***
Одно из преимуществ, которое дают хорошо налаженные, прочные отношения с другими слугами: вы все узнаете из первых рук. По Дэмерон был на службе у дворян с самого детства и знал как самого лучшего джентльмена (лорда Хана), так и самого худшего (он часто с ненавистью отзывался о своей службе герцогу Груммгару), поэтому был готов ко всему. Когда же он — впервые за две недели — вместе со всеми сел обедать, он выглядел измученным. У него никогда не было господина, который был бы таким… противоречивым. — Слухи правдивы насчет выпивки, — подтвердил По, пока Маз наливала ему горячий бульон. — Он пьет виски как воду. — Это та ужасно крепкая гадость, которую мог выпить лорд Хан, когда был чем-нибудь обеспокоен? — уточнила Джессика. По кивнул и набросился на еду так, будто умирал с голоду. — Мы его так редко здесь видим, — задумчиво проговорил Финн, сделав глоток эля. — Я думал, что он без предупреждения будет входить в наши комнаты, как говорили люди. — Он всегда в библиотеке. Прогоняет меня на другую половину комнаты и много часов напролет проводит, склонившись над древними томами. Если он не читает, то пишет письма и посылает меня как можно скорее их отправить. — А кому он пишет? Возлюбленной? — спросила Джессика. — Ха! Вряд ли. Лорд Соло не похож на мужчину, который будет с воодушевлением писать стихи для какой-нибудь хорошенькой баронессы. Нет, все эти письма адресованы кому-то в парламенте. Кажется, он так же сильно желает сохранить связи в Лондоне, как не желал их оставлять. — Если так сильно этого желает, почему бы ему просто не вернуться туда? — проворчала Рей в свое рагу. Никто этому не удивился. Неприязнь Рей к ее новому господину с самого первого дня была хорошо известна ее друзьям. — Потому что он здесь по неотъемлемому праву рождения. И дохода с одного этого поместья достаточно, чтобы удержать его. Не меньше десяти тысяч фунтов. Финн присвистнул. Рей продолжала работать ложкой, поглощая обед. — Также правдиво и то, что он ломает вещи, — пожаловался По. — Я выполнил поручение, вернулся и обнаружил разбитые на куски вазы и опрокинутый стол. Обычно это из-за новостей из Лондона, которые ему не понравились. — Он ведь никогда не пытался ударить тебя, не так ли, По? — устало спросила Маз. — Нет. Ну, по крайней мере, пока нет. Не думаю, что я достоин его внимания. Он говорит только тогда, когда ему что-нибудь нужно. А я привык, что мне всегда есть, с кем поговорить. Если все так и продолжится, я из-за неиспользования потеряю голос! — Не в этот раз, — саркастически заметил Финн, заставив По подавиться горохом. — Он не может работать и работать все время. Что он делает помимо всего этого? — снова спросила Джессика. — Он… это, наверное, самое странное из всего, что он делает… он ходит в церковь. Это привлекло внимание Рей. — В церковь? — Он молится три раза в день. Поднимается в пять часов утра, чтобы послушать, как преподобный Текка читает Священное Писание. — Лор Сан Текка? — переспросила Маз. Она явно была удивлена больше, чем когда-либо. — Это странно. Склонный к приступам ярости. Безмолвный, пока не отдает приказы. Работает, изводя себя почти до истощения. Втайне благочестивый. Как бы то ни было, неприязнь Рей к лорду Соло осталась неизменной. Но теперь его характер вызывал у нее интерес.***
Как и у других слуг, каждое воскресенье после полудня у Рей было время для собственного досуга. Это время — всю вторую половину дня и вечер — леди Лея, не требуя, чтобы Рей составила ей компанию, с удовольствием проводила с книгой у своего камина. Рей любила дышать свежим воздухом и гулять по обширным — насколько хватало глаз — землям, раскинувшимся вокруг поместья подобно зеленому ковру. В своей шали и шляпке немного напоминая летучую мышь, Рей обошла озеро, занимающее большую часть сада. В такие моменты она возносила благодарность за то, что ходила по этой прекрасной земле. Ее детство было совершенно иным. Она родилась в работном доме, у женщины, которая совсем недавно потеряла мужа. Ее мать прожила достаточно, чтобы успеть дать своей дочери имя, но потом скончалась от опасностей, связанных с родами. В результате Рей выросла, зная лишь серый и враждебный мир учреждения тюремного типа. Когда ей было четыре года, владельцы работного дома продали ее владельцу крупной текстильной фабрики Ункару Платту. Чрезвычайно толстый и жадный человек, он искал быстрых и трудолюбивых детей. А если они были достаточно маленькими и могли пробраться в машины, чтобы чинить их, это было еще лучше. Фабрика называлась «Джакку». Это был новый век паровой тяги и металла. Мир становился более быстрым, более прогрессивным, а Платт ненавидел, что его оставляют позади. Для Рей было неожиданностью и облегчением обнаружить, что у нее есть что-то вроде таланта к этому. Механизмы были опасны, но к тому времени, как ей исполнилось одиннадцать, она могла более или менее исправить любую возникающую проблему, и, как ни удивительно, при этом не потеряла бы конечностей. Рей спала на куче тряпья в крохотной каморке, которую ей в порыве великодушия выделил Платт, и работала по четырнадцать часов в день. Она почти ни с кем не разговаривала, потому что девочки были жестокими, а мальчики и того хуже. Однажды она провела неделю в одиночной камере, когда какой-то мужлан попытался распустить на нее руки — она подбила ему оба глаза и сломала нос. Ей едва хватило сил встать, когда они ее наконец выпустили, но послание было ясным: Рей была девочкой, которая дает отпор. Она выжила с томительным чувством надежды, что скоро найдутся выжившие члены ее семьи, которые придут и спасут ее. Заберут ее от завывающих машин. Когда ей исполнилось шестнадцать, ей улыбнулась удача. На территорию фабрики забрел кот. Рей как раз доедала порцию безвкусной каши, когда увидела, как Тидо, один из работников фабрики (и не самый приятный человек), поймал этого кота сетью и издевался над ним. Рей, быть может, не питала теплых чувств к своим «коллегам», но ей всегда нравились животные. И кот был очень маленьким. Практически еще котенком. Рей накричала на Тидо. Он в ответ разразился такими ругательствами, за которые, будь рядом Платт или другие мастера, получил бы взбучку, но, в конце концов, бросил сеть и удалился. Рей разрезала веревки, чтобы освободить кота. Это было прелестное маленькое существо. Бело-рыжее, с длинными усами, которые Рей пыталась выпрямить после злоключения в сети. План заключался в том, чтобы перекинуть кота через стену и продолжить заниматься своими обычными делами. Но он, похоже, решил, что теперь они лучшие друзья, проскользнул в ворота и принялся всюду ходить за Рей. Несмотря на свои же лучшие побуждения, Рей притащила кота в свою каморку. Обстановка его не впечатлила — он даже не стал подходить к тряпичной постели. Прошло несколько дней, прежде чем Рей выяснила, кто же владелец кота. Иногда Платт посылал ее по поручениям, в обмен на освобождение от ужасной работы на фабрике на несколько часов и большую порцию еды, когда Рей возвращалась. Ему понравилось отправлять ее к местным джентльменам, которым требовалась срочная помощь в починке карет. Они щедро ему платили, и Рей приучила себя не думать слишком много о том, что, хоть она и выполняет всю работу, ничего из этой щедрости не видит. Коту было плохо в ее противной тесной каморке, поэтому Рей решила воспользоваться возможностью дать ему некоторую разминку. С некоторыми трудностями (пришлось вынести кота наружу в мешке, что, учитывая его опыт в сетях, ему не понравилось), но она вышла за территорию фабрики, и кот радостно побежал рядом с ней. Подойдя к карете, Рей лицом к лицу столкнулась со слугой. Темнокожий юноша ее роста выглядел серьезным и почти нервным, этим разительно отличаясь от напыщенных господ, которые обычно относились к ней с презрением. Казалось, он был изумлен, когда ее увидел (нечасто чинить карету приходит девушка). Потом она поняла, что он смотрит не на нее. Он смотрел на кота. Оказалось, что он был владельцем этого кота. Или, правильнее было бы сказать, его госпожа скоро должна была стать владелицей. Выполняя поручение своей леди, он забрал кота от ее брата лорда Люка. Он жил далеко, в море, совсем один, и решил, что маленький домашний любимец порадует его сестру. За исключением того, что Финн, как себя назвал юноша, на мгновение повернулся к коту спиной, когда останавливался в Лондоне, и тот сбежал. Финн попытался все ей объяснить и вернуть кота. Рей не хотела его отдавать. Откуда ей было знать, что этот парень говорит правду? Кот стал для нее другом, и она не хотела от него отказываться. Поэтому Финн предложил ей пойти и понаблюдать, куда пойдет кот. Это была нелепая и глупая идея, но Рей почему-то согласилась. Она починила колесо на карете (леди Лея, судя по всему, любила путешествовать с удобством), затем забралась внутрь, и к наступлению сумерек они покинули Лондон. Это было похоже на сон. На приключение. Но Рей поняла, что ее в ее жизни будет очень немного счастья. Почему бы не ухватить момент, чтобы посмотреть мир за пределами кирпичных стен, шума и тепла? Все это время Рей держала кота близко к себе и неожиданно обнаружила, что юноша добр и учтив с ней так, как еще никто и никогда с ней не обращался. Кажется, она тоже ему очень понравилась. Рей почти споткнулась, когда впервые увидела поместье. Без сомнения, это была жизнь, жить которой любой человек был бы счастлив. Она согласилась отдать кота на попечение Финна, когда они стояли на подъездной дорожке. И юноша спросил, не хочет ли она дать коту имя. Рей посмотрела на кота. Он был практически малюткой. Прежде чем она попала на фабрику, Рей видела только семерых новорожденных. Этот малыш семейства кошачьих был восьмым. Финн был немного озадачен, когда она назвала кота Бэби-восемь, но согласился. Затем, глубоко вздохнув для уверенности, вошел в кухню и спросил, может ли он поговорить с Маз, экономкой. Так в течение одной ночи Рей из фабричной работницы превратилась в горничную в великолепном доме. Рей откинула голову назад и глубоко вздохнула. Это было три года назад. Теперь она — личная горничная настоящей леди, а за это время Бэби-восемь превратился в Биби-восемь. Он был приятным дополнением к дому, и Лея очень любила его, но однажды призналась Рей, что считает его ее котом. Не своим. Рей доказала, что он кот поместья. У него не было владельца; у него была семья. Воскресенье было для Рей днем благодарности и воспоминаний. Ей нравилось чувствовать на лице ветер — свежий воздух был самым приятным изменением в ее жизни. Она привыкла работать у печей на заводе. Их жар все еще преследовал ее, и оказалось достаточно легкого ветерка, чтобы ее настроение стало прекрасным. Постепенно ветер стал усиливаться. Рей постаралась не обращать на это внимание. Однако вскоре разверзлись хляби небесные, и дождь принялся бить по земле, словно она совершила какую-то несправедливость. Пытаясь хоть как-то прикрыться своей ужасной шляпкой, Рей бросилась бежать по тропинке. Она ушла уже слишком далеко от поместья, чтобы быстро вернуться, но и на открытом месте оставаться не собиралась. И решила рискнуть. Она вслепую наткнулась на какое-то здание, подбежала к нему и прижалась к стене. Оглядевшись, Рей поняла, что это старая церковь. Решив подождать здесь, пока буря не утихнет, девушка принялась наблюдать за дождем. Было что-то успокаивающее, даже очаровательное в наблюдении за дождем, когда вы укрываетесь от него. Протянув руку, Рей позволила каплям дождя упасть на кожу. — Увы, боюсь, что весне некоторое время придется подождать. Она оглянулась. Старый преподобный Лор Сан Текка шел из темноты церкви к ней в ее альков, и Рей приветственно улыбнулась. Ей нравился этот пожилой человек. В своем длинном облачении, подметающем подолом пол, с плотно остриженной белой головой, усыпанный седой щетиной, он обладал аурой глубокого спокойствия. — Нам часто приходится ждать, — кивнула Рей, оглядываясь на дождь. Небо было цвета пергамента. — Хорошее приходит к тому, кто хорошее делает, — согласился преподобный Текка. — Надеюсь, у твоей госпожи все хорошо? — Очень хорошо, сэр. — Скоро мне придется нанести ей визит. Мне хотелось бы узнать, как поживает ее брат. И я немного беспокоюсь за нее, как и все общество. Лорд Соло был славным человеком. Рей могла только кивать и изучать дождь с большим вниманием, чем это было необходимо. — Дождь будет идти еще какое-то время. Ты можешь войти и подождать, пока он не закончится. — Благодарю вас, сэр, но я в порядке. — Что ж, дверь открыта, когда это необходимо, — преподобный Текка исчез в темноте. Это было еще одно, что ей в нем нравилось: он не настаивал. Рей подождала еще десять минут, затем решила, что сидеть в церкви, в которой сухо и немного теплее, было бы более разумно. В воздухе разливался душистый аромат ладана. Слабый свет внутрь попадал сквозь окна с красочными изображениями образов. В проходах было темно, но алтарь был освещен свечами. Здесь было спокойно и мирно, и это дало Рей чувство легкости. Присев на скамью, она огляделась. В передней части церкви кто-то был и, судя по всему, молился. Было слишком темно, что рассмотреть ясно, но, как показалось Рей, это был мужчина. Он низко склонил голову и горячо молился. Рей хотела бы чувствовать такую же набожность в церкви, но она видела слишком много страданий, чтобы в это поверить. Вместо этого она верила в доброту и возможности других людей. Возможно, в другие миры. Вполне возможно, учитывая технический прогресс и темпы его развития, ее потомки могли бы увидеть их… Похоже, дождь все же сделал свое черное дело — она негромко чихнула. Сгорбленный человек замер и обернулся, чтобы увидеть источник шума. Рей собиралась извиниться, но застыла, словно проглотив все слова. Черные глаза. Черные волосы. Угловатые черты лица. На нее снова смотрел лорд Бен Соло.