Книголюбы

      Рома открыл глаза и огляделся. Ильи рядом не было, и от вчерашних объятий не осталось и следа. Ну не надеялся же он, что Кутепов вдруг ни с того ни с сего будет обнимать его всю ночь, а утром мило улыбнётся, поцелует в лоб и прошепчет «Доброе утро»?       Стоп.       Или надеялся?       Да это, собственно, было уже не важно, поскольку ночь закончилось, а начинать свой день с плохих мыслей было бы глупо. По крайней мере, так думал Рома. И именно поэтому он поскорее собрался и побежал в столовую, которая так кстати располагалась на первом этаже отеля.       — Здорово, ребят, — улыбнулся Зобнин, буквально плюхнувшись за один из столиков, где сидела небольшая часть команды.       Ответом на такой громкий возглас послужило неразборчивое бурчание и полные боли вздохи.       — Что с вами? Почему такие кислые?       — Интересно, — Смолов, выглядевший хуже всех, отложил тарелку с овсянкой подальше от себя, — он когда-нибудь бывает не в хорошем настроении?       — Нет, — ответил Антон, подтаскивая к себе тарелку Феди, — ты не будешь ведь?       — Нет, — нападающий состроил максимально недовольную физиономию, — ненавижу каши.       — Оу, — Рома вскинул палец вверх, — зато ты любишь хлопья. Я видел. У тебя была фотография, где ты закидываешь их к себе в рот…       — Зобнин, — прорычал Смолов, — тебе жить надоело?       — Да что я сказл-то? — удивился Рома, всё еще не понимая, почему парни выглядят такими измученными.       — Просто они не сказали тебе, как пили вчера, — Артём с Игорем подошли к столу как раз к концу разговора, — у вас тут места не найдётся?       — Дзюба, тут нет мест, ты что, не видишь?       — Смолов, — тут же воскликнул Акинфеев, — хочешь, чтобы я рассказал Саламычу, как ты вчера с братиками развлекался с пятью бутылками вина?       — Какие у тебя доказательства? — недовольно пробубнил Федя, впрочем, уже немного усмиривший свой пыл.       — Доказательства? Твое не первой свежести лицо и… Ещё кое-что, но это Саламычу вряд ли понравится…       — Пойдём, — шепнул Лёша, немного придерживая Федю за локоть, — ну же, вставай.       — И я видел, что ты не ел сегодня… — бросил напоследок Акинфеев. — Так что в твоих интересах подкрепиться перед отъездом…       Федя снова что-то недовольно пробурчал и ушёл в сопровождении что-то шепчущих ему близнецов. Парни подсели к Зобнину.       — Ну что, где твой ненаглядный? — хохотнул Дзюба, кусая яблоко. Игорь тут же пнул Артёма под столом ногой.       — А фто я фделал? — тут же вскинул руки Дзюба.       — Если вы про Илью, — как можно шире улыбнулся Рома, — а вы наверняка про него, то я не знаю.       Зобнин поднялся из-за стола, снова улыбнулся и пошёл в сторону своего номера.       Дзюба никогда не отличался тактичностью, но всё же Зобнин думал, что Артём не будет так явно выделять его факт любви к Илье. Парень решил, что переживать по этому поводу не стоит, ведь Артём мог позволить себе такое только перед Игорем. А Акинфеев точно никому рассказывать об этом не будет.       Рома практически дошёл до их с Ильёй номера, как вдруг услышал знакомые голоса из номера кого-то из массажистов или медперсонала. Заглянув в маленькую щёлочку, Зобнин увидел Илью, который сидел спиной к нему и психолога команды, который сидел прямо напротив двери. Парень тихо отскочил и встал так, чтобы мужчина, разговаривавший с Кутеповым, не смог увидеть его.       — … Я считаю, что это ненормально, — говорил Илья, — но самое страшное, что я ничего не могу с этим поделать… И это очень беспокоит.       — Как бы парадоксально это не звучало, но то, что ты не считаешь это нормой — нормально.       — Вы думаете? И мне нужно с этим что-то делать? Как-то решать эту проблему? — голос Ильи звучал обеспокоенно и Рома закусил губу, попутно осматриваясь по пустому коридору.       — Не думаю, что влюблённость нужно называть именно проблемой, поскольку любовь способна на многое.       — Сомневаюсь, что однополая любовь к одному из членов команды может сослужить мне хорошую службу…       Рома нервно сглотнул. Однополая любовь? К члену команды? Если бы Зобнин не увидел несколько минут назад Илью, сидевшего в этом номере, не в жизнь бы не поверил, что это Кутепов говорит. Он просто не мог такого говорить.       — Илья, — психолог сделал театральную паузу, — ты никогда не любил свою жену. Как женщину не любил. Она ушла. И тут ты понимаешь, что испытываешь к своему другу далеко не дружеские чувства, как ты думаешь, это совпадение?       — Не думаю, что это просто совпадение. Думаю, что я разочаровался в отношениях и мне захотелось чего-то нового. Вот и всё. Это не я. Это мой мозг так решил, — слишком уж как-то холодно отрезал Илья.       — Но ты контролируешь мозг… Я думаю, что ты любил его уже давно, просто боялся признаться себе в этом… А сейчас ты почувствовал себя относительно свободным…       Рома тут же услышал, что кто-то заходил по комнате и быстро добежав до своего номера, судорожно открыл дверь и проскользнул в комнату, напоследок, услышав, что Илья крикнул что-то вроде: «А я думаю, что вы ошибаетесь».       Зобнин попытался успокоить собственное сердце, которое напрочь отказывалось слушать своего хозяина. Парень затаил дыхание, подойдя к окну и всматриваясь в утреннюю Москву.       Что имел в виду Илья, говоря о любви? Неужели этот Люцифер влюбился. Да ещё и в кого… В мужчину. Но в какого? Зобнин улыбнулся сам себе, воображая, что Илья говорил о нём. Но почти сразу же отбросил эту мысль, когда Илья со скоростью гоночного болида залетел в номер, попутно собирая свои вещи с полок.       — Привет, — Рома попытался улыбнуться, поймав на себе настороженный взгляд зелёных глаз.       — Давно не виделись, — буркнул Кутепов, — ты уже собрал вещи?       — Нет, ещё нет, сейчас собирался, — Зобнин отошёл от окна и начал искать свою сумку под кроватью.       Илья слишком уж рваными движениями заталкивал не желающие лезть в чемодан спортивные бутсы.       — Чёрт, — воскликнул Кутепов, со всей силы ударив ни в чём неповинный чемодан на колёсиках. Рома сейчас как раз снял футболку, аккуратно складывая её на четыре части.       Для него было неожиданностью, когда Илья вдруг подскочил к нему и по-хозяйнически притянул его к себе. Рома немного опешил от такого, но отстраниться он не мог. Не мог, чувствуя этот сносящий крышу аромат и ощущая кончиками пальцев напряжённую спину Кутепова.       Илья толкнул Рому в стену и прижал своим телом, попутно снимая футболку. Стоит сказать, что в момент, когда Зобнин успел увидеть перед собой Илью топлес, мир поплыл перед глазами.       Справившись с футболкой, Илья тут же с впечатал Рому в стену, тот снова потянулся за поцелуем и Кутепов несильно закусил его губу, заставляя Рому едва сдержать стон. Поцелуй из нежного быстро превратился в беспорядочный и такой жадный, что Роме казалось, что он не сможет получить от сегодняшнего утра больше, чем этот влажный и жаркий поцелуй. Как же он ошибался…       Илья отстранился от успевших уже покраснеть Роминых губ и начал кусать шею парня. Не так сильно, чтобы оставить следы, но достаточно ощутимо. Впрочем, если бы сейчас Илья закусил кожу Ромы до крови, Зобнин бы даже не заметил, потому что ему было всё равно, его тело буквально трепетало от любого прикосновения Ильи.       Кутепов проложил цепочку жгучих поцелуев к уху, выбивая из груди совершенно ничего не соображающего Ромы тихий скулеж. Горячие ладони шарили по телу, гладили спину и живот, заставляли Рому растекаться в этих сильных руках, сжимающих покрывшуюся мурашками кожу.       Дышать становилось невозможно, лёгкие обжигались каждый раз, когда Зобнин пытался набрать в грудь побольше воздуха, чтобы чувствовать эти влажные губы на своих как можно дольше.       Рома почувствовал, что руки Ильи перебрались ниже, всё чаще оказываясь на уровне ягодиц.       — Илья… — прошептал парень, всё еще думая, что он в каком-то сне, — что мы делаем, Илья?       Кутепов сильно прижал Зобнина к себе и положил подбородок к нему на плечо.       — Я не знаю…       Рома затаил дыхание и немного отстранился, стараясь заглянуть Илье в глаза. Но тот отошёл на приличное расстояние, смотря на растерянного парня с растрепанными волосами.       — Это помутнение рассудка, — произнёс Илья, будто и не было между ними этого поцелуя, — извини.       Рома почувствовал, как горячие слёзы подступают к глазам и дрожащим голосом прошептал:       — То есть ты думаешь, — парень вздохнул, всё ещё стараясь не заплакать, — что можешь просто целовать меня, когда захочешь?       — Я извинился, — ответил Илья, снова приступив к заталкиванию вещей в чемодан.       — Ты чёртов придурок! — крикнул Рома, запустив в него одной бутсой. — Ты что, не видишь, как мне тяжело? Хотя стоп… Куда это уж нашему Илье Люциферовичу беспокоиться о чувствах других людей?! Ненавижу тебя!       Рома выскочил за дверь, понимая, что, наконец, ему удалось заплакать. Что ж, главное не на глазах у этого наглого невоспитанного глупца.       — Эй, Рома, — парень поднял глаза и увидел Смолова, стоящего с огромной сумкой у их номера, — ты ещё не собрался что ли?       Зобнин помотал головой и попытался вытереть слёзы чтобы Федя их не заметил, но Федя заметил.       — Ты что, плачешь? Что случилось? — Смолов бросил сумку на пол и подошел к уже успевшему убежать на несколько метров парню.       — Мы с Ильей поругались, но я не собрал вещи…       — Хочешь я соберу твои вещи? — Федя обеспокоенно тряхнул Рому за плечи, а тот лишь с недоверием взглянул на неожиданно решившего помочь Смолова.       — Только ты не говори…       — Не волнуйся. Ничего не скажу, забери только мою сумку, — кивнул Федя, — и иди в номер к Акинфееву, мы там все собираемся, — Рома благодарно улыбнулся, — И да, Ромыч, что бы он тебе ни сказал обидного, ну этот, — Федя кивнул в сторону номера Кутепова, — не бери в голову. И уж тем более не плачь из-за этого, ладно?       — Ладно, — хихикнул Рома, вытирая дорожки от слёз, — не буду.