Пятьдесят оттенков любви, или Белые лилии на Йоль

      Абраксас Малфой внимательно наблюдал за Реддлом на протяжение всей обеденной трапезы. Что-то было не так. Нет, внешне Том выглядел как и всегда безупречно и абсолютно бесстрастно, но мелкие, почти незаметные для других жесты выдавали его злость.       Не то чтобы они были друзьями — в их среде такое понятие вообще являлось весьма относительным. Абраксас предпочитал считать Реддла соратником, тот платил приблизительно той же монетой.       У них было общее дело, и это было для Малфоя важнее любых заверений в дружбе, которые периодически звучали со стороны тех, кто так или иначе искал общения с наследником Рода Малфой в целях собственной выгоды.       Том Реддл ничьей дружбы — завуалированно или искренне — не искал. Его общение с узким кругом людей в принципе складывалось на основании исключительно общих целей и видения будущего магического мира. Он искал сторонников, готовых безоговорочно его поддерживать — не более.       Поначалу Абраксас смотрел на самоуверенного, красивого и жестокого в поведении Реддла довольно равнодушно, не желая вникать ни в его идеи, ни слушать тех, кто уже был очарован молодым, но перспективным юношей, уверенно прокладывающим себе дорогу в лидеры.       Но после одного случая невольной помощи, когда Том и не подумал скрывать, что оказал её исключительно ради собственной выгоды, Малфой решил присмотреться внимательнее. И был весьма удивлён не только здравостью идей Реддла, но и абсолютной готовностью добиться своего любой ценой.       Глядя в синие глаза во время их затянувшейся беседы в пустующем классе, Абраксас отчётливо понял — этот не отступится. Ни при каких обстоятельствах, пока не получит то, чего желает. А желал Реддл абсолютной власти, господства чистокровных и соблюдения древних традиций.        — Пожалуй, я готов подумать над вступлением в ряды твоих соратников, Том, — лениво растягивая слова подводит своеобразный итог беседе Абраксас.       Глаза Реддла на мгновение вспыхивают яростью — очевидно, он ждал немедленного ответа, но он быстро берёт эмоции под контроль и холодно улыбается.        — Конечно, Абраксас. Но советую помнить: кто не со мной, тот против меня. В моём мировоззрении полумеры отсутствуют.       Малфой ещё долго смотрит на закрывшуюся за Реддлом дверь и не может перестать улыбаться уголками губ — Том ему нравится. Абраксас всегда уважал силу, чувство собственного достоинства, умение отстаивать своё мнение и свободно его выражать, а также жесткость как черту характера.       Тихий и спокойный Том, каким он мог ошибочно показаться постороннему человеку, не знакомому с ним лично, удачно воплощал собой слишком много качеств, которые Абраксас ценил в людях.       Малфой понимал, что решение — следовать за Томом — он уже принял.       Абраксас тряхнул головой, отгоняя воспоминания и возвращая своё внимание пудингу. Но короткие внимательные взгляды на Реддла кидать не перестал. Кто же, интересно, умудрился его довести до состояния ярости?       Подрагивающие губы и пальцы, что Том тщательно старался контролировать, но всё-таки упускал моментами, говорили Абраксасу именно о том, что лидер их пока неофициальной организации в ярости.       Это было странно и интриговало. Реддл никогда не искал ничьей компании вне занятий, если на то не было веской причины, и уж тем более не информировал никого — куда и зачем направляется, но сегодня после завтрака обронил, что собирается провести время в библиотеке. Не мадам Пинс же его так разозлила?       Неискоренимая черта, которой Малфой совсем не гордился — любопытство, толкнула его встать, небрежно бросив салфетку в тарелку с недоеденным десертом, и последовать за Томом, который направился к выходу, не дожидаясь официального окончания обеда.       Реддл шагал стремительно, хотя и нельзя было сказать, что он куда-то спешит. Скорее походило на то, что он просто хочет оказаться подальше от толпы.       Когда они дошли до подземелий, Абраксас логично предположил, что Том направляется в гостиную и, если он, конечно, не хочет пытаться затеять беседу и придумывать для неё благовидный предлог, стоило остановиться.       Вот только глупо было думать, что Реддл его не заметит, несмотря на чары.        — Абраксас? Ты что-то хотел? — голос Тома прозвучал привычно холодно, но Малфою упрямо чудилось тщательно скрытое желание с кем-то поговорить.       Он тряхнул головой, избавляясь от безосновательных фантазий. Том Реддл просто не умеет с кем-либо нормально разговаривать. Если это, конечно, не касается обсуждения общего дела.        — Нет, — Малфой снял чары, небрежно пожал плечами и почти беспечно улыбнулся. — Я просто шёл в гостиную.        — Действительно? — Том недобро прищурился. — И ни разу не пытался следить за мной?        — Конечно, нет, Том. Зачем бы мне это делать? — Абраксас проконтролировал, чтобы его голос звучал абсолютно естественно, позволив себе лишь слабые нотки удивления.        — Не знаю, — Реддл прожёг его взглядом тёмных глаз. — Но, полагаю, ты отдаёшь себе отчёт, чем чревата ложь мне?       Малфой подавил тяжёлый вздох — иногда общаться с Реддлом было невыносимо тяжело. Даже памятуя, что его соратники — представители древних чистокровных Родов, он частенько перегибал с надменностью и демонстрацией желания абсолютной власти и над ними.        — Я точно знаю, чем чревата твоя злость — это мы уже наблюдали, — прохладно отозвался Абраксас, решив всё-таки попытаться поговорить. — Что-то случилось?        — С чего ты это взял? — Реддл дёрнул плечом, а в голосе скользнули нотки угрозы. — Всё в полном порядке.        — Поэтому ты был так зол на обеде? И не начинай говорить, что это мои домыслы, — Малфой посмотрел на своего лидера без всякого страха. — Я не лезу в твои личные дела — мне это без надобности. Но одного кошмарного вечера в гостиной месяц назад всем хватило.        — В любом случае — тебя это не касается, — Том дёрнул щекой и отвернулся. — У меня есть дела. И не советую тебе следовать за мной — вечер в гостиной праздником радости покажется, если вздумаешь ослушаться.       Малфой проводил Тома задумчивым взглядом. Рука сама скользнула во внутренний карман мантии, находя там родовой артефакт. Конечно, может, игра и не стоит свеч, и растрачивать его силу на слежку, которая может ни к чему не привести — это нерационально и неразумно, но…       Интуиция упрямо подсказывала Абраксасу, что случилось что-то очень серьёзное — Реддл вёл себя слишком непривычно. Даже серьёзно угрожать не стал, обнаружив слежку за собой. Не говоря уже о том, что не применил никаких мер к нарушителю установленных им негласных правил.       Учитывая, что ни терпением, ни всепрощением Реддл никогда обременён не был, сам собой напрашивался вывод, что он куда-то спешил и решил оставить разборки с последователем на потом. Стоило выяснить — куда.       Малфой не просто хорошо знал цену информации, но и был достаточно предусмотрительным, чтобы попытаться предотвратить проблему, если такая возможность была. Впрочем, если и не было — это только означало, что плохо искал.       Глубоко вздохнув, Абраксас активировал артефакт, наложил на себя пару заклинаний, закрепляя его действие, и направился за Реддлом — с минуту форы он ему и так дал, пока размышлял.

***

      Взгляд Гарри расфокусированно блуждал по залу Тайной комнаты. Он чувствовал себя загнанным в тупик. Он остался один, что дало ему возможность спокойно подумать, вот только ни к чему хорошему размышления его не привели.       По всему выходило, что его искуплением действительно являлась помощь Тому Реддлу. И уже одно это могло довести до истерики. Гарри с тоской вспоминал момент, когда, просматривая вместе с директором воспоминания о прошлом Тома, он даже посочувствовал ему. Тогда ему показалось, что он, возможно, мог бы его когда-нибудь понять.       Сейчас реальность наглядно ему доказала, что не стоит бесконечно искать в людях хорошее. Этот Том, конечно, ещё никого не убивал. И даже крестраж пока создать не успел, хотя и однозначно собирался — сам же признал, что Гарри прервал именно этот ритуал.       Вот только это всё мало что меняло. В синих глазах и сквозь красивую оболочку Гарри словно видел черты, присущие Волдеморту. Конечно, он несколько взвинчен и немного утрирует, но, даже не отдавая себе до конца отчёта, он, увидев юного Тома, надеялся найти в нём что-то другое.       Почему-то сознание упрямо разграничивало Тома и Волдеморта — после просмотра воспоминаний с Дамблдором, а может ещё и со времён дневника самого Реддла. Гарри глубоко вздохнул и заставил себя встряхнуться. Он точно думает о чём-то неправильном.       Даже если он идеализировал образ Тома Реддла, что реальность подтверждать не захотела, это только его моральные трудности. А думать стоит о ситуации. Всё, что у него есть — это предположения. И выбор невелик — отталкиваться от них или отказаться от всего и попытаться вернуться обратно в особняк Блэков.       Безнадёжность. Отвратительное чувство беспомощности перед лицом того, что медленно сводило его с ума. Каждый день — битва за право остаться собой… Бесполезные зелья и раздражающая отчаянная жалость друзей. Готов ли он к этому вернуться? Поттер вздрогнул — перспектива ему категорически не нравилась.       Что его ждёт здесь? Конечно, он мог бы попытаться поговорить с теперешним директором, а ещё лучше найти Дамблдора. Если Гарри не изменяла память, директор его времени сейчас был преподавателем трансфигурации. Вот только смысла в этих действиях он не видел.       Если его задача — остановить Тома от становления Волдемортом, как ему в этом поможет возможное вливание в студенческий коллектив? Да и честно признаться — он отчаянно не хотел объясняться с профессорами. Ни с Диппетом, которого не знал, ни тем более с Дамблдором, которого как раз таки знал слишком хорошо.       А значит, ему остаётся только сидеть в Тайной комнате. Что тоже чревато — мало ли, когда опомнится василиск и решит, что незваного гостя стоит наказать за наглость? Ну, или Том натравит. Гарри нисколько не обольщался своей специфической победой над древним магическим существом, справедливо полагая, что она недолговечна.       Поттер глубоко вздохнул — он всё ещё бежит от того, над чем стоит думать на самом деле. Как ему остановить Реддла? Что он может сделать, чтобы предотвратить создание крестражей? Почему-то в голове сами по себе всплыли рассуждения Дамблдора о любви. Сначала Гарри поморщился от неуместности и бесполезности воспоминаний, но потом задумался.       А что если действительно попробовать общаться с Томом нормально? Конечно, Гарри очень смутно себе представлял — как это могло бы выглядеть, но в любом случае, даже смутная перспектива лучше, чем полное отсутствие таковых. А у него до сих пор не было ни одной здравой идеи.       Он уже жалел, что рассказал Тому всю правду о будущем. Похоже, Реддлу было просто всё равно. Или же он достаточно хорошо скрывал свои эмоции, чтобы Гарри со стороны так показалось. Он неосознанно надеялся, что если Том увидит — каким чудовищем он станет, это заставит его как-то пересмотреть свои планы, но это не сработало.       И вот что остаётся? Пытаться вести с Томом беседы по душам? Связать и запереть его здесь, не оставив возможности создать крестражи физически? Как достучаться до того, кто одержим целью достижения бессмертия и мирового господства?       «Разве что разделить его убеждения и быть рядом, не давая совершать непоправимые ошибки?» — вкрадчиво поинтересовался непонятно откуда взявшийся внутренний голосок. Гарри едва не подскочил над холодным каменным полом, на котором устроился, игнорируя угрозу простуды. Невесть откуда взявшаяся мысль напугала.       Нет, это абсолютное безумие. Он никак не остановит Волдеморта, став одним из его Пожирателей. Да и Реддл никогда не согласится, зная, что в будущем Гарри его убийца… Поняв, что он всё-таки размышляет над такой возможностью, Поттер вздрогнул в очередной раз. Что с ним творится? Почему он вообще об этом думает?       Нет. Так нельзя. Он должен найти способ убедить Тома не создавать крестражи. Вот и всё. Стоит с ним поговорить, рассказать что-то ещё из событий будущего. Может, стоит даже придумать парочку историй, чтобы напугать его — тогда Том и сам поймёт, что для достижения бессмертия стоит использовать другие способы.       Гарри скривил губы, осознав наивность своих размышлений — напугать Тёмного Лорда? И неважно, что сейчас ему едва ли шестнадцать. На обычного подростка, который мог бы быть внушаемым и впечатлительным, Реддл не походил нисколько.       Гарри, от отчаянья, с силой ударился головой об стену, словно надеясь, что мысли от этого прояснятся или на него снизойдет гениальное озарение. Почувствовав пронзающую боль, он сразу понял — что-то не так.       Конечно, стена была каменной, но у него было ощущение не удара об камень, а ввинчивания в район затылка чего-то острого. Перед глазами всё потемнело, комната закружилась перед глазами и Гарри, ещё пытаясь оглянуться, но не преуспев в этом, сполз по стене, проваливаясь в глубокий обморок.

***

      Тому до невероятности не хотелось возвращаться в Тайную комнату — впервые с тех пор, как он её открыл. Это отнюдь не было страхом, лишь отчаянным нежеланием. Вот только он решительно заставил себя идти. Нет. Он не станет убегать от проблемы.       Отвратительные картинки — сумасшедшего чудовища, увиденного в воспоминаниях этого Поттера — так и стояли перед глазами. Он не станет таким. Это всё просто чушь. И никакие крестражи тут ни при чём. Конечно, он убедился, что Поттер не врёт, но тот мог просто заблуждаться.       Нет. Крестражи — это его, Тома, будущее. Бессмертное будущее. Они лишь удержат его душу в этом мире в случае смерти тела, а не сделают монстром, чтобы там ни надумал Поттер и этот чёртов старик — Дамблдор. Реддл хмыкнул про себя — не зря преподаватель трансфигурации ему не нравился уже сейчас.       Прошипев пароль на парселтанге и привычно скользнув в тоннель, он размышлял — что ему в принципе делать с Поттером. Но как бы это ни злило Тома — мысли в этом направлении быстро заходили в тупик.       Убить? Убедить стать своим соратником? Заставить вернуться туда, откуда он пришёл? По разным причинам Реддл отбрасывал всё. Определённо, есть ещё немало вещей, которые он хотел бы у Поттера узнать — после того, как его рассказ уложился в голове, вопросов у Тома возникло немерено.       До зала он дошёл даже слишком быстро, как ему показалось, но считая ниже своего достоинства стоять и собираться с мыслями, Том решительно шагнул вперёд. Он разберётся с Поттером — в этом нет ничего невыполнимого. Как и в том, чтобы ориентироваться по обстоятельствам.       Первой мыслью Тома было, что незваный гость всё-таки сбежал или же вернулся в своё время — зал казался пустым. Но уже через несколько секунд зрение, привыкшее к полумраку, выхватило очертания фигуры, лежащей на полу у дальней стены.       Реддл настороженно прищурился, подозревая, что это может быть какой-то уловкой и, держа палочку наизготовку, стремительно зашагал через зал. Поттер — бледнее смерти, явно без сознания — действительно лежал на полу, а вокруг его головы расплылась лужа алой крови.       Том замер, пытаясь сообразить — что произошло. Хода в Тайную комнату не было никому. Конечно, Поттер попал с помощью ритуала, но это было исключение, а не правило. Если не маг, то кто мог напасть на этого идиота?       Василиск? Вряд ли змей стал бы действовать без приказа наследника — разве что Поттер сам его позвал. Но не мог же у него настолько отсутствовать инстинкт самосохранения?       Решив разобраться с причинами произошедшего по мере, Том взмахнул палочкой, переворачивая Поттера на живот и склоняясь к нему, чтобы осмотреть голову на предмет повреждений. Брови взлетели вверх при виде глубокой раны в затылке. И он ещё жив? Невозможно.       Но Поттер, хоть и слабо, но дышал, а под кожей учащённо бился пульс. Реддл выругался, пытаясь понять, что ему делать и какого чёрта тут вообще могло произойти. Неосознанно блуждающий взгляд случайно зацепился за стену, возле которой лежал Поттер. Небольшой, Мерлин весть откуда взявшийся выступ, напоминающий сосульку по форме, был в крови.       Тому понадобилось несколько секунд на сопоставление. Если предположить, что Поттер сидел, прислонившись к стене и решил удариться об неё головой — он вполне мог наткнуться на выступ. Неужели он решил таким странным способом свести счёты с жизнью?       Реддла охватила ярость — он даже представить не мог, как можно настолько не ценить собственную жизнь, чтобы добровольно попытаться себя её лишить?!       Злость толкала даже не пытаться оказать помощь этому идиоту, а просто использовать его смерть для ритуала создания крестража, но здравый смысл упрямо напоминал, что ему всё ещё нужна от Поттера информация.       Сцепив зубы, Том принялся накладывать заклинания, призванные хотя бы стабилизировать состояние Поттера, уже понимая, что понадобятся ещё и зелья. Мысль, что информация, которой может поделиться Поттер, не равноценна по важности усилиям, которые придётся затратить на лечение, Том безжалостно выкинул из головы.       Он спасёт чёртова идиота. Как минимум — тот будет ему обязан. И Реддл собирался потребовать долг. А уж после этого — он решит, чем именно Поттер может быть ему полезен. Если же ничем — ритуалов, требующих человеческого жертвоприношения, Том знал достаточно.

***

      Гарри совершенно не хотелось выплывать из удивительно уютной обволакивающей пустоты. Где бы он ни находился — тут было абсолютно тихо и безлюдно. Не надо было ничего решать, не надо было с ужасом ждать кошмаров и строить абсурдные гипотезы, как договориться с Томом. Просто подарок, о котором он и не мечтал.        — Ты должен очнуться, Мордред тебя раздери! Немедленно! — едва уловимо, на грани слышимости, донёсся до него чей-то ледяной и очень злой голос.       Гарри мысленно поморщился. Захотелось спрятаться и по-детски послать раздражающий голос подальше, но тот униматься не желал:        — Поттер, ты немедленно придёшь в себя, или я применю «Круцио»!       Гарри нехотя открыл глаза. Сознание затуманилось, но здравые мысли проскальзывали. «Круцио»… Пытал его Волдеморт. Голос тоже был смутно знаком. Так говорил Том Реддл из дневника…       Поттер неожиданно вспомнил абсолютно все события последнего времени, а смутное пятно рядом было опознано им как тот самый Том Реддл. Гарри попытался вскочить на ноги.       Сильные руки с изящными красивыми пальцами тут же прижали его к чему-то мягкому — по ощущениям Гарри, к матрасу — и подняться не позволили.        — Что?.. — он попытался сориентироваться в происходящем, но был безжалостно перебит.        — Поттер, я сказал — очнуться, а не вскакивать и разговаривать, — холодный надменный голос звучал раздражённо. — Заткнись и лежи спокойно.       Гарри разозлился. Что бы ни произошло — кто дал Тому право им командовать? И почему он всё-таки лежит, а голова так сильно кружится? Перед глазами размыто сверкнула вспышка какого-то заклинания, и Гарри резко дёрнулся в сторону.        — Идиот! — яростно зашипел Том. — Это обычные чары диагностики! Бояться надо было, когда выбирал абсурдный способ свести счёты с жизнью!       Гарри замер. Свести счёты с жизнью? Он пытался совершить самоубийство? Мысль показалась абсолютно идиотской. Так… Он сидел и пытался размышлять — что ему предпринять в отношении Реддла и ситуации в целом.       Что было потом? В порыве эмоций он попытался побиться головой о стену. А потом были только боль и темнота. Он слишком сильно ударился? Похоже на то.       Вспышка заклинания сверкнула снова, но на этот раз Поттер, занятый размышлениями, даже не пошевелился. Видимо, Том вернулся, как и обещал, после обеда, нашёл его и…       «Он помог мне! — внезапно до Гарри дошло окончательно. — Не воспользовался моим состоянием, не добил, а вылечил».       Это не желало укладываться в голове. Как и тот факт, что палочка благополучно лежала в кармане Гарри — Реддл даже не попытался её забрать. Поттеру захотелось потрясти головой. Может, он всё-таки умер и попал в какую-нибудь очередную параллельную реальность? Ну не мог Реддл его лечить и даже не обезоружить! Зачем ему это?       Том мрачно смотрел на результаты диагностических чар. Угроза жизни миновала, но Поттеру потребуется присмотр и приём зелий в течение ещё трёх дней, как минимум. Сейчас собственная затея — спасти пришельца вместо того, чтобы добить, уже не казалась хорошей идеей.       Хоть он и вытащил полудурка практически с грани, но магия почему-то не спешила формировать нити, служащие основой долговых обязательств. Это привело Тома в ярость. Получается, он тратил собственные запасы зелий, силу и время только ради сомнительного качества информации.       Поттера захотелось добить немедленно. Вот только уже сделанного было жаль. В конце концов, он, Волдеморт, спас этого никчёму. Как минимум, тот должен быть ему вечно благодарен. А для этого надо было быть живым.       Раздражённо сунув в руки Поттера очки и стараясь преодолеть свою собственную брезгливость от прикосновения к ним и непонимание — зачем Поттеру это маггловское уродство, ведь существуют зелья и чары для исправления зрения, Том отошёл к колонне, пытаясь успокоиться.       Получалось плохо. Всё было идеально, пока не появился этот странный идиот со шрамом. Он готовился к ритуалу, который станет основой его бессмертия и силы, на Йоль и Рождество Пожиратели, под его строгим контролем, разумеется, уже планировали две интересные операции, которые принесут им хорошие дивиденды и заделы на будущее.       До полугодовых контрольных было рукой подать. Впрочем, последнее Тома волновало мало — он справлялся со школьной программой играючи и даже без подготовки мог всё сдать на «Превосходно», не напрягаясь ни на гран.       Но что касается всего остального… Поттер срывал ему все планы — помешал подготовке к ритуалу, теперь придётся ждать несколько дней, чтобы продолжить. Сейчас вот он возится с ним, хотя через полчаса собрание Пожирателей.       Реддл выругался на парселтанге, шипя еле слышно. Сейчас он готов был безоговорочно поверить, что во времени Поттера тот являлся личным проклятием Волдеморта.        — Том, — позвал Гарри, голос которого немного дрожал. — Я… всё было совсем плохо?        — О, нет, всё просто замечательно, — зло прошипел Реддл, резко развернувшись. Вопреки запрету, Поттер всё-таки сел на матрасе, который Тому пришлось трансфигурировать из горстки камней. — Для человека, который хотел свести счёты с жизнью — ты почти преуспел. Сейчас я уже жалею, что вмешался в этот процесс.        — Почему ты?.. То есть, я… — Гарри явно запутался в словах. Невооружённым глазом легко было заметить, что ему неловко. — С чего ты взял, что я хотел покончить с собой? — наконец сформулировал он свою мысль.        — Предложи другое объяснение — зачем бы тебе пробивать собственную голову? — Том даже перешёл с парселтанга на обычную речь, удивлённый вопросом Поттера.        — Я случайно, — неуверенно пробормотал Гарри, заливаясь краской.       Том замер, а потом очень медленно повторил:        — Ты случайно.        — Ну да, — Гарри заторопился, насторожившись странному выражению лица своего спасителя. — Знаешь, когда хочешь просто побиться головой об стену, чтобы… ну я не знаю… мысли там прояснились, — Гарри говорил немного сбивчиво, нервничая всё больше под пронзительным взглядом синих глаз. Сейчас, когда он понял, что Том спас ему жизнь, ему вовсе не хотелось вспоминать, что он будущий Волдеморт. Удивление и благодарность перекрывали все остальные эмоции. — Я, видимо, не рассчитал силу удара, потому что… — Том сделал несколько шагов к нему, и Гарри напрягся, хотя встать и не попытался. — Потому что… было очень больно… Том?       Реддл пытался заставить себя глубоко дышать. Поттер не самоубийца. Он просто хронический непроходимый идиот, возможно, несколько слабоумный. Непонятным оставалось другое — почему-то Тома это доводило до неконтролируемой ярости.       Возможно, всё дело было в понимании, а точнее — полном непонимании, что вот это недоразумение просто не могло послужить причиной смерти великого Волдеморта, насколько бы неадекватен он ни был.       Нет, надо успокоиться. Нет смысла убивать Поттера сейчас — зачем? Таких идиотов, как он, Реддл наблюдал ежедневно — половина учеников Хогвартса и парочка преподавателей, как минимум. Так чем этот хуже? Почему именно в его случае это вызывает такую злобу? Неважно. Об этом можно подумать потом. Сейчас стоит подняться наверх — до собрания оставалось всего ничего.        — Том, ты куда? — искренне удивился Поттер, когда Реддл молча развернулся и направился к тоннелю, ведущему к выходу из зала. — Ты что, просто уйдёшь?        — Почему бы мне этого не сделать, Поттер? — Том развернулся, его глаза очень нехорошо сверкнули.       Будь на месте Поттера любой из Пожирателей, он бы уже либо бежал как можно дальше, либо вымаливал прощение, даже если бы и был не виноват. О ярости Тома легенды ходили после вечера в гостиной Слизерина. Но Поттер был явно глух к любым признакам, что собеседник не желает продолжать с ним общение.        — Потому что… мы не договорили… не поговорили, — исправился Гарри. Он действительно не понимал, что происходит. — Я тебя даже не поблагодарил толком — за спасение своей жизни. Зато теперь я уверен — в тебе намного больше доброго, чем ты хочешь показать.        — Во мне? — уточнил Том.       Самоконтроль испарился окончательно. Невинное выражение лица Поттера и искренняя радость в изумрудных глазах, которую он излучал, что было заметно даже на расстоянии, оказались последней каплей. Не до конца отдавая себе отчёт в том, что собирается сделать, Том был уверен только в одном — все его проблемы начались с появления здесь Поттера.       В несколько шагов преодолев расстояние между ними, Том с ледяной усмешкой сомкнул изящные пальцы на шее Гарри, безжалостно сдавливая её.        — Ты меня с кем-то перепутал, Поттер. И ты мне мешаешь. А помехи я устраняю.       Гарри в ужасе захрипел, глядя прямо в синие глаза юноши, который безжалостно его душил.