Эпоха Закатного солнца

      В сердце пустыни под палящим знойным солнцем расположился город Хершид. Построен он был в древние времена ещё первыми из рода фиаллэ. Город не имеет тот защитных стен, а дома сделаны из плотной шерстяной ткани, напоминающие по форме своей юрты да шатры. Такова была столица всего рода фиаллэ, но носила она больше религиозный характер, ведь государство то не было централизованным вовсе. Кочевые племена бродили по пустыне всю свою жизнь, ханы сражались между собой, и только два раза в год они приходили на поклон к эмиру великого каганата. Два раза в год, когда день длится ровно столько же, сколько и ночь, ханы собираются в храме Таш, решают вопросы военных походов и нехватки еды. Во главе заседания стоит эмир — повелитель всех фиаллэ, король королей и владыка пустыни.       Высокий широкоплечий мужчина с ярким тюрбаном на голове присоединяется к совету последним. Деревянный храм заполнен исключительно мужчинами, абсолютно все ханы, а было их около одиннадцати, расселись по своим местам, от более сильного племени к более слабому. Сила же эта измерялась в количестве воинов, так вошедший мужчина занял свое место в первом ряду. Зал наполнился благовониями, что сразу голова начала кружиться, а тело расслабилось от удовольствия.       Эмир вошел самым последним и взошел к алтарю, держа за уздцы коня. Волосы у эмира великого каганата были темные и длинные, заплетенные в косы; плечи были широкие, а руки сильные, аж вены проступали из-под кожи, стоило напрячься ему. Занес эмир над головой коня саблю и, не моргая, умертвил скакуна. Так пролилась кровь во имя бога пустынного Таш. Возлагает эмир на алтарь голову коня, оставляя лестницы кровавыми, а после следует час молитв и поклонений.       Когда догорела последняя ветвь благовоний, а время молитв истекло, начался совет.       — Приветствую вас, друзья мои, покорители пустынных земель! — Сложив ноги как йог, эмир стал держать речь. Голос его был властным, громким, какой положен был его титулу. Руки его, как и шелковые одеяния, были в крови, от чего грозным выглядел мужчина. — Каждые полгода мы собираемся с вами, чтобы принести жертву нашему покровителю, богу Великой пустыни и восточных земель, Таш. Но наступили тяжелые времена, — после слов этих прекратились едва слышимые разговоры, — союз с Калорменом окончился, больше они не станут поставлять нам пищу и коней.       Храм тут же наполнился недовольными переговорами, а кое-где были слышны выкрики. Особо молодые ханы рвались в бой, силой забрать, что им не принадлежит, но должно. Старые ханы лишь покуривали свои трубки и недовольно бурчали, не предлагая никакие мысли.       — Решение мое таково, — заговорил властным басом эмир, дабы утих весь балаган, — войной мы не пойдем. Сядем на местах, рядом с оазисами, и будем возделывать пищу, как это делают наши соседи.       — Но мы не земледельцы! — вскочил на ноги мужчина в ярком тюрбане, что прибыл последним из всех ханов.       Имя этого горячего мужа было Рияз, родился он под покровительством северной звезды, что означало, что ждут его дальние странствия. Племя его, которое водил он по пустыне уже пятнадцать лет, было третьим по многочисленности, а о заслугах его воинских ходили рассказы в самом Ташбаане. Говорят, сам тисрок побаивается его. Никто из ханов не хотел тягаться с Риязом, и уважали его все почти наравне с эмиром.       — Мы не пойдём войной на Калормен! — воспротивился эмир.       — Зачем нам идти на восток? Мы были там тысячу раз! — Старые ханы одобрительно закивали. — И наши деды были там тысячу раз, и их деды. Я слышал от тархистанских купцов, что на севере за горным хребтом есть плодородные земли. Нам нужно идти туда! — Горяча была речь Рияза, да не все согласны с ним были, и поддерживали с неохотой.       — Слишком большой риск, — воспротивился эмир. — Нет никакой уверенности, что мы победим северян, после тяжелого перехода через горы. Наши воины сильны, но они никогда не были на чужой земле. И веры тархистанцам нет, никто не знает, есть ли там за горами эта земля. — Эмир поднимается на ноги. — Выбирайте себе оазисы, стройте города и возделывайте землю.       Закончив этими словами свою речь, эмир покинул храм и вернулся в свой барак*. Остальные ханы тоже разбрелись по своим лагерям, кто-то недовольный, а кто-то не сильно заинтересованный. Многие ханы были стары, и войны никакой не хотели, а особенно дальних походов.       Рияз-хан влетел в свой шатёр, запинаясь о край ковра, словно пятки его щекотали языки пламени. Негодование его было таким сильным, что чувствовалось за версту. Сбросил он с лязгом свой пояс с саблей на землю, чем потревожил сон красавицы жены.       — Старик желает вести оседлый образ жизни, — выпаливает с негодованием мужчина, усевшись на подушки, когда жена принялась снимать с него кожаные сапоги. — Будем возделывать песок, и умирать от засухи!       — Разве нет способа убедить эмира? — деликатно поинтересовалась чернявая женщина, помогая мужу раздеться.       — Эмир совсем ослаб умом. — Рияз неохотно поднял руки, позволяя стянуть с себя рубаху. — Никакие уговоры его не возьмут. Если бы только был я эмиром.       — Так убей старого и стань новым, — женщина налила вина из кувшина и поднесла чашу своему благоверному супругу. — Разве закон не так писан?       — Что ты понимаешь в законе? Твой удел рожать и ублажать, женщина! — С отвращением фыркает Рияз, принимая из рук жены своей пиалу.       — Может, и понимаю я мало, но мыслю яснее твоего, — спокойно отвечает мудрая женщина. — Убей эмира и сядь на его место. Станут тебе подчиняться все ханы, и женщин ты сможешь брать столько, сколько ложе будет вмещать.       — Хафса, милая моя, — Рияз вдруг подобрел от услышанных слов, — подойди ко мне. Грациозной походкой Хафса подходит к мужу своему, что в одночасье сгребает женское полуобнаженное тело своими руками и оставляет горячий поцелуй на губах сладковатых, как персики в тархистанских садах.       — Не говори слов любви, хан. — Обратилась женщина осторожно к своему мужу. — Покуда уверен не будешь, лучше просто имей.       Ночью той свершилось то, что давно уже не случалось в священном городе. В бараке воссел новый эмир, а старого укутали в шелка и предали огню и песчаному ветру, дабы Нейт, богиня смерти, упокоила его душу.       Сменив яркую чалму на плетеные косы, Рияз стал новым эмиром, а подле него была мудрая жена Хафса.