Солнце прошлого

После наигранно депрессивных выходных порядок вещей в доме принял более спокойный оборот. Апатию сменила стабильность, хотя правильнее будет сказать застой, как в период Брежнева в СССР. День близнецов начинался в девять утра, что уже было ненормально — обычно они завтракали только в час дня. Я по старой привычке вставала намного раньше. Каждый занимался своими делами, и встречались мы только во время приема пищи. Единственной нашей вылазкой за весь день была прогулка с собаками. Мы все понимали, что прекратить этот замкнутый круг праздности можно, достаточно выбрать место и отправиться в путь, но странным образом всех устраивали эти размеренные, шаблонные будни. Мы напоминали молодую семью, уставшую прятать глаза от огней большого города и укрывшуюся в тени однообразной загородной жизни. Если бы наш дом располагался на Вистерии-Лейн , то сложилась бы идеальная картинка. — Билл, что происходит? — Том, опустив голову, выковыривал вилкой кусочки брокколи из салата и перемещал их на край тарелки. В дополнение к нашей образцово-показательной жизни интроверта, мы еще старались правильно питаться. — О чем ты? — Мы уже неделю дома сидим. Если бы не Пумба с Курцем вообще бы забыли, как улица выглядит. — Ты прав, — Билл на секунду задумался. — Надо съездить в «Ральфс» , продукты уже кончаются. — Да нет же, я не об этом, — воскликнул раздосадованный непониманием брата Том. — Мы три недели не выходим из дома. Когда такое вообще было? Когда нам было два, и мы не могли далеко уйти? — Да, давненько, но знаешь, раньше нужно было куда-то бежать, что-то делать, и даже в выходные дома не сиделось. Будто в нас был вставлен вечный двигатель; но с недавнего времени он перестал работать. Появилась такая гармония души и разума. — Билл облегченно вздохнул. — Вообще-то я думал, что дойду до такого дзен состояния, когда мне будет сорок и я буду женат. Том слушал брата, понимающе кивая головой. По нему было видно, что ему знакомо это чувство. — В доме стало уютнее, — согласился он, — но чего-то все равно не хватает. — Правда? — удивился Билл. — Мне так не кажется, и это очень странно. Мы же всегда сходимся на таких вещах. Пока близнецы искали прорехи в их космической связи, я молча поглощала еду. Меня с ними и не связывали подобные узы, но я хорошо понимала, о каком состоянии они говорят. Оно у меня появлялось, когда папа уезжал на несколько дней и я оставалась дома одна. Уединение действовало на меня как тибетский антистрессовый массаж, горячая пенная ванна и сеанс йоги вместе взятые. Но недостаток чего-то важного как надоедливая муха, залетевшая в дом и подчас жужжащая над ухом, мешало мне с головой окунуться в сладостную негу одиночества и тишины. — Селена, а ты что думаешь? — голос Билла прекратил поток моих воспоминаний, и я поняла, разговор уже перешел на другую тему. — Может, нам рвануть куда-нибудь? — Почему бы и нет? — во мне проснулся дух авантюризма, о недостатке которого так негодовал Ипполит в бессмертной комедии «Ирония судьбы или С легким паром». — Все согласны, супер! Я подумаю, куда мы можем поехать, накидаю списочек, а потом мы вместе выберем точку икс, — он подскочил из-за стола и побежал за ноутбуком, попутно подбирая рифму к фразе «Мо поедем в отпуск». — А до этого времени мы будем продолжать мариноваться в собственном безделье, как патиссоны в банке, — протянул Том уставшим голосом. — В очень приятном безделье, — заметила я. Мы с Томом сидели на кожаном диване в гостиной и смотрели Animal Planet , полностью концентрируя внимание и страх на большой белой акуле, пожирающей тюленя на экране телевизора. — Единственное, что меня успокаивает в этой ситуации, — произнес Том, — так это то, что акулы не могут передвигаться по суше. Хоть он как-то и сказал, что не может читать мои мысли, но в тот момент это не помешало ему их озвучить. Дверь гостиной распахнулась, от чего мы с Томом от неожиданности вжались в диван. Билл влетел в комнату с открытым ноутбуком в руках. — Я придумал! Мы поедем в круиз! — Отлично, раз акула не может прийти к нам, мы поплывем к ней, — воскликнул Том с деланным энтузиазмом. — Разве это не идеальное решение? — продолжал восторгаться своей находчивости Каулитц младший. — Нам не надо далеко ходить, бегать по экскурсиям. Да нам даже не нужно от отеля до моря идти! Как дома, только мы еще и путешествуем, — Билл слегка толкнул брата локтем. — Тооом, что скажешь? Там наверняка будет очень много девушек и очень мало одежды. — Ну, это уже что-то. — А ты что думаешь, Селли? — Билл повернулся ко мне, улыбаясь так широко, словно ему было пять, и отец подарил ему обещанного щенка. — Отличная идея, но… — Но что? Две пары одинаковых глаз уставились на меня. — Я боюсь воды. — Что? — воскликнули близнецы в унисон. Я словно не о фобии своей говорила, а в грехах священнику признавалась. — Здравствуйте, я Селена и у меня аквафобия, — изобразила я члена «Общества анонимных гидрофобов». — И что, как только мы ступим на корабль, у тебя начнется паническая атака? — спросил Том. — Нет, если ты не выкинешь меня за борт. — То есть это не проблема? — уточнил Билл. — Честно говоря, я никогда не выходила в море на судне, но думаю, что нет, это не проблема. До тех пор, пока я не окружена водой со всех сторон, все хорошо. Я на всякий случай вас предупредила, ибо, если я все-таки окажусь за бортом, то потеряю сознание от страха раньше, чем утону. — Хм, интересно, — Том дотронулся до подбородка двумя пальцами. — То есть, чисто гипотетически умереть от утопления ты не можешь, я правильно понимаю? — Чисто практически я не проверяла. И не собираюсь. Нетерпение Билла прервало наш поиск возможных способов моей кончины: — В общем, мы едем в круиз, да? *** Неделю спустя я уже собиралась в свой первый круиз на лайнере The Ocean's Dream. За этим названием кроется весьма вдохновляющая история. Оушен — это фамилия владельца и по совместительству капитана судна, в молодости мечтавшего о двух вещах: быть на короткой ноге со знаменитостями, избегая при этом вспышек фотокамер, и иметь свой собственный корабль. Теперь он — прямое подтверждение тому, что мечты сбываются: его лайнер славится тем, что на нем наслаждаются морским воздухом в открытом океане сливки общества, те, кто привлекал бы ненужное внимание на корабле среди простых смертных. И следующие пятнадцать дней я, метафорически выражаясь, проведу на Олимпе. Вопреки всем ожиданиям, по размерам судно нельзя было отнести к морским гигантам. Скорее, оно было средней величины. Не имело смысла отстраивать трехсотметровый корабль с вместимостью в три тысячи человек, когда на нем в одно время собиралось не более семисот знаменитостей. Мою пропитанную интроверсией натуру это только радовало. Получасовое пребывание среди людей отнимало у меня больше энергии, чем десятикилометровый кросс. В нашем путешествии эта особенность пришлась кстати: у меня даже не возникало желания подойти к кому-то и попросить автограф или сделать фото на память. Мне элементарно было лень восторгаться стоя на месте. Вдобавок, я гвоздями вбила себе в сознание вторую заповедь из Библии, которая гласит: «Не делай себе кумира». Я потратила не один час, размышляя над этими словами, что породило массу вопросов. Например, почему мы вообще так одержимы известными людьми? Они тем только и отличаются от нас, что популярностью. Многие из них даже не так талантливы, как может показаться на первый взгляд. Их главное отличие в силе характера, настойчивости, умении добиваться своего, отсутствии страха перед риском. Но ведь мы не за это их боготворим. Нас привлекает их внешность, шарм, харизма, игра на публику. Мы не отдаем себе отчета в том, что запутались в этой фанатской паутине, как глупые мухи. Но в отличие от насекомых, мы были бы рады быть съеденными этими пауками славы. Осознание беспричинности своего заключения не освобождает от обсессии. Единственный выход — одергивать себя каждый раз, когда возникает желание поставить другого человека выше себя, стараться подражать ему или считать его даже самое необоснованное мнение авторитетным только потому, что это его мнение. Год практики доказал мне, что это работает. Иначе я бы накинулась на Билла при встрече как вампир, почуявший запах людской крови. Но не стану скрывать, если я здесь поблизости увижу Джастина Бибера, мою жажду будет сложно обуздать. Так получилось, что Вселенная решила предоставить мне шанс проверить свою выдержку. Каждая каюта на этом звездном лайнере была класса люкс. Даже цены были одинаковые, чтобы желание знаменитостей выставить напоказ свою состоятельность не привело к рыцарскому поединку за самые дорогие и богатые покои. Наша каюта располагалась на четвертом этаже. Наличие всего двух кроватей предполагало, что одному из нас пришлось бы спать на раскладном кресле. Я даже знала, кому. Опять же — никаких жалоб. Проблем со сном у меня отродясь не было; я могу уснуть хоть где. Все, что мне нужно — это желание поспать и уверенность, что меня не побеспокоят. Закрепив за собой наш столик, мы направились в ресторан, где от каждой до блеска начищенной вилки до переливающихся бриллиантами люстр исходил аромат изящества и лоска. — Ты ведь не против вегетарианских блюд? — обратился ко мне Билл, листая меню. — Мы с Томом не терпим насилия над животными, поэтому мясо не едим. — Ну, у меня почетного значка гринписовца нет, но мясо я тоже не ем. Просто не люблю. Через десять минут нам принесли заказ. — Селли, передай, пожалуйста, соус, — попросил Билл. — Сейчас, — я протянула ему чашечку с соусом как раз в тот момент, когда Том потянулся за бокалом с шампанским. Моя неловкость плюс его невнимательность равно стол, залитый Дон Периньон. — Селена! — Том с раздражением оглядел свою забрызганную футболку. — Смотри, что делаешь! — Прости, — ответила я виноватым голосом. — Но тебе бы тоже не помешало следить за своими движениями. — Селена? — с соседнего столика послышался голос по своей мягкости и нежности сравнимый только со взбитым кремом для торта. Том отвлекся от интенсивного оттирания свой футболки, чтобы взглянуть на говорящего. — Расслабься, Джастин, не Гомез. Я приросла к стулу, боясь даже моргнуть. «Ну, председатель клуба 'Звезды — это обычные люди’, куда подевалась твоя бравада?» — Да, я знаю, как-то рефлекторно вышло, — произнес Джастин, немного смутившись. — Хотя со спины очень похоже. — Селена, ты бы хоть повернулась, поздоровалась с человеком, — возомнил себя моим нравоучителем Том. — А то создается впечатление, что элементарные правила приличия тебе не знакомы. «Ох, Том, замолчи, пожалуйста, там же все-таки Джастин сидит. Хотя он прав, надо бы поздороваться». Я взглядом дала Тому понять, что он за это еще поплатиться и медленно повернулась назад. — Привет, я Селена, — я отдала себе должное — это вышло настолько непринужденно, будто я каждое воскресенье веду светские беседы в ресторане со знаменитостями. Бибер сидел за столом, сервированным на одного человека. Увидев, что «королева» таки снизошла до его скромной персоны, он улыбнулся и протянул мне руку: — Джастин, — представился он. Для меня неизменным дополнением к идеальной мужской улыбке всегда были ямочки. До того момента. Улыбка Джастина струилась такой искренностью и добротой, что наличие или отсутствие двух впадинок на щеках никак не отразилось на ее миловидности. Он обменялся парой приветственных фраз с Биллом и, получив приглашение подсесть к нашему столику, присоединился к нам. Решение отправиться в круиз было чистой неожиданностью даже для самого Джастина. Оно пришло ему в голову также внезапно, как сообщение о надвигающемся смерче. И так как у одной части его знакомых были планы, а с другой он просто не хотел проводить время, он поехал один. — Так вы с Томом встречаетесь? — и вот наш стол снова залит шампанским, которое Том не донес до рта. И хорошо — если бы он подавился, мы бы его не откачали. — Знаешь, Джастин, — произнес он, откашлявшись, — я не такой верующий человек как ты, но после твоих слов схожу в церковь и поставлю свечку за то, чтобы этого, — он покрутил пальцем между нами, — не произошло. — Класс, — в голосе Бибера заиграли веселые нотки. — Селена, что ты делаешь сегодня вечером? Я пришла к выводу, что Вселенная — почетный член организации «ЗОЖ», потому что, услышав вопрос Джастина, Том в очередной раз вылил полбутылки шампанского на стол. Если во время нашего пребывания на корабле официант, отвечающий за наш столик, подкинет Каулитцу яд в еду, его действия будут вполне оправданны. — Да сколько можно?! — выругался Том, вертя в руках бутылку и проверяя, сколько там еще осталось. — Что, так сразу? — оживился Билл, до этого молча наблюдавший за происходящим, как зритель в театре. — Ну, я же не Том, не в постель ее к себе зову, — шутливо произнес Джастин. Если бы Каулитц старший не оставил попытки продегустировать это несчастное шампанское, то последние капли игристой жидкости впитала бы столовая скатерть. Откинувшись на спинку стула, он посмотрел на Джастина таким взглядом, каким Гитлер смотрел на Иосифа Сталина перед тем, как развернуть военные действия против СССР. — Так что скажешь? — повторил свой вопрос Джастин. — Посмотрим сегодня вечером, что такого особенного в этом корабле? — Почему бы и нет? — в этот момент я влюбилась. В себя. Прошлая Селена, автор книги «1000 и 1 способ отказать парню, который тебе нравится», давно бы уже от страха в кладовке забилась. Так что это прогресс. Видимо, жизнь с парнями помогает привыкнуть к их вниманию. — Только, — Билл поднял вверх указательный палец, — каюты не исследовать, матрацы на жесткость не проверять, в ретро-машины 1912 года не залазить. Я обещал твоему папе, что верну тебя в целости и сохранности и без подарков в виде детей. — Я могу дать им презервативы, — вставил свои пять копеек Том. — Только потом мне все возместите. Мне ведь еще нужно столько моделей до кровати довести. — Последнюю фразу он произнес, бросая на Джастина все тот же взгляд, подтверждающий его родство с фюрером. Джастин со вздохом закатил глаза. — Да расслабьтесь вы, мы просто погуляем. Мы же не какие-то похотливые подростки. Я, например, с девушками еще и разговаривать люблю, — Бибер многозначительно посмотрел в сторону Тома. — Так ладно, Селена, встретимся на центральной площадке в шесть часов, хорошо? — Да, идеально. — Все, я пойду, пока никто никого за борт не выкинул. *** — Сколько можно пялиться в телефон? — сказал Каулитц младший, возмущенный тем, что брат его игнорировал последние тридцать минут. — Я смотрю интервью, — ответил Том, не отводя глаз от дисплея. — Чье? Наше? — Ну вот зачем бы я смотрел наше интервью? Я знаю, что я там увижу — я там был. — Тогда чье? — Бибера. — Бибера? — переспросил Билл. — Ты с ним на одном корабле плывешь. Если твое фанатское сердце жаждет узнать больше о его личной жизни прямо здесь и сейчас, то пойди и спроси его. Думаю, он не откажет. — Если бы ты помолчал, я был бы тебе очень признателен. — Да чем тебе так Джастин не угодил? — не унимался Билл. — Он же милый. — Я начинаю думать, что мои шутки о твоей ориентации не были такими уж и необоснованными, — Том мельком посмотрел на брата, которого, казалось, его комментарий совсем не задел. — Вот сколько сейчас времени? — он отложил телефон в сторону и повернулся к Биллу. — Почти полночь. — А где этот сладкоголосый соловей с нашей синичкой? — всплеснул руками Том, — Небось, гнездо себе где-то уже свили. — Да, уже и, правда, поздно, — согласился Билл. — Но Селена взрослая девушка, сама разберется. Я ей дал свое родительское напутствие вместо ее отца — моя миссия выполнена. Не пойду же я ее искать по всему двухсотметровому кораблю. Том убрал телефон в карман и поднялся с кровати. — А я пойду. Хоть презервативы передам. *** Не знаю, как Каулитцы провели свой первый вечер в круизе, но мой прошел превосходно. Мы с Джастином обошли весь лайнер, начиная от пиано-бара и заканчивая экскурсией на камбуз, куда мы и не планировали попасть; даже заскочили в театр на первый акт пьесы Отелло. Мы успели поговорить практически обо всем, но в то же время столько всего осталось незатронутым. Это был первый вечер за последний месяц, когда во время разговора не прозвучало ни одной пошлой шутки. Стыдно признать, но, скорее, это мне пару раз хотелось непристойно пошутить. — Спасибо за вечер, — сказала я фразу, которой девушки из фильмов заканчивают свидания, — но уже поздно, а я обещала Биллу, что вернусь пораньше. — Что ты делаешь после двенадцати? — вопрос застал меня врасплох. — Эм… обычно сплю, а что? — А сегодня обычный день? — У меня последний месяц обычным-то назвать сложно. — Значит, спать в эту необычную ночь тоже не предусмотрено, — сказал Джастин тоном, не терпящим отказа. «Джастин, ты бы пояснил, что ты имеешь в виду под «Спать не предусмотрено». А что тогда предусмотрено? Мой мозг, весь вечер находящийся в ожидании пошлости, столько всего уже сгенерировал». — Я к тому, что мы на корабле, в открытом океане, под открытым небом, и наверху есть открытая площадка, понимаешь, о чем я? В фильме Сумерки есть сцена, где Эдвард и Белла лежат на цветочной поляне в лесу, глядя друг другу в глаза. В такие моменты многие люди физически ощущают духовную близость, как бы парадоксально это не звучало. Я совру, если скажу, что не отношусь к тем наивным глупцам, верящих в подобную космическую связь. Когда мы с Джастином лежали на покрытой газоном центральной площадке, мое сердце не пыталось выбиться из груди от переизбытка эмоций, напротив, я ощущала всеобъемлющую безмятежность, расслабляющую каждую мышцу в моем теле. Я, как человек, который не в состоянии усидеть ни минуты без дела, даже не могла предположить, что смогу пролежать два часа на газоне, глядя в небо с парнем, которого едва знаю. Кроме нас на террасе не было ни души. Для людей небо представляется такой обыденностью. Оно всегда было над нами, всегда будет. Но никто не останавливается ни на секунду, чтобы поднять глаза и с благодарностью взглянуть на голубой простор, облака, рассекающие воздушное пространство с такой легкостью и неторопливостью, что хочется поставить свою жизнь на паузу и понаблюдать за небесной ватой, впитывая в себя всю неспешность, беззаботность, расслабленность, которые они несут с собой. Достаточно всего несколько секунд, чтобы вырваться из замкнутого круга нашей суетной жизни и осознать, что даже небо не вечно. Ночью оно оказалось еще более завораживающим, окутывая нас своей бесконечностью и усыпляя под звуки морской тиши. Мы проспали на том самом газоне целых три часа, не считая тех двух, когда мы просто лежали. Стараясь открыть дверь каюты как можно тише, я на цыпочках зашла внутрь, только чтобы выяснить, что в моей излишней осторожности не было необходимости: Билл даже не ложился спать, а Тома и вовсе там не было. — Доброе утро, мисс «Я постараюсь вернуться пораньше». Я так понял, «пораньше» означало «рано утром», — Билл встал с кровати и сложил руки на груди. — Прости, — сказала я, понимая, что оправдываться бессмысленно. — Скажу сразу — ничего не было. — Я оборонительно вскинула руки. — Мы просто уснули на газоне. — На газоне? До каюты сил дойти не было? — Мы смотрели на небо, еще ночь была на дворе, и, видимо, организм подумал, что уже можно спать и… вот. — Ладно, я тебе верю, — Билл заметно расслабился. — Но в следующий раз я лично пойду тебя искать, а не доверю это Тому. Ему самому контроль нужен. Я осмотрела комнату. Кровать Тома была идеально заправлена, совсем как дома. Повезет его жене: муж не только талантливый музыкант, но еще и перфекционист. Хотя многие вписывают это качество в одну колонку с недостатками и пытаются от него избавиться, я считаю: искоренить эту тягу к порядку — значит отчасти стать другой личностью. Я тоже перфекционист, но воспринимаю эту черту характера, как одно из моих самых сильных и непоколебимых качеств. Конечно, не нужно доходить до маразма в попытках сделать все идеально, ведь во многих случаях, перфекционизм является синдромом обсессивно-компульсивного расстройства , признаки которого у меня, кстати, присутствуют. Но опять же, я причисляю это к своим отличительным чертам. — А где Том? — спросила я. — Пошел относить тебе презервативы вчера вечером. Видимо, ему самому они понадобились больше. — Ты не звонил ему? — я присела на свое кресло-кровать. — Да с ним все в порядке. Я бы почувствовал, если бы что-то случилось, — успокоил меня Билл, слыша тревогу в моем голосе. «Как удобно. Этим двоим даже телефон не нужен. Интересно, а эта их близнецовая связь предусматривает GPS-навигатор?». — А где он, ты не знаешь? Дверь открылась в ту самую секунду, как я закончила говорить, и в каюту зашел полусонный Том. Со словами «Я в душ», он, не останавливаясь, прошел в ванную комнату. Билл посмотрел на меня с выражением «Я же говорил» и, ложась обратно на постель, достал телефон. Через двадцать минут из ванной вышел Том и, пробормотав «Я спать», плюхнулся на свою кровать. «Дааа, с этими ребятами вся моя годами отлаживаемая дисциплина сойдет на нет». Мы проспали весь день. Я никогда себе такого не позволяла: проспать двенадцать часов подряд в дневное время суток и проснуться в шестом часу вечера. А я ведь еще ночью вздремнула. Как ни странно, встали мы все в одно время. Как будто сам Морфей в один момент вытянул весь сон из нашей каюты. На телефоне было три пропущенных звонка и одно сообщения от Джастина: Селена, все хорошо? Надеюсь, у тебя не было проблем после наших ночных прогулок?;) Улыбаясь экрану, я забегала пальцами по клавиатуре: «Отделалась предупреждением, но это того стоило». Набирая сообщение, я почувствовала себя шестнадцатилетней девочкой-подростком, которая прошлой ночью нарушила правило комендантского часа. И, откровенно говоря, мне это не нравилось. Даже после моего совершеннолетия родные продолжали обращаться со мной как с ребенком. Мне всегда давали кучу указаний по поводу того, что я должна делать и как это должно быть сделано. И когда у меня что-то не получалось, в меня летели упреки: «Тебе уже двадцать лет», «Ни к чему не приспособлена», «Как ты жить дальше будешь?». Все это подталкивало меня к самостоятельности, я стремилась к ней, но боялась ее. Я бежала навстречу независимой жизни, но при первом же препятствии возвращалась к линии «старт». Теперь, находясь в чужой стране, без родных, с парнями, о присутствии которых в моем детстве я не помню, я наконец сделала решительный шаг по направлению к финишной прямой. Я не раз слышала, что не нужно торопиться взрослеть, но я уже опаздываю. А Джастин будит во мне беззаботного и безответственного ребенка, порядком вымотанного за эти двадцать лет. В тот день я поняла, почему я встаю в пять утра, а не в пять вечера — состояние было, как у путника после изнурительного дня в пустыне. Для Билла и Тома такое состояние было привычное. Они выглядели также плохо, как и я, но это их абсолютно не беспокоило. Зато мне было любопытно, где Том провел ночь. У меня были предположения, но мне хотелось верить, что клеить баб — это не единственное, чем он занимает свой досуг. — Может, хоть на палубу выйдем? — подал голос Билл, пока мы все трое сидели на наших кроватях как овощи на грядках. — Мы и так полдня в постели провели. Никто не возражал, и мы вышли на открытую площадку, залитую не только солнцем, но и людьми. «Надеюсь, здесь нет Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет. Присутствие этих двоих на корабле удачи не приносит». — Как хорошо-то, — Билл запрокинул голову назад, с наслаждением втягивая соленый воздух. — О, это же Надин Кейн! — воскликнул он, показывая на рыжеволосую женщину на четвертом ярусе. — Она недавно выпустила шикарную осеннюю коллекцию одежды. Я должен к ней подойти, — он посмотрел на указателе, как пройти на четвертый этаж и скрылся за поворотом. Можно вечно смотреть на три вещи: как течет вода, как горит огонь и как плывут облака. Прошлым летом я, видя, как за окном рдеет закат, откладывала в сторону все дела и выбегала на улицу. Подняв голову вверх, я с предвкушением ждала, какой смесью красок небо покроется на этот раз. Поиск облачных зверушек остался в детстве, теперь же белоснежные ватные волны на небе отражали просторы моей души, заглянуть в коробку желаний которой было так же сложно, как увидеть край самого неба. — Ох, этот закат — просто сказка, — не смогла я сдержать восторга, пока мы с Томом стояли, облокотившись о фальшборт и глядя на тонкую небесно-водную полосу горизонта. — Обожаю вечернее небо. В него можно вглядываться бесконечно, теряясь в собственных мыслях, представляя, где небесный край сливается с космосом. — Наводит на воспоминания… Ой, подожди, к тебе это не относится, — сказал Том, и никакой морской ветер не мог сравниться с холодом в его голосе. «Да что я опять сделала? Спала двенадцать часов, покорно следуя правилу «Чем больше спишь, тем меньше нарушений». Теперь я знаю, что оно не работает». Истощенная двенадцатичасовым сном, я была не в состоянии и не в настроении слушать его старую шарманку о моей забывчивости. Развернувшись, я зашагала вдоль палубы. В тот день, когда Том меня обнял, я еще долго думала о том, что это могло значить; или он просто не терпит женских слез и это была импровизированная попытка меня успокоить. Второй вариант подтвердился, когда в последующие дни он вел себя совершенно непринужденно, будто ничего неординарного и не произошло. Хотя так оно и есть. Но ведь для девушек каждое прикосновение — это знак, посланный свыше. — Селена, — услышала я знакомый голос. Ко мне перебежками направлялся Джастин. — Ты куда так бежишь? — Скорее от кого, — пробормотала я глухим голосом. — Что? — Ничего, я всегда так быстро хожу, — я не хотела, чтобы он стал частью нашей с Томом драмы, которую я как сериал расписала в своей голове. — Понятно, слушай, — Джастин с некоторой неловкостью завел одну руку за шею, — завтра утром мы пришвартуемся в порте Fuente Verdadera. И вечером будет проходить капитанский прием. Это своего рода традиция. Так вот, не хочешь быть моей парой? Я замялась, перебирая мысли в поисках неотложных дел, которые должны быть выполнены именно завтра вечером. Но так ничего и не найдя, я решила сказать правду: — Джастин, я бы с радостью, но я не очень люблю такого рода светские мероприятия. Нужно надевать платье, каблуки… Все то, что я ношу раз в год по необходимости. — Жаль, а что собираешься делать весь вечер? — Ты сейчас разговариваешь с профессиональным интровертом. Наслаждаться одиночеством — для меня лучшее времяпрепровождение. — Ладно, ладно, убедила. Тогда пойдем хоть прогуляемся. Если, конечно, я не мешаю тебе наслаждаться одиночеством, — сказал он с саркастической улыбкой. — Так уж и быть, уделю тебе пару своих драгоценных минут. В первые дни круиза я чувствовала себя хуже, чем в первые недели после приезда: подавленное состояние, ощущение никчемности, полное отсутствие оптимизма, болезненное желание запереться в дальней комнате и провести весь день, глядя в пустую стену под песни Ow Wonder. Я посчитала, что это либо первая стадия аутизма, либо запоздалая вторая фаза культурного шока. Еще шаг и я переступлю черту и окажусь в стране с одной большой дождевой тучей вместо облаков, и имя этому месту «Депрессия». Однажды я там уже побывала, и, как и большинству людей, мне там не понравилось. В голове большими неоновыми буквами ярко светился только один вопрос — «Что делать?». Одно я знала точно — море улучшению моего психического состояния не способствовало. Хоть на лайнере качки совсем не чувствовалось, я знала, что я не на земле и это меня беспокоило. «Как же мне надоело это море! Как же мне надоела эта страна! Как же меня достал этот Том! Сам не знает, чего хочет и меня вечно виноватой делает. Сил моих больше нет, хоть в открытый океан бросайся! Далеко там еще до земли?» В тот момент я вспомнила слова Джастина об остановке корабля в порту. Это означало, что хотя бы на пару часов я смогу убежать от воды, от приема, от Тома. Смогу посмотреть на город, отвлечься. Это всего на пару часиков.