***
Бен получил то, что хотел, и до конца дня удерживал Рей в спальне. Рей восхищалась его заботливостью и страстью. Казалось, он задался целью доказать ей, что он мужчина и ее муж. Рей закатила глаза — он явно был раздосадован тем, что ночью все произошло слишком быстро. Заверения Рей, что все было просто чудесно, были не услышаны. Он снова взял ее так же, как и ночью (он сверху, она снизу), после чего стал выглядеть гораздо довольнее. Рей, вспотевшая и изнуренная, мысленно возблагодарила Бога. Ей очень хотелось вздремнуть. Солнце было еще высоко в небе, когда они проснулись. Бен разбудил ее поцелуями вдоль плеча и запустил руку ей между ног. Рей, захныкав, раздвинула их. На мгновение она пришла в замешательство, когда он закинул ее ногу себе на бедро, но осознала, зачем он, все еще лежа на боку, прижался к ней сзади. Угол был восхитительный, и он, казалось, наполняет ее изнутри целиком. Она пыталась заглушить крики, но это, казалось, только распалило Бена. В конце концов, в том, чтобы сдерживаться, не было никакого смысла, и Рей позволила своим стонам удовольствия заполнить спальню, пока Бен дыханием щекотал ей ухо. Они лежали рядом, негромко разговаривая обо всем и ни о чем. Рей уютно пристроила голову у него на груди и слушала стук его сердца. Бен рассказывал о своих странных воспоминаниях из детства, Рей слушала. Ни одно из них не показалось ей особенно счастливым, но он не говорил об этом с горечью. Скорее, с безразличием. Рей о своем детстве не говорила. У них было спокойное, мирное настроение; она не хотела портить его рассказами о своем одиноком детстве. Вместо этого она рассказывала о своих многочисленных приключениях в поместье Иллиниум. О прогулках с Джесс, историях, рассказываемых всеми слугами на кухне и играх в догонялки по саду с Финном. Глупые и странные маленькие игры и истории, бывшие частью ее жизни. Вскоре, когда солнце склонилось к закату, Рей наткнулась на препятствие: она стала чувствительной и болезненной. Бен прикоснулся к ней между ног, и она невольно зашипела от боли. Он сразу же убрал руку, смутившись и почти испугавшись. — Это ничего, — быстро сказала Рей. — Но тебе плохо и неудобно, — возразил Бен, слезая с кровати, и набросил рубашку. — Оставайся здесь. Я скоро вернусь. Рей лежала в постели, размышляя о том, что же он задумал. Она, вздохнув, посмотрела на руку. Золото ее обручального кольца сверкнуло в свете огня. Рей все еще не могла оправиться от удивленного осознания того, что теперь у нее было украшение из самого настоящего золота. Оно, вне всяческих сомнений, стоило дороже, чем все ее имущество вместе взятое. Оно могло бы быть сделано из олова, но это ничуть бы не умалило его ценности в глазах Рей. Ведь это было ее обручальное кольцо. Поэтому оно было бесценно. Однако мерцающее в камине пламя заставило ее вспомнить о пепле сожженного письма, на уголок которого она смотрела утром. Бену писала женщина. Может, Фазма? Нет, не Фазма. Хотя Рей знала ее совсем немного, она не показалась ей женщиной, способной причинить вред кому-нибудь кроме своих врагов. И Бен был союзником ее мужа. В таком случае бросать письмо в огонь было незачем. Базин? Вполне возможно. В конце концов, она обещала неприятности. Или, может быть, кто-то еще? Бывшая любовь? Увлеченная, потерявшая голову от любви к нему женщина? Если он… пока был в Лондоне… Рей потрясла головой, отгоняя потрясение. Нет, его поведение в его отсутствие доказало ей, что он был искренен и хранил ей верность. Он бы не мчался так из Лондона, чтобы сделать ей предложение, если бы провел предыдущую ночь с другой женщиной. Может, бывшей любовнице потребовалась его помощь? Деньги? Или… Может, у Бена есть незаконнорожденный ребенок? Эта мысль тут же завладела ее разумом. Наличие незаконнорожденного ребенка объяснило бы реакцию Бена? Разве Бен не знал об этом заблаговременно? Или он был готов рассказать ей об этом сам? По этой мысли Рей залилась румянцем. И ничего не смогла с этим поделать — ревность расцветала в ней от одной лишь мысли о том, что другая женщина носила его ребенка, тогда как ей самой до этого еще было далеко. Даже если это случилось задолго до того, как Рей в первый раз посмотрела ему в глаза. Затем она принялась рассуждать разумно. Ребенок, может быть, живет в бедности. Или даже нищете. Бен сказал, что завязывал любовные отношения с баронессами и женщинами из высшего общества. Некоторые или, возможно, большинство из них были замужем. Могли ли ребенка в таком случае отослать от матери? Рей представила образы невинных созданий, отправленных в работный дом, где она родилась, и ее охватил озноб. Маленький мальчик с печальными глазами Бена или маленькая девочка с его вьющимися черными волосами. Нет. Нет, этого не может быть. Он боялся ее реакции на такое откровение? Возможно. Кто бы, на самом деле, не боялся, оказавшись в подобном положении? Что же, хорошо, она будет хорошей женой. Неосмотрительность его прошлого можно простить — до тех пор, пока она не перекрывает их собственную любовь. И Рей простит. Она всегда знала, что Бен не святой. Ребенок мог бы жить с ними. Она могла бы взять его под опеку; может быть, даже стать матерью для младенца. Если ребенок был частью Бена, она бы закрыла глаза на черты другой женщины. Было бы трудно, но она смогла бы это сделать. Дети были невинны. А Рей не нравились гонения невинных. Успокоенная собственными выводами, она надела ночную сорочку и спустилась по лестнице. Она нашла Бена на кухне: он наливал в медную ванну воду. Рей потребовалось мгновение, чтобы понять, что он грел воду для купания. Бен опустил ведро, оглянулся и, увидев ее широко раскрытые глаза, немного смутился. — Я не знаю, какая тебе нравится вода, поэтому… — он умолк. Рей заглянула в ванну и до странности оробела. — Тебе не нравится? — с беспокойством спросил он. Рей сглотнула. — Я ни разу не принимала ванну. Глаза Бена расширились. — Что? Но как же тогда… — Мой тазик и кувшин с водой, — ответила Рей. — Снимаешь одежду, встаешь и моешься. — Но вода всегда холодная. — Да. Бен выглядел пораженным. — Должно быть, ты мерзла. И снова Рей кивнула. Такова была ее жизнь — ее и других слуг. Бен показал на ее сорочку. — Сними ее и залезай в ванну. Можешь начинать привыкать к этому. Рей посмотрела на свою сорочку и медленно стянула ее с себя. Обнажая тело сейчас, когда они не занимались любовью, она чувствовала себя странно застенчивой и уязвимой. Тем не менее, от воды заманчиво поднимался пар. Сняв и отложив сорочку в сторону, Рей осторожно опустила в воду палец. Было горячо. Она медленно поставила в ванну ноги и погрузилась в воду. Поначалу садиться пришлось медленно, пока тело не привыкло к теплу. Но потом оно привыкло, и Рей поняла, зачем Бен это устроил: боль в мышцах начала слабеть и таять, а жалящие и покалывающие болезненные ощущения в женственности успокоились. Рей откинула голову назад и вздохнула, чувствуя себя просто прекрасно. Если это и было жизнью высшего общества, против этого она, пожалуй, не имела никаких возражений. Бен молча протянул ей кусок мыла. Она благодарно улыбнулась, взяла его и принялась намыливать в руках, взбивая пену. Пена пахла розами, и у Рей возникло искушение засунуть в нее нос. Она увлеклась купанием с энтузиазмом ребенка. Видеть, как плоть розовеет от ее усилий, стоило того. Процедура мытья при тазике и кувшине никогда не дарила чувства полного очищения. Бен наблюдал за ней, пока она занималась мытьем, и Рей чуть не подпрыгнула, когда он положил руку ей на плечо. — Волосы можно вымыть с мылом, — подсказал он. — О, — Рей часто пренебрегала своими волосами. Три узелка делали все, чтобы сбить ее с этого пути. Бен зачерпнул воду кувшином и распустил ей волосы. — Откинь голову назад, — мягко сказал он. Рей послушалась и закрыла глаза, чтобы в них не попала стекающая по голове вода. Рей всегда удивляло, насколько Бен мог быть нежным и осторожным для человека с такими огромными руками. Медленное намыливание волос окутало Рей ощущением безопасности и заботы. Бен все проделывал в тишине. Смыв пену с ее волос, он скользнул ладонями по ее плечам. И снова вниз. Рей слегка улыбнулась и разлеглась в ванне, пока он мягко мыл (или, вернее будет сказать, ласкал) ее грудь. — Это месть за то, что я заставила тебя одеться после ванны? — задыхаясь, спросила Рей. — Думаю, так и есть, — пробормотал Бен, коснувшись губами влажной кожи ее шеи. — Тогда я принимаю свою кару. Рей прильнула к его губам как изголодавшийся к пище. Его рубашка довольно быстро промокла, но вскоре Рей ее сдернула и потащила Бена в ванну. Она вынужденно села к нему на колени, чтобы им обоим хватило места; вода перелилась за бортик ванны и хлынула на пол. Но они ничего не замечали. Рей все еще чувствовала неудобство и боль, но взяла член Бена в руку. Вода послужила смазкой, и Бен издал рычащий звук. Рей немного напряглась, когда он прикоснулся к ней, но расслабилась, когда его пальцы остались на поверхности плоти и потерли местечко, вызывая ощущения, которые всегда заставляли ее содрогаться до пальцев ног. Когда-то промокший и ненасытный Бен был ее несбыточной мечтой. Но сейчас она не спала и сидела на нем верхом в медной ванне. Его руки скользнули по ее телу, потирая и массируя ее спину, бедра, грудь и низ живота, пока она отчаянно пыталась дышать. — Позволь мне тебя видеть, — проговорил он, приближая ее к совершенному блаженству. — Позволь мне увидеть твое лицо, когда ты этого… достигнешь. Рей открыла глаза и заставила себя не отводить взгляд. Бен всегда выглядел таким сильным, и все же — сейчас это было похоже на ночь, когда она подавляла его снова и снова. Видя его настолько беззащитным, так отчаянно желающим сделать ей предложение, она потеряла остатки сдержанности. Рей содрогнулась и застонала от накрывшей ее волны удовольствия. Она начала двигать рукой быстрее. — Теперь ты этого… достигнешь! — простонала она. Он вскрикнул, когда его семя выплеснулось ей на руку. Вода остывала. Рей долго этого не замечала.***
Маз пришла на следующее утро. Рей встретила ее с радостью. Бен оказался прав в своем предположении, что она принесет с собой угощения: она принесла сумку, наполненную хлебом, сыром, элем и сладостями. Рей усадила ее на кухне, тогда как Бен задержался в дверях. Он явно не знал, как себя вести со старой поварихой: как со слугой или гостьей? К счастью, Маз была житейски мудрой, чтобы это заметить или об этом беспокоиться. — Как ты, детка? — спросила она, вместо этого сосредоточив свое внимание на Рей. — Со мной все хорошо. Очень хорошо. А как поместье? — внезапно отчаянно вырвалось у Рей. — Все большей частью сбиты с толку, — сказала Маз. Она никогда не говорила полуправду. — Леди Лея… — Рей бросила на Бена быстрый взгляд. — Она в порядке, но обеспокоена. У нее письмо, которое вы оставили ей, — Маз обратилась к немного смущенному Бену, — поэтому она считает, что вы снова отправились в Лондон. Она была потрясена тем, что вы уехали так скоро, но не выглядела так, будто что-то подозревает. По правде говоря, ее больше беспокоит Рей. — Я? — спросила Рей. — Ты не оставила никакой записки о том, куда собираешься отправиться. Она волнуется за тебя. Рей почувствовала себя виновато и на редкость глупо. Она оставила записку для Джесс, чтобы та помогала леди Лее, но и не подумала отметить оправдание своему отсутствию. — И что ты сказала? — пристыженно спросила Рей. — Я сказала, что ты упоминала о необходимости отправиться в город на несколько дней, чтобы докупить для меня кое-какие припасы. Это купило тебе несколько дней, но мальчики подозревают, что это не так, потому что им ты этого не говорила. Рей благодарно кивнула. — Что ж, в любом случае спасибо. Ты всегда была для меня хорошим другом. — Надеюсь, что им и останусь. Даже на расстоянии. Рей кивнула и уцепилась за слова. — На расстоянии? Маз посмотрела на Бена, затем снова на Рей. — Это еще одна причина, по которой я хотела посетить вас. Я планирую оставить службу. Рей ошеломленно замерла, и даже Бен опешил. — Могу я спросить, почему? — спросил он. — Настало время для перемены мест и новых людей. Я хочу вернуться в Такодану, в Корнуэлл. У меня там есть заведение. Они называют это дворцом Маз, благослови их. Я оставила его в надежных руках, так как работала в поместье. Это принесло мне чистую прибыль, и теперь я хочу вернуться. Рей вспомнила истории, которые Маз многими вечерами рассказывала им у очага. Маз не вела спокойную жизнь. В юности она была контрабандисткой и, во всех смыслах и целях, пираткой. В те времена она и подружилась с Ханом Соло, который привел ее на север и в достойный бизнес. Но она говорила об ее кабаке, об открытом море, песчаных пляжах и зеленых скалах, которые Такодана могла подарить ее друзьям-путешественникам. — О, Маз… — выдохнула Рей, вдруг почувствовав себя так, будто что-то потеряла. Она позволила крохотной старушке взять себя за руку. — Тихо, тихо. Не нужно смотреть на меня такими блестящими глазами. Ты меня увидишь. Посетишь. Я даже поставлю вам выпивку… по разумной цене. Рей не смогла не рассмеяться. Бен закатил глаза. Маз и Рей долго разговаривали обо всем. Затем Маз собралась уходить. — Полагаю, мы скоро увидимся… леди Рей. Рей поморщилась. — Прошу, не надо. Я ведь все та же, какой и была. — Для меня ты навсегда останешься той маленькой Рей, которая пришла к нам с сажей на лице и цепляющимся котом на руках. Рей обняла Маз и посмотрела на нее.***
В тот вечер Рей была молчалива. Она приготовила себе и Бену простой ужин из поджаренного хлеба и сыра. Они сидели на кухне. — С тобой все хорошо? — спросил он. Рей с грустью кивнула. — Я буду скучать по ней. Вот и все. Бен взял ее за руку. — Маз держит свои обещания. Уверен, что мы скоро сможем нанести ей визит. Рей улыбнулась и почти сразу отвлеклась: в дверь постучали. Бен и Рей посмотрели друг на друга. — Мы кого-нибудь ждали? — спросила Рей. Бен покачал головой и встал. Рей осталась на кухне и слушала, как открывается дверь. Было тихо. Поднявшись, она дошла до дверного проема кухни и увидела, как порог коттеджа целеустремленно пересекает ворох юбок. В поле зрения Рей попала Базин Груммгар. Рей потеряла дар речи. В отличие от Бена. — Что, во имя Господа нашего, ты здесь делаешь? — прошипел он. — Я отправляю письма и не получаю ответа. Как ты думаешь, что я собираюсь сделать? Просто пожать плечами и сдаться? — требовательным тоном ответила элегантная женщина. — Как ты нас нашла? — все так же запальчиво спросил Бен. — Если давать достаточно денег, часто можно получить результат, — она мерзко улыбнулась. — Что происходит? — подала голос Рей. Базин посмотрела на нее. — А. Итак, вижу, что ему, наконец, удалось сломать твою стальную защиту. Я почти удивлена. Ты настолько поразила меня своим упрямством, что я подумала, что ты сумеешь противостоять его обещаниям… — Что. Здесь. Происходит? — медленно повторила Рей. — Я здесь не затем, чтобы говорить со шлюхой Рена… — Ты будешь говорить с моей женой с уважением! — Бен прогремел это так, что даже Рей немного опешила. Базин посмотрела на него, а затем глянула на Рей. И на золотой ободок, сверкающий на ее пальце. И вдруг разом побледнела. — Ты… ты на самом деле… — Ты опоздала. Мы поженились два дня назад, — сказал Бен с торжеством. Базина выглядела так, будто ее разрывало между криком и желанием расцарапать ему лицо. Она стала казаться тоньше, почти изможденной; бледное лицо приобрело восковой оттенок, глаза налились кровью. — Ты женился на кухонной шлюхе? — неверяще прошептала Базин. — Я женился на хорошей женщине, — ответил Бен. — Не то, чтобы это имело какое-либо отношение к тебе только потому, что Сноук вас бросил, и твой муж планирует развестись с тобой. Базин уставилась на него почти с отчаянием. — Я написала тебе… — Ты написала мне, надеясь, что мое «маленькое увлечение» умерло, и ты сможешь вернуться в мою жизнь. Готов поспорить, когда Сноук упомянул о невесте для меня, ты потирала руки. Только ты сделала свое желание слишком явным. Сноуку не нравится делиться. Как и Груммгару. Или это был опиум, который, наконец, заставил его проснуться? Рей с удивлением наблюдала за этим обменом выпадами. Если все это правда… неудивительно, что Базин написала Бену. Она была в отчаянии. Она была разрушена. — Ты любил меня однажды, — заявила Базин. — Ты меня любил. Я это знаю. Бен вздохнул. — Я не знал, что такое любовь. Ты была красива, а я был безрассуден. Ты отвергла меня, и я перешел к более счастливой жизни. Мне жаль, если ты не можешь сделать то же самое. Базин выглядела разбитой, и впервые Рей почувствовала неподдельную жалость к ней. Может быть, она все-таки любила Бена. Или, может быть, у нее не было выбора… Базин посмотрела на Рей с самой настоящей ненавистью. — Для кого-то, столь преданного его родителям, я удивлена, что ты можешь сделать такой выбор. После всего, что он сделал. Рей выпрямилась. — Он не идеален. Я принимаю это. Но он был мальчиком, и теперь он совсем другой. — Это душещипательная история, которую ты ей рассказал? В оправдание тому, что ты… — Базин! — воскликнул Бен. На его лице появился намек на отчаяние. — Ой. О, понимаю. О, Бен, ты и в самом деле был не очень честен, правда? — вернулось то злобное качество, которое Рей всегда ненавидела. У Базин его было в избытке. — Базин, довольно, — голос Бена звучал не столь уверенно. — Она не знает, не так ли? — Не знаю что? — спросила Рей. — Почему бы тебе не рассказать ей? Расскажи ей, что именно ты сделал! — Я хочу, чтобы ты ушла. Убирайся! — Бен двинулся, оттесняя Базин к двери. — Расскажи ей! — потребовала она. — Рассказать что?! — воскликнула Рей. — Прекрати! — крикнул Бен. — Расскажи ей, как ты убил своего отца!