что не сразу последовал предупреждению Найджела, больше похожему на мольбу. И не без сожаления выпустил его член, такой упругий и скользкий от слюны и выделившейся солоноватой смазки.       — Я бы не отказался… не отказался попробовать тебя на вкус… — признался он альфе, переводя бурное дыхание и потянувшись к его губам своими, бесстыдно-влажными.       Насытившись поцелуем, Эйден вновь слегка отстранился от любовника, но не ради продолжения минета. Теперь ему хотелось большего, хотелось впустить великолепный и хорошо увлажненный член в собственное тело, соединиться с ним, как накануне, только избрать для этого другую позу, в которой можно было бы оставаться надолго и не устать наслаждаться друг другом во время сцепки…       Взглянув на Найджела, омега в свою очередь задал провокационный вопрос:       — Ну, а ты, как ты хочешь теперь взять меня? Хочешь, чтобы я был снизу или сел сверху? Лицом к тебе или… наоборот? — и опять поймал себя на том, что все еще немного стыдится собственной откровенности. «Распущенности» — так назвал бы все это его папа, а отец, наверняка не стал бы стесняться в выражениях или даже отхлестал бы его по заду ремнем, если бы мог сейчас увидеть, чем занимается со взрослым незнакомым альфой его образцовый и тихий омега-недотрога…       Но, если раньше при мысли о грядущем наказании у Эйдена все сжималось в холодный комок где-то в подреберье, то теперь он был бы даже рад стерпеть и поношения и удары, только бы оставаться здесь с Найджелом Вудом подольше…       Эйдан становился похож на маленького каноника, ученого монашка, когда, едва вытащив изо рта член, начинал задавать свои «премудрые» вопросы — это звучало до чертиков забавно, а выглядело… до того развратно, что соперничать с этим сюжетом не смог бы самый лучший и дорогой порнофильм.       Найджел не слушал, он просто смотрел, любовался, пожирал взглядом темнокудрого эльфа, сидящего у него в ногах, и думал, что Эйдан создан для любви, настоящей любви, а не унылого ее подобия в супружеской могиле, где омегу на долгие годы запрут между кроватью, кухней и колыбелью, игнорируя его природные вкусы и склонности, желания и стремления. Нет, нет, он не даст свершиться непоправимому. Плевать, что теперь ему придется выдержать настоящую битву с другим претендентом: как истинный альфа, он любил хорошую драку и всегда был к ней готов; плевать, что нужно будет перекраивать хренову тучу планов, если он хочет по-настоящему вписать Эйдана в свою жизнь — главное, что котёнок здесь, с ним, и будет с ним дальше…       Тут мальчик как-то особенно чувственно коснулся горячего тела альфы, член дернулся и выпустил слабую струйку семени; Найджел сильно сжал его под головкой и сумел предотвратить оргазм, но предпочел сразу же перейти от размышлений к действиям:       — Мы попробуем все, котёнок… Для начала иди-ка сюда, и покажи, как ловко ты седлаешь жеребца.       Он поудобнее устроил спину и подтянул Эйдана поближе, ясно давая понять, что хочет почувствовать его верхом на своем члене.       Это была одно из самых удобных и чувственных поз, в ней можно было трахаться часами, одновременно лаская друг друга и целуясь, единственной хитростью оставалось первое проникновение, ведь Эйдану предстояло принять в себя достоинство немалой величины…       «Седлать жеребца» — прозвучало чертовски заманчиво, и омега охотно подчинился приглашающему жесту Вуда.       — Берегись, у меня первый юношеский разряд по конкуру, если что… — заметил он как бы невзначай и ловко перекинув левую ногу через бедра альфы, прижался всем телом к любовнику, ощущая, как возбужденный горячий ствол упирается в его мошонку, ища легкий способ проникнуть внутрь через влажные тайные врата.       Но омежья щель еще побаливала после первой сцепки, да и презервативом Найджел не озаботился, и Эйден беспокойно завозился, стараясь направить головку члена в другое отверстие, тоже пока не познавшее настоящего альфьего проникновения. Ведь невинный массаж пальцами был не в счет…       — Мммм… мне нужна твоя помощь… я… я не смогу сам расслабиться там… ну… ты понял, где, да? — покусывая губы словно в наказание за произносимую ими постыдную просьбу, Данвиль просительно взглянул в медово-карамельные глаза Вуда. Поймав его руку, омега провел влажными губами по пальцам и направил ее между ног, чуть приподнявшись и подавшись вперед.       Это неловкое движение заставило возбужденный до предела член буквально зарыться в мягкие волосы на груди альфы. Щекочущее головку прикосновение вызвало приятную дрожь в животе и стыдное желание, чтобы любовник поласкал его член ртом, покуда его же ловкие пальцы будут трудиться над целомудренной омежьей задницей…       Но для этого Найджелу пришлось бы спуститься пониже и убрать из-под спины подушки, а ему самому переместиться едва ли не на грудь альфе. Предложить Вуду такое показалось Эйдену слишком большой наглостью, и он опять залился краской и прикусил язык, не дав дерзкому пожеланию сорваться с его кончика…       Найджел ласково усмехнулся и понимающе кивнул головой — неужели котёнок мог подумать, что он станет драть его вот так, за здорово живешь, без тщательной подготовки?..       «Похоже, я кажусь ему страшным грубияном и эгоистом, раз он так меня боится…» — мелькнула горькая мысль, а за ней пришло странное сентиментальное желание немедленно доказать, что на самом деле он не такой.       «Ну охуеть теперь — нежное чудовище. Я определенно пересмотрел Диснея, пока жил с Гэби».       К счастью для обоих, Эйдан не дал любовнику возможности отвлекаться на долгие размышления, потому что проявил бурную инициативу, крутясь и так эдак, в поисках удобного положения, и несколько раз очень возбуждающе ткнулся членом прямо в грудь Найджелу. Альфа напрягся, сдерживаясь изо всех сил, чтобы немедленно не отправить омегу в коленно-локтевую позицию и не войти в привычную доминирующую роль; это удалось только наполовину — он остался сидеть, как сидел, но хрипло приказал:       — Перевернись! Нет, не так… Повернись ко мне задницей… вот так… ближе…       Эйдан не сразу понял, чего хочет Найджел, но когда понял, задрожал крупной дрожью и все сделал правильно, расположив свое тело таким образом, что бедра и ягодицы оказались в нескольких сантиметрах от рта любовника.       Альфе только того и надо было: он жестко зафиксировал бедра юноши, так что тому было не увернуться, подтянул совсем близко к себе, почти усадив на лицо, и проник языком в ложбинку, принимаясь вылизывать девственную задницу…       Крепкие и жесткие ладони обхватили его бедра так, что при всем желании Эйден не смог бы вырваться без борьбы, а такое желание на миг посетило его, когда он осознал, что именно собирается сделать с ним Найджел. И когда ощутил его язык между своих ягодиц…       — Оххх… — только и сумел выжать из себя омега какой-то жалобный полувсхлип, а его тело, вместо того, чтобы сопротивляться творимому с ним непотребству, самым бесстыдным образом только сильнее прогнулось в пояснице и подалось назад, навстречу дерзкому и умелому языку альфы.       Внутри его существа в великой битве схлестнулись все, внушаемые с детства моральные устои благовоспитанного омеги и понятия о приличном поведении, строго прививаемые скупым на объяснения и похвалы папой, и дикая безудержная сила пробужденной омежьей природы, властно требующая свое… И, похоже, победитель в этой битве определился весьма быстро — через минуту-другую Эйден уже извивался перед альфой, припав грудью к его ногам, жалобно выстанывал и умолял:       — Аааа… да… да… еще… еще… хочуууу тебяяяя… аааа… сцепись со мной… — и перемежал скулеж поцелуями и лизанием коленей и бедер Найджела Вуда, чей горячий и уже текущий секретом член то и дело проезжался по его собственному, болезненно напряженному. Но Эйден не притрагивался к нему, словно бы наказывая себя за получаемое от языка и рта альфы «грязное» удовольствие.       Эйдан ожидаемо не воспротивился, ну разве что поначалу немного напрягся, застыл плечами, как будто устыдился получаемого удовольствия, но не прошло и нескольких минут, как напряжение сменилось блаженными стонами и отчаянными мольбами поскорее перейти к главному, взять его…       Но Найджел не торопился, нет, совсем не торопился, хотя мошонка уже тяжело и сладко ныла, а член выпускал наружу вязкие капли предэякулята; спешить было некуда, поскольку вот именно это состояние жажды и предвкушения, балансировка на краю, составляли немалую долю наслаждения в постели между альфой и омегой.       Омега пока не понимал, что Найджел дарит ему самое лучшее - предвкушение, он хныкал, по-подростковому стремясь кончить, но тело котёнка было мудрее, оно умело ждать, и горячее отверстие само насаживалось на язык, открываясь шире, пропуская любовника все глубже в ожидании большего…       Альфа медленно, широко, со вкусом вылизывал соблазнительную попку, нетронутую, с тугими, но эластичными мышцами у входа, и с восхитительно нежной кожей округлых ягодиц.       — Мммммм… котёнок… — шептал он в перерывах, жадно дыша и целуя Эйдана в самую серединку. — Как же ты хорош… Как я хочу насадить тебя глубоко и надолго, но сперва… сперва ты еще потерпишь.       И снова пускал свой язык в сладострастное путешествие по темной ложбинке.       Сладкая пытка все не кончалась, и у Эйдена начали поднывать напряженные от непривычной активности мышцы живота, коленки и те места на бедрах, за которые цеплялись сильные пальцы альфы. Кроме того, поза, в которой он оказался надежно зафиксирован, была хороша всем, за исключением возможности целоваться с Найджелом или воздавать должное его альфьей гордости, столь близкой и желанной его омежьей сутью, и все-таки недоступной, покуда строгий любовник не вымоет его задницу до зеркального блеска…       Эта мысль так развеселила Эйдена, что он мелко затрясся и прикрыл ладонью рот, дабы не задеть непрошенным весельем уже иной, внутренней гордости своего истинного. С трудом подавив смешинку, и выждав момент, когда Вуд ненадолго оторвется от своего увлекательного занятия, Данвиль едва ли не по-совиному вывернул шею и просительно взглянул на него через плечо:       — Ох, Найдж… ты восхитителен, но… мне кажется, я умру прямо сейчас, если ты не засунешь мне туда… ммм… пожарный шланг или огнетушитель… У тебя ведь он всегда при себе?.. И всегда готов… Не дай мне сгореть дотла прямо на твоих шелковых простынях…       Найджел, прервав свое сладкое занятие, фыркнул по-кошачьи и нарочито медленно вытер и облизнул губы, блестящие от любовного сока:       — А ты умеешь уговаривать, котёнок… Нет, сгореть у тебя точно не получится — скорее уж утонуть, потому что я залью тебя спермой до самых ушей.       Слова не разошлись с делом: альфа еще раз ловко перевернул юношу, как тряпичную куклу, и, схватив за плечи, усадил (а точнее — насадил) подготовленным отверстием на густо увлажненную головку своего члена. Эйдан ахнул, но он уже был так хорошо растянут и смазан, что навершие относительно легко преодолело сопротивление мышц и проскользнуло внутрь.       Тут Найджел не сдержался и зарычал от удовольствия: омега ощущался влажным и очень теплым, как разогретое в печи медовое яблоко, и вместе с тем восхитительно тугим, тесным, всем собой жадно обхватившим твердый ствол.       — Даааааа, котёнок…ох ты ж блядь, вот это даааааа… Так, а теперь опускайся на него, постепенно, как почувствуешь узел — притормози, я тебе помогу…       Он был в шаге от блаженной судороги первого оргазма, но все еще умудрялся терпеть, не желая кончать, пока они не войдут в полную сцепку.       — Хааааммммммм… амммм…- тоненько поднывал Эйден, прижавшись лбом к крепкому плечу альфы и осторожно, дюйм за дюймом, пропуская в свое тело член Найджела, горячий и, как ему теперь ощущалось, ооочень внушительный. Стараниями языка альфы, смазки выделилось предостаточно, чтобы смягчить проникновение и унять легкое жжение болезненно растянутого входа. Но вот узел…       — Ой! — вырвалось у Эйдена, стоило только чувствительным стенкам начать еще сильнее тянуться, принимая в себя узел у основания члена альфы. — Постой… я боюсь… боюсь, что не войдет… — он испуганно взглянул на любовника, вцепившись ему в плечи, и напряг бедра и ягодицы, пытаясь сдержать дальнейшее скольжение члена в свою девственную задницу. — Дай мне… дай мне привыкнуть к тебе там…       Омега замер на несколько долгих мгновений, считая удары своего сердца и чувствуя, как глухо бьется под его пальцами учащенный пульс разгоряченного любовной игрой альфы. Как назло, в голове не нашлось ни одной подходящей случаю строчки из читанных им пособий, и он потерял даже шаткую теоретическую опору для дальнейших действий. Но вряд ли Найджела устроило бы, если бы Эйден сейчас просто слез с его члена и сбегал в ближайшую библиотеку за инструкцией по сексу для омег. Так что ему придется действовать наугад и постигать все исключительно на практике.       Все эти соображения очень быстро промелькнули через мозг, и Данвиль почел за лучшее сосредоточиться на том, что он точно может контролировать — на своем дыхании и мышцах, регулирующих глубину погружения в его тело члена альфы.       К этому моменту жжение почти совсем перестало ощущаться, а от горячего стержня внутри расходились такие же ритмичные волны, какие бились о подушечки пальцев, лежащих на ключице Найджела. Слегка приподнявшись и заставив член альфы выйти на пару дюймов, Эйден зажмурился и засопел — жжение усилилось, но усилилось и чувство заполненности, когда он снова опустился до самого узла. Но дальше ему все еще было боязно — а ну как будет слишком больно и удовольствие улетучится на все время сцепки? Все-таки ощущения от проникновений во врата и в задницу несколько разнились…       — Прости… но мне все еще страшно… не могу расслабиться… Что же нам делать? — в который раз краснея от стыда за собственную неопытность, спросил Эйден у того, кто наверняка знал ответ на этот вопрос…       — Снять штаны и бегать, — широко ухмыльнулся Найджел, надеясь, что глупая школьная шутка взбодрит Эйдана, вчерашнего школяра, и не позволит котёнку догадаться, что альфа на пределе. Член в тесной заднице испытывал, должно быть, нечто сходное с ощущениями плавящейся от огня свечи, если бы свеча была наделена нервами и способностью чувствовать, а мошонку и узел сводило тянущей, зудящей болью, почти столь же невыносимой, как зубная.       Найджелу нужно было кончить хотя бы один раз, чтобы снять перенапряжение, и заодно добавить смазки в тело омеги, что изрядно облегчило бы скольжение — но кончить он мог, только ускорившись и взяв жесткий ритм, не считаясь с болью и страхом Эйдана…       «Нет, это не вариант».       Не то чтобы Найджел так уж трепетно относился к причинению боли, но все же считал излишним и неразумным причинять ее избыточно и напрасно. Эйдан лёг с ним, желая наслаждаться, а не мучиться, и, черт возьми, он не станет рвать его пополам ради эякуляции.       Вторым вариантом было выйти из тела омеги и просто-напросто отдрочить себе, пока котёнок переводит дыхание и собирается с силами. Правда, после этого Эйдану придется принять решение, запрыгивать ли на член очень быстро, или вообще отложить эксперимент до следующего раза.       Найджел вздохнул и, обхватив Эйдана за талию, приподнял и с некоторым усилием снял с себя, поскольку задница омеги явно не желала отпускать захваченный ствол…       — Ты что?.. Ты передумал?.. — растерялся Эйден, когда альфа попросту ссадил его с себя. Разгоряченное отверстие разочарованно сжалось, и от образовавшейся внутри пустоты омеге захотелось хныкать в голос, но проситься назад на член тоже было как-то неловко…       Тогда Эйден прилег рядом с Найджелом и протянул было руку к блестящему от смазки стволу, но альфа шутливо шлепнул его по пальцам, и сам взялся за полировку своего орудия. От этого зрелища, Данвиль тут же вспомнил, что и его собственный член требует к себе внимания и напрашивается на такую же ласку, и, взяв его в ладонь, принялся повторять за альфой его движения…       Смотреть, как обиженный Эйдан, с дрожащими губами, раскрасневшийся и все еще возбужденный, мастурбирует рядом с ним, пожирая взглядом член, скользящий в кулаке, было волнующе — и если бы Найджел продолжил, то все кончилось бы за несколько секунд и резких движений.       Но альфа хотел большего, и не только получить, но и дать.       — Котёнок, иди ко мне… — позвал он омегу особенным тембром, напоминающим басовитое мурлыканье.       — Сюда, поближе… еще… сядь ко мне на грудь, и я поласкаю тебя ртом.       Он запустил свободную руку в волосы Эйдана и хрипло добавил:       — Или твоя попка чудно расслабится после того, как я тебе отсосу — или я не Найджел Вуд.       «Оххх… он будто мысли мои читает…» — шмыгнула в мозгу шальная мысль, и Эйден, еще совсем недавно представлявший себе то, что теперь Найджел сам ему предложил, убрал руку со своего члена и переместился так, как ему было указано.       — Извини, я такой… мокрый… испачкаю тебя всего… — смущенно улыбаясь пробормотал он, однако, это не помешало ему придвинуться чуть ближе к губам альфы и игриво поелозить текущей задницей по щекотной волосатой груди Вуда, пристраивая ему в рот собственное орудие. Его существо снова переживало какое-то странное раздвоение — на моралиста, с немым ужасом взирающего на падение нравов юного омеги, и на распутника, чьи мысли поглощены лишь погоней за наслаждением…       — Аххх… да… да, мой милый… да… оооо… ммммм… — выстанывал последний, ухватившись за высокую спинку кровати и короткими фрикциями трахая влажные жадные губы Найджела, в то время как моралист пытался найти распутному поведению юного омеги хоть какое-то оправдание в глазах родителей и прочей родни…       У Найджела потемнело в глазах от страсти и удовольствия, когда они с Эйданом соединились в столь интересной и глубоко интимной позиции; в этом было что-то безумное. Юноша-француз, с мягким голосом, нежным лицом и скованными манерами, омега, которого он едва знал, теперь был помечен им в собственность, восседал у него на груди, как эльфийский принц на серебряном троне, изнывая от наслаждения, и проникал членом в рот, обладая Найджелом, владея им и в свою очередь присваивая себе - превращая в невольника любви, пленника сводящей с ума нежности и неизведанного прежде желания.       Сочетание фантастических телесных ощущений, эмоций, запаха, вкуса, звуков и образов очень быстро довело возбуждение альфы до пика. Найджел ощутил, как дернулся член, выбрасывая семя, как горячая густая влага залила живот и бедра, и в то же миг Эйдан глухо застонал, кончая, и пролился ему в рот теплой фиалковой солью…       Не желая упускать момент, альфа вывернулся из-под любовника, опрокинул его на спину и навалился сверху, на сей раз без всякого усилия протолкнувшись членом в задницу Эйдана.       — Вот и все, котёнок, — прорычал он между жадными поцелуями, начав быстрые и жадные толчки, — Теперь ты снова мой… полностью!       От бурной разрядки, у Эйдена потемнело в глазах и так закружилась голова, что он едва ли мог бы сопротивляться альфе, повалившему его навзничь и снова властно проникшему в его тело. На сей раз их соединение было полным и совершенным, и даже когда омега ощутил растущий внутри узел, он не почувствовал ни боли, ни страха, одну только беспредельную нежность и жажду принадлежать своему истинному, доставлять ему удовольствие всем собой и в любой момент, как он того возжелает…       — О да, я твой, я весь твой, ооооо, Нааайдж… А еще Найджел Вуд… мне кажется, я… люблю тебя… — прошептал он, обняв альфу за шею и перемежая признания со стонами наслаждения.       Теперь их союз совершился во всех возможных смыслах, кроме юридического, но эта простая формальность была последней, что волновало Данвиля. Альфа, его истинный, его избранник, присвоил себе священное право мужа, забрав его невинность, и разве могло что-либо помешать им быть счастливыми и быть вместе? Все угрозы, все призывы к тому, чтобы принести себя в жертву интересам семьи, вступив в вынужденный брак с тем, кто не был для него истинным, на фоне их с Найджелом слияния, превратились в надоедливый комариный писк возле самого уха. Или это был назойливый до зубной боли виброзвонок… или приглушенный звук домофона…       Сознание Эйдена, чей организм просто утонул в гормонах счастья, блаженно плыло по реке грез, и единственной его связью с реальным миром было ощущение тяжести крепкого мускулистого тела, надежно соединенного с его собственным…       …Они провели в постели остаток дня, ночь и все следующее утро, и почти все время занимались любовью, лаская друг друга до стонов и горячей дрожи, постоянно целуясь и шепча на ухо нежную ерунду, с небольшими перерывами на сон, еду и купание в теплой ванне с пеной и ароматной солью. Там Найджел собственноручно мыл и растирал Эйдана, массировал спину, плечи и бёдра, бережно намыливал чувствительные части тела, стараясь не причинить ни малейшего неудобства, вытирал котёнка огромным пушистым полотенцем, выжимал и расчёсывал тёмные кудри, а затем на руках относил свое сокровище обратно в спальню и укладывал в кровать — прежде чем самому отлучиться на кухню, за кофе и подносом с разнообразным вкусными вещами.       О последствиях столь полного погружения в любовь, равно как и неизбежных разборках с роднёй омеги, фактически похищенного им из-под венца и нагло присвоенного, Вуд старался не думать. Для него было гораздо важнее как можно крепче привязать к себе Эйдана, сделать так, чтобы эту течку и свою первую ночь с альфой он запомнил на всю оставшуюся жизнь…       Юноша признался ему в любви, так просто, искренне и безыскусно, что Найджел чуть не сошел с ума от нежности и ошеломляющего счастья, доверху затопившего истерзанную душу, и снова поклялся - вслух, Эйдану, и глубоко в сердце, самому себе -что больше не сваляет дурака, как с Гэби, никому не уступит и ни за какие посулы в мире, несмотря ни на какие угрозы не откажется от котёнка.