Пятый грядет

      Рома сидит на кровати Ильи и смотрит на напарника, что нервно ходит туда-сюда. Раньше он был бы рад тому, что оказался в этом месте. Илья не любил впускать кого-то в свое личное пространство и поэтому двери его комнаты всегда были закрыты даже для Ромы. А сейчас Зобнин наконец оказался внутри. И это не вызывает совсем никаких эмоций, потому что сейчас есть проблема поважнее. К тому же, комната, которую так долго скрывал Илья, оказывается самой обычной. Кровать, стол, старенький ноутбук на нём, пару книг на полках, несколько фотографий, на одной из которых даже есть Рома. Ничего, что можно было бы скрывать. — Ну? — нетерпеливо спрашивает Рома.       Это Илья позвал его сюда для разговора. А теперь уже несколько минут меряет комнату шагами и молчит. Роме надоедает ждать, пока напарник решится. — Ты же всё слышал? — наконец начинает говорить Илья и замирает напротив Ромы, сверля того напряженным взглядом. — Твой разговор с Верховным? Да, прости, я случайно оказался ря...       А зачем он вообще оправдывается, вдруг думает Рома? Разве Илья заслужил того, чтобы Рома перед ним извинялся? Разве после тех слов в этом есть какой-то смысл. — Извини. — Что? — слышать извинения от Ильи так странно, что Рома даже не сразу понимает, что сказал ему напарник.       Ссоры у них случались нередко. Илья был слишком острым на язык, слишком раздражительным, а Рома не успевал останавливаться вовремя, не понимал, когда стоит отступить, чтобы не произошёл очередной взрыв. И после каждой из ссор мириться приходил именно Рома. Извинялся перед Ильёй, а тот молча кивал и всё становилось как прежде. Роме кажется, что он никогда не слышал этого короткого слова из уст Ильи. И поэтому сейчас он может лишь глупо хлопать глазами. — Извини, — терпеливо повторяет Илья. — Я поступил как мудак. Нельзя было говорить такое. Конечно, ты для меня не никто. Ты важен для меня, Рома. Просто… я запутался. Я не знаю, как мне поступить.       Рома не понимает, в какой момент он оказывается на ногах. Не замечает этого. Он просто вдруг понимает, что обнимает Илью. Кутепов причинил ему боль, и Роме казалось, что он не сможет простить Илью. А хватило одного лишь предложения, чтобы он забыл всё, «Ты важен для меня, Рома». И всё, Рома снова готов идти за Кутеповым в пламя.       Илья никогда не любил обниматься. Бистрович, с его тактильностью, постоянно пытался лезть к Кутепову, но натыкался на жуткий взгляд и в какой-то момент научился ограничиваться рукопожатиями и похлопываниями по плечу. Рому взгляды Ильи не трогали и поэтому он пытался иногда обнять друга. Тот каждый раз бурчал недовольно, отпихивал его. А сегодня неожиданно отвечает на объятия. Вцепляется в плечи Ромы, сжимает те так сильно, что останутся синяки. — Что с тобой происходит? — тихо спрашивает Рома. — Расскажи мне. Я хочу помочь.       Он слышит тяжелый вздох Ильи, а потом объятия разрываются. Кутепов усаживается на кровать и кивает Роме на свободное место рядом с собой. — Ты слышал рассказ Игнашевича про Ментора? — Ну да. Но как старая сказка связана с твоими проблемами? — Это не сказка.       Роме хочется засмеяться, но он смотрит на Илью и понимает, что тот не шутит. Он верит в то, что Ментор на самом деле существует. Но это же так абсурдно! — То нападение… — начинает говорить Илья и Рома перестает дышать, боясь спугнуть напарника, прервать его поток откровенности. — … это были люди, что называют себя Культом. Они поклоняются Ментору. — То, что существуют глупцы, что верят в сказку, не значит, что она становится реальностью, — Роме кажется, что его слова звучат рационально, но Илья смотрит на него, как на идиота и Зобнин осекается. — Они должны были убить меня. Но я их выслушал и поэтому мне сохранили жизнь. Дали время, чтобы принять решение. Чтобы понять, на чьей стороне я буду.       Слова Ильи звучат абсурдно и… пугающе. Разве можно выбирать между Богами, настоящими, истинными Богами, которых видел каждый из них, от которых они все получили силы, и Ментором, глупой сказкой, которой разве что детей пугать? Сказкой, про которую никто даже не помнит. Но Илья в самом деле готов выбирать. Почему? — Я видел его, — отвечает Илья на незаданный вопрос. — Видел Ментора. Я тоже не мог поверить. Не мог поверить в то, что Боги лгали нам. Пытался убедить себя в том, что это лишь сказка. Что Культ безумен. Что они верят в фальшивого Бога. Говорил себе, что Ментора могли придумать охотники. Орден ведь создал десятки фальшивых религий. Что мешало им придумать ещё одну? Но потом они показали мне Ментора. Как до этого я общался с Четырьмя, так же я смог поговорить с ним. И он рассказал мне всю правду.       Роме кажется, что его мир рушится. Поверить в слова Ильи невозможно. Но разве будет Кутепов врать ему? А может, он просто сошёл с ума? Может, этот Культ промыл ему мозги? Конечно, дело может быть только в этом. Иначе он не говорил бы сейчас с такой страстью, не рассказывал Роме такие ужасные вещи. — Боги, которым мы поклоняемся, которых считаем единственно правыми… оказались просто лжецами и трусами. Они предали своего брата. Испугались его силы, соврали ему, предали и подло лишили сил, заперли в клетке на тысячи лет. — Наверняка у них была какая-то причина. Ты же слышал, что сказал Игнашевич. Боги были вынуждены так поступить, — беспомощно говорит Рома. Он всё ещё не верит в то, что говорит Илья. Но не может просто молчать, позволяя поливать грязью Богов. — Почему тогда они стерли из истории все упоминания о Менторе? Почему заставили нас забыть о том, что Богов было пятеро? Если они были правы, а Ментор нет, то они могли оставить нам эту историю в назидание. Но они стыдились того, что сделали и попытались скрыть правду.       Рома смотрит на Илью растерянно и испуганно. Разве могут их Боги быть такими, как говорит Кутепов. Быть лжецами, трусами, предателями? Разве это возможно? И разве возможно, чтобы Илья, который привёл Рому в этот мир, который научил его любить Богов, говорил такое? Он смотрит на напарника и видит, что тот сломан и потерян. Может, ему сейчас даже хуже, чем Роме? — К тому же… это ведь не единственная ошибка наших Богов, — устало говорит Илья. — Мы все закрываем на это глаза, стараемся не думать о том, что сотворили Четверо, но вторую свою ошибку они уже не смогли стереть.       Рома знает, о чем говорит Илья. Об этом знает каждый жрец и каждый охотник. Боги создали проклятых.       Боги были всегда. Всё время, что человечество шагало по миру, рядом с ними были Высшие. Их создатели, защитники и наставники. Боги даровали людям жизнь, и к Богам люди уходили после смерти. Человечество же жило согласно оставленным заповедям, почитая природу и неся в этот мир свет.       Люди поклонялись Высшим, приносили им богатые дары, устраивали пышные праздники, молились и возводили храмы в их честь. В этих храмах таилась великая мощь Богов. И жрецы, что были посредниками между Богами и человечеством, пользовались этой мощью и облегчали жизнь людей. Дарили дождь во время засухи, лечили от болезней и помогали в бедах.       Мир был наполнен волшебством и божественной благодатью. Высшие дали в помощь людям ундин – прекрасных морских созданий. Ундины сопровождали корабли в море и защищали людей от невзгод.       Но человечеству было мало и этого. Люди стали требовать всё больше, а взамен давать всё меньше. Всё беднее становились храмы, что возводили люди Богам. Всё чаще нарушались заповеди. И однажды Иэрос – самый яростный из всех Богов – разгневался и наслал на мир пожары. Они не унесли ни одной жизни, ведь творец не может навредить своему творению. Но всё же немало домов сгорело, погибли урожаи и скот. И после этого дети стали бояться своих создателей. Всё чаще звучали слова о том, что люди вольны сами выбирать свой путь. Что они вовсе не обязаны подчиняться Богам и склоняться перед ними.       И вот появились те, что злились на Богов. И повел их за собой Адонис. Мужчина, который бросил вызов Высшим! Он выступал против вмешательства Богов в жизни людей, считал, что человечество выживет и без чьей-либо помощи. Что они не должны поклоняться тем, кто при малейшем неповиновении уничтожает то, что человечество строило годы.        И люди шли за Адонисом. Кто-то был недоволен Богами, кто-то просто подкупался красивыми речами предводителя. Орден, а именно так они себя называли, набирал силу, и вскоре Боги поняли, что Адониса нужно успокоить. И отправили к нему самого преданного своего слугу – верховного жреца Греции. Долго вёл жрец разговор с Адонисом. И всё сильнее злился мужчина, выслушивая речи верховного. И вот в какой-то момент в его руке засверкал меч, а пол обагрился кровью жреца.       И тогда Боги пришли в ярость. Они решили, что нужно проучить Адониса, рискнувшего убить посланника Богов! Он должен испытать ту же боль, что постигла семью жреца, которая потеряла верного мужа и любящего отца. Тогда Бог Солнца спустился на землю и пришёл в дом Адониса. Его губы соприкоснулись с губами Медеи, верной жены Адониса, которая разделяла все его взгляды и поддерживала во всем. И Иэрос забрал дарованный при рождении огонь жизни этой женщины, что была так дорога Адонису. В наказание Бог лишил её сил и красоты.       Когда Адонис вернулся домой, то его встречала старуха, ужасная и пугающая. Закричал он от страха и отвращения, велев незнакомке убираться. А когда понял, что сотворил, то бросился за Медеей. Но было уже поздно. Женщина, от которой отвернулся даже муж, раздираемая болью и отчаянием, набросилась на крестьянина, что встретился в поле у её дома. Она впилась в его губы поцелуем, заглушая боль и возвращая себе молодость. Увидев это Адонис отрекся от той, которую так страстно любил и которая пострадала из-за любви к нему. Так и появилась на свет первая полуденница.        Узнав о случившемся, Орден в ужасе отвернулся от Адониса. И мужчина, не выдержав презрения и гонений, бросился со скалы, желая закончить свою жизнь. Но Атамус – Бог Смерти – отказался принимать Адониса в свои врата. Мужчина остался заперт между двумя мирами, обреченный на вечные муки. Так и появился первый диббук. — Боги создали проклятых. Проклятых, что раз за разом убивают людей, что приносят столько боли. Почему мы просто простили это Богам, почему продолжаем следовать за ними? Может, наши Боги не так непогрешимы, как нам хочется думать?       Рома понимает, что уже не сможет переубедить Илью. Что бы ни показал ему Культ, что бы ни сказал ему Ментор… это изменило Кутепова. И сейчас он верит в то, что говорит. Верит, что Боги не достойны поклонения. — Культ может вернуть Ментора! Может он сможет спасти наш мир? Избавить его от проклятых, от боли, от смертей?       И Рома осознаёт. Илье просто страшно. У него всегда был ориентир. Были Боги, за которыми можно было следовать. Были их заповеди, которые говорили, как нужно жить. И вдруг он лишился всего этого. Остался один, без цели, без света. Он запутался, он испуган и не знает, что ему делать. И ищет себе новый ориентир. Что-то, во что можно верить. И для него этим новым ориентиром становится Ментор. Илье хочется верить, что Ментор – добро. Что Ментор лучше Четверых, оказавшихся лжецами. И он закрывает глаза на всё. На то, что Культ, поклоняющийся Ментору, убивает людей. На то, что сам Бог вряд ли так добр, как хотелось бы Илье. — Мы должны помочь им! — со страстью и в то же время отчаянием в голосе говорит Илья. — Идём со мной.       Что делать Роме? Довериться Илье и пойти спасать Ментора? Предать Храм, ставший ему домом, предать своих друзей? Он не может поступить так. Но и отпустить Илью он тоже не может. Он должен остановить напарника. Открыть тому глаза на правду, убедить, что так поступать нельзя. Помочь найти новый ориентир. Может, их Боги и не правы. Но они ведь могут решать и сами. Без всяких Богов. — Идём со мной, — вновь повторяет Илья. — Я…       Рома отчаянно пытается подобраться слова, пытается как-то исправить ситуацию. Илья ведь ещё не сделал ничего плохого. Если он сейчас одумается, то всё будет хорошо. Всё будет как раньше. — Понятно, — устало произносит Илья. — Я надеялся, что ты поймешь меня.       А потом разворачивается и выходит из комнаты, не давая Роме вставить и слово.

***

— Система безопасности у вас в Храме ни к чёрту.       Рома замирает, когда слышит чужой голос. Грубый мужской голос, говорящий на русском с сильным акцентом. Он бросился за Ильёй практически сразу, как тот вышел из комнаты. А сейчас замирает за углом, потому что понимает, что Илья не один. — Если бы мне Культ раньше сказал, что третий ключ тут, то я бы его уже давно забрал. — Культ сказал раньше? — растерянно спрашивает Илья. Рома по его голосу слышит, что напарник чувствует себя не в той тарелке. Ну, ещё бы. — А ты разве не из Культа? — Не, я как и ты – предатель. — Я не... — начинает было Илья, а потом осекается и Роме становится больно. Потому что незнакомец прав: Илья — предатель. Теперь уже да. — Ты тоже жрец? — Я охотник. Но не из этого вашего московского Ордена. Вашим местным охотникам яиц не хватает. Одни проклятых прощают, другие молча обижаются на это. Если бы не Культ, то они бы никогда голову не подняли.       Кажется, мужчине совсем не нужен собеседник. Он болтает без остановки, выдавая просто кучу информации, как нужной, так и не нужной. Рома не видит Илью, но уверен, что тот сейчас раздражённо поджимает губы. Кутепов никогда не любил лишнюю болтовню. — А вообще симпатично у вас тут. Никогда раньше в Храмах не бывал. Может, зря?       Весь этот разговор ведётся в зале, созданном для того, чтобы впечатлять туристов. И он со своей целью всегда справлялся отлично, производя неизгладимое впечатление. Вон даже охотник не остался равнодушным. — Ладно, бери уже диадему и валим отсюда, пока кто-нибудь не появился. — Ты же только что жаловался на то, что все проходит слишком легко? — Не, ну я-то пострелять всегда не против. Пострелять в жрецов – тем более. Вы как финальный босс в какой-нибудь игре. Крутые и практически неубиваемые. Зато за вас дают много очков. Это круто! Тут дело в другом. Когда я забирал ключ у себя в Ордене, меня попытались остановить. В итоге пришлось убить пару человек. Среди них был мой друг детства. Ну, вообще, я по-прежнему ребёнок, так что все мои друзья – это друзья детства. Но сейчас речь не об этом. Вот ты хочешь повторения моей истории?       У Ромы кровь стынет в жилах. Этот мужчина с забавным акцентом и неостановимым потоком речи, до жути его пугает. Потому что он рассказывает об убийстве с такой лёгкостью, будто бы говорит о компьютерной игре, а не о реальной жизни. — Не хочу, — коротко отвечает Илья. — Тогда хватит чесать языком и бери уже игрушку, — требует всё это время «чесавший языком» Майкл.       Слышится звон стекла, а потом Рому вдруг обдает потоком силы. Его будто обхватывает волной, в ушах слышится плеск воды, крик чаек, шум волн. А потом всё прекращается так же резко, как началось. — Ты… ты это почувствовал? — слышит он голос Ильи. — Что? — равнодушно спрашивает его собеседник. — Я сейчас чувствую только голод. Поторопись, а то я начну есть тебя. — Ключ у нас. Идём, — сухо отвечает ему Илья. — Ты иди-иди, а у меня еще дела есть, — тут же нелогично заявляет странный охотник. — Какие? — в голосе Кутепова слышно плохо скрываемое раздражение. Рома его хорошо понимает. — Отлить пойду. — Что? — Смотри, какие у вас тут удобные вазы, — раздаётся звук расстегивающейся ширинки. — Ты больной?! — Долго же до тебя доходило, — смеётся в ответ охотник. — Вали уже, я тебя догоню.       Роме кажется, будто он чувствует скрип зубов Ильи. Этот тип определенно довёл его до предела. Но вместо того, чтобы наорать на него, Илья в самом деле уходит. И Рома понимает, что ему нужно догнать напарника. Выйти в зал он не может, там тот странный охотник, но из Храма есть и другие выходы, так что если он сейчас поторопится, то… Рома вдруг понимает, что в зале для туристов слишком тихо. А в следующее мгновение ему на плечо ложится рука. — Подслушивать нехорошо, тебя мама этому не учила?       Охотнику на вид около сорока. Он невысокий, но крепко сложенный. И у него невероятно пугающий взгляд. Не злобный, нет. Наоборот весёлый, с блеском. И почему-то от этого взгляда по спине бегут мурашки. — Я… — беспомощно произносит Рома. Он не боец, он никогда не сражался. Для этого у него всегда был Илья. Но сейчас Илья где-то далеко, а рядом этот охотник с пугающим взглядом и Рома совсем не знает, что ему делать. — Не оправдывайся, — мягко говорит мужчина. — Я все понимаю. Сам жутко любопытный, — он хлопает парня по плечу и подмигивает ему. — Ты уж прости меня, парень. Ты мне нравишься. Уверен, мы бы стали друзьями. Но ты можешь предупредить Верховного, а он не приглашен на вечеринку. Так что...       А потом его вдруг прошибает болью. Рома сгибается, хватается пальцами за живот и понимает, что на тех остается кровь. Он растерянно поднимает глаза на охотника и видит у того в руках нож. А ещё тот по-прежнему радушно улыбается. Будто бы не пытался только что убить Рому. — Удачи, парень. Если выживешь – буду рад тебя встретить.       И он просто уходит, оставляя Рому одного на полу.       Зобнину нужно что-то сделать. Нужно поймать чёртового охотника, нужно остановить Илью, нужно рассказать обо всём Верховному. Последнее кажется наиболее реальным раскладом и он, прижимаясь к стенке и зажимая окровавленными руками рану на животе, пытается добраться до Верховного.       Раньше он никогда не осознавал того, какой же их Храм огромный. Кажется, что его путь длится уже вечность, а он не прошёл ещё и половины пути. А вот сил уже совсем не остается. Рома не осознает, в какой момент он оказывается на полу. Ему нужно подняться, нужно продолжить свой путь, но… тело становится таким тяжёлым, а веки будто налились свинцом. — Рома, Рома.       Знакомый голос где-то вдалеке. Верховный… Точно, Верховный, он же должен ему сказать. Зобнин распахивает глаза и смотрит прямо на Игнашевича. — Илья, Илья, он…