Солнце прошлого

Когда на следующий день Билл позвонил и предложил снова встретиться, я даже и не начала обдумывать его предложение. Для человека моего склада принять жизнеизменяющее решение за один день — за пределами осуществимого, так что я и не рыпалась. Вдобавок, я еще не могла до конца отойти от «радушного приема и ласковых слов» со стороны его братца. И поскольку однозначного ответа у меня не было, я решила действовать, исходя из ситуации. Я прикладывала все усилия, чтобы мысли о поездке не мешали мне наслаждаться беззаботностью дня, смиренно отдав этот вопрос на разрешение Отцу Небесному. В принципе, это мой неизменный план действий на случай непредвиденных обстоятельств. Но было кое-что, что я не могла переложить на Бога — разговор с отцом. Проблема было в том, как именно ему все это преподнести: «Пап, тут приехали мои немецкие друзья с раннего детства, предлагают пожить с ними в Америке, так сказать, наверстать упущенное. Правда, я почти уверена, что наверстывать нечего, ибо вероятность того, что они ошиблись, выше, чем Эверест. Однако один из них даже не хочет слышать об отказе, в то время как второй, мягко говоря, меня не жалует, а грубо говоря, возглавил бы банду ассасинов в гонке за моей головой. Но ты не переживай, я постараюсь вернуться живой». — Откуда? — послышался голос папы за моей спиной. «Мне определенно пора прекращать проговаривать свои мысли вслух. И когда мне уже поставят эту чертову дверь в комнату? Ну да ладно, даже хорошо, что он зашел, более удачный случай вряд ли представится» — Садись, пап, надо поговорить, — осторожно проговорила я, стараясь придать своему голосу как можно более мягкий тон. — Что случилось? Ты что беременна? — чуть ли не выкрикнул он с тревогой в голосе. — Нет конечно! Боже упаси! Откуда у тебя вообще такие мысли в голове? — я мысленно перекрестилась. — Действительно, мне, скорее, следует переживать, что ты помрешь старой девой, — сказал он. Уровень волнения в его словах заметно упал. — Жизнь покажет. Но речь пойдет не об этом. Не имея представления, с чего начать, я попросту выпалила все, что произошло со мной за последние два дня: начиная со встречи с Биллом возле отеля и заканчивая его предложением. Если бы я могла предвидеть его реакцию, то молча уехала бы в Америку без разрешения. Я как будто видела, как его руки тянутся к телефону и набирают номер психиатрической лечебницы. — Селена, ну что ты выдумываешь? Какой еще Билл? Я понимаю, что тебе нравились эти парни несколько лет назад, но я-то думал, что это сказывался подростковый период. Ты поэтому просила записать тебя на прием к психологу? Так тут психотерапевт нужен. — Папа, я ничего не выдумываю. Еще психолога вспомнил, — сказала я, всплеснув руками. — Мне тогда просто хотелось кому-нибудь выговориться. — То есть, тебе было не с кем поговорить, и ты придумала воображаемых друзей? — Так, пап, хватит, давай, серьезнее подойдем к вопросу, пожалуйста. Я говорю правду. Ты же прекрасно знаешь, что с головой у меня все в порядке. Стала бы я такой бред просто так нести? Мне двадцать лет, в конце концов! Так что давай пропустим ту часть, где ты мне не веришь, и перейдем к обдумыванию ситуации. Отец немного замялся и произнес: — Разве ты бы не помнила этого Билла, если бы это было правдой? — Вот в том то и дело, что все события, происходившие со мной до пяти лет, я вижу как в тумане. У меня есть какие-то детские воспоминания, но я не могу определить, с какого они возраста. Может, мне там пять лет, а может, и три года. Но это не главное, — я глубоко вздохнула перед тем, как продолжить: — У меня наконец появилась возможность что-то сделать со своей жизнью. Ты понимаешь, что у меня есть шанс поехать в Америку, причем, не тратя ни копейки твоих денег? — Ты едва знаешь, этих парней. Я и говорить не хочу о том, что там с тобой может случиться. — Да? А что здесь может со мной случиться? — вдруг воскликнула я голосом полным отчаяния. — Посмотри на меня, мне уже третий десяток пошел, а я как училась тринадцать лет назад, так и учусь! Ничего не меняется. Я потеряла больше половины подруг, потому что они вышли замуж, а я за все эти годы больше двух лет в отношениях не провела! Я признаю, что мне до чертиков страшно куда-то уезжать. От неизвестности меня мандраж берет. Но мысли о том, что я проведу так всю жизнь, поддаваясь страху и нарочно упуская любую возможность что-то изменить, скоро перерастут в фобию. Мне уже, по правде сказать, без разницы, приняли они меня за кого-то другого или нет. При любом раскладе, решение остается за мной. И я считаю, что было бы глупо отказаться. После моей звучной речи о беспросветности моего будущего папа с минуту смотрел на меня задумчивым взглядом. Создавалось впечатление, будто он боялся своих собственных мыслей, которые в итоге облеклись в слова: — Селена, ты же знаешь, что я всегда старался дать тебе как можно больше свободы выбора. Я был уверен, что ты можешь сама решить, что для тебя будет лучше. И ты ни разу не разочаровала меня. И как бы сильно я не волновался о твоем благополучии, я не могу тебе никак воспрепятствовать. Была бы ты несовершеннолетняя, то я бы без лишних разговоров сказал «нет». Но ты уже взрослая, и я не могу запретить тебе поступить так, как ты считаешь нужным. Но ты также должна понимать, что пока я лично не познакомлюсь с этим твоим Биллом, я не могу отпустить тебя со спокойной душой. — Разумеется. Мы с ним увидимся сегодня вечером, и я ему скажу об этом. (Flashback) — Сколько время? — спросила Селена, собрав последние игрушки в коробку. Том бросил взгляд на часы, прежде чем ответить: — Половина одиннадцатого. — Когда мама придет? Обычно в это время она уже дома, — захныкала девочка, и Том сразу догадался, что ей пора спать. — Наверное, задерживается на работе. Пойдем, я тебе постелю, — сказал он, жестом указывая на их с Биллом комнату, в которой последний уже мирно посапывал. — Но я никогда не ночевала у вас дома. — Значит, тебе нужно загадать желание. — Зачем? — Когда делаешь что-то в первый раз, можно загадать желание. — А оно сбудется? — А ты проверь. Уложив Селену на свою кровать, Том уже собирался устроиться рядом с Биллом, как услышал: — Томми, почитай мне книжку, если ты не сильно спать хочешь. — Нет, не очень. Что тебе почитать? — Мир за моей стеной. — Тебе определенно нравится эта книга. Мы ее будем перечитывать уже раз седьмой, — сказал Том, доставая с полки книгу и садясь на свою кровать. — А ты не хочешь? — с волнением в голосе спросила Селена. — Нет, почему? Она интересная. Но все же, чем она тебя так зацепила? — Сама не знаю. Она не такая как все. Когда ты мне ее читаешь, у меня появляется чувство, будто я понимаю все, что делает главный герой, как если бы он был мной. — Ты права, эта книга особенная, — согласился Том, — прям как ты. — Томми, Томми, проснись, пожалуйста, — услышал Том сквозь сон тоненький голосок Селены. — Селли, ты чего не спишь? — прошептал он, все еще не открывая глаз. — Разве утро уже наступило? — Да, сейчас четыре часа утра, вставай, прошу тебя, — не унималась девочка. — Четыре часа? Но зачем вставать так рано? — изумился он, зарываясь лицом в подушку и желая как можно скорее вернуться в царство Морфея. — Но мне страшно. Очень-очень страшно, — воскликнула Селена, и на глазах у нее проступили капельки слез, как появляются росинки на траве во время утренней прохлады. Тихий плач девочки заставил Тома вернуться в реальность и еще раз, более вразумительно, прокрутить в голове ее слова. — Страшно? Чего ты боишься? — спросил Том, беря Селену за маленькую ручку. — Вдруг, пока мы будем спать, появится стена как в книге и разделит нас. — Поставьте мне стену, чтобы хоть что-то отделяло меня от ваших полуночных разговоров, — послышался заспанный голос Билла с другого края кровати. — И чего вам не спится? — Селли переживает, что стена нас разделит, — ответил Том, поворачиваясь к брату. — Какая стена? — Из книги Мир за моей стеной. — И о чем она? — спросил Билл, когда заинтересованность отодвинула желание поспать на второй план. — Я ее читал Селене семь раз, ты что, ни разу не слышал? — Слышал отрывки, но не вникал. — Я расскажу тебе ут… то есть через несколько часов, когда мы проснемся как положено. А ты, Селли, — Том обратился к девочке и кивком указал на свою кровать, — иди спать. Такие стены возводятся ночью, а сейчас уже утро. Завтра мы что-нибудь придумаем. — Обещаешь? — Обещаю. Нас ничто не разделит.