Всё, что имеет какую-либо ценность, приходит через боль

Отчаянными манипулировать проще. Я нервно стучу пальцами по лакированной поверхности стола, нервничая явно больше, чем наивно полагала, и делаю большой глоток остывшего капучино, неприятно морщась. Поджимаю искусанные губы и оглядываюсь по сторонам, ежась, место, адрес которого прислал мне утром Клаус сообщением, весьма специфическое. Воздух тут пахнет отчаянием и крепким алкоголем. Настоящая свалка людских горестей и я чувствую себя не в своей тарелке, отчего крепко вжимаюсь в потрепанный, временем и посетителями, диван. - Хезер. Дергаюсь и едва не опрокидываю на себя кофе, но вовремя убираю руку, отчего напиток только расплескивается по столу, не портя мою одежду. Чертыхаюсь, и, сбитая с толку, тут же начинаю пытаться вытереть напиток бумажными салфетками, накладывая их одной за другой на столешницу. Руки трясутся, сама я дрожу, пытаясь вытереть то, что я натворила, но поверх моей ладони, ложится холодная мужская ладонь, скользя большим пальцам по моим костяшкам. - Не нервничай так, сестренка. Я замираю и поднимаю взгляд на парня, который, склонившись, стоит совсем рядом со мной, что я чувствую на щеке его холодное дыхание. Брат выглядит вполне живым и реальным, и я, забывая напрочь обо всем, резко одергиваю свою руку и тянусь к нему, крепко обнимая близкого человека. Слезу тут же неприятно жгут глаза, но я не стараюсь их вытереть, лишь крепче обхватываю шею Джастина руками, утыкаясь в его крепкое и ледяное плечо. Он как глыба льда. Минуту мы стоим просто: я, крепко прижимаясь, брат, опустив руки, позволяя себя обнимать. Он не делает попытки обнять меня в ответ и это обижает меня, чувствую болезненный укол негодования, слева, чуть выше ребер, где гулко бьется сердце. - Ты здесь, - тихо говорю я, нехотя разжимая свои руки. – Живой. Брат хмыкает моим словам и подносит свою ладонь к моему лицу, с весьма четкими намерениями, но в паре сантиметров резко одергивают свою руку и крепко сжимает её в кулак так, что явно останутся следы от ногтей. - Все нормально? - Вполне. Я теряюсь. Коротко киваю брату, даю понять, что верю ему и сажусь на свое место, в то время как Джастин присаживается, напротив. Он поднимает руку вверх и щелкает пальцами, подзывая официантку, а я, пользуясь моментом, что он отвлечен, наконец позволяю себе разглядеть его всего. Теплые карие глаза, которые сводили с ума многих девушек в нашей школе, в том числе и Керолайн, теперь выглядят абсолютно пустыми и холодными; черты лица, кажется, стали более острыми и грубыми, он выглядит совсем озлобленно. Это, одновременно, был мой брат и не был он вовсе. - Так и будешь разглядывать? Смущаюсь и туплю взгляд. Слова, которые я старательно подбирала всю ночь, комом застревают в горле и растворяются под грубым нажимом моего брата. Желание говорить испаряется совсем, но в голове все еще крутятся тысячи вопросов, которые сводят меня с ума снова и снова. - Почему ты это сделал? Джастин выдавливает из себя нелепую улыбку, но все не выглядит так, словно он сожалеет. Он неопределенно пожимает плечами, будто мы говорим о какой-то нелепости, о которой совсем не стоит говорить. - Я хотел этого, Хез. Вот и все. - Вот и все? – я переспрашиваю и отчаянно не желаю верить тому, что слышу. – Ты хоть понимаешь, через что ты провел всех нас? Папа бросил нас; мама на грани сумасшествия; а я каждые выходные посещаю психолога, Джас. Я вспыхиваю быстро, как факел, щедро облитый керосином, и резко дергаюсь, встав на ноги. Некоторые начинают обращать на нас внимание, не смущаясь того, что я вижу их косые и любопытные взгляды, когда они откровенно пялятся, попивая пиво, словно смотрят интересный фильм. - И что? – он приподнимает бровь. – Мне плевать. Его слова действуют на меня как хорошая оплеуха. Я качаю головой, сожалея о том, что затеяла эту встречу, и, прихватив свою сумку, кидаю негодующий взгляд на брата, смешанный с явным разочарованием. - Лучше бы ты оставался мертвым. Я в спешке покидаю придорожный бар, желая поскорее оказаться дома, и даже не оборачиваюсь на брата. Шмыгаю носом, стараюсь не разревется от обиды, и это даже неплохо у меня выходит. Опираюсь спиной о кирпичную стену бара и, копошась в кармане, вытаскиваю телефон. Зажимаю губу между зубами и набираю знакомый номер, который раньше знала наизусть. Несколько сухих гудков разъедают мой слух, и я уже хочу сбросить вызов, назвать все этой ошибкой, но Елена берет трубку. - Хезер, - я слышу, как она удивлена. – Что случилось? Не могу сказать и слова, только тихо шмыгаю носом, заставляя Елену волноваться. Она что-то спрашивает меня, переживая слишком сильно, чем я могла подумать и просит не куда не уходить, обещая вот-вот приехать ко мне, и я ей верю. Я сползаю по стене, вниз, не заботясь о том, что пачкаюсь, и притягиваю к себе ближе колени. Кладу на них голову и, наконец, даю волю тем эмоциям, которые так терзали меня на протяжении всего этого утра, которое я хочу вычеркнуть из своей памяти, насовсем. Рядом присаживается парень, и я спешно отворачиваю лицо, не желая показывать слезы незнакомцу. Вот, кто теперь для меня Джастин, незнакомец. Он не отступает, крепко сжав пальцами мой подбородок, брат дергает на себя мое лицо в сильном и грубом жесте, заставляя посмотреть в свои глаза. Я повинуюсь. Джастин поглаживает большим пальцем мой подбородок, пытаясь успокоить, а второй рукой пытается стереть слезы с моих щек. - Я поступил так, потому что хотел, - начинает он и я ловлю нотки боли в его голосе, которые теперь не скрыты грубостью. – И это моя самая большая ошибка, Хез. Я хмурюсь. В голове самая настоящая каша, которая вызвана странным поведением брата, и мне становится совсем мерзко от его погано двуличия, поэтому я дергаюсь, пытаясь высвободится, однако он только усиливает свою железную хватку. - Прости меня, - по его щеке очерчивает дорожку слеза, но он быстро берет себя в руки и снова заглядывает мне в глаза. – Ты отпустишь меня. Будешь жить дальше, вернешься к тренировкам и проживешь счастливую т долгую жизнь, за нас обоих. Мысли в голове окончательно путаются, стираются и наступает облегчение. Груз, который тяжелой ношей, лежал на моем сердце, наконец, спадает и я глубоко вздыхаю, наполняя легкие воздухом, почувствовав, впервые за долгое время, что я жива. Однако, внутри все еще что-то неприятно жгло, но теперь мне было невдомек, что конкретно беспокоит. Моргаю, но стоит открыть глаза, как не замечаю рядом никого. Вытираю слезы, рукавом кофты, и напрягаюсь, пытаясь вспомнить причину слез, но мысль ускользает от меня, окончательно сбивая с толку. Телефон в руке пищит, оповещая меня о сообщении. Нехотя снимаю его с блокировки и закипаю, стоит увидеть на экране ненавистное мне имя – Клаус. Заново блокирую его, не читая сообщение. Я вовсе не хочу знать, о чем он мне пишет, абсолютно неинтересно, и я сейчас совершенно не задумываюсь о последствиях, ведь Клаус ясно выразил о том, что будет в случае непослушанья. Но я больше не хочу быть загнанной в угол девочкой. Телефон снова раздает трель, и я уже хочу послать все ко все чертям и разбить его, но вовремя обращаю внимание, что звонит мне Елена. - Прости, Хезер, я не могу приехать, - щебечет она в трубку, с явным сожалением и чувством вины. – Я обещаю, мы встретимся вечером и все обсудим. Хез, - зовет она меня. – Хезер. Я качаю головой, недоумевая, когда я вообще успела набрать Елене, но с трудом беру себя в руки. - Все нормально, Елена, - обескураженно вру я. – Не переживай. Елена говорит что-то еще, прежде чем сбросить вызов, но я абсолютно не слушаю ее. Все мои мысли заняты тем, что из моей головы что-то исчезло, и в этом, честно говоря, мало приятного. Но я пытаюсь не сходить с ума, и просто возвращаюсь домой. Дорога занимает немного времени и этого вполне хватает, чтобы подумать о происходящем: неожиданное спокойствие, не отягощённое страданием, радует, но одновременно и приводит меня в большое замешательство. - Ма, я дома, - кричу я, когда переступаю порог, и бросаю ключи от автомобиля на тумбу. – Мам? Звенящая тишина пугает. Я, не разуваясь, на цыпочках прохожу в глубь дома, готовясь к самому страшному, но и тут не застою маму. Кусаю себя за губу, поднимаясь наверх, и ощущаю, как сердце бешено набирает ритм, разгоняемое страхом. - О, Хезер. Ты уже вернулась? Я испускаю вдох облегчения, когда мама, проснувшись, выходит из своей спальни и тут же набрасываюсь на нее с объятиями. Мама смущается, но обнимает меня в ответ, она обескуражена, еще бы, такие объятия были абсолютной редкостью, но я чувствую, что она улыбается. - В чем дело, детка? Я отрицательно качаю головой, прижимаясь сильнее, и готова послать сейчас к черту весь мир, ради таких вот минут. - Ни в чем. Просто давай проведем день вместе, мам? Без всех. Мама согласно кивает и счастливо смотрит на меня, погладив по голове.