Солнце прошлого

Как бы мне не было совестно это признавать, но в возрасте шестнадцати лет я пришла к заключению, что у меня напрочь отсутствует такое чувство, как любовь к родине. И ежегодные сочинения в школе, посвященные величию нашей страны, не смогли пробудить во мне патриотизм. Уехать отсюда было мечтой, томящейся в моем сердце на протяжении пяти лет. Когда люди прознавали о моем желании переехать, все и абсолютно каждый считали своим долгом перед родиной доказать, насколько это нелепо и что сожаление о содеянном настигнет меня еще в самолете по пути в другую страну. Новый свет они для меня не открыли. Я и сама догадывалась, что буду не в восторге от переезда первое время. Но причина тому не тоска по родине и прочие сантименты, а банальный культурный шок, который вряд ли можно назвать приятным дополнением к переезду. Такой резкий переход требует некоторых жертв от каждого, кто переступает порог своего размеренного существования. Меня беспокоило, как я с этим справлюсь. С самого детства я росла как принцесса в замке, оберегаемая семьей со всех сторон. И как результат, такое необходимое для выживания в этом мире качество, как самостоятельность, по большому счету, в моем характере не развилось. «О чем я только думала, соглашаясь на этот переезд? Если выживу, закажу себе памятник». — такими соображениями сопровождался мой путь в Калифорнию. Мысленное обещание воздвигнуть себе монумент я дала после шестидесяти минут полета, когда стало очевидно, что Каулитц старший задался целью довести меня до ручки; в буквальном смысле — до ручки аварийного выхода, чтобы я еще в самолете осознала, что в Лос-Анджелесе только один из нас сможет испытать прелести умиротворенного сна: он — после очередного плана по депортации меня на родину или я — в тех редких случаях, когда его фантазия будет брать отпуск. — Ауч, — взвизгнула я, когда Том в который раз попытался встать со своего места и протиснуться между мной и впереди стоящим сидением. К нашему с Биллом удивлению, он изъявил желание занять место между мной и братом, хотя я полагала, что он, скорее, будет лететь в кабинке туалета, чем рядом со мной. После того, как он за один час прошел туда-сюда около восьми раз я начала думать, что мои предположения были верны. — Если тебе так часто нужно бегать в уборную, может, поменяемся местами? — не выдержала я, когда он, пролезая, наступил мне на ногу. Снова. — Нет, — просто ответил он после трехсекундного молчания и изображения великой думы на лице. — Почему нет? — возмутилась я, чувствуя, как моя всегдашняя сдержанность исчезает за приливами бесконтрольного гнева. — Потому что я вовсе не в уборную хожу. У меня другая цель. — И какая же? — спросила я, поднимая ноги, тем самым загораживая ему проход. Том остановился напротив меня и, упираясь обеими руками в подлокотники моего сидения, вполголоса произнес: — Через пару недель ты сама все поймешь. — Может, поделишься своим дьявольским планом сейчас? — Если я скажу тебе сейчас, твои крики переполошат весь самолет, включая пилота, а я бы все-таки предпочел добраться до дома живым, — произнося эти слова, он пододвинулся так близко, что я вжалась в спинку сиденья. Закончив нагонять на меня ужас, он скрылся между рядами, а я громко втянула воздух, понимая, что непроизвольно задерживала дыхание на его последней реплике. — Расслабься, это он так шутит, — успокоил меня Билл, наблюдавший за всей сценой со стороны. — Хочется верить. — Том по натуре отходчивый. Просто первую неделю смотри, куда садишься, что ешь, надеваешь, на чем спишь. Словом, будь повнимательней, — добавил он, как ни в чем не бывало. «А я ведь пообещала папе, что мы еще увидимся…». — Я все выяснил, — сказал Билл, садясь обратно на свое место после пары минут отсутствия. — Тебе не о чем волноваться. Том уже нашел свою жертву, и сегодня это не ты. — Что ты имеешь в виду? — Он там приметил одну девушку, так что сейчас у него нет времени строить тебе козни. От этих слов мне существенно полегчало, и надежда приземлиться и увидеть Америку снова затеплилась в душе. — Он же не собирается с ней спать прямо на борту самолета, нет? — спросила я, когда меня накрыло осознание того, чем конкретно занимался Каулитц старший. Билл саркастически фыркнул, закатывая глаза: — Том бы своего шанса не упустил, даже если бы мы летели в космическом шаттле на земной орбите и в скафандрах. Полчаса спустя вернулся наш любовник-экстремал, c белокурой девицей позади себя, у которой вырез на платье по длине не уступал ее загорелым ногам. Молодая, но не очень удачная копия Бритни Спирс, подождала, пока Том по моим ногам пройдет на свое место, и, наклонившись, обратилась ко мне: — Тебя не затруднит пройти в конец самолета со мной? — Зачем? — спросила я с опаской. Блондинка, немного замявшись, прошептала: — У меня лифчик расстегнулся, нужна помощь. Я не стала спрашивать, почему она попросила именно меня. Самодовольная улыбка на лице Тома и тот факт, что никаких признаков нижнего белья на этой особе не наблюдалось, выдали не совсем продуманный план этой сластолюбивой парочки. Но мое любопытство в купе со скукой от двухчасового полета взяли вверх, и я покорно проследовала за девушкой в хвост самолета. Как только мы дошли, предмет ее нижнего белья, так беспокоивший ее ранее, отошел на второй план, а от былой дружелюбности не осталось и следа. — Если ты не оставишь Тома в покое, я выкину тебя с этого самолета, — прошипела она, посылая мне взгляд, который должен был вызвать во мне благоговейный страх. «Какая банальность, Том, натравить на меня свою пассию. Если все его планы мести такие устрашающие, то я не только смогу увидеть Америку, но еще и весело провести время». Первым моим побуждением было объяснить этой явно истеричной особе, что я и сама не прочь рассечь руками воздух, лишь бы быть подальше от этого мстителя, но желание поразвлечься подавило этот порыв. — Ну, попробуй, — пожала плечами я, складывая руки на груди. — Ты не расслышала? Я тебя еще раз предупреждаю… — Да, да, заканчивай уже с угрозами и переходи к делу, — оборвала я ее голословные запугивания. — Как ты меня выкидывать собираешься? Может, ты возомнила, что этими двумя зубочистками, ты сможешь меня хоть на миллиметр с места сдвинуть? — я кивком указала на ее руки. — Я уже молчу о том, как ты планируешь аварийный выход открывать. Блондинка уставилась на меня в замешательстве, тем самым подтверждая теорию об исключительных способностях белокурых дам. Ее забвение длилось недолго. После пары неудачных попыток лишить меня жизни взглядом и наконец осознав, что это не работает, она подняла руку и залепила мне пощечину. Ее рука весом с воздух, и мой относительно высокий болевой порог сделали ее шлепок сравнительно безболезненным, однако мое самолюбие не смогло такого снести. Замахнувшись, я также оставила след на ее покрытом толстым слоем макияжа лице, но уже кулаком. «Ну вот, а я еще не верила, когда психолог мне говорил, что во мне живет пацанка». Кровь потекла у нее из носа, и блондинка издала громкий, протяжный визг, как поросенок на скотобойне. Том был, по всей видимости, готов к крикам, так как прибежал раньше всполохнувшихся стюардесс. «Чего он надеялся этим добиться? Того, что его кашолка запугает меня до смерти?» — Ты что, ударила ее? — воскликнул он. — Когда будешь посылать людей вершить возмездие вместо себя, имей в виду, что я всегда мечтала ходить на бокс, а это идеальная возможность попрактиковаться, — окинув взглядом измазанное смесью крови и слез лицо блондинки, я добавила: — По-моему, потенциал есть, как думаешь? Том несколько секунд смотрел на меня в изумлении перед тем, как спросил: — Кто тебе сказал, что это я ее послал? — А с чего это она на меня с угрозами накинулась? Мол Тома в покое не оставишь, отправишься в свободный полет, — передразнила я его подружку низким голосом. — Селена, я ее ни о чем не просил. — Ну да, а почему ты тогда ухмылялся, пока она просила меня застегнуть ее несуществующий бюстгальтер? — Если бы ты пригляделась, то увидела бы, что это самый бюстгальтер торчал у меня из кармана. — А твои угрозы, хитроумный план, составленный специально, чтобы свести меня в могилу? — Это была шутка. Нет никакого плана. Но если ты хочешь, я… «Шутка? То есть Билл был прав? А эта их близнецовая связь работает получше, чем вай-фай на моем ноуте». — Нет, подожди, — воскликнула я. — Если ты тут не причем, почему она думает, что мы любовники? — Потому что если возле меня находится молодая, привлекательная девушка, шансы, что я с ней не сплю, равны нулю. Я покраснела до кончиков волос и ногтей, словно спелый помидор на грядке. «Это он сейчас меня назвал привлекательной? Нет, я, конечно, знала, что я ничего, но не до такой степени, чтобы получать комплименты от гитаристов из всемирно известной группы». — Скажем, не нулю, со мной то ты спать не собираешься, — проговорила я из под опущенных ресниц. В ответ он лишь пожал плечами и ухмыльнулся. Вся эта безучастность была просто маской, которой я надеялась скрыть от Тома страх происходящего. Кровь на лице девушки заставила мое сердце панически выколачивать бешеный ритм в грудной клетке. Я никогда раньше на людей с кулаками не набрасывалась, неважно, насколько они были мне неприятны, и всегда старалась держать свои эмоции под контролем. Правду говорят, что нужно давать своей нервной системе разгрузку время от времени, чтобы не создавать для себя ситуации, когда кровь в венах на 92% состоит из адреналина. «И что теперь? Мои руки почувствуют холодный металл наручников раньше, чем ноги коснутся американской земли?» Я, замерев на месте, смотрела на покалеченную блондинку, также как обреченные на смерть люди не могут оторвать глаз от надвигающегося на них цунами. Одна из молоденьких стюардесс в красной юбке «карандаш» и пилоткой ей в тон неугомонно крутилась вокруг меня, пытаясь получить хоть какие-то ответы. Я же не могла и слова выдавить из себя, вспоминая фразу из криминальных фильмов «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас». «Селена, успокойся ты, наконец! Ты никому билет на тот свет не оформила! Максимум сломала этой истеричке нос. Ты так редко за себя заступаешься, что самозащита для тебя уже по умолчанию считается преступлением». Блондинка прилагала немалые усилия, дабы убедить окружающих, что встреча с Отцом Небесным у нее назначена на ближайшее время. Она визжала и стонала так, будто ей железной арматурой прошлись по лицу. Мне не раз говорили, что у меня тяжелая рука, но мне с трудом верится, что с моей силой удара можно довести человека до полуобморочного состояния. Я, в конце концов, хрупкая девушка, а не боксер-тяжеловес. Паника, отражавшаяся на моем лице при одном взгляде на явно переигрывающую девушку, не скрылась от Тома, потому что он, взяв под руку не отходящую от меня стюардессу, отвел ее в сторону и что-то прошептал. — Пойдем, Билл нас уже потерял, — обратился он ко мне, вернувшись через минуту. — А как же?.. — я окинула рукой заплаканную девицу, по которой плакал драматический театр, ибо охала и ахала она так, будто одной ногой была уже в могиле. — Я все уладил, — тихо сказал он, беря меня за локоть и продвигаясь меж рядами к нашим местам. Вопреки всем нашим догадкам, Билл даже не заметил нашего отсутствия. И от предсмертных криков агонии пострадавшей его спасли наушники, в которых он с полным умиротворением на лице путешествовал по царству Морфея. — Что ты ей сказал? — спросила я Тома, как только мы сели. — Это неважно. Главное — ни к тебе, ни ко мне претензий нет. — А почему ко мне нет претензий? — не унималась я, посчитав его ответ недостаточно содержательным. — В смысле, я думала, ты был бы рад такому малоприятному для меня исходу событий. — Не хочу чувствовать себя виноватым. Ты, в какой-то степени, из-за меня так вляпалась. — Спасибо, — все, что я смогла ответить после десятисекундного колебания. Том промолчал, и на протяжении всего полета никто больше не обмолвился ни словом.