***
Расходиться они начинают ближе к шести, Миша что-то настойчиво шепчет Ване на ухо, и тот дёргает Славу за руку. – Че? – Михаил изъявляет желание нахуяриться, – Миша чинно кивает, соглашаясь. – Можно и нахуяриться, – быстро решает Слава. – Закину пакет домой, и пойдём. – На Париж? – так они прозвали свою любимую заброшку. – Там щас темно и холодно, – морщится Миша. – Можем нахуяриться на Ковре, а потом к Андрею завалиться, – предлагает Слава. – Бухать пойдете? Это относится к Мирону, но первым отвечает Дима. – Пойдём. Отказываться после этого уже как-то глупо. Да и не хочется. – Без меня, – качает головой Охра. – Так солнца уже нет, – задирая голову, сообщает Ваня. – Мы знаем, где тут морг, если тебе нужен гроб, – поддакивает Миша. – Можешь сожрать пару кошек, – Ваня, наверное, познал секрет бессмертия, потому что все это время он смотрит в ледяные глаза Охры. Даже без очков. – Нихуя, – Слава любит кошек. – Его жри. Дерьма не жалко. – Я это запомню, – уверяет Светло, на что Слава беззаботно пожимает плечами. – Что пить будем, пионеры? – спрашивает Дима, по-братски закидывая руки им на плечи. – Это будет сюрприз, – усмехается Слава. Три бутылки водки и шесть – блейзера, это и правда нихуевый сюрприз. Они проходят по городу, Слава, почему-то очень быстро, будто боялся кого-то встретить, забегает домой и возвращается слегка рассеянным, но Мирон не спрашивает, решая придержать вопрос на лучшее время. Все вшестером (Охра делает вид, что у него нет выбора) они перемещаются на площадку, окруженную облезшим серым парком и напиваются до состояния чуть меньше чем "я в мясо". – Че, Петровича нашли? – вдруг спрашивает Миша. – Нихуя, – отвечает Слава, ради этого даже отрываясь от блейзера. – Синячит мужик. – Что за Петрович? – спрашивает Дима. – Да наш школьный охранник, – Миша забирает у Славы бутылку. – Угарный чувак, жалко, если спился. – Мне будет не хватать его фразочек, – вздыхает Ваня, смотря на пластиковый стаканчик в своей руке. – Дармоеды! – пародирует Слава. – Это вам не по лестнице ходить! – подключается Ваня. – Эх, сгинул мужик. Неделю почти нет. – Да в сугробе лежит, – безразлично предполагает Миша. – Или под ним, – под шутливую реплику Славы, Мирон и Дима переглядываются, и почти синхронно поднимают стаканчики. В следующую секунду оба чуть ли не давятся водкой: – Глубоко закопали? Слава улыбается и смотрит на Мирона, которого спасает только то, что степень охуевания не даёт ему даже нормально удивиться или испугаться. – Что? – напряжённо выдыхает Охра. – Так по любому это ты его покусал, – весело объявляет Слава, и Мирон тихо выдыхает. – Покусал и в сугроб. Признайся. – Признаюсь, – в шарф говорит Охра, и пацаны, не осознавая иронии, смеются. – Мы пьем или херней маемся? – Дима быстро перехватывает инициативу и поднимает с земли бутылку водки. – Пьем, – соглашается Слава. Никто не спорит.***
Спустя час Слава подрывается за добавкой, Мирон, конечно, вызывается сходить с ним. Они уходят в магазин и довольно быстро возвращаются, тошнотворно мило держась за руки. Разговоры на площадке постепенно сходят к жизненным и философским темам. Точнее, в философию ударяются Вани, а Дима, изрядно нажратый, втирает не менее нажранному Мише мудрость жизни. Мирон со Славой сидят на покошенной карусели и постоянно шепчутся. Дима на всякий случай иногда посматривает на них, и по тому, как бутылка рядом с ними пустеет, можно проследить все стадии "вечера с продолжением", типа руки на колене и расстегнутой на морозе куртки. Даже зависть берет. Впрочем, очередная бутылка блейзера легко решает все проблемы. К полуночи они напиваются в полный неадекват, и Светло заплетающимся языком убеждает друзей пойти к Андрею, потому что "мы скоро вообще никуда не уйдём". Слава поднимает еле соображающего Мишу, и от того, что он и сам еле сохраняет равновесие, выглядит это очень смешно. Происходит точное повторение утренней сцены под кодовым названием "репка". Слава провожает бухого друга, Мирон провожает бухого Славу, Дима провожает бухого Мирона, а Ваня делает вид, что он мессия, хотя тоже встаёт, держась за спинку лавочки. Они проходят несколько метров и выходят на дорогу, когда Слава решает, что тащить Мишу на себе у него не получится просто потому, что он и сам был бы не против, чтобы кто-то дотолкал его до дома. – Заебал, – выдыхает Карелин и отпускает Мишу в свободное падение до сугроба. – Ну ты и мразь, – Миша и правда немного трезвеет, садится на снегу и тянет Славе руку, ожидая помощи. Слава подаёт руку и сразу же присоединяется к обитателю сугроба. – Измена! – надрывно орёт он. Мирон благородно защищает его, кидаясь в Мишу снежком. Дима никого не защищает, поэтому закидывает сразу всех. Светло вздыхает, будто собирается сделать что-то, чего ему не хочется, делает шаг к катающимся по земле друзьям и оборачивается на Охру. – Идём, – будто не понимая, как можно стоять на месте, зовёт он, дергая его за руку. Ваня поводит плечом и поправляет шарф. Его младший тезка удивлённо выгибает брови, но все равно уходит ближе к сражающимся. Охра вздыхает, достаёт сигареты и уже хочет прикурить, когда кусок льда, слабо покрытый снегом, ударяется в его грудь, выбивая сигарету из руки. Ваня выдерживает тяжёлый взгляд, безуспешно сдерживая улыбку. – Пизда тебе, – этой реплики хватает, чтобы он с визгом бросился бежать. – Пацаны, помогите! Снежная баталия разворачивается прямо на дороге, и только после третьей проезжающей машины перемещается на тротуар. Расстановка сил постоянно меняется, потому что все периодически меняют сторону. То Слава с криком "сепаратист!" закидывает Диму кусками несчастного снеговика, то Миша вспоминает о первоначальной идее конфликта и толкает Славу на лёд, то у Мирона все-таки выходит закинуть снег Охре под шарф. Ваня, тот, который при нем ногти человеку выдирал, показательно проводит большим пальцем перед горлом. Мирон пожимает плечами, будто угроза ничего не значит, но почти сразу сваливает к Славе, разбирающему остатки снеговика. Лёд больнее бьёт. К двум часам они все устают, и провожательная процессия наконец двигается дальше.***
Дима с Охрой остаются курить на улице, Ваня с Мишей, пытаясь столкнуть друг друга с лестницы (эти безопасные детские игры), убегают на пару этажей вверх и судя по звукам голосов, колотятся в дверь. – Че на новый год делать будешь? – спрашивает Слава, пока они поднимаются. Он держится за Мирона, чтобы идти, потому что принципиально допил блейзер, и никто почему-то ему не помог. – Не знаю. А ты? – То же, что и сегодня... Ну, пару пунктов добавить можно. – Например? – они останавливаются на пролёте, Слава с трудом стоит, поэтому прислоняется спиной к стене и невинно пожимает плечами. У него классно получается играть монашку. Мирон, конечно, никогда не целовался с монашками, но тем не менее. Слава обнимает его за шею, пальцами гладит по спине под одеждой. У него мокрые волосы и куртка расстегнута, будто на улице плюс. Если бы кто-то сказал Мирону, что он будет прижимать школьника к стенке падика в Хабаровске, он бы нихуя не поверил. Но если бы ему сказали перестать, этот человек пошёл бы нахуй. Слава еле стоит, Фёдоров поддерживает его, прижимая к стене и залезая руками под одежду, за что получает тихий стон в губы. Очень некстати за спиной кто-то навязчиво откашливается. Карелин неловко отстраняется, путается в своих ногах, виснет у Мирона на шее. – Андрей! – радостно тянет Слава, и Мирон, все ещё поддерживая его, оборачивается. – Мирош, знакомься. Это Андрей. Мой брат.