***
Слава звонит Мише, чтобы предупредить, что сегодня он не придёт. Миша знает, какие планы на вечер обычно мешают выходить из дома, но не лезет с советами. Слава уже подходит к знакомому бару, когда его окликают. – Карелин? Жизнь ничему его не учит, так что Слава машинально оборачивается. Смотрит на незнакомого парня южной наружности, за спиной которого стоят ещё несколько пацанов. – Че надо? – без особого эмоционального окраса спрашивает Слава. Парень пожимает плечами, подходит ближе и хуячит Славе по ебалу. Пока Карелин приходит в себя, прижимая руки к лицу, его грубо хватают за плечо и бьют ещё раз. Потом ещё и ещё, пока он не падает. Сплевывая кровь, он кое-как опирается на локоть, непонимающе смотрит вверх, и ему прилетает ногой по ребрам.***
В какой-то момент Слава вырубается. Он пару раз приходит в сознание, но ничего особо не выкупает. В последний раз его дёргают за волосы, чтобы проверить, не сдох ли он. Перед глазами темно, все, что он ощущает это ебаная боль и непонятно откуда взявшаяся усталость. – В следующий раз следи за языком, – предупреждает незнакомый голос сквозь пелену монотонного писка, и его опять бьют по лицу. Когда Слава открывает глаза, вокруг уже никого нет. Его мутит, кружится голова, дышать трудно и больно. Задержать в голове хоть какую-то мысль почти невозможно, и Слава хватается за самую очевидную: он не может встать сам, нужно звонить. Кому? Кажется, последнему он звонил Мише. Миша охуенный варик. У Славы сбиты все костяшки, потому что какое-то время он закрывал руками лицо, поэтому достать телефон оказывается проблематично. Ребра болят так сильно, что сесть он даже не пытается, только переворачивается на спину и смотрит в темнеющее небо. Сгибать руку тоже больно, поэтому он два раза нажимает кнопку вызова даже не смотря на телефон. Поднять телефон к уху все же приходится, и как только прерываются гудки, Слава начинает говорить.***
Дома Мирон въебывает пару дорожек и залипает на люстру. Это не очень интересно, но делать ему особо нечего. Слава. Нужно позвонить Славе. От долгих гудков начинает болеть голова, а ответа так и нет. Мирон ждёт пару минут, звонит ещё раз. Почему Слава не берет трубку, можно только гадать, но предположения у Мирона не очень приятные. С этим надо что-то делать, и то, что это будет сложно и долго, просто очевидно. Похуй. Нет смысла убирать бутылку со столика рядом с диваном, если рано или поздно вставать будет лень. Это мудрая мысль, саркастично хвалит себя Мирон, врубает телек и тянется за вискарем. Смотреть новости он не любит, поэтому долго листает каналы, почти не осознавая, что на них показывают. В конце концов его внимание привлекает какая-то ересь по Рен-тв. Слушать про аннунаков весело, Слава раньше постоянно смотрел эти передачи и, честно сказать, охуенно остроумно их комментировал. Наверное, Мирон скучает по тем вечерам. Вспоминать не хочется, и Мирон снова утыкается в телек. В какой-то момент эта херня даже начинает становиться интересной. Существует ли Набиру? – Не ебу, – честно отвечает Мирон и долго пытается понять, что он только сказал и, самое главное, нахуя. Он может позвонить Максу или Ване, но даже с ними говорить сейчас не хочется. Тем более интрига в передаче нарастает с каждым словом. Кто передвинул пирамиды из Атлантиды в Египет? Звонок немного сбивает накал, но Мирон все ещё хочет узнать "правду". Он чуть медлит перед ответом, чтобы дослушать слова ведущего. – При-... – Миш, приезжай, к нашему бару, сейчас, – между словами звучат слишком большие паузы. – Что? – Фёдоров отвлекается от пирамид, делая глоток прямо из горла. – Что у тебя с голосом? – Мирон? – удивлённо бормочет Слава и немного молчит. – Я... Ничего... Забей. – Подожди, что случилось? – голос у него и правда какой-то странный. – Слав, все хорошо? – Да... Нет... Ты можешь приехать? – Конечно, – совсем забыв о пирамидах, Мирон ровно садится и ставит бутылку обратно на стол. – Куда?