О — Ориентиры

Слава поднимается по знакомой лестнице, ухмыляется Виталику и без спроса открывает дверь. – Димо-о-он! – Дима улыбается, встаёт со стула и подходит к нему. – Здорова, Славян! – они обнимаются под холодным взглядом Мирона, и Дима тащит Славу к столу. – Давай, за встречу! – Давай за встречу, – соглашается Карелин, забирая у Мирона стопку и наполняя её. – Ебать ты оброс, у фрицев че, лезвия не в цене? – У фрицев только газ, – многозначительно оглядываясь на Мирона, вздыхает Дима, Слава смеётся, и они пьют. – А ты пиздец вымахал! Куда тебе столько-то? Дима ставит рюмку на стол и трепет уворачивающегося Славу по волосам. – Нет предела совершенству. Че молчишь, жид? – Мирон закатывает глаза, двигает стопку обратно к себе и молча выпивает. – С челядью больше не общаешься? Они сегодня проснулись в одной кровати, но это мелочи. У Славы слишком хорошее настроение, чтобы никого не трогать. – У нас важный разговор, Слав, сейчас не лучшее... – терпеливо начинает Мирон, но Слава только отмахивается. – Ты ж сам меня позвал. – Да, но я думал, ты позже придёшь. У тебя же были дела... – Они отменились! – радостно объявляет Слава. На самом деле нет, просто выслушивать речи Чейни о том, что брататься с Версусом они не должны, уже заебало. Славе вообще поебать на Версус. – Я рад, – сдаётся Мирон, потирая глаза. – Тогда ты можешь... Раздаётся стук в дверь. Слава откашливается, подавляя смех. – Когда мы были тут вдвоём, ты не стучался, – громко говорит он, запрыгивая на стол. – Заходи, не стесняйся, мы одетые. Мирон качает головой, Дима смотрит на него и понимающие кивает. – Мирон, тебе звонок с завода... – приоткрыв дверь, Виталик заглядывает внутрь, но не заходит. – С того? – С того. – Блядь... – выдыхает Фёдоров, что-то бормочет себе под нос. – Подожде...те? Дима пожимает плечами, Слава кивает. – Я рад тебя видеть, – Дима не добавляет "живым", но это читается между строк. – Я тоже... – Слава улыбается ему, болтая ногами в воздухе. – Типа рад тебя видеть. – Ты насчёт Волки не парься, – вертя в руках неприкуренную сигарету, говорит Дима. – Порешаем все... – Ну, насчёт Волки я парюсь меньше всего. – В смысле? – Меня чуть не убили недавно, братан, мне на этого мента поебать с высокой колокольни, – Дима непонимающе смотрит на него, и Слава пожимает плечами, лезет в карман за пачкой сигарет. – Ты же про... – Ты не знаешь? – наконец доходит Дима и неприязненно кривит губы, опуская голову. – Он тебе не сказал. – Кто? – не понимает Слава, прикуривая. – Что не сказал, ты о чем? – Ты не знал, что это все Волки организовал? Слава замирает, медленно выдыхает дым. – Нет. Я думал... Стой, нет, это тупо, что ему от меня?.. – он нервно улыбается, замолкает и несколько секунд смотрит в пол. – А... Ясно. Значит, я тут по доске хожу? – Я думал, ты знаешь. – А я думал, что... Сука! – ударив рукой по столу, Слава спрыгивает на пол, быстро, разливая содержимое, наполняет стопку, выпивает и швыряет на пол. Стекло разлетается во все стороны. – Он, сука, меня ещё и не ставит ни во что... Не, брат, так не прокатит... Он не договаривает, выдыхает сквозь зубы и быстрым шагом направляется к двери. – Что тут?.. – в проёме он почти сталкивается с Мироном, но ничего ему не говорит, молча протискиваясь в коридор. – Слав, ты куда? Слава! Что с ним? – Тебя жизнь ничему не учит? – Дима наконец прикуривает многострадальную сигарету. – Что? – Мирон все ещё держится за дверную ручку, сжимая её до побелевших костяшек. – Что ты ему?.. – То, что ты не сказал. Дима выдерживает тёмный от злости взгляд и качает головой, когда дверь захлопывается. Ну вот не могут люди нормально общаться. Не могут, и все. – Два, блядь, придурка.

***

– Слава! – Мирон, почти слетев с лестницы, выскакивает на улицу. – Пошёл ты нахуй! – с другого края двора отзывается Слава, швыряя бычок в сторону. – Мент, блядь! Сука, это недостаточно важно, чтобы я знал?! – Перестань орать! – быстро подходя ближе, одергивает его Мирон, хотя и сам почти кричит. – Ты бы ничего с этим не сделал, я хотел... – Я, блядь, сделаю, – шипит Слава, делая шаг назад. – Не смей. – А то что? – фыркает он, отходя ещё чуть дальше. – Ты сейчас натворишь херни сдуру, а мне тебя из дерьма вытаскивать! – ещё больше злится Мирон. – Тебе вообще ебалом светить не нужно, если... – Мне твоя крыша нахуй не нужна! – А мне твои похороны! – А мне похую! – Слава картинно разводит руками, опять шагая назад, и почти разворачивается к арке, когда во дворе с оглушительным эхом раздаётся выстрел. – Прекрати истерить и подойди сюда, сейчас же! – опуская пистолет, как можно спокойнее выдаёт Мирон. Слава оглядывается, ища отверстие от пули, поворачивается к Мирону и выгибает бровь. – Ты че, в меня стрелял? В доме начинается переполох, в окнах – движение. – Я в тебя не целился. – Ты в меня стрелял. – Траектория, Слава. – Ты стрелял в меня, блядь! – Я выстрелил выше и правее! – Ты ебанулся?! – Сам ебанулся! Я бы в тебя не выстрелил! – Откуда мне знать?! – От верблюда, блядь, Слава, если не прекратишь эту херню, я точно тебе ногу прострелю! – Ты только в правую целься, по левой мне уже хуячили! – Ты невыносим! – Я знаю! Мирон резко выдыхает, быстро подходит к Славе, хватает за руку и тянет с ожившего двора. – Я никуда с тобой не пойду! – упирается Слава, будто не замечая, как на них косятся жильцы. – Нет, ты пойдёшь, – шипит Мирон, немного выворачивая ему руку, чтобы не было так заметно, что он и правда насильно тащит его за собой. – Не кричи, тут люди. – Да мне похуй, – упрямо заявляет Слава, шипит и поджимает губы. – Сука, ты вообще мне говорить не собирался?! – Я хотел. Не знал, как и... Я не хотел тебя напугать. Я просто... Хотел, чтобы у нас все было хорошо... – Слава дёргает руку на себя, резко останавливаясь, так что Мирон тоже замирает и поворачивается к нему, поднимая голову, чтобы смотреть в глаза. – Прости. – Я не ребенок, че к чему знаю, – твердо, но не слишком раздражённо говорит Слава. – Нужно было мне сразу сказать, я же не идиот, русский понимаю. – Знаю... Мне хотелось тебя защитить... – Мне не нужна защита, – немного раздражённо фыркает он. – Ты не понимаешь, кто эти люди, – Мирон встряхивает его за плечо. – Понятия не имеешь, что они могут сделать... – А ты знаешь? Мирон сжимает его руку и вспоминает окровавленное лицо Вани. – Да.