О — Ориентиры

Утром Слава неожиданно даже для себя собирается в школу. Мирон предлагает себя в роли водителя, на что получает уйму шуток разной степени пошлости и интеллектуальности. Но Слава не отказывается. На кухне Дима молча смотрит ему в глаза, быстро обнимает, будто боится прослыть слишком сентиментальным и начинает их любимую игру "сделай вид, что все в порядке". Охра тихо просит Славу на пару слов, и они под удивлённые взгляды уходят на балкон. – Сам Ване звони, – сразу говорит Слава, пряча руки в рукавах. – Когда умерли мои родители, я был ребёнком, – эта фраза звучит буднично и вместе с тем неожиданно. Слава охуевает. – Я не мог себя защитить, не располагал средствами. Ты не ребёнок, знаешь, что к чему, и, я думаю, можешь справиться со многим сам. Слава теряется, не зная, что ответить, Охра достаёт что-то из кармана. – Возьми, – у него в руке складной нож с чёрной рукояткой. – Пригодится. – Круто! – после небольшой паузы выдыхает Слава, когда нож оказывается у него. – Он наточен? Ему раньше никогда не дарили оружие. А такого качественного он, наверное, никогда и не видел. – Не думаю, что успел затупиться с тех пор, – Ваня жутковато улыбается, проводя пальцем по одному из шрамов, и молча наблюдает за реакцией. – Это?.. – тихо переспрашивает Слава, круглыми от удивления глазами смотря ему в лицо. – Да. Считай, я верю, что ты достаточно не мудак и не станешь никого им калечить. Пацанам лучше не показывать. Мы друг друга поня-... Охра замолкает, когда Слава порывисто обнимает его, неуверенно, будто не знает, как взаимодействовать с людьми, кладёт руки ему на плечи. – Все будет хорошо, – это так нетипично для него, что Слава не может сдержать улыбки. – Как пить дать. Ваня неловко, но искренне гладит его по спине.

***

Мирон не любит отмечать дни рождения. Обычно всё как-то не задаётся, он не знает, почему. Так просто всегда происходит, и этот день нихуя не особенный. Возвращаясь домой, он застает Диму и Славу курящими на кухне. Слава вообще живёт по какому-то кошачьему принципу, приходит и уходит, когда хочет, не спрашивая шарится по холодильнику, а как-то они с Димой даже устроили шалаш на всю комнату. Мирон в общем не против, но все равно немного ревнует. Слава ведёт себя как обычно, по крайней мере старается. Он чаще огрызается и злее шутит, словно так и горит желанием получить в табло. Иногда даже Мирону сложно сдержаться, но потом он вспоминает порезы у Славы на груди, и злость проходит. Они по умолчанию не говорят о чем-то серьёзном, вытянуть из Славы лишнее слово о его самочувствии практически нереально, так что Мирон по большей части делает выводы из каких-то мелочей. Например, когда Слава резко пропадает и долго сбрасывает вызовы, когда он больше молчит (точнее меньше говорит), когда просит поиграть на гитаре и слушает без единого комментария, тупо уставившись в одну точку. Из всего этого постепенно выстраивается своя система. И Мирон точно знает, что если Слава ссорится с братом, начинается череда ебанутых пожеланий на уровне "давай ебаться в падике", "постой на шухере, я что-нибудь спизжу" или "слабо бахнуть бутылку ерша?". Если что-то не так с отцом, он больше обычного раздражается и пьёт. Если же он вспоминает о матери, то всегда выпадает, много курит (чаще не сигареты) и тянет Мирона смотреть какую-нибудь хрень по телику. На фильмы и сериалы ему похуй, скорее всего просто хочется полежать в обнимку. Они не говорят о серьёзных вещах, но Мирон любит все это и так. Когда он входит на кухню, Слава подрывается с места и целует его, закинув руки ему за шею. – Почему ты не сказал, что у тебя день рождения скоро? – Мирон вздыхает и осуждающе смотрит на Диму. – Мы будем праздновать? Отвечать отказом на Славино "мы" язык не поворачивается. Дима за Славиной спиной разводит руками. – Да, наверное, – уклончиво отвечает Фёдоров. – Ты был в школе? – Был, – отчитывается Слава, садясь на прежнее место. – Позавчера. – Тебе экзамены сдавать, – напоминает Мирон, двигая к себе стул. – Раз уж ты собрался отмечать, куда пойдём? – Дима делает вид, что не замечает раздражения в его взгляде. – Славка, в бар хочешь? – Хочу! – Слава выглядит чуть лучше, но Мирон все равно часто замечает фальшь в его улыбках и воодушевленности. – Я никогда в барах не был. – У нас в Питере есть один неплохой, – задумчиво тянет Дима, подмигивая Мирону. – Есть... – вздыхает Мирон и обращается к Славе: – Как ты? – Нормально, – Слава пожимает плечами. – Как всегда. – Что с отцом? – это неприятные вопросы, но их нужно задавать. – Бухает. – Андрей? – Бесится, что я проебываюсь. Что тебе подарить? – Хорошую посещаемость? – Слава смеётся. – Что-то из реального? – Подари ему себя, – ненавязчиво намекает Дима. – Только предупредите, чтобы было не как в прошлый раз. – Надо стучаться, – не смущается Слава. – Или заранее билеты брать. – У меня на цп не встаёт, – с наигранной грустью вздыхает Дима. – Со мной встанет, – Мирон осуждающе толкает Славу в бок. – Что, скажешь, не так? – Почему мы вообще об этом говорим? – Потому что меня, как твоего друга, очень интересует твоя половая жизнь, – Дима наклоняется под стол и звенит там бутылками. – Виски? – Давай, – быстро соглашается Слава. – Два дня, – одергивает его Мирон. – И тебе завтра в школу. – Завтра не пойду. – Пойдёшь. – Нет. – Да. – Хуй на, все равно не пойду, – Дима ставит на стол бутылку и рюмки. – Завтра тест по физике, а физичка меня ненавидит. – Напишешь тест на пять, пойдём в бар, – это немного подло, но праздновать свой день рождения Мирон не хочет. – Заметано, – быстро соглашается Слава, будто только этого и ждал. – Димас, разбей. Дима охотно участвует в заключении сделки. На следующий день Слава с порога суёт Мирону в руки мятый листок, где между кривыми формулами красуется красная пятёрка. – Как? – Отлизал ей. – Списал? – Списал.