О — Ориентиры

Слава молчит, пустым взглядом смотря перед собой. У него нет оружия, скилла наемного убийцы или чего-то вроде того, но никто почему-то не решается его одернуть. Даже Чейни, глава питерского Слова, даже Фаллен и Джигли, самые близкие из его друзей. – Что ты хочешь делать? – Дэн слабо усмехается. Постановка вопроса явно говорит о том, что от него требуется только мнение, но никак не приказ. И Чейни не жалеет, что взял с собой из Хабаровска именно этого мудака. – Нам будет сложно вырывать у них Левое крыло, пока... – Не будет, – отмахивается Слава, закуривая. Ваня и Миша переглядываются. – Нахуй Левое. У нас будет Центр. – В Центре сидит Волки, не последний человек, – будто с трудом, но все ещё ровно и спокойно говорит Ваня, пару секунд смотря на горящий экран и сбрасывая вызов. – Даже у Версуса нет столько влияния, чтобы... – Сколько нужно времени, чтобы перевернуть лодку? – Дэн вопросительно выгибает бровь. – Варфоломеевская ночь, Дэн, знаешь? – Знаю. – Как быстро сможешь всех на ноги поднять? – Слав, не ходи к нему, – почти умоляюще бормочет Миша, но замолкает под раздраженным взглядом. – Как быстро нужно? – Дэн долго смотрит на Джигли, ощущая, что начинает идти по очень тонкому льду. – Что ты собираешься делать? – Не важно, – Слава тушит бычок, дергая плечом. – Желательно к следующей ночи... Ночью лучше, да? – Что лучше? Миша вздыхает, прикусывая губу, Ваня со стеклянными глазами сбрасывает очередной вызов. Они знают, потому что самого Славу знают очень долго. Карелин... Гнойный довольно улыбается и заглядывает Чейни в глаза. – Устроить семнадцатый год уебкам с Версуса.

***

– Иван Витальевич, тут к Вам... – Волки кривится поднимая голову и растирая затекшую шею. – Сказал же, никого не пускать, – раздражённо говорит он, смотря на настенные часы. Почти одиннадцать. Кто, блядь, приперся на ночь глядя? Секретарша поджимает губы, пугливо оборачивается и снова смотрит на начальника. – Меня просили сказать... К Вам Гнойный. Волки замирает, пару секунд не верит в услышанное и наконец улыбается. – Пусть заходит. Никого ко мне не пускай, пока не позову, не суйся. Поняла? Оля быстро кивает и торопливо закрывает за собой дверь. Когда дверь снова открывается, на пороге стоит молодой человек, совсем шкет, высокий и нескладный, в тёмных очках и коричневой заметно потертой куртке. – Добрый вечер, Иван Витальевич, – неприятно улыбается он, без разрешения проходя к стулу, двигая его ближе к столу и садясь на него задом наперёд, лицом к спинке и Волки. – Я Вам писал, чего же боле?.. – Здравствуйте, Вячеслав, – перебивает Волки, сцепляя пальцы в замок. – Рад видеть, что Вы в добром здравии. – Я живучий, – улыбка у Гнойного становится ещё более неприятной. – Вижу. Вы что-то хотели, я полагаю? – его хочется ударить по лицу, а не осыпать любезностями, но тут Волки не может этого сделать. – Да... Подавайте заявление по собственному, Иван Витальевич. Волки охеревает настолько, что даже не сразу находится с ответом. Ему ещё в жизни так вежливо не хамили. Тем более, блядь, дети! – Что? – переспрашивает он, кое-как подавляя растущее желание долбануть Карелина пепельницей по голове. – Заявление пиши, сдашь завтра, не слишком рано, но так, чтобы к ночи тебя и всей твоей кодлы тут не было, – размеренно объясняет Гнойный, скучающе осматривая кабинет. – Всё ясно? Он выгибает брови, ожидая ответа. Волки делает медленный вдох, выдыхает, хватает воротник коричневой куртки и резко тянет к себе. – Охерел, пидор? – шипит он, пока Гнойный упирается руками в стол, пытаясь отодвинуться. – Служишь народу? – Пошёл вон отсюда, – Волки отталкивает его, снова ровно садясь в кресле. – Пойду... – Карелин поправляет куртку и очки. – Пойду в соседний кабинет и расскажу, как следователь Иван Витальевич Петунин покрывал питерскую опг... Состоя в личных отношениях с ее организатором. Волки давится воздухом и не может сделать вдох, круглыми глазами смотря в тёмные стекла. Его отражение выглядит потрясенным и бледным. – Откуда? – сухими губами шепчет он. – Заявление, – повторяет Гнойный, встаёт, снимает очки и протирает их краем футболки. – Откуда ты?.. – снова спрашивает Волки, но Карелин только смеётся, поднимая на него красный неадекватный взгляд. У него мерзкая улыбка. – Заявление черкай... Пидор.