Эпоха Закатного солнца

      В тронном зале собралась вся приближенная свита короля. По правую руку от правителя дивных земель стоял десница: темноволосый зрелый мужчина из рода тельмаринцев, что издавна поселились на западе от Нарнии, и имя его было Меон, что в переводе с тельмаринского значило «благородный». По левую руку от короля восседала прекрасная дева, в чьих жилах текла кровь небесных светил, она была сердцем правителя и страны, и имя ее было Лилиандиль. По правую сторону от властителя собрались ученые, не было среди них ни животных, ни волшебных существ, а по левую сторону от него стояли храбрые воины, и в лицах их не было ни страха, ни жалости. Правителем же дивных земель был Каспиан Х, что мудро правит уже многое количество лет.       Рыжебородый фавн оповестил короля о прибывшей гостье, после чего и сама незнакомка показалась в тронном зале. На плечах ее до сих пор красовался плащ, трудно было не обратить внимания на ткань, что была подобна ночи и могла скрыть хозяйку от посторонних глаз.       — Ваше Величество, — незнакомка слегка приседает в реверансе. При ходьбе одеяние её несколько сковывает движения, и было бы проще, если бы девушка поклонилась на мужской манер, но попирать местными правилами приличия не входило в её интересы. — Меня зовут Тиарет, дочь Наанис и Руатер, последняя из рода аин, наследница Валинора, покорительница южного моря. Благодарю за приём.       — Мне сообщили глубокой ночью о вашем приезде, — начал Каспиан, — и я думал, что сошёл с ума, ведь раньше никогда не слышал о Валиноре. Где, Вы говорите, находится Ваша страна?       Тиарет поджимает губы, силясь с желанием перебить правителя этих земель, как часто она позволяла себе делать дома, и заставить выслушать, но на лицах каждого находящегося в зале можно прочитать миллионы вопросов совершенно логичных. И не будет доверия к той, что под покровом ночи прискакала из неведомой страны, держит слово и хранит молчание.       — Моя страна, Ваше Величество, лежит на юге за Великой пустыней и городом Хершид, что на сто лиг дальше Ташбаана. С запада Валинор омывает Южное море, неукротимое, как дитя, с севера раскинулись скалистые горы и бескрайний лес, что окружает государство Тельмар. На востоке земли кочевников-фиаллэ, а за ними и сам Калормен. Надеюсь, я утолила вашу жажду знаний.       Тиарет слегка склоняет голову, выражая свое почтение королю. Каспиан же улыбается довольно, завороженный не столько рассказами о неизвестной южной стране, сколько гостьей, что говорит с ним. Она выглядит как человек, но только гораздо красивее и, кажется, благородство из нее льется невидимым светом, а на душе так спокойно становится. Глаза ее небесно-голубого цвета смотрят, словно в душу самому королю, обнажая ее против воли.       — Так что же Вас привело к нам? — подаёт голос королева Нарнии, сохраняя всю учтивость, какой обладала ранним утром. — Вы проделали такой путь не для того ли, чтобы поведать о своей стране?       Легкая вежливая улыбка касается лица гостьи, а в глазах, словно туча в ясном небе, появляется грусть. И так всем присутствующим тоскливо становится, будто созерцают они последний восход солнца, а радость покинула мир безвозвратно.       — Ваше Величество, я приехала к Вам, чтобы предупредить, — глаза Тиарет бездонно-голубые вдруг потемнели и наполнились такой печалью и страхом, что весь совет не смел и пошевелиться. — Пришел конец последней эпохи. Не будет дальше ни неба, ни земли. Ни черного, ни белого. Ни жизни, ни смерти. Останется лишь пустота, — мелодичный голос гостьи стал холоднее самой северной реки, и каждый уголок зала наполнился благоговейным молчанием. Казалось, что оставшиеся на небосводе звезды вслушиваются в речи Тиарет. — Ваши Боги не сойдут до вас. Таш, Аслан, Святые семь, Таарэ, Айну — никто из них не станет спасать то, что спасти нельзя.       — При всем моем уважении, Ваше Величество, — низкий бас тотчас разрушил воцарившуюся атмосферу, слово взял десница короля, дозволив самому себе выйти к Тиарет. — Как мы можем верить этой девице, что выглядит как человек, но таковым не является? Ведь ещё вчера мы и знать не знали о Валиноре, — правая сторона согласно загалдела, поддерживая Меона. — Мы никогда не знали их народ, и наши предки не знали. И как мы можем верить в будущее, которое каждый волен менять по-своему?       Каспиан с интересом наблюдает за происходящим, мысли его заняты словами, что льются в уши вечными водопадами. Глаза его останавливаются то на Меоне, то на Тиарет, и ждет правитель ответа от гостьи, ведь хочется еще больше узнать о стране далекой, о которой нет книг и писаний. Лилиандиль лишь сидит подле короля с мыслями краткими, но весомыми. Все эти собрания ей не по душе, и молится она златогривому Аслану, чтобы поскорее все это закончилось, и отправилась она к своему сыну, Рилиану.       — Ты, юный десница, прав в своем невежестве, — ласково отвечает Тиарет, и вновь взглядом своим возвращается к правителю Нарнии. — Ваш народ, Великий правитель, состоит не только из людей, так почему вы удивляетесь, увидев эльфа? Ваша королева наполовину звезда, так почему же вам всем чуждо видеть подобных мне? — воцарилась тишина, лишь левая сторона иногда качала головами согласно, а голос у девушки зазвучал подобно военному горну, властно и уверенно. — Ваши предки никогда не ходили дальше Великой пустыни. Ваши предки, как и вы, никогда не были и за Эттинсмуром и Харфангом. Вы не знаете и половины мира, в котором живете.       Недолгое молчание вылилось в роптание между нарнийцами, а десница, оставшись оскорбленным и обделенным вниманием, вернулся на законное место подле короля.       — Есть будущее судеб человеческих, — вновь взяла слово эльфийка, заставляя всех замолчать лишь звуком голоса своего, — его определяют поступки, и изменчиво это будущее, как весенний ветер. Никогда не знаешь, куда подует в следующий миг. Но есть и то, что судьбой предначертано, что изменить в силах только достойный, и только если правильны и чисты будут его помыслы, — последняя из рода аин смотрит прямо в глаза Верховному королю Нарнии. — Закат эпохи слишком близко, и если не явится Каель мира сего, что объединит под знаменем своим народы и время, то все мы обречены.       — Надеюсь, леди Тиарет, Вы не решили, что эта участь, быть, как Вы выразились, «Каелем мира сего», надлежит мне? — поинтересовался Каспиан, слегка нахмурив брови. Всю жизнь нынешний король Нарнии то слушал сказки о славных приключениях правителей Золотой эпохи, то бился бок о бок с ними же, не силясь верить в чудеса. И появление эльфийки из далёких земель могло бы его воодушевить на новые подвиги, но он уже давно примерный семьянин. Рисковать своей жизнью ради ещё одного приключения, казалось чем-то неразумным, словно из другой жизни. Но было что-то, что заставляло верить незваной гостье на слово.       Безукоризненное лицо эльфийки тронула лёгкая улыбка, пленившая каждого смертного в зале, как рассвет в утренний час.       — Нет, Ваше Величество, я лишь имею смелость просить Вас об услуге. — Каспиан заметно оживился, поёрзав на своем троне. — Позвольте одолжить мне вещь, что некогда отбыла из Валинора и обладает древней магией. Рог золотой эпохи, принадлежавший в свое время королеве Великодушной.       — Зачем Вам то, что не может помочь нам, леди Тиарет? — спокойно вопрошает Каспиан, а внутри него вдруг море разбушевалось. — Этот рог больше не в силах призвать древних королей и королев.       Тиарет всё так же смотрит на короля, и видит, что сердце его мечется в поисках веры, а разум пытается подавить эмоции, ворвавшиеся из прошлого непрошеной бурей. Видит она и обиду в глазах Лилиандиль, что заблуждается насчет помыслов мужа своего. И обида эта растет не по часам, а по минутам.       — Calihar* — едва различимым шёпотом произносит Тиарет, а Каспиан словно понимает её слова и стыдится. — В час беды протрубит рог, и зов его пронесется сквозь века. Тогда Каель мира сего придет, Наеллен спасут от забытья. — Тиарет делает несколько шагов вперед, ловя на себе ревнивый взгляд королевы и еще с десяток удивленных. — Вы ведь встречались с ними, Ваше Величество. Вы видели волшебство своими глазами, но почему сомневаетесь? Каспиан поднимает глаза на эльфийку, и видит свою печаль, отраженную в её глазах. Он видит отрывки прошлой жизни, где он, будучи мальчишкой, ещё сражается бок о бок с теми, кто сошёл со страниц сказок.       — Гленсторм, — Каспиан обращается к кентавру. — Ты ведаешь звёзды. Скажи, что они пророчат нам?       Кентавр с тёмно-гнедыми боками и золотисто-рыжей бородой сделал пару шагов вперед, учтиво поклонился и многозначительно посмотрел на стеклянный свод, где последние звезды прятались от лучей солнца.       — Аилей и Минос встретились в небесах, когда Тарва и Аламбиль разошлись. Великая тьма движется, — взгляд Гленсторма становится таким испуганным, и с ужасом он смотрит на эльфийку. — Я могу лишь читать по звёздам, но даже они испуганы, мой король. Вновь воцаряется тишина, но нет в ней ни тайны, ни благородства, лишь страх, затуманивающий разум. Все ждут вердикта короля, но каждый думает о своём. Наконец Каспиан встает со своего трона, следом поднимается на ноги и Лилиандиль.       — Останься с нами до ужина, я отдам тебе древний рог. Взамен хочу больше узнать о Валиноре и твоём народе. Сим считать моё последнее слово, — король тут же отдает приказ слугам подготовить покои для Тиарет, а после покидает зал вместе с женой и десницей. Остальная свита разбредается по своим делам, только Гленсторм остаётся дольше всех, уставившись в рассветное небо.       — Миледи, — учтиво обращается нарнийский муж, склоняя голову перед эльфийкой. — Я слышал сказания об аинах, но все они были настолько искажены и затёрты, что воспринимались как забытые боги. Неужели они правда всё это время существовали за Великой пустыней?       — Мой дорогой друг, — бархатный голос девы был сладок, будто мед. — Я расскажу тебе когда-нибудь о девяти королевствах и научу читать предзнаменования, как это делали древние аины. Но до тех пор, пока твой король жаждет видеть меня на ужине, и пока в этот мир не придет каель и наеллен вместе с ним, мои слова будут не больше, чем звуком, не имеющим смысла, — наследница Валинора поклонилась кентавру и поспешно покинула тронный зал, оставив Гленсторма в одиночестве.