О — Ориентиры

Андрей знает, что Слава очень его любит. По многим причинам. Андрей воспринимает его абсолютно серьёзно, не доебывает навязчивой заботой, а самое главное, он действительно слушает. Слушает, когда Слава тараторит так быстро, что даже не успеваешь реагировать на его слова, слушает, когда он жалуется на училку по литре, которая его ненавидит и постоянно ставит тройки, хотя сам Слава считает, что Пугачёв герой ("не как Ленин, но все равно!"), слушает, когда Слава, напившийся до полного неадеквата, говорит об отце, мажа по лицу слезы и сопли. Иногда, чтобы быть полезным и нужным, надо просто слушать. Миша с Ваней уходят, а Слава прилипает к телеку. По какому-то каналу крутят две части Терминатора, который "полная жесть!". Слава не любитель каламбуров, но этот ему очень нравится. А фильмы так он и вообще обожает и каждый раз смотрит так увлечённо, будто до этого ни разу не видел. Андрею звонит Дэн, и, чтобы не мешать брату, он уходит на кухню. – Да? – Приезжай. Ко мне. Сейчас, – тут же выдаёт Чейни. Андрей вопросов не задаёт. У Дэна слишком серьёзный голос для вопросов. Быстро прощаясь со Славой, возвращающимся в реальность только во время рекламы, Андрей собирается и уходит, быстрым шагом добирается до дома. Дэн открывает с застывшим и немного напряженным выражением лица. Это пугает, но не так сильно, как отсутствие футболки и перевязанная окровавленным бинтом рука. – Проходи, – Дэн запирает дверь и уходит в комнату. Андрей идёт за ним. – Что случилось? – Много всякой херни, – вздыхает Дэн, заваливаясь на диван. – С чего начать? – С начала, – Андрей садится рядом, разглядывая бинт на его руке. – Хайд уверен, что в Слове кто-то крысит. – Это хорошо. – Он будет искать нас. И Славу тоже. – Мы же так и думали? – Андрей подозрительно щурится. – Или нет? – Думали, – соглашается Дэн, наливая в заранее подготовленные стопки коньяк. – Только Версуса у нас в планах не было. – В смысле? – За что выпьем? – ему будто не хочется говорить. – Дэн, что случилось? – Скажи тост. – Что Хайд сказал про Славу? – повторяет Андрей, постепенно выходя из себя. Дэн смотрит на него, грустно улыбается, хлопает рюмку и почти швыряет на стол. – Я не знаю, как они вышли на Надю. В Щуке, понимаешь? Это пиздец. Хер знает, кто эти уебки, но нам это на пользу не идёт, – он говорит быстро, чтобы не слышать никаких комментариев. – Всё было хорошо, Хайд спросил с меня крысу и Бродского, отправил к Наде, чтобы она мне людей выделила, а там эти трое. Один мудак меня зацепил, и они забрали Надин телефон. Гришку ебнули... Я для вида по стенам пострелял, подумал, если Слово наше будет, нам проблемы с Версусом ни к чему... И... Наде лицо углями от калика обожгло... Андрюх, честно, я не знал, что так получится! Хайд в бешенстве, ты же знаешь, как он её... Блядь, он теперь думает, что кто-то крысит на Версус. Я попытался его убедить, что в редакции ловить нечего, но... Прости. Я не знал, я честно не хотел... – То есть ты, – медленно начинает Андрей, крутя в руках рюмку, – говоришь, что моего брата теперь будет искать охеревший от злобы Хайд? – Андрюх... – Ты это говоришь или нет? – Да, но... Андрей выдыхает, выпивает и громко ставит стопку на стол. – Слава ничего больше писать не будет. – Ты ебнулся?! – Дэн поджимает губы, чтобы не переходить на крик. – Это ты ебнулся, если думаешь, что я буду тупо смотреть, как этот еблан моего брата по городу ищет! – Нам нужны эти статьи! У Хайда крыша едет! Он становится неосмотрительным, лажает! План работает даже лучше, чем было! – Это нихера не лучше! – в отличие от него Андрей не брезгует кричать. – Ты говорил, Славу это не затронет! – Я так думал! – Чейни подрывается с места. – Так должно было быть! Но теперь все поменялось! Поздно съезжать! Теперь только до конца, потому что нам всем пиздец, если это вскроется! Андрей тоже встаёт, но ничего не говорит. Он проходится по комнате, растирая лицо руками, хватает со стола пачку сигарет, закуривает. В звенящей тишине каждый вдох кажется громом. – Ты ему скажешь? – Дэн опять садится на диван и наливает водки. – Скажу. – Зря, – Андрей впивается в него испепеляющим взглядом. – Ты его только напугаешь. Славе легче будет от знания, что половина его окружения хочет его смерти? Андрей выдыхает дым, тушит бычок в блюдце. – Это надо быстрее кончать. – Не раньше нового года, – прикидывает Чейни. – Даже позже. – Что с Версусом делать будем? – Пока ничего. Посмотрим, что дальше учудят. Мы все равно ничего о них не знаем. – Что в Надином телефоне? – Не знаю. Думаю, вся верхушка уже поменяла симки. – Хорошо... – ничего хорошего. – Третья статья дописана? – Дэн поднимает рюмку, Андрей следует его примеру. – Да. – Тогда за успех? Очень сомнительный успех. – За успех.

***

Мирон звонит в дверь, в сотый раз проверяя, нет ли у него на одежде крови. – Открыто! – оповещает глухой голос из-за двери. Он входит, наскоро осматривает квартиру. До этого Мирон тут не был. Он только провожал Славу до подъезда, и один раз они целовались на лестничной клетке. Слава, определённо бессмертный, даже не оборачивается на него, будто ему и в голову не приходит, что он сдался кому-то кроме друзей. Он, подогнув под себя ноги, сидит почти в центре раскладного дивана, в зеленой застиранной футболке с какой-то мультяшкой и видавших лучшую жизнь трениках. Это так по-домашнему, что даже хочется уйти, чтобы не херить идиллию собственными проблемами. Но Мирон эгоист и уходить не хочет, чем бы это для него не кончилось. – Ща охуенный момент будет, – говорит Слава, тихо и восторженно. Синий экран отражается в его глазах и белит лицо. Невозмутимый Шварценеггер палит из дробовика, Слава не глядя тянется за полторашкой пива. – Ща будет реклама, покурим, – он быстро смотрит на Мирона, улыбается и опять залипает в фильм. Мирон осматривает небольшую уютную комнату, садится на диван рядом со Славой и рассматривает его лицо, словно забыл, как он выглядит. Сцена обрывается рекламой какого-то шампуня, и Карелин с чистой совестью отвлекается, хватает Мирона за локоть, тянет на себя и быстро, играя недотрогу, целует его в губы. – Как твоя лоли? – спрашивал Дима на той неделе. Мирон внутренне морщится от этого воспоминания, но Славе улыбается, гладит его по щеке. – Идём курить, – Карелин уже хочет встать, но Мирон удерживает его за руку, опять привлекая к себе. – Че такое? Случилось что? – Нет, ничего, – Слава заметно напрягается. – Я просто хотел сказать... Я очень рад, что мы тогда встретились. – Я тоже, – фальшиво улыбаться на его искреннюю улыбку стыдно. Но жизнь не всегда даёт нам выбор. – Ты очень хороший человек, Слава, – продолжает Мирон. – Не забывай об этом. – Херня, – Карелин непринуждённо дёргает плечом, явно не воспринимая его слова серьёзно. – Идём курить, пока не началось. – Идём, – соглашается Мирон. Иногда, чтобы быть полезным и нужным, надо просто промолчать.