С некоторым удивлением для себя поняла, что после недели общения с гоблинами работать с людьми, в частности с мужчинами, мне некомфортно. Словно не чувствуешь себя в безопасности. Я не нашла ничего умней, чем прикинуться иностранкой, плохо понимающей английский. Всё же на гоблинском довольно сложно поддержать какой-либо личный разговор и не выйти из норм человеческой вежливости. Впрочем, не сказать, чтобы я сильно врала, просто попросила их говорить на гоббледуке и не реагировала на английскую речь, а выводы они сделали сами.
Возможно, рыжий Билли забыл, что разговаривал со мной по-английски в лабиринте. Или просто я мало что сказала и он подумал, что я его не поняла. Или решил не раскрывать меня перед напарником, уверовавшим, что я не могу сложить и пару фраз по-английски и поэтому предпочитаю чисто деловое общение.
У рыжего Билла была фамилия «Уизли», откуда-то смутно мне знакомая, его напарника постарше звали Райли Остин. Как выяснилось, они занимались обновлением различных чар. Билл недавно перевёлся из Египетского отделения банка. Там он работал в том числе на раскопках пирамид, только ликвидатором проклятий. Райли Остин между делом сказал, что человеку корячиться на гоблинов лет пять в разных опасных предприятиях, прежде чем попасть в «Гринготтс», и интересовался у Билла, как же в стажёры попала я. Я молчала и на всякие странные намёки не реагировала. Кто знает, почему меня взяли? Возможно, просто удивились моей наглости или повлияла какая-нибудь «кровь вейлы», которая во мне течёт. Это было неважно. Мне важней было всё же заняться в банке чем-то конкретным и получить реальную должность.
В тот день я впервые побывала в пещере хранилищ. Билл и Райли сначала вскрыли дверь старого сейфа, выявив там множество рун и всяких чар, а потом наложили новые. В хранилище даже имелся свой дракон, и я была бы рада, если бы меня никогда не отправили на стажировку в какой-нибудь «отдел снабжения дракона». Издалека я видела, как ту тварь кормят.
Но к дракону меня не отправили, потому что уже во вторник Дургорн выдал мне моё первое задание, которым я впоследствии занималась почти три месяца. Мою идею с табличками поддержали, и мне же поручили этим заняться. Требовалось составить списки, утвердить надписи, подготовить что-то вроде магических эскизов, то есть волшебных иллюзий, и отправить всё это изготовителям-кузнецам. Мне пришлось спешно обучаться некоторым заклинаниям, по триста раз всё переделывать, но в конце концов к первому декабря всё было готово.
С моей подачи в «Гринготтсе» устроили что-то вроде «дня банковского работника», всем торжественно вручили таблички и бейджики. На моём бейджике с разрешения начальства значилось «Флёр Делакур, стажёр по улучшениям». И ко мне стали обращаться «она-ниже по иерархии», что было весьма вежливо и ценно. А в отделе распределения мне дали подписать новый зарплатный договор на семьсот восемьдесят галлеонов в год. То есть мне подняли выплаты на тридцать процентов, и я получала почти тридцать галлеонов каждые две недели.
Следующим «улучшением» я предложила стандартизацию документооборота и разработку бланков и таблиц для облегчения заполнения и лучшей визуализации. Гоблины хотя и были умны, усидчивы и внимательны, но всё же не машины. Ошибки случались и у них, особенно учитывая, что многое приходилось сводить из разных гроссбухов, с простыми записями даже без разлиновки. Где-то не ту страницу посмотрел или не на ту строчку палец ткнул — всё переделывать.
Впрочем, как это часто бывает, с повышением зарплаты растут потребности и расходы. Зима в Британии была, по всей видимости, более суровой, чем во Франции. Мне пришлось закупить тёплую одежду, так как ничего подходящего я в вещах Флёр не обнаружила, а с отоплением в пансионате было негусто. Вечерами все старички кучно сидели у камина внизу в гостиной, а для обогрева конкретно комнаты мне пришлось самой покупать что-то вроде маленькой переносной печки на зачарованных дровах. Не люблю мёрзнуть, а согревающие чары, как выяснилось, портят ткани.
Гоблины, как и маги, вполне соблюдали европейские традиции, так что в волшебном мире отмечали католическое Рождество. Банк официально не работал с двадцать пятого декабря по первое января. Но в этом году двадцать третье и двадцать четвёртое выпадали на выходные, так что «каникулы» были дольше недели, но не оплачивались. Кроме всего прочего, было принято дарить родным подарки, а это как сам подарок, так и его пересылка. Неделю назад меня, как я поняла, с подачи мамы Аполлин нашли «кузины вейлы», родственницы по бабушкиной линии, которые проживали где-то в графстве Кент, они отправили мне приглашение повидать их на каникулах, так что, полагаю, отправляться туда потребуется не с пустыми руками.
В общем, я жёстко экономила, чтобы порадовать себя и новых родственников в праздники. Жильё в пансионате для старичков обходилось относительно недорого, а на обеденный перерыв я обычно заворачивала с собой несколько сандвичей, благо согреть воду для чая можно было буквально «в руках». Так что за две недели до Рождества я решила выбраться в обед на Диагон-аллею, чтобы погулять по лавкам и прицениться к подаркам.
— Привет, Флёр, давно не виделись, — окликнул меня кто-то в коридоре, когда я двигала к служебному входу. Он был в стороне от помпезной двери со швейцарами и выходил в небольшой тупичок.
Я увидела Билли Уизли. За прошедшие месяцы мы всего несколько раз пересекались в банковских катакомбах, но всегда здоровались, как старые знакомые. В смысле никаких «мистеров» и «мисс» — просто по имени. Возможно, это потому, что номинально знакомы мы были ещё до устройства в «Гринготтс», или потому, что оба были молоды. В банке работало не так много людей, в основном они занимались чарами и принадлежали всего к нескольким отделам, которыми руководил мистер Отто Бэгмэн — крупный полноватый мужчина. Как выяснилось, совпадение фамилий было не случайным, и именно его младший брат — Людо Бэгмэн — проводил этапы Турнира школ, а также работал комментатором на матчах по квиддичу. Их передавали по колдорадио, среди наших старичков из пансионата были заядлые болельщики.
— Привет, Билл, — поздоровалась я. — Идёшь на обед?
— Решил присмотреть подарки для родных, — немного смутился он.
— О, я тоже хочу побродить по лавкам, — улыбнулась я.
— Правда? — воодушевился Билл. — А давай вместе? — он кашлянул, а потом добавил: — Может, ты подскажешь, что можно выбрать для моей сестры и мамы?
— Хорошо, — я сама отчего-то начала смущаться его открытой улыбки. Всё же красивый парень и как раз в моём вкусе.
Перерыв пролетел мгновенно, товаров навезли и наделали целую кучу, я пока только присматривалась и расспрашивала Билла о его матери и сестре, чтобы посоветовать что-то нормальное.
— Мама любит вязать, — делился Билл. — Обычно на Рождество она всем дарит свитера собственной вязки. Как ты понимаешь, даже Египет, довольно жаркая страна, не спасал меня от семейного «сюрприза».
— И что же ты делал с подарками? — смеялась я: рассказывал он очень эмоционально и весело.
— Свитера мне не раз пригождались, — усмехнулся Билл. — Ты знаешь легенду про нить Ариадны?
— Благодаря которой герой выбрался из лабиринта Минотавра?
— Верно, — кивнул Билл. — Нитки из свитера очень помогали не плутать в ходах гробниц фараонов. Я всегда находил дорогу назад.
— А что любит твоя сестра? Чем увлекается?
— Хм… Ну, Джинни самая младшая. Сейчас ей четырнадцать, перешла на четвёртый курс. Когда я пошёл в Хогвартс, она только родилась, а потом, после окончания школы, мне предложили работу ликвидатора проклятий в Египте и я уехал туда.
— Значит, ты почти не знаешь свою сестру?
— Выходит, что так, — пожал плечами Билл. — Я гораздо лучше знаком с Чарли и Перси, близнецы Джордж и Фред младше меня на восемь лет, Рон младше на десять. Джинни — седьмой ребёнок в нашей семье.
— Значит, тебе сейчас двадцать пять? — подсчитала я.
— Да, несколько недель назад был небольшой юбилей, — пошутил Билл. — Давай зайдём в «Чайный пакетик», ты как будто замёрзла, щёки раскраснелись. Попьём чаю с пирожными, а то перерыв закончится уже через четверть часа. Я угощаю… в честь своего прошедшего дня рождения.
— Хорошо, — согласилась я, на самом деле подмёрзнув.
Мы заглядывали в лавки, но не везде было тепло, да и ударил лёгкий морозец. Пирожные я не ела давно, и они оказались потрясающе свежими и вкусными. Билл со странным выражением лица смотрел на то, как я ем. Мы так легко общались, что я позабыла о том, что «раскрасавица», в том смысле, что он смотрел как будто вглубь, а не на поверхность моей внешности.
— Если у тебя есть время после работы, то можем ещё раз посмотреть… Знаешь, я тут подумала, а почему ты зацикливаешься на чём-то магическом? Твоей маме можно подарить какой-нибудь красивый палантин или перчатки, а сестре красивую шкатулку для безделушек, которую ты сам можешь зачаровать.
— Предлагаешь пойти в маггловский Лондон?
— Я там так и не побывала, — призналась я. — А одна как-то…
— Решено, — улыбнулся Билл. — Мы отправляемся в маггловский мир. Хорошая идея. Мой отец любит всякие необычные штуки, ему точно понравится подарок оттуда.
* * *
Следующие десять дней мы с Биллом через проход в «Дырявом котле» отправлялись в обычный Лондон образца конца тысяча девятьсот девяносто пятого года. Я всегда знала, что «за бугром» всё появилось гораздо раньше, чем у нас в России, как раз недавно вступившей на путь демократии, но смогла убедиться в этом воочию.
Мы разговаривали, гуляли по улицам и улочкам, перекусывали в «Макдональдсе», пили чай с маффинами в одной кондитерской. В общем, вместе изучали Лондон. Билл помог мне обучиться самостоятельной аппарации, то есть магическому перемещению без камина. Иначе домой в Йоркшир мне пришлось бы добираться на электричке или автобусе.
— Флёр… Какие у тебя планы на Рождественские каникулы? — спросил меня Билл за несколько дней до Сочельника.
— В пансионате, где я живу, будет праздничный ужин, — ответила я. — Потом я пару дней буду в Кенте, меня пригласили погостить родственники.
— Значит, ты не поедешь во Францию?
— Не знаю. Наверное, нет, — покачала я головой. — А у тебя какие планы?
— Джинни, Рон и близнецы завтра вечером должны приехать на каникулы, — ответил Билл. — Я планировал отметить Рождество с семьёй… но подумал… может, мы с тобой увидимся на каникулах?
А потом он привлёк меня ближе, наклонился и поцеловал.
* * *
В последний рабочий день года у меня из головы всё не выходил наш поцелуй. Мой первый поцелуй, по сути. И он был просто замечательным! Билл такой нежный и заботливый… очень милый. Во время обеденного перерыва я его не видела, подумала, что загрузили напоследок какой-то срочной работой, но и после шести вечера он мне не встретился. Хотя последние дни он обычно караулил меня сам. Неужели испугался? Или ему не понравилось со мной целоваться?
Я не знала, что и думать.
Помедлив возле служебного входа, я решила аппарировать в пансионат, в Йоркшир. Билл знал, где я живу, он мог прислать записку или прийти сам.
— Милочка, — встретила меня в гостиной миссис Марпл, — тебе принесли посылку.
Я было обрадовалась, что это что-то от Билла, но оказалось, что посылка, представляющая собой небольшую коробочку, была из Франции. В ней я обнаружила железную маггловскую зажигалку и надушенное письмо, написанное «кудрявым» почерком по-французски. У волшебников существовали чары перевода, и, к счастью, мама Аполлин написала письмо без защиты против этих чар, так что прочесть этот эпистолярный опус я смогла без труда.
Если вкратце, то родители очень настаивали, чтобы я погостила у них на каникулах. Вместе отметить Рождество, они по мне соскучились, а отец так и вовсе не видел больше года. Они предположили, что я потеряла свой порт-ключ до дома в Гренобле или у него как-то повредились чары, так что отец сделал мне новый. Зажигалка — это, как я поняла, он и есть. Требовалось сжать в руке, отправить немного магии и сказать «Делакур».
Если и было в сумочке Флёр нечто подобное, то я бы в жизни не догадалась, что это порт-ключ.
В общем-то, родители были в своём праве, и куковать семейный праздник с пенсионерами мне не слишком хотелось. Билл меня не пригласил отметить со своей семьёй и вообще куда-то пропал, а я хотела увидеть Габриель, да и посмотреть на отца было любопытно.
Какую-то записку или появление Билла я ожидала весь вечер пятницы, но от него не было ни слуху ни духу. В субботу я попросила миссис Марпл разрешения воспользоваться её почтовой совой, сама написала ему записку о том, что сменились обстоятельства и я отправлюсь во Францию. Прождала несколько часов, пока сова вернулась обратно. Я думала, с ответом, а вернулась она с моей же запиской.
Миссис Марпл сказала, что либо сова не нашла адресата, но случается такое крайне редко, либо адресат не захотел принять письмо и приказал сове лететь обратно.
Было горько и обидно от такого разочарования в человеке, который мне искренне понравился.
В итоге я покидала вещи в сумку и сжала зажигалку:
— Делакур!
Буду заедать горе рождественским пирогом с каштанами, обещанным в письме.
