Солнце прошлого

Я сошла на берег, и поняла, что чувствовать твердую землю под ногами, — это одна из тех вещей, за которые нужно быть благодарным. Порт Fuente Verdadera больше походил на маленькую европейскую деревушку, чем на современный американский город: узкие, неасфальтированные улицы, дома каменной отделки, заросли винограда, свисавшие с черепичных крыш. Единственной достопримечательностью этого места, время в котором, казалось, застыло, был фонтан в виде древнегреческой богини правды Дике. Город притягивал своей самобытностью, аутентичностью, атмосферой спокойствия и вселенского равновесия. Несмотря на то, что в Европе таких городов в каждой стране по дюжине, каждый хранит в себе собственную историю. И этот не был исключением, достаточно было просто начать слушать. — Вы не заблудились, барышня? — старческий голос заставил меня отложить наслаждение завораживающей простотой города. Я повернулась на звук голоса. Передо мной предстала маленькая, хиленькая фигурка старичка, похожего на тех, какие играют в шахматы в парках. — Нет. — Чем вам не угодило море, что вы предпочли ему эту деревеньку? — спросил он, с первого взгляда понимая, что я не местная. В таких местах все друг друга знают в лицо. — Просто решила отдохнуть. Вода не совсем моя стихия. Видимо, боль в ногах дала о себе знать, потому что старик поморщился и присел на край у основания фонтана. — Было время, когда для меня море было всем. С девяти лет я путешествовал с отцом. Он был моряком, капитаном своего собственного корабля. Когда отец скончался, его богатство, его гордость Амелия досталась мне. Всю свою жизнь я посвятил плаванию… Одинокая душа старика жаждала вылить все накопившееся в ней за долгие годы в историю своей жизни. Я присела на край фонтана рядом с ним. Мне всегда нравилось разговаривать с пожилыми людьми, впитывать мудрость, текущую из каждого их слова. — А ваша семья была не против, что вы почти не бывали дома? — спросила я, проявляя заинтересованность. — Нет, они не были против, потому что их самих не было, — старик замолчал, и под бликами заходящего солнца я заметила прозрачные капельки в уголках его глаз. С горечью вглядываясь в пустоту, он добавил: — У меня никогда не было семьи. — Вы жалеете об этом? — Нет, — ответил он, будто опомнившись. В его голосе чувствовалась твердость. — Об этом нельзя жалеть. Жалеют о неправильном выборе, а заводить или не заводить семью — это не выбор. Это данность, обязанность. Человек не имеет права прожить всю жизнь, предаваясь одиночеству. «И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему». Вот я сейчас цитирую слова из Библии, а сам потратил золотые годы, нарушая седьмую заповедь Господню: «не прелюбодействуй». Я любил женщин. Они заглушали мою душу, когда та просила любви, настоящей любви к одной единственной женщине. Но для меня оставаться с одной и той же девушкой было так же тяжко, как стоять в одном порту месяц. Потом я повстречал Мелиссу и мой жизненный компас дал сбой. Она была очаровательна, молода, умна, но самое главное — она любила меня, а я был просто жалким трусом. В глазах друзей и своих собственных я был неисправимый казанова, для которого имели значение лишь три вещи: море, кутеж и моя Амелия. Несчастная Мелисса готова была со всем этим мириться, только чтобы быть со мной, иметь семью. Так сильно она меня любила. Но я предал ее. Старик рассказывал с таким упоением, что не было сомнения — в тот момент он далеко не в первый раз переживал все эти события в своей голове. — Предали? Но почему? — я была поглощена его историей настолько, что забыла о собственных любовных переживаниях. — Я испугался, — ответил он просто. — Испугался того, кем я могу стать, отказавшись от своей прошлой жизни — ничтожным фермером, целыми днями работающим в поле под палящем солнцем. Испугался, что Мелисса изменит меня, хотя она принимала меня со всеми недостатками. В страхе перед собственной любовью, я изменил ей, надеясь, что один грязный поступок разорвет мои самые чистые отношения. Но вина, разъедавшая меня изнутри, только укрепила мое чувство к ней, дав мне понять, как сильно она была мне нужна и как безмерно я ценил ее присутствие в моей жизни. Мелисса была убита горем. Она кричала о своей ненависти ко мне. И хотя она могла заглушить любовь в своем голосе, она не могла скрыть ее в своих глазах. И она бы простила меня, если бы не... — Лицо старика ожесточилось впервые за все время рассказа, губы сжались в тонкую линию. — Дерек. Дерек Боуэн. Он влюбился в Мелиссу, как только увидел ее. Но она принадлежала мне, и его тошнотворное достоинство не позволяла ему сделать хоть шаг навстречу к ней. Однако это не мешало ему быть рядом, когда я расстраивал ее своим безрассудством. Он был рядом, когда я был далеко. Он утешал ее, когда я разочаровывал. Он любил ее, когда для меня это было игрой. И, в конце концов, он убедил ее, что она была выше того, чтобы терпеть мои бесконечные выходки. Измена оказалась последней каплей. Мелисса уехала с ним в Джорджию, оставив меня придумывать жизнь, которая могла бы быть, если бы только… Когда старик закончил, город уже накрыли сумерки. *** — Как думаешь, мы сильно выделяемся из толпы в джинсах и футболке среди этих белых воротничков и черных галстуков? — спросил Том, оглядывая себя с ног до головы. — Мы и не среди этих воротничков с толпой не сильно сливаемся, — Билл отпил шампанское из бокала. — А ты чего не пьешь? Закодировался что ли? — Да с тех пор, как я за столом пролил Дон Периньон три раза за десять минут, как будто закодировался. — Да ладно тебе, выпей. Селены нет, ничего не случится. — Хотя да, не бросать же пить теперь, — он взял бокал шампанского у проходящего с подносом в руках официанта, но не прошло и десяти секунд, как раздался звук бьющегося стекла, и остатки бокала оказались на начищенном до блеска полу. — Ну что опять-то? — вскричал Билл. — Сукин сын. — Что? Границы не переходи. Мой-то бокал целый, я ведь могу его и об твою голову разбить. — Да не ты, — ответил Том. — Повернись, посмотри, кто пришел, а самое главное — с кем. Билл проследил за взглядом брата и увидел Джастина, а рядом с ним — заливающуюся смехом Софию Ричи. — И что в этом такого? Они вроде встречались в прошлом году, не удивительно, что они общаются. — Вот ты вроде не так много выпил, а мозг твой уже отключился, — съязвил Том. — Если Бибер здесь с Софией, где тогда Селена? — Когда мы уходили, она была в каюте, — ответил Билл. — Это было час назад. Я пойду, проверю. Все равно тут даже не напьешься, а смотреть на этого ловеласа трезвым — я не в состоянии. — А позвонить, конечно, не судьба. Личная встреча куда приятнее, — крикнул Билл вслед уходящему брату. Том понимал, что Джастин — свободный человек и наброситься на него с кулаками только потому, что тот общается с другими девушками, помимо Селены, было просто глупо. Но не найдя ее ни в каюте, ни на палубе на их обычном месте, он вернулся на прием и, отыскав глазами Бибера, направился прямо к нему. — Где Селена? — спросил он на ходу. — С Зе Уикендом. — Ты знаешь, про какую Селену я говорю. — Знаю, но не понимаю, почему ты спрашиваешь меня об этом. Она сказала, что вообще не любит такие вечера. — Какого черта? Нам она сказала, что пойдет с тобой. Они оба замолчали. Том опустил потерянный взгляд на пол. — Прости, — сказал он, собравшись уходить, но Джастин остановил его, ухватив за локоть. — Она, наверное, где-то гуляет, ей ведь нравится одиночество. Том кивнул и направился к Биллу. — Ну что? — спросил тот, когда Том приблизился. — В каюте ее нет. Бибер сказал, что она не захотела с ним идти сюда. — Наверное, гуляет где-то. Звонить не пробовал? — Нет, я из каменного века, — съехидничал Том. — Конечно, я ей позвонил. Телефон отключен. — Он глубоко вздохнул и добавил: — Не знаю, у меня такое чувство, будто ее вообще нет на корабле. — Думаешь, она сошла на берег? — Есть только один способ проверить. — Где ты будешь ее там искать в темноте? Том не ответил и подталкиваемый необъяснимым предчувствием чего-то плохого побежал в город. *** Мы проговорили со стариком добрых два часа. Через тридцать минут после нашей встречи, я таки узнала, что его зовут Фрэнк. Я рассказала ему свою историю: как меня нашли Билл и Том, как предложили поехать с ними вплоть до того, как я встретила Джастина и про странное поведение Тома. — Тебе он нравится, не так ли? — спросил Фрэнк. — Кто? Том? — Ну, ты ведь опускаешь глаза, когда о Томе говоришь? — подмигнул мне Фрэнк. — Это не имеет значения. Том — бабник. Он не способен хранить верность одной девушку. Да, он мне нравится, но это все. Я не позволяю этим чувствам стать чем-то большим. — Редко старики говорят такое детям, но ты права. Том напоминает мне меня в молодости. Единственным правильным моим решением по отношению к Мелиссе было отвергнуть ее. Я бы не смог сделать ее счастливой. Неожиданно мы услышали приближающиеся шаги и, обернувшись, я увидела Тома, торопливо идущего в нашу сторону. Вид у него был раздраженный. «Ну, начинается». — Селена, что ты здесь делаешь? Сейчас не время с дедушкой в шахматы играть, — Том взглянул на Фрэнка и добавил: — Без обид. — Да чего уж там? — прохрипел Фрэнк. Том снова перевел внимание на меня. — Ты понимаешь, что корабль мог без тебя отплыть? — Тогда у тебя было бы одной проблемой меньше. — Хватит острить. Я дороги назад не помню. Ходил тут по этим лабиринтам часа полтора. Сейчас пока выберемся, уже солнце встанет. Прощаться с Фрэнком было также грустно, как расставаться с душевным другом, но Том был прав — неизвестно, сколько времени займет путь обратно, а просить немощного старика нас проводить было и жалко и неудобно. Не успела я встать, как Фрэнк резким движением остановил меня и, склонившись к моему уху, прошептал: «Ты ему определенно нравишься, но запомни: не каждой девушке дано исправить казанову». При всей своей врожденной осторожности, уходя вглубь города, и видя, что рдеет закат, я даже не подумала, как буду возвращаться в темноте. Тому было простительно — он искал меня, время поджимало. «Искал меня» — мне нравится это выражение. Пока мы бродили по темным закоулкам города, он глазами искал знакомые места, а я не отводила глаз от него. «Я ему нравлюсь… Удивительно, как одна только фраза может изменить отношение к человеку. Если мы сейчас не успеем на корабль вовремя, я даже не расстроюсь. Том найдет выход. Он же такой умный, сильный, красивый… Так, так, так, попридержи коней!» — Селена, ты меня вообще слышишь? — голос Тома прорезался в глубину моих мыслей. Я встряхнула головой, возвращаясь в реальный мир, где Том меня, скорее, ненавидел, чем любил, по крайней мере, в тот конкретный момент. — Твой телефон? Где он? — спросил он с остановками. С такой интонацией только туристам заграницей местные маршрут объясняют. — Он в кармане. — Так может, мы им воспользуемся, чтобы позвонить Биллу? — чувствовалось, что он прикладывал немало усилий, чтобы не сорваться на крик. «Что там творит мое сердце? Пытается выбить мои ребра?» — Ну что такое? Я минут десять проклинаю свой телефон за то, что он не вовремя сел, а твой мобильник лежит в кармане, и ты молчишь! «Мне вроде не страшно, но меня отчего-то лихорадит, как при гриппе. Это что, из-за Тома? Разве можно вот так влюбиться за пару минут? То есть эти фильмы не врали, когда показывали этих больных любовью идиотов и дурочек, которые при одном только взгляде на свой объект воздыхания, забывали, на какой планете живут?». — Ты не спрашивал. Да и он разрядился часа три назад. Том остановился, перевел дыхание и, повернувшись ко мне, взял меня за плечи. — Селена, с тобой все хорошо? Этот старик тебя ничем не поил? «Да, Томми, все хорошо, но если ты будешь продолжать так близко стоять, да еще и прикасаться ко мне, то не выдержит либо мое сердце либо моя грудная клетка, которая уже начинает трескаться». — Да, конечно… То есть нет, нет, не поил ничем… Я хорошо… В порядке я, в общем. «Что это было сейчас? Ты в полтора года предложения лучше составляла». — Ладно, — он отступил на шаг. — Может на тебя так Луна влияет. Сегодня полнолуние, как-никак. И правда, полная Луна главенствовала на темно-синем небосводе. Она притягивала и манила, пользуясь каждой секундой, отведенной ей в качестве небесной хозяйки. — Полнолуние? Ну, тогда все ясно. Я же Селена. Том посмотрел на меня взглядом, полным недоумения и беспокойства. Видимо, он все еще сомневался по поводу добропорядочности Фрэнка. Мы возобновили движение во все еще неизвестном направлении. — И как твое имя связано с фазами Луны? — спросил он. — «Селена» — с греческого переводится как «сияние Луны», — просветила я Каулитца. — Луна и так оказывает необъяснимое воздействие на людей, а на меня — вдвойне. Том усмехнулся: — Может, ты еще и в гороскопы веришь? — Нет, в эту лабуду я не верю, — резко ответила я. — Моя подруга с парнем как-то пошли в магазин и взяли две книги по гороскопу одного автора, каждый — под свой знак зодиака. Открыли на одной и той же странице, и знаешь что? Внутри все было абсолютно одинаково. Только название знака зодиака на обложке разное. — Один, — произнес Том. — Что один? — Это первое, что у нас есть с тобой общего. Я тоже не верю в гороскопы. «Хм, а может, пройти тест на совместимость по знакам зодиака?» Удивительно, но мое помешательство персоной Каулитца старшего через час растворилось в вечернем воздухе. Определенные ситуации и слова могут действовать на людей не хуже приворотных зелий, благо, что их действие не так продолжительно, иначе человечество бы страдало от обманчивых чувств не меньше, чем от глобальных эпидемий. — Черт! — выругался Том. — Мы по этой улице проходили минут двадцать назад. Это что, квест какой-то? — Если бы это был квест, мы бы находили какие-то подсказки. А мы здесь ничего, кроме своей тени, не находим. Он посмотрел на часы. — Уже одиннадцать. Нам надо бы поторопиться. — А когда корабль отплывает? — спросила я. — Завтра вечером. Но я не думаю, что на него можно будет попасть после полуночи. — Даже если мы сегодня не успеем, утром нас точно пустят, — сказала я. — Только Билл будет волноваться. — Ну, за меня-то он волноваться не будет. Он знает, что со мной все хорошо. Но вот за тебя — да. Ему же никто не сказал, что я тебя нашел. Последние его слова я даже не слушала. В моей голове внезапно появился вопрос, который требовал ответа. — Почему ты один? — спросила я Тома. — В каком смысле? Я разве сейчас не с тобой? — Да нет же, я не об этом. Почему ты не с кем не встречаешься? «Посмотрим, куда меня заведет мое загоревшееся любопытство». — Меня все устраивает, — пожал он плечами. — Тебя не может все устраивать. Знаешь, как говорили в Отчаянных домохозяйках? «Человек способен пройти огонь, воду и медные трубы, но только не испытание одиночеством». — Из каждого правила есть исключение. Вот, взять тебя, к примеру, я тоже не заметил, чтобы ты часами перед сном с кем-то обменивалась признаниями в любви. Только не говори, что ты интроверт, и отношения — это слишком большая затрата энергии. — Я рассталась с парнем полгода назад. Так что считай, что я еще не готова, — ответила я. — Ты его совсем не любила или как? — С чего ты взял? — Полгода — это не так давно. А по тебе вообще не скажешь, что ты пережила расставание. Я действительно не любила Марка. Но это не делает меня лицемерной тварью, которая бездушно играла чувствами парня. Просто я довольно поздно поняла, у нас с ним ничего не выйдет. — Такой у меня характер. Знаешь, как говорил Адриано Челентано? — Раз уж у нас сегодня всенародный день цитат, то валяй, — улыбнулся Том. — «Если я долго не вижу человека, я начинаю его постепенно забывать. Странная особенность. Другие начинают скучать». Вот у меня также. — Я это сразу понял, когда ты меня не вспомнила, — заметил он. — Я уже миллион раз извинилась. — Да, но как ты можешь не помнить нашу встречу? Я стоял прямо перед тобой. Доказывать Тому, что он обознался, было бессмысленно. В ответ я лишь пожала плечами, и мы продолжили путь в тишине. Полтора часа хождения по, казалось бы, маленькому городу привели нас к тому же самому фонтану, где Том обреченно произнес: — Все, на корабль вернемся завтра. — В смысле? Он указал на свои наручные часы. — Уже полпервого. И я тебя поздравляю — мы одни ночью на улицах неизвестного города. Я не могла понять, как это нам за все это время на пути не попалась ни одна живая душа. Неужели население этого города было настолько маленькое? — Но с другой стороны, — продолжал он, — если я умру, альбом продаваться будет лучше. — Что ты несешь? — толкнула я его локтем в бок. — Не умрешь ты сегодня. И я тоже. Смысла блуждать дальше не было. В темноте дорогу найти было практически невозможно. Фонарей в городе не было, лишь лунный свет освещал мертвые в своей тишине улицы. Постучать кому-то в дверь мы не решались — свет не горел ни в одном из домов. Ночью город казался заброшенным и даже немного жутким. Странная вещь — Том попытался определить, в какой стороне север, но не смог: звезд на небе тоже не было. Мы просто бродили по пыльным закоулкам будто подвешенного в пространстве города. — Если хочешь — поспи немного, — сказал он, когда мы сели на землю, прислонившись спиной к каменным стенкам фонтана. — А ты? — Мы одни черт знает где, ты действительно думаешь, что если мы вдвоем сейчас уснем, то проснемся завтра? — усмехнулся он. Я не стала с ним спорить. Моя чаша энергии была пуста. Мне хотелось закрыть глаза и погрузиться в мир, где не нужно думать, как выбраться из этого замкнутого города, доживу ли я до завтрашнего утра или что думает обо мне парень, плечо к плечу сидящий рядом со мной. Я просто хотела убежать от этой сложной реальности на пару часов. — Когда же ты уже начнешь пользоваться удобным случаем? — сказал Том и обнял меня одной рукой, привлекая к себе; моя голова упала ему на плечо. На этот раз у меня не было сил восторгаться моментом, я закрыла глаза и позволила сну взять контроль над моим сознанием. Утром солнечный свет существенно упростил наши поиски, и мы, пробродив всего лишь час по уже более менее оживленному городу, нашли наш корабль-призрак. Билл сидел в каюте с чашкой кофе в руках и крайне возмущенным видом. — Я не понимаю, — сказал он, едва мы переступили порог, — здесь где-то проходят приватные вечеринки, куда я не приглашен? Или что вы делаете ночами? Расскажите, мне очень интересно. В тот раз вы пропали, в этот… — Билл… — попытался объясниться Том, но брат не дал ему закончить. — Ладно, если вы меня с собой не хотите брать, но… — Билл… — Предупредить-то можно. — Да замолчи! — выкрикнул Том. — Мы просто заблудились в этом чертовом порту! Каулитц младший умолк. Но это ласкающее ухо после бессонной ночи затишье длилось недолго. — Отлично, то есть вы еще и в городе гуляли. Замечательно! Между прочим, это я круиз выбрал, а все наслаждения достаются вам, как я посмотрю. Все это время я собирала последние крупицы энергии в своем отравленном истощением организме и наконец заговорила: — Билл, послушай, я вчера сошла на берег и немного припозднилась. Том меня нашел, было уже темно, мы не могли найти дорогу назад. Шарились полночи по этому проклятому городишке. Я хоть поспала пару часов, а Том вообще глаз не сомкнул всю ночь. Мы все в пыли, голодные и измученные. Можно мы тебе все объясним, когда примем душ, поедим и выспимся, наконец? Застывшие в возмущении черты лица Билла постепенно расслабились, и он понимающе кивнул. Уступив Тому душ (все-таки он был больше измотан и еле стоял на ногах), я подключила телефон к зарядке и с наскоро сделанным бутербродом в руках принялась налаживать контакт с цивилизацией. И когда моя жизнь успела так круто повернуться? Здесь, без сомнения, кроется какой-то подвох, но я предпочту остаться в неведении и наслаждаться приятными моментами, пока жизнь их преподносит. «И что в ней особенного? Самая стандартная модель. Хотя явно в рекламе шампуня она никогда не снималась — с такими-то соломенными волосами. А может, это часть ее имиджа: фланелевая рубашка, ковбойская шляпа, сапоги до колен… в круизе… Я даже горда за себя, что не поддаюсь сомнительным новинкам моды». Сидя у барной стойки и пристально глядя в сторону Тома, я не могла остановить поток негатива, лившийся в сторону его нового трехчасового увлечения. Когда Билл предложил пойти на вечеринку, я совсем забыла, что для нашего «хищника» это означало открытие сезона охоты на длинноногих газелей. — Как люди ищут работу? — вопрос прорезался сквозь бьющую по вискам музыку. Через секунду за соседний стул присел улыбающийся Джастин. Я была рада его видеть — хоть кто-то мог отвлечь меня от назойливых мыслей взять эту кобылу за ее длинный хвост и оттащить пастись в другое место. — Подают объявление, ходят на интервью, — ответила я. Я понятия не имела, к чему он задает такие вопросы мне. — А зачем они это делают? — не унимался Бибер. — Наверное, затем, чтобы работодатели узнали, что этим людям нужна работа. Зачем тебе все это? Джастин, как это часто со мной бывает, просто проигнорировал мой вопрос, задав свой: — А что происходит с человеком, который хочет найти работу, но не говорит об этом никому? — Он остается без работы, очевидно. — Правильно, — победно произнес Джастин. — Он остается без работы. Точно также как и ты останешься без Тома, если не расскажешь ему, что чувствуешь. «Выдайте Биберу премию за непредсказуемость. Я бы ни за что не догадалась, куда вело это сравнение». — Что? Я не… О чем ты вообще? — я могла признаться себе в симпатии к Тому, но признаваться в этом Джастину — было уже слишком. — Я уже полчаса наблюдаю, как ты взглядом снимаешь скальпель с его подружки, — он кивнул в сторону Тома. — Если ты ждешь, что он прекратит только потому, что ты страдаешь внутри, то знай — этого не будет. Знаешь почему? Отпираться было бессмысленно. Мой повышенный интерес к персоне Каулитца был слишком очевиден. — Следуя твоему сравнению, наверное, потому, что он не знает, что я страдаю внутри? — Именно. Если он не решается сделать первый шаг, возьми инициативу в свои руки. Я усмехнулась: — А вдруг он попросту не хочет вообще делать никакие шаги в мою сторону? — Я видел, как он был взволнован, когда не мог найти тебя на приеме. Он был готов океан пересечь вплавь, чтобы просто убедиться, что ты в порядке. Джастин поставил передо мной рюмку. Я удивленно вскинула бровь. — Что это? — Пятьдесят грамм для храбрости. Недолго думая, я одним махом осушила рюмку, только чтобы понять, что там был не алкоголь. — Это же вода! — воскликнула я. — Я знаю, — Джастин хитро улыбнулся. — Думаешь, я бы стал спаивать тебя перед таким ответственным моментом? А теперь иди. А то эта девица с овсом на голове уведет Каулитца в свой хлев, а у тебя пропадет весь настрой. Я уже готова была идти, но остановилась и внимательно посмотрела на Джастина. Отчего-то мне стало неописуемо стыдно. — Спасибо тебе, — я легонько похлопала его по плечу. — И прости, так неловко все вышло. Джастин улыбнулся своей звездной улыбкой, которую он посылает папарацци на ковровых дорожках. Почему-то в такие моменты в его взгляде очень четко отражалась печаль вперемешку с усталостью. Этот раз не был исключением. Но, несмотря на все мои догадки, он лишь понизил голос, так что я едва услышала его слова: — Не бери в голову и не извиняйся. Я прекрасно провел время в твоей компании. Собравшись с мыслями, я уверенным шагом направилась в сторону Тома. — Можно тебя на минутку? — я легонько коснулась рукой его плеча и, кажется, прервала что-то очень важное, потому что он с недовольством обернулся и кивнул головой в сторону, давая понять, что мне лучше уйти. Но я не собиралась отступать. Вряд ли бы я набралась храбрости второй раз. — Том, это важно, — я добавила твердости своему голосу. Он во второй раз нехотя отвернулся от девушки, которую мое присутствие раздражало не меньше, чем меня — её. — Да что может быть такого важного в круизе? — возмутился не совсем трезвый Том, но и пьяным его нельзя было назвать. — Дедлайн в звукозаписывающей студии? Срочная фотосессия? Внеплановое интервью? — Нет. — Тогда что? — Я не могу сказать тебе тут, — робко ответила я и обвела взглядом полное людей помещение. — Ну, значит, расскажешь в следующий раз. Сейчас я занят. На большее меня не хватило. Найдя глазами выход, я быстрым шагом направилась к нему. Отчаянно пытаясь сдержать слезы, я бежала вдоль палубы, стараясь не пропустить коридор, ведущий к нашей каюте. Оказавшись внутри и захлопнув за собой дверь, я медленно скатилась по стене и заплакала. Десять минут, что я просидела на полу, заливая себя слезами, показались вечностью. Дверь распахнулась, и я увидела, как чьи-то белые конверсы неспешно заходят в каюту. Мне хватило доли секунды, чтобы понять, кому они принадлежат. — Селена? — Том увидел меня на полу и опустился на колени. — Что случилось? У него был обеспокоенный взгляд, но мне было всё — равно. «Почему сразу нельзя все делать правильно? Почему так необходимо нагрубить, прогнать, а потом идти извиняться? Ведь не просто же так он сюда пришел следом за мной. Небось вина его и пригнала». — Ничего, что стоит твоего внимания, — ответила я, не поднимая головы. — Вот оно что. Я подозревал, что тебя это заденет, но не думал, что ты плакать начнешь. «То есть он подозревал, но это не помешало ему продолжать меня игнорировать». — Я не совсем из-за этого плачу, — мой голос приобрел более ровный тон. На несколько секунд каюту накрыло молчание, пока его не нарушил серьезный голос Тома. — Селли, посмотри на меня. Я подняла на него заплаканные глаза. — Почему ты плачешь? Вихрь мыслей закрутился в моей голове. Миллион оправданий, созданных разумом, чтобы не говорить ни слова, и одно обжигающее сердце желание сказать правду. — Ты… — моя собранная воедино решительность разбилась о его безразличие там, в клубе, и я отчаянно пыталась ее вновь соединить, как бы трудно мне это не давалось. — Что? Что я, Селли? — он крепче сжал мою руку. — Ты мне нравишься, — пробормотала я, и что-то екнуло внутри. Это чувство часто было индикатором неправильного выбора, но обдумывать свои поступки — у меня уже не было времени. Его губы накрыли мои страстным поцелуем, как будто он только и ждал этого признания. Казалось, что Земля начала с бешеной скоростью вращаться в разные стороны, так сильно у меня кружилась голова. Все бы плыло перед глазами, если бы я их не закрыла. Вмиг пропали все тактильные ощущения, только в тех местах, где наши тела соприкасались, они усилились в десятки раз. Я обвила его шею руками, привлекая ближе к себе, но Том резко разорвал поцелуй. — А как же Джастин? При упоминании этого имени, что-то дрогнуло у меня в душе, но я списала это на неугасаемое чувство вины перед ним. — А причём тут Джастин? — спросила я. — У вас разве все к этому и не шло? — А какое это сейчас имеет значение? — Абсолютно никакого, — с пошловатой улыбкой сказал Том и притянул меня к себе.