Красная лента

Утро следующего дня, квартира Найджела Вуда.       Эйден сладко потянулся в кровати, не открывая глаз, и ощущая, как сонное тело откликается приятной ломотой и легким утренним стояком на воспоминания о том, что было в клубе и потом, когда они покончили со всеми делами и вернулись домой. Рядом все еще крепким сном изрядно потрудившегося на ниве любви альфы, спал Найджел, омега ощущал его мерное дыхание на своей щеке и шее, где горели сразу две яркие отметины. Разлепив тяжелые веки, он несколько минут с удовольствием разглядывал любимого, подмечая разные мелкие детали — например, брови у Найджела были совсем светлыми, нос слегка искривлен в давней драке, и, вдобавок к шраму на левом боку, на его коже были отметины поменьше — и одна из них подозрительно напоминала след от укуса…       «Вот как они могли расстаться с тем омегой, если он так его любил, что даже разрешил метку на себе поставить?» — неприятно удивился своему открытию Данвиль. Но у него не было повода не доверять альфе в том, что тот ему обещал вчера в присутствии дяди Жоржиу и нотариуса, и Эйден прогнал тревожные подозрения прочь. В конечном итоге, сейчас они вместе, и он-то уж точно не намеревался бросать своего истинного.       — Спи, любовь моя… спи на здоровье, сколько нужно… а я позабочусь о том, чтобы твое пробуждение было приятным…       Нежно притронувшись губами к щеке Вуда, омега осторожно выскользнул из-под теплого одеяла, и, нашарив футболку и трусы, отправился в ванну. Через десять минут, уже окончательно пробудившийся и освеженный душем, Эйден потихоньку пробрался на кухню и принялся обследовать холодильник и шкафчики на предмет чего-либо съестного. За время их счастливого затворничества, они почти все запасы подчистили, но кое-что все же оставалось — яйца, бекон, несколько луковиц и помидорок, кусок отличного фермерского масла и немного острого сыра. Пряностей и специй было в достатке, и, вооружившись сковородкой, омега принялся колдовать над омлетом к завтраку, попутно включив кофемашину.       Он уже дожаривал бекон и собирался разбить на сковородку полдюжины яиц, когда его слуха коснулась мелодичная трель внутреннего домофона — значит, звонили прямо с лестничной площадки, видать, кто-то из соседей.       Отставив шкворчащую сковородку с плиты, омега вытер руки полотенцем, и, не снимая фартука, быстро прошмыгнул ко входной двери, по дороге убедившись, что Найджел все еще спит и что домофон его не побеспокоил. Ткнув на кнопку отзыва, он тем самым включил внешнюю камеру, и на экранчик передалось изображение с лестничной клетки. Там, возле их двери, торчал высокий омега в нарядной рубашке и длинных расклешенных штанах а-ля «Америка 60-х».       Решив, что это точно сосед и что никакой угрозы в одиноком визитере не ощущается, Эйден приоткрыл дверь и вежливо поприветствовал гостя:       — Здравствуйте, я Эйден Данвиль. Вы, наверное, к мистеру Вуду? Он еще спит, могу я что-то передать для него? — с улыбкой проговорил он, осматривая незнакомого, но весьма красивого омегу и незаметно разведывая его слабый запах — нарциссы или лилии с легкой нотой мяты.       — Привет, Эйден, — незваный гость бросил быстрый взгляд через порог, на знакомую прихожую, где так по-хозяйски расположился незнакомый омега…       С кухни тянуло вкусным запахом жареного бекона и свежесмолотого кофе, и, судя по фартуку, надетому на юнце, открывшем дверь, именно он как раз занимался приготовлением завтрака.       Завтрака для Найджела, который еще соизволил почивать, несмотря на довольно поздний час.       Гэби хмыкнул. Он узнал свой фартук, но понятия не имел, что за фрукт его новый владелец. Не было ни единого шанса уговорить себя, что этот красавчик с темными кудрями и нежной кожей, стройный, как статуэтка, с аристократическим ароматом, просто-напросто помощник по хозяйству, или проститут, вздумавший побаловать щедрого клиента гастрономическими изысками.       Князь Габриэль не солгал: Вуд больше не горевал по утраченной любви и действительно нашел себе другого омегу. От красавчика пахло фиалками и клементинами — парижский букет, за версту можно узнать иностранца — но к нему отчетливо примешивался брутальный найджеловский шлейф, кофе и горький лимон, вместе с мускусными нотами семени и соленого пота…       «Блядь, да он повязал его!.. Повязал прямо здесь, на нашей кровати…»       Вроде как эта тема не должна была волновать Гэби, с тех самых пор, как он сбежал от Найджа с молодым «волчонком» Чарли; омега головой понимал, что Найдж волен поступить так же, жить как нравиться и ебаться с кем хочется, но тело считало иначе — его просто трясло от ревности и злости…       Но если он сразу проявит агрессию или начнет качать права, Эйден может просто захлопнуть перед ним дверь, а допустить этого было никак нельзя. Помимо собственного интереса, у Гэби было и личное поручение от князя Лугару.       Омега сделал над собой усилие и улыбнулся:       — Я Гэби, муж Найджа. Наверное, ты обо мне слышал. Мы с ним разошлись недавно, но о разводе речь как-то не заходила, и вот сегодня утром мне доставили бумагу… Вроде Найдж хочет официально все оформить, потому что нашел другого жениха. И насколько я понимаю ситуацию, это ты — его новое увлечение. Могу я войти? Мне хотелось бы кое-что уточнить, прежде чем я подпишу заявление со своей стороны.       «Муж… ах, вот он кто…» — внезапное явление бывшего на пороге их с Найджелом убежища, их территории, неприятно удивило Эйдена. Он спросил сам себя — что он сделал бы и что почувствовал на месте этого самого Гэби? Ответ пришел молниеносно — ноги его тут не было бы, когда есть всякие там посредники, готовые за гонорар уладить щекотливое дело между теми, кто принял решение расстаться. Даже если бы омега сам инициировал расставание, ему было бы слишком неприятно и неловко лично являться в дом, ставший чужим, только лишь ради формальной подписи… Стало быть, тут кроется еще что-то, то, о чем этот Гэби не упомянет при нем и что непременно требует личной встречи…       Гэби тихо кашлянул, напоминая Эйдену, застывшему в дверях и погрузившемуся в раздумья, о своем намерении войти. Данвиль моргнул, стряхивая с себя неловкое оцепенение, и, посторонившись, сделал неуклюжий жест:       — Д-да, конечно. Можете подождать на кухне, пока я схожу в спальню и скажу Найджелу о вас? — он старательно выговаривал слова, менее всего желая, чтобы Гэби услышал в его голосе ревнивые ноты.       Убедившись, что нежданный гость не двинется за ним следом, он поспешно пересек гостиную и, скользнув в затемненную шторами спальню, подобрался к кровати. Поймав руку альфы, свесившуюся с краю, омега прижался к сильному запястью губами и тихо пробормотал:       — Дорогой, прости, что мне пришлось будить тебя, но там к тебе кое-кто пришел…       Найджел сквозь сон слышал голос Эйдана, но никак не мог стряхнуть с себя сладкую дремоту — пожалуй, ему уже несколько лет так отлично не спалось — и с закрытыми глазами потянулся к омеге, нащупывая его по запаху:       — Доброе утро, котенок… Иди ко мне… А лучше всего, запрыгивай под одеяло, и поздороваемся как следует…       В доказательство чудесных перспектив, он прижал руку Эйдана к своему паху, позволив ощутить мощную эрекцию, не скованную нижним бельем.       Котёнок, правда, что-то говорил про гостя, но Найджел не придал этому значения, думая, что сообщение о визите ему вообще приснилось.       Внезапно поблизости, по ощущениям — прямо над головой, прозвучал резковатый и очень знакомый голос:       — Наааайдж! Прости, что нарушаю вашу идиллию, но я, в отличие от твоего новенького, знаю, как ты встаешь по утрам, поэтому решил немного помочь и сам тебя разбудить. Сделай милость, открой ясные очи, мне нужно с тобой обсудить разводные дела!       — Гэби?! — Найджел сел на кровати, точно его пружиной подбросило, и в самом деле узрел в дверном проеме знакомый изящный силуэт, и почуял запах лилий, мяты и душистого табака, так волновавший его несколько лет подряд… — Какого черта ты…       Гэби, улыбаясь, шагнул было вперед, но альфа вскинул руку в предупреждающем жесте:       — Нет! Ступай на кухню или в гостиную и жди там! Это уже не твоя спальня.       Наблюдая за тем, как при появлении непрошенного гостя изменилось лицо и напряглись плечи и спина любимого, Эйден обозвал себя дураком — за то, что вообще впустил его в квартиру.       «Мог бы и на площадке подождать, не развалился бы!» — подумал он, сердито оглядывая наглого омегу, который, казалось бы, ничуть не смутился грозному предупреждению.       Красивое холеное лицо Гэби исказила презрительная гримаса, на губах появилась кривая ухмылка, он театрально закатил глаза и устало выдохнул:       — Ой, Найджи, я тебя умоляю! Я вовсе не собирался глазеть на твою голую задницу, чего я там не видал-то? Только ты уж будь любезен, набрось на себя хотя бы халатик, а не то твой новенький кудряшка сгорит за тебя от стыда, покуда мы будем обсуждать наши семейные дела.       С этими словами, он грациозно развернулся к ним обоим спиной и выплыл из спальни в гостиную.       Эйден, кипя от злости на наглеца и стыдясь собственной небрежности, приведшей к неприятной сцене, захлопнул за ним дверь. Вернувшись к кровати, он скользнул перед Найджелом на колени и, поймав его руку, прижался к ней щекой, глядя на альфу снизу вверх:       — Оххх, я даже не подумал, что он попрется сюда за мной… Это ведь форменное нахальство! Нет, я, конечно, понимаю, что он все еще твой муж, но все-таки… Прости… прости меня, это я виноват…       Найджел провел пальцами по щеке Эйдана, улыбнулся, поднял его с колен и крепко прижал к себе:       — Так. Слушай, котёнок. Никогда не извиняйся за то, в чем не виноват — например, за чужое нахальство. Понятно? Гэби, по старой памяти, все еще ходит по этому дому, как по своему собственному, но ты не обращай внимания. Все в прошлом, мы с ним чужие. Здесь его никто не ждёт и никто ему не рад, даже пауки на потолке и мыши под полом.       Он мягко поцеловал омегу, с особенным удовольствием вдохнув аромат его кожи, и добавил:       — Пойди, предложи ему чашку кофе, и дай какую-нибудь плюшку, чтобы он ей занял свой болтливый рот… Я только умоюсь, оденусь и сразу приду.       Выпроводив Эйдана под благовидным предлогом, Найджел прошел в ванную, включил воду и, до боли вцепившись руками в края раковины, поднял голову и взглянул на себя в зеркало.       М-да, в таком виде лучше на люди не показываться. Лицо его было страшным: глаза налились кровью, клыки наружу, губы искажены в подавленном яростном рыке… Между ним и Гэби все вроде бы давно забыто и быльем поросло, но кто бы мог предположить, что ему все еще больно! Рана предательства, подло нанесенная в спину, открылась и начала кровоточить от одного только вида и звука голоса бывшего мужа. Он снова почувствовал холодный запах реки, горечь осеннего ветра, услышал звуки полицейских сирен, увидел Гэби, с отчаянной любовью смотрящего на мальчишку-лугару, которого альфа едва не прикончил, и с ненавистью — на него, Найджела, и ему опять послышалось в тишине, как с хрустом разламывается на куски его сердце.       Вуд со стоном уронил голову на руки и хрипло задышал, с таким трудом, словно ему между ребрами воткнули железный штырь.       «Хватит, хватит… соберись, подбери сопли! С этим нужно покончить раз и навсегда, и сейчас самый удобный момент. Гэби посмел сюда явиться? Ну что ж, в таком случае, он получит все, что ему причитается».       Эйден обрадовался, что Найджел, похоже, злился только на своего бывшего, а не на него. Оставив альфу в спальне, он быстро переместился в гостиную, но Гэби, похоже, не устраивало положение гостя — он уже орудовал на кухне, с интересом принюхиваясь к стряпне «новенького кудряшки» и даже потянулся к чайнику, вознамерившись самостоятельно наполнить его и поставить на плиту.       — Позвольте, я сам все сделаю… — Эйдену пришлось приложить некоторое волевое усилие, чтобы его слова прозвучали твердо, и он, подойдя вплотную к омеге, перехватил у него ненужную инициативу. — Вы пока можете присесть на стул или в кресло в гостиной, а я принесу вам кофе и… что-нибудь к нему.       Гэби был на целую голову выше, и не сразу отступил, заставив Эйдена слегка нервничать. Ему явно доставляло удовольствие наблюдать за тем, как новая игрушка Найджела кусает губы и переминается с ноги на ногу, пряча свою нерешительность за маской неприязни.       — А ты и впрямь так хорош в постели, что мистер Вуд голову потерял и заменил её членом? А? Впрочем, он падок на девственников, ему доставляет удовольствие морочить головы невинным ромашкам вроде тебя… или меня. Жаль, что все, что так красиво начинается, потому куда-то вдруг пропадает безвозвратно… Но не огорчайся, малыш, может, хотя бы тебе повезет больше других?       Гэби потянулся к его щеке, намереваясь в отвратительной покровительственной манере потрепать её, но Эйден отшатнулся назад и отвернулся, не допустив прикосновения к своему лицу.       — Пожалуйста, не заставляйте меня быть невежливым с вами и подождите в гостиной. — повторил он, чувствуя, что был всего в шаге от того, чтобы залепить нахалу пощёчину. Его пальцы судорожно сжимались и разжимались, а щёки наверняка покраснели от прилившей к ним крови — признака того, что омега действительно разозлился.       — Боже, какой недотрога… — притворно удивился Гэби Вуд и поднял ладони в жесте примирения — Хорошо-хорошо, мистер Ёжик, я не стану дотрагиваться до твоей миленькой мордашки, раз ты так враждебно настроен ко мне. Но прошу тебя, будь с Найджем поаккуратнее, если не хочешь через пару лет обнаружить на твоём месте нового фаворита, а себя — на моём…       Не найдясь с ответом, Эйден чувствовал против воли, что «дружеские» предупреждения Гэби задевают за тайные страхи в его душе, но не намеревался показывать, что яд речей бывшего достиг цели. Отвернувшись от него, омега возобновил готовку, водрузив на конфорку сковороду с беконом.       Но Гэби как будто сглазил сам процесс — сперва Данвиль уронил одно из яиц на пол (к радости кошек), потом неудачно разбил другое и, чертыхаясь себе под нос, долго вылавливал осколки скорлупы из миски, где намеревался взбивать смесь для омлета. Потом просыпал на стол ложку муки, забрызгал себя и пол сливками и в финале умудрился порезать палец ножом, промахнувшись острым лезвием мимо пучка зелени.       Кое-как остановив кровь с помощью салфетки, Эйден залил начавший подгорать бекон плохо взбитой массой, и, накрыв все это безобразие крышкой, взялся за приготовление еще одной чашки кофе для гостя. От кофемашины ему тоже досталось — как будто вся бытовая техника, почуяв присутствие бывшего хозяина, ополчилась против новичка. Потирая ошпаренную кожу на тыльной стороне ладони, он все-таки совладал с чёртовым агрегатом, а пока кофе с шипением и брызгами просачивался из крана в чашку, запихнул пару кусков хлеба в тостер.       К счастью, хотя бы этот прибор не доставил ему неприятностей, через минуту вытолкнув из себя подрумяненные горячие тосты. Зарядив его новой порцией, Эйден нашел поднос, поставил на него чашку с кофе и тарелку с готовыми тостами, добавил сахарницу и пару штучек порционных сливок, потом на отдельное блюдце положил немного масла и джема и вынес все это угощение в гостиную.       Гэби и не подумал присаживаться, он прогуливался по комнате взад-вперёд со скучающим видом листая журнал «Альфа&Омега», и даже не удостоил соперника взглядом.       — Спасибо, поставь на стол. — обронил он ровным тоном, будто обращаясь к слуге и сделав вид, что весь поглощен чтением какой-то бульварной хроники.       Данвилю ничего не оставалось, как подчиниться и удалиться назад на кухню, где его уже ждала чадящая сковородка с подгоревшим омлетом. Эта кулинарная неудача буквально добила его, и он ощутил, что в носу предательски защипало, а глаза повлажнели. Да уж «прекрасное» продолжение утра, которое так хорошо начиналось…       Выйдя из спальни, Найджел первым делом заглянул на кухню, где, судя по запаху подгоревшего бекона, Эйдан пытался приготовить завтрак.       Котёнок действительно был там, в компании Страшилы, который вился около его ног и басовито мурлыкал, сообщая, что пережаренная яичница не кажется ему такой уж пережаренной, но Эйдан, судя по расстроенному лицу и покрасневшим глазам, ему не верил. Кофемашина недовольно фыркала, чайник шипел, и вообще все было как-то не слава богу.       Гэби беззвучно затаился в гостиной, но Найджел, отлично зная повадки бывшего омеги, не сомневался, что тот внимательно слушает и подглядывает, выжидая момент для триумфального появления на сцене…       «Тоже мне, трагический актер в день бенефиса!» — отстраненно подумал Вуд. — «Понабрался от лугару показушного дерьма и строит из себя князя вервольфов. Вот пусть и сидит там, ждет у моря погоды, а мы пока что позавтракаем».       Он подошел к Эйдану, одной рукой обнял его, а второй поднял крышку со сковороды: омлет действительно выглядел не очень, но чувствовал себя определенно не так плохо, чтобы его нельзя было съесть. Голодный альфа всегда придерживался мнения, что горячее невкусным быть не может, и, потянув носом, с аппетитом облизнулся:       — О! Вот это мой размерчик! Ты угадал, котёнок. Яиц надо ровно полдюжины, а то и весь десяток. Предлагаю не заморачиваться с тарелками и сожрать все это прямо со сковородки — так вкуснее, заявляю ответственно, как бывший беспризорник. И чашку для кофе давай побольше.       От неожиданной поддержки и горячей руки, обвившей его талию, Эйден едва не разревелся уже в голос, но мужественно сдержал готовые брызнуть из глаз слезы, и, повернувшись к Найджелу, поспешно спрятал покрасневшее лицо на его груди. Постояв так полминуты, он судорожно всхлипнул только пару раз и… как-то быстро пришел в себя.       Уверенная сила альфы как будто передалась ему через размеренный стук сердца и ровное глубокое дыхание истинного.       — Ну, если ты и правда считаешь, что это съедобно, то давай поедим прямо из сковородки… Только я бы хотел, чтобы твой этот… чтобы Гэби поскорее ушёл, а то, боюсь, мне кусок в горло не полезет… — признался омега и виновато взглянул на альфу: как будто вынуждал его потерпеть голод и пойти разобраться со своим бывшим. И потому поспешно добавил — Ты с ним поговори там, а я пока еще тостов для нас сделаю, хорошо?       Одновременно желая, чтобы Найджел поскорее выставил визитера за дверь и не желая оставлять их наедине ни на минуту дольше, чем потребно, Эйден обвил шею любимого и потянулся за поцелуем, прежде чем отпустить его.       Найджел понял, что ему стоит отказаться от первоначальной идеи — выдержать Гэби в гостиной как можно дольше, и дать сполна испить горький напиток равнодушия, прежде чем вступить в какие бы то ни было переговоры. Раз Эйдан воспринял необъявленный визит бывшего так близко к сердцу, что едва не кинулся в слёзы, да еще спалил к херам превосходный завтрак, дело могло принять скверный оборот. Взаимная омежья ревность омег была не менее, а порой и более кровавой и опасной, чем разборки альф. Не исключено, что Гэби именно такого исхода и добивался, всячески провоцируя Эйдана, но тот стоически держался до появления в кухне Найджела, чем набрал в глазах будущего мужа дополнительные очки.       Он поцеловал своего омегу в припухшие губы, ласково взъерошил кудри и легко проговорил:       — Конечно, котёнок… Раз тебе неприятно его присутствие, я быстро выясню, что к чему, подпишу где надо и спроважу Гэби на все четыре стороны.Твои тосты еще и допечься не успеют, только смотри, следи за ними как следует!       Эйдан с улыбкой кивнул, и Найджел, поцеловав еще раз, скрылся в гостиной и плотно притворил за собой дверь.       Гэби стоял у окна — голова гордо поднята, спина напряжена — и с глубоким вниманием разглядывал улицу и стену дома напротив. Рана в душе снова заныла, слишком о многом напомнила Найджелу эта мизансцена: и не сосчитать, сколько раз они в этой гостиной выясняли отношения, ссорились, швырялись посудой, орали так, что штукатурка сыпалась, и небу становилось жарко, а после… после всегда яростно любили друга друга прямо на полу, и Гэби стонал и кусал альфу за плечи, пока тот, рыча, вбивался в его тело глубокими и резкими толчками…       Куда все это делось, почему ушло, как вода в землю? Почему Гэби предал его? Ответ был прост — потому что никогда не любил по-настоящему, потому что клятвы не были правдой, и долгое время их отношения скреплял только превосходный секс. Пока Гэби не встретил того лугару, сопливого юного романтика, едва получившего опыт первой вязки, но гораздого трепать языком, рассказывать сказки да дудеть во флейту, или на чем он там играл в театре…       — Что тебе нужно? — сухо спросил Найджел, ни словом, ни жестом не выдав своих переживаний. — Говори скорее и уходи. У нас с Эйданом много дел.       Лишенный былой страсти голос альфы неприятно задел тонкий музыкальный слух Гэби, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы собраться и повернуться к бывшему, но еще вполне официальному мужу лицом, и встретиться глазами с его неприязненным, чужим взглядом. Но, несмотря на дистанцию между ними, нынешний Найджел выглядел все так же потрясающе брутальным и привлекательным и его крепкий запах как и прежде дразнил нос омеги, пробуждая в нем совершенно определенные желания и зов плоти. Чарли, конечно, на его фоне выглядел бестолковым щенком рядом с матёрым псом бойцовой породы, и Гэби до сих пор удивлялся, как они оба выжили тогда, в ту самую ночь побега? Ведь миляга Чарли, при всех его способностях к обращению в волка, был в разы не так опасен, как Найджел. Но его любовь согревала, а вот любовь альфы была способна выжечь сердце омеги вместе с его собственным дотла.       «Тогда наше расставание с ним — к лучшему, пусть сгорит не моё сердце…» — окончательно отмёл свои тайные сожаления и сомнения Гэби.       Однако, дело, с которым он явился к почти уже экс-супругу, требовало от омеги мужества и дерзости альфа-особи. И опиралось только на то, что по факту они все еще состояли в браке и имели друг перед другом кое-какие обязательства. И, если Найдж захотел вернуть себе свободу, то Гэби знал, какую цену за неё стоило запросить.       — Боюсь, дорогой, то что мне от тебя нужно, не появится у меня от одних только разговоров… Если ты помнишь то, что случилось два года назад, то без труда догадаешься, о чем это я… Ведь тогда только по твоей вине мне пришлось отказаться от возможности родить того ребенка…*        Гэби очень старался держать холодный и отстраненный тон, как если бы речь шла лишь о простых формальностях бракоразводного процесса. Но под конец его голос все-таки дрогнул и сделался тише, и непрошенные воспоминания о клинике и ужасных нескольких часах перед и после аборта, невольно заставили его губы задрожать. Усилием воли справившись с этим проявлением слабости и чувств, омега повторил свое условие, без отрыва глядя Найджелу Вуду в глаза:       — Я дам тебе развод в обмен на ребёнка. Лугару не способен оплодотворить меня, и это единственное, что меня огорчает в нашем с ним союзе. И… я не стану настаивать на том, чтобы отцом значился ты. К чему нам потом эти юридические сложности?       Впускать Гэби в квартиру определенно было ошибкой, и ошибкой не Эйдана, который понятия не имел о прошлом альфы, а Найджела, не предупредившего юношу о возможных незваных гостях. Но сожалеть о сделанном было уже поздно.       Глубокий и грудной голос бывшего, его особенный прохладный запах — тигровые лилии в летнем саду после сильного дождя — оказали на альфу привычное, почти магическое действие: он почувствовал сильное возбуждение, настолько сильное, что напрягся не только член, но заболел узел, да так, словно Вуд не спускал месяц… В былые времена такой прилив желания был достаточным поводом, чтобы опрокинуть Гэби, уткнуть его лицом в диванную подушку, сорвать одежду и овладеть без прелюдий.       «Мои комплименты, Гэби… ты хорошо меня изучил, и твои шансы получить желаемое были высоки, очень высоки. Но я тебе не персональный банк спермы, и ты не учёл Эйдана, мой прекрасный вероломный друг».       — Ребёнка тебе, вот как? Ты поздновато спохватился, Гэби. — голос Найджела оставался по-прежнему спокойным и холодным. — Тебе следовало побеспокоиться о своей беременности, когда ты послушался папашу и лег в клинику, вместо того, чтобы спокойно носить малыша… И о лугару ты, по-моему, все знал, когда променял меня на этого недоноска — как, бишь, его? — Чарли.       Вуд едва не зарычал и показал клыки.       — Я не собираюсь с тобой торговаться, Гэби. Если ты не дашь мне развода добровольно, нас разведут по суду, только и всего. Для бездетной пары это очень просто. А если ты взялся за ум и хочешь забеременеть, найди себе свободного альфу среди вашей театральной братии.       — О, вот как ты заговорил, дорогой? Жаль, что ты уже не помнишь, как клялся мне в том, что стоит мне лишь пожелать, и ты сделаешь мне еще хоть дюжину детишек… — разочарованно обронил омега. Его неприятно покоробило то, что у Найджела на лице ни единый мускул не дрогнул, когда он получил напоминание о том давнем неприятном происшествии. Но Гэби все еще не верилось, что Вуд настолько остыл к нему — крепнущий аромат кофе и мускуса свидетельствовал о том, что альфа возбужден, и омега самодовольно записал данный факт на свой счет. В конце концов, ему всегда удавалось ранее соблазнять Найджа, даже когда они были готовы поубивать друг друга в пылу ссоры. А сейчас выпал как раз такой удобный случай сделать это снова — невзирая на присутствие кудрявого ангелочка за стеной. Такие малыши всегда бегали за Найджелом, как привязанные, ну, а этот и вовсе стыд потерял, если уже принялся считать себя здесь, в их с Вудом доме, новым хозяином. Стоит, пожалуй, проучить его как следует — за дерзость замахиваться на чужое…       Гэби сделал вид, что пропустил мимо ушей резкую отповедь альфы, и скользящими шагами легко преодолел расстояние, разделяющее их тела. Приблизившись вплотную, он дотронулся пальцами до груди мужа и осторожно провел ими вниз, к его животу и дальше:       — Ах, Найдж… конечно, ты имеешь полное право злиться и отталкивать меня, но я тебе настоятельно не рекомендую ссориться со мной, пока мы все еще официальные супруги… Ведь, если ты помнишь, нас связывает не только свидетельство мэра, но и кое-что более существенное… Я про контракт, где есть несколько любопытных пунктов, способных заинтересовать судью и склонить его решение в мою пользу… — прошептал он почти интимно, и опустил руку еще ниже, туда, где явственно обозначилось напряжение.       — Согласно одному из них, если я уличу тебя в измене, то ты уйдешь из зала суда голым… не в прямом смысле этого слова, конечно, но большая часть того, что тебе принадлежит, будет передана мне в качестве компенсации за понесенные страдания и моральный ущерб…       Гэби слегка отстранился, в полной мере желая насладиться эффектом от своих слов, и добавил, упреждая возможные встречные обвинения:       — Знаю, ты сейчас возразишь мне, мол, это я первый тебе изменил и все такое… Но ты был слишком взбешён тогда, чтобы озаботиться сбором доказательств моей измены, ну, а у меня был веский повод уйти от тебя просто так, из-за опасения за мою жизнь… Ты ведь едва не убил Чарли и меня заодно, а ведь этот юноша тогда совсем ни в чем не был перед тобой виноват… Мы с ним просто мило болтали между репетициями, но ты почему-то решил, что я тебе с ним изменяю… И кто же будет выглядеть при таком раскладе невинной жертвой жестокого обращения, а?.. — он вновь прикоснулся к телу альфы, уже куда смелее.       — Ты! — вдруг прозвучал высокий напряженный голос, и Гэби обдало волной странной смеси ароматов — горелого омлета, поджаренного тоста и… фиалок. — Эй ты, убери-ка руки от моего альфы!       Эйден возник в дверях с перекошенным от ревности лицом и, сжимая кулаки, едва сдерживался, чтобы не кинуться в драку с нахальным омегой, посягнувшим на его истинного…       Котёнок все-таки не утерпел, не высидел на кухне — влетел в разгар «семейной сцены», и Найджел в других обстоятельствах не преминул бы отчитать его за непослушание, но сейчас был только рад. Ревнивое вмешательство Эйдана вызволило альфу из крайне затруднительной и неловкой ситуации, поскольку дало повод повернуться к Гэби спиной и хотя бы на несколько секунд спрятать чувствительные части тела от опасных поползновений бывшего.       — Тшшшшш, милый, успокойся. Никто меня не трогает… я так тем более. — он обнял Эйдана за плечи и притянул к себе, но не слишком близко, чтобы омега не почувствовал несвоевременную эрекцию истинного. Это была не страсть, а всего лишь физическая реакция организма на грамотный раздражитель и тонкую провокацию, однако Найджел смутно подозревал, что Эйдану ох как не понравится его «слабость».       — Ступай и жди меня, как мы договаривались… Я скоро освобожусь.       — Нет! — Эйден упрямо склонил кудрявую голову, словно хотел в следующий миг боднуть непрошенного гостя и вытурить его за пределы их с Найджелом дома. — Мне не нравится торчать за дверью, будто я кухарь какой, а не твой истинный. Пусть он скажет уже, что ему от тебя нужно и убирается!       Гэби оказался несколько сбит с толку — юный омежка, похоже, всерьез влюбился в Найджела Вуда, и даже вбил себе в голову чушь про встречу двух истинных. В другой ситуации, омега только посмеялся бы над горячностью кудрявого ангелочка, но сейчас чувство юмора отказало ему, а вот глухое растущее раздражение, что весь его план похоже терпит неудачу, только нарастало. Не путайся под ногами этот студентик, шансы Гэби склонить Найджела к выполнению его условия, были бы куда выше.       Омега отступил на пару шагов, но сделал это так, чтобы его перемещение не было воспринято, как бегство с поля боя. Бой только начинается…       — О, малыш, я смотрю на тебя, а вижу самого себя лет… семь назад. Тогда я тоже готов был грудью защищать мистера Вуда от всех, кто имел к нему какие-то претензии, неважно, справедливые или нет. И посмотри на меня теперь — я вынужден унижаться перед тем, кого когда-то так обожал и защищал, просить его выполнить обещание, которое он сам мне дал, заметь… Разве это справедливо? Разве таким я себе представлял наш брак? Разве могу приветствовать столь печальный финал некогда великой любви? — горестно сдвинув тонкие брови, Гэби добавил в конце трагических интонаций и даже умудрился добиться эффекта «мокрых глаз», а сам с внутренним вивисекторским хладнокровием исподволь наблюдал за сладкой парочкой, подмечая, в ком из них быстрее пробудится сочувствие, стыд, вина или, на крайний случай, жалость…       Похоже, ангелок дрогнул первым: заметно сглотнул и заморгал, переводя увлажнившийся взгляд с Гэби на Найджела и обратно. Но молчал, видимо, не зная, что сказать или о чем спросить. И тут хитрый омега быстро пришел ему на помощь:       — Спроси у своего истинного, что он мне обещал, в чем клялся на собственной крови, сколько раз умолял меня о прощении за то, в чем теперь не считает себя виновным. Так ведь, Найджи? Не лги малышу, у него сердце чистое, он твою ложь тут же распознает… — выкатил он тяжелую артиллерию, способную разрушить любую оборонительную стену, ударив по самому уязвимому ее месту — страху потерять доверие, хрупкое, как крылья бабочки… И убить двух зайцев одним выстрелом: либо Найджел солжет, и омежка уличит его, либо то, в чем он признается, слишком сильно ранит кудрявого бедняжку, и тот предпочтет не связываться с альфой, так дурно поступившим с тем, кому когда-то тоже приносил любовные клятвы и обеты…       Возбуждение отступало, а отвращение росло, по мере того, как Найджел наблюдал мерзкий омежий спектакль, затеянный Гэби с одной-единственной целью: поссорить альфу с Эйданом, убить едва родившуюся новую любовь, чтобы сохранить прежние привилегии. О, его бывший был мастером на такие штуки… Щепотка правды под густым соусом лжи, трагически сжатые губы, «оленьи глаза», глубокий вздох -и готово дело, все вокруг виноваты и готовы пасть на колени, ослепленные сиянием белого пальто. Вот и Эйдан купился, задрожал, того т гляди — сам начнет просить прощения у Гэби и с пристрастием допрашивать Найджела, что же он такое обещал да чем поклялся? Пора было заканчивать этот театр одного актера.       Вуд пружинисто шагнул к бывшему, весь подобравшись, как тигр перед прыжком, и тихо проговорил:       — Ты ведешь себя как последняя блядь, паршивая волчья подстилка. Даю тебе пять секунд на то, чтобы убраться добровольно, иначе я схвачу тебя за шкирку и вышвырну на лестницу собственными руками. А что касается развода, я тебя понял. Встретимся в суде, спасибо за предупреждение. Пошел отсюда вон! Явишься снова — пожалеешь, что я тебя не убил!       Яростный натиск Найджела Гэби тоже числил среди возможных исходов, и был к такому внутренне готов даже больше, чем к тому, что его план сработает, как надо.       Странно, что Вуд до сих пор еще с ним миндальничал, видно, не хотел показывать весь свой буйный нрав и деспотические замашки юному доверчивому дурачку…       — Ладно-ладно, я сам уйду, раз ты настаиваешь. — Гэби проворно отступил к самой двери, но уже оттуда не удержался пустить парфянскую стрелу, обращаясь через голову альфы к его новой забаве — Вот видишь, дружок, как легко можно оказаться попросту выставленным за порог этого дома… Всего лишь за одно-единственное напоминание о клятве, которую, как выяснилось, он и не собирался исполнять…       Уже открыв дверь и шагнув за порог, омега сухо обронил в сторону теперь уже точно бывшего мужа:       — Я пришлю тебе бумаги на развод через моего адвоката, Найджи. — и, поклонившись нарочито-театрально, выплюнул словно ядовитую горечь — Чао вам обоим, наслаждайтесь друг другом, пока это не наскучит одному из вас. Ставлю на то, что первым заскучаешь вовсе не ты, малыш…       Шумно захлопнув тяжелую створку, он мрачно усмехнулся, маскируя сам перед собой разочарование итогом этой встречи, и, помедлив, достал ключ от соседней на площадке квартиры. Его квартиры, купленной ему Найджелом, когда у них обоих еще все было так хорошо и безоблачно… Не отдавать же ее теперь назад, в самом деле.       Эйден вздрогнул от громкого хлопка, и в два прыжка догнал Вуда, который по пятам преследовал нахала, покуда не вынудил его убраться вон. Обняв Найджела и прижавшись к нему со спины, он ощутил закаменелость мышц и жар, исходящий от рассерженного альфы.       — Пусть его, он просто жалеет, что вы расстались и хочет сделать тебе больно так, как больно ему самому… — пробормотал омега в напряженные лопатки истинного, потом почти силой повернул его к себе и, взяв за руки, повлек назад на кухню — Идем, ты ведь голоден. Омлет наверно уже остыл и стал совсем несъедобен, но тосты еще вполне горячие. Как и кофе.       — Нет, этот гадёныш, не просто жалеет! — рыкнул альфа и треснул кулаком по дверному косяку. — Он, блядь, ничего не делает просто так, без умысла! Может, он вообще не ради меня приперся, а вынюхивал, что да как, для своих лугару!       Найджел был зол на Гэби, но еще больше злился на самого себя, за то, что чересчур расслабился, позволил утренней лени взять верх над благоразумием, и оставлял Эйдана наедине с лазутчиком… Кто знает, что придумает князь вервольфов, на что он решится пойти, чтобы выполнить лихую клятву, данную прилюдно?       — Котёнок, ты-то в порядке? — Найджел притянул к себе омегу, бережно ощупал и обнюхал его, ища подозрительные следы, — Он к тебе не прикасался, пока вы были наедине? Ничего не сделал, ну, кроме того, что пиздел всякую чушь?       Эйден вздрогнул и внутренне сжался, наблюдая за яростной вспышкой Найджела — похоже, он не склонен недооценивать своего бывшего, в котором теперь видит лишь угрозу для них обоих. Но, когда альфа с беспокойством принялся вертеть его, обнюхивать и сыпать вопросами о самочувствии, внутренний холодок сменился приятным теплом, а живот тут же напомнил голодным урчанием о том, что в него стоит загрузить хотя бы кусочек поджаренного хлеба с маслом…       — Н-нет, я бы не позволил ему таких вольностей. Я в порядке, хотя, конечно, все еще чувствую себя виноватым за то, что пустил его сюда, не спросив твоего разрешения… Все-таки ты — хозяин этого дома.       Он прижался к Вуду и потерся щекой об его плечо, впитывая жар тела, разгоряченного гневом, точно вулкан-лавой. И просительным тоном предложил:       — Может, уедем на время в Париж? А? — а сам настойчиво потянул Найджела на кухню.       Найджел уклонился от прямого ответа, только рассеянно кивнул головой и позволил тащить себя, куда только Эйдану вздумается.       На кухне он сел к столу и, как подобало респектабельному главе семейства (каким он в действительности никогда не был и не собирался становиться), стал спокойно ждать, пока омега закончит хлопоты над запоздавшим, подгоревшим, а теперь еще и остывшим завтраком…       Эйдан, нежно-заботливый, смущенный, казался еще более юным и очаровательным, когда, налив для своего альфы чашку кофе, принялся срезать почерневшую корку с тоста и намазывать остаток свежим маслом. Найджелу немедленно захотелось ответить тем же, сделать для омеги что-нибудь спокойное и приятное, повседневное, как будто они не на днях познакомились, а давным-давно были помолвленной парой, и вместо обживали этот дом, в полном согласии.       Чёрт побери, ведь было время, когда он именно так планировал быть счастливым с Гэби — и действительно чувствовал себя счастливым, и верил, что Гэби счастлив… так почему же любовная пастораль закончилась полным дерьмом? Интересно, если бы его бывший не послушался своего папашу и родил Найджелу ребёнка, у их истории мог бы оказаться другой финал?..       Наверное, да… А если бы Найджел встретил Эйдана после того, как стал отцом, влюбился бы он в него столь же страстно, или прошел мимо, не заметив?..       От этой мысли что-то больно сжалось в груди, все вокруг показалось нереальным, расплывчатым, подернутым серой дымкой, как после большой кровопотери; и альфе вдруг пришло на ум, что если разрыв с Гэби напоминал ножевой удар, то потерять Эйдана — все равно что получить пулевое ранение, навылет, в самое сердце.       Найджел поймал руку омеги и сжал ее так сильно, что юноша невольно вскрикнул, но альфа не отпустил его, только притянул поближе и хрипло прорычал:       — Обещай, что не оставишь меня добровольно, котёнок… Потому что я тебя не оставлю, никогда!       Эйден вздрогнул от боли в запястье, но еще больше — от того, каким страданием вдруг исказилось лицо любимого.       — Нет, нет, что ты, я не оставлю тебя, нет… — пробормотал он, сам прижавшись к альфе и осторожно погладил его по голове и шее. Определенно, этот мерзкий омега причинил Найджелу в прошлом слишком сильную боль, уйдя от него, если теперь он так болезненно переживал насчет новых отношений.       Сочтя, что его слова прозвучали как-то неубедительно для Вуда, Данвиль переместился так, чтобы видеть его лицо перед собой, и, положив обе руки ему на колени, коснулся губами высокой скулы:       — Клянусь тебе, Найджел, моей жизнью, моей памятью и всем, что в этом мире мне дорого. Я буду с тобой всегда. Даже если тебе будет казаться, что это не так, даже если тебя попытаются в этом убедить другие люди, даже когда между нами будут сотни миль… хотя последнего я не хочу вовсе… — тут он взял со стола красную ленточку, оставшуюся от упаковки с пирожными, и, опутав одним концом свое запястье, другой намотал на запястье Вуда и сплел его пальцы со своими.       — Смотри, теперь мы связаны с тобой навсегда. Может быть, ты когда-нибудь начнешь сожалеть об этом, но я — нет. Даже если мне про тебя расскажут, что ты людоед или по ночам превращаешься в графа Дракулу… — добавил он уже с озорной улыбкой и оседлал колени альфы, не спеша освобождать его и свою руку от шёлковой ленты…       Найджел грустно и нежно усмехнулся речам омеги, таким искренним и пылким, что сердце от них просто таяло, но, чёрт возьми, таким детски-наивным, что слезы наворачивались. Эйдан был совсем юным, жизнь его до недавнего времени текла спокойно и мирно, в изобильной спокойной стране, в богатом доме и под родительской опекой… и только случайная встреча с ним, Найджелом Вудом, сомнительным и опасным типом, перевернула все вверх дном.       Эйдан впервые влюбился, и впервые потёк от запаха взрослого альфы, впервые оказался в опытных руках и познал блаженство настоящей страсти в своей первой вязке. Конечно, сейчас он на все готов, даже подвергаться опасности, даже умереть, только бы не разлучаться с тем, кто дарил ему наслаждение и заботу, и кого он считал «истинным»… что бы там ни означало это книжное, старомодное понятие, Найджелу хотелось верить, что так оно и есть. Но реальность в лице Гэби слишком резко вторглась в их слаженный любовный дуэт, чтобы и дальше безнаказанно игнорировать ее жесткие законы, продиктованные необходимостью выживать.       Альфа запоздало пожалел, что не сдержал свой эмоциональный порыв, напугал и расстроил котёнка, потребовав клятвы, глупой и едва ли выполнимой, учитывая биографию Найджела, большая часть которой Эйдану была неизвестна, их разницу в возрасте, и тот непреложный факт, что наиболее сильные и храбрые альфы обычно долго не живут. Габриэль неспроста намекнул на это после драки в клубе…       Красная ленточка на мускулистом запястье альфы и хрупком — омеги, смотрелась как широкий порез, но приятно ласкала кожу, и даже как будто согревала душу.       — Я не буду сожалеть, котёнок, — сказал Найджел, и на сей раз вполне обдуманно. — Ты самое лучшее, что случилось со мной с момента рождения. Ты заставил меня поверить, что я могу ещё быть счастлив сам и сделать счастливым моего омегу…       Свободной рукой он обнял Эйдана и прижал его к сердцу, добавив про себя:       «И неважно, сколько это продлится…»