Всё, что имеет какую-либо ценность, приходит через боль

На улице темнеет. На языке тлеет привкус железа, я морщусь, и хочу сплюнуть неприятный осадок, но сухость во рту не позволяет мне. Я морщусь, с трудом открываю глаза и пытаюсь повернуть голову, но тут же с искусанных губ слетает болезненный стон. Я хочу взяться за голову, чтобы сжать её и уменьшить боль, но руки не шевелятся. Они крепко накрепко связаны грубой веревкой, которая, при попытке дернуть и освободиться, больно натирает нежную кожу, раздражая её и оставляя безобразные следы. С шумом выдыхаю воздух, который впитал мое отчаяние, и пытаюсь сфокусировать свой взгляд на том, что меня окружает. Хмыкаю и вижу, что к своему удивлению я не в страшном подвале с обшарпанными стенами. Комната, в которой меня держат, отличается щедрым великолепием: мировые произведения искусства украшают стены; резная мебель ручной работы из дорогого дерева радует глаз. - Наконец-то очнулась, дорогуша. – голос Майклсона, как пламя, лижет ушную раковину, и я испуганно дергаюсь, замечая гибрида там, где еще минуту назад его не было. – Ты пропустила все веселье. Клаус делает шаг вперед, окончательно разоблачая свое прикрытие. Он скользит своим взглядом по моему беззащитному и измученному телу, и я буквально вижу, как в его взгляде проносится тысяча и одна, извращённая жестокостью, мысль, как наказать меня за мое непослушанье. Ком в горле, который слепливается из страха за собственную жизнь, достегает больших размеров и мешает мне дышать. Я нервно сглатываю, боясь даже моргнуть, чтобы выпустить из после зрения, это животное – Клауса. Гибрид громко смеется, замечая, как я пропиталась страхом. Сейчас, в приглушенном свете, он кажется безумцем и, мерзко признавать, чертовски красивым безумцем. Я пару раз трясу головой, пытаясь выкинуть из головы ту мысль, что Клаус симпатичный, и только делаю себе хуже, потому что голову тут же пронзает острая боль, которая напоминает, что она никуда и не уходила. - Что дальше, Клаус? – я пытаюсь быть смелой, но голос предательски дрожит. – Убьешь меня? Майклсон обходит меня и подходит со спины. Я напрягаюсь и зажмуриваюсь, ощущая холодное дыхание смерти. Имя её – Клаус Майклсон. Он скользит кончиками мягких пальцев вдоль моей шеи и убирает прилипшие к коже волосы на одну сторону, освобождая доступ к белоснежной коже. - Только, если ты сама этого захочешь. Девочка внутри меня больше не может сдерживаться. Я выдыхаю, чувствуя, как глаза щиплет и накрывает пелена соленых слез, которые тут же скользят по щеке, а из груди срывается хрипловатый всхлип. От былой смелости не остается и следа, но к черту её, я хочу жить. Я хочу поступить в колледж; напиться на студенческой вечеринке; проснуться с парнем, которого не помню; погрязнуть в тренировках. Я хочу двигаться дальше, так много я еще не успела и могу не успеть. Моя жизнь сейчас в сильных руках Клауса. - Я не хочу умирать. Я чувствую, как Майклсон улыбается. Он все еще продолжает дышать в мою шею, я пытаюсь отодвинуть голову так, чтобы не чувствовать гибрида, но у меня не выходит абсолютно ничего. Его горячие губы смыкаются на моей шее, оставляя влажный след от поцелуя, а затем, острые, как лезвия клыки, входят в мою кожу так легко, как нож по маслу, и я громко кричу, пытаясь выпустить боль и отчаяние, в котором вот-вот, и я захлебнусь. Поднимаю голову и хочу заплакать еще больше, в отражение стекла я вижу все то безобразие, которое происходит. Зрение начинает ухудшаться, темнеть, но я улавливаю то, как горят глаза гибрида, то, как меняется его лицо и то, как я оседаю, умирая. Дыхание умиротворяется, с трудом еще слыша свои собственные мысли, я перестаю бороться. Глаза закрываются, готовясь закрыться навсегда, а сердце перестает биться громко, уступая Майклсону. И вдруг, все прекращается. Клаус больше не пьет мою кровь. Он выпрямляется и обходит меня, встает прямо перед моим лицом. Его пальцы смыкаются на моем подбородке, и он дергает, рывком заставляя смотреть в его горячие изуродованные глаза. Он тяжело дышит: кому из нас было тяжелее? Мне, умирать от обескровления; или ему, остановится вовремя. - Теперь ты понимаешь, Хезер?! – Майклсон скользит большим пальцем по моим губам. – Твоя жизнь принадлежит мне. Я коротко киваю, находя на это в себе последние силы, и Клаус, довольный собой улыбается. Он опускает мою голову, и я, не имея сил удержаться, просто опускаю её, пытаясь набраться энергии. Гибрид присаживается на корточки, и демонстративно собирает большим пальцем остатки моей крови с уголков своих губ. - Ты такая вкусная, - мерзко комментирует он, и приближает пальцы к моим губам. – Я хочу, чтобы ты попробовала. Я замираю в ужасе, смотря на Клауса и на его протянутую ладонь. У меня не было выбора, он просто забрал его, пару минут назад. Я послушно открываю рот, аккуратно облизываю пальцы Клауса онемевшим языком и морщусь от отвращения. Хочу промыть рот с мылом и сунуть два пальца в рот, чтобы меня вывернуло этим. - Умница, - довольно заключает гибрид, ласково, словно собственное дитя, поглаживая меня рукой по запутанным волосам. – Тебе стоит отдохнуть. Это звучит как приказ. Я не нахожу в себе даже сил, чтобы воспротивиться и, признаться честно, даже не хочу. Послушно закрываю глаза, чувствуя, как Клаус освобождает мои руки и бережно берет на руки, перекладывая на мягкую кровать. Когда я открываю глаза, на улице уже ярко светит солнце. Я провела здесь всю ночь? Пытаюсь приподняться в постели, чтобы оглядеться, но тут же падаю обратно, скрепя зубами от беспомощности и унижения. Слабая. Слабая, Хез. Лежу в кровати, не шевелясь, с трудом пытаясь восстановить сбитое дыхание, и, зажимая сухую губу между рядами идеальных зубов, делаю с напряжением и огромным усилием очередную попытку подняться. Тело меня слушается с большим трудом, нехотя отзываясь на мои манипуляции, но я все-таки встаю, спускаю босые ноги на мягкий ворсистый ковер и, опираясь ладонью о прикроватную тумбочку, поднимаюсь на ноги. Рука сползает и ноги тут же подкашиваются, я зажмуриваюсь и приготавливаюсь падать, но чьи-то сильные руки сжимают меня вокруг талии и не позволяют распластаться и запачкать тут все кровью. - Зачем ты встала? – голос Клауса звучит раздраженно, что окончательно сбивает меня столку. - Я велел тебе отдыхать. Я открываю глаза, встречаясь со взглядом гибрида, который стоит слишком близко. Он все еще придерживает меня за талию, не пытаясь отпустить, а я прижала свою ладонь к его прессу, там, где под дорогим свитером, скрыты идеальные мышцы. Я сглатываю, совсем не стоит думать о теле Клауса сейчас, да и никогда, пожалуй. Мы стоим так несколько минут. Майклсон прижимает меня, боясь, как за фарфоровую куклу, а я, прижимаясь в ответ, будто этот мужчина – мое спасение, а не совсем наоборот. Впервые, за все время, я не чувствую, что боюсь его. Возможно, это все отсутствие нужного количества крови в моем теле, но мне действительно нравится это чувство – нравится не бояться Клауса. - Ты не дрожишь, - замечает Клаус, опуская меня на мягкую кровать. – О чем ты думаешь, Хезер? Я отрицательно качаю головой, не зная, кому пытаюсь солгать на самом деле: ему или себе? Он присаживается рядом, улыбаясь, снова как хищник, и наклоняется к моей шее, туда, где все еще красуется след от моего непослушанья. - Нам обязательно делать все по-плохому? Слеза обжигает щеку, я уже не могу контролировать свои эмоции. Поджимаю губы, боясь даже пошевелиться, весь спектр неприятных эмоций, которые долгое время вызывал у меня Клаус, снова взрывают мою голову и мое тело. - Мне нравится тебя не бояться, - признаюсь я, удивляясь, как слабо звучит мой голос. – Но ты так редко это позволяешь. Клаус внимательно смотрит на меня и, кажется, он не верит в то, что только что слышит. Это, черт возьми, звучит как признание в чертовой любви, настолько момент был интимным. - В этом и смысл, дорогуша,- поясняет он в своей обычно манере альфа-самца. – Чтобы меня все боялись. - И ненавидели? – спрашиваю я, повернув голову в сторону Клауса. – Разве так лучше? Клауса передергивает. На минуту мне кажется, что в его глазах блестит понимание, закрепленное моими словами, но это мгновение быстро рассеивается, а в его взгляде не остается ничего, кроме привычного холода и жестокости. - Ты слишком мала, чтобы давать мне советы, - он надкусывает свое запястье, и подносит к моему лицу. – Пей. Я удивленно смотрю на гибрида, не понимая, чем я заслужила такую щедрость, но принимаю его кровь. Я слышала от Елены, что Клаус редко спасает кого-то, почему же сейчас он проявляет милосердие. Спасает, чтобы убить потом, в нужный ему момент? Несколько глотков его крови делают свое дело, и рана на моей шее затягивается, а дурное состояние отступает, уступая эйфории. Вопреки тому, что мне становится значительно легче, я продолжаю пить кровь Клауса, наслаждаясь, а тот лишь с упоением смотрит на меня и, как безумец, поглаживает по голове. - Теперь надо платить, - Майклсон одергивает руку и резко срывает с меня браслет, напичканный вербеной. – Перейдем к делу. Я от злости сжимаю зубы. Глупо было даже думать, что Клаус не потерян для самого себя, потому что то, что он хочет сделать, стирает все представления о человечности. Он хочет внушить мне, отнять у меня выбор, и он сможет сделать это. Его зрачки пульсируют, и я тону в его глазах, понимая, как ненависть к нему буквально закипает во мне, и вот-вот сведет меня с ума. - Ты будешь докладывать мне о каждом шаге Елены и её друзей, - подчиняет меня себе гибрид, стирая рамки разумного. – Но никто не должен знать. Я согласно киваю, как кукла, лишенная чувств. - Никто не долен знать, - эхом повторяю я, не в силах даже сопротивляться воли Клауса. Он слишком силен, слишком. Никому не удастся противостоять ему, тем более мне. Никлаус широко улыбается, обнажая прелестные ямочки на щеках, довольный проделанной работой. - Вот и славно, дорогая. Теперь, ты свободна. Я поднимаюсь на ноги и, опираясь только на внутренние чувства, иду к выходу. Не знаю каким образом, но уже через минуту я, использованная и униженная, выхожу на улицу. Яркий солнечный свет бьет в глаза, заставляя меня зажмуриться. С трудом привыкая к свету, я выхожу на шоссе и плетусь в сторону своего дома. Мама, наверное, сходит с ума. Но я не чувствую беспокойства за неё. Я не чувствую ничего совсем, будто лишив выбора, Клаус и лишил меня способности ощущать эмоции, сделав меня такой как он, моральной бесчеловечной сволочью. Хмыкаю, потому что не могу даже злится и это раздражает и радует одновременно. Когда я выполню свою работу и Клаус убьет меня, я даже ничего не почувствую. Он, если подумать, сделал мне огромное одолжение. Слышу позади шуршание шин, которое стихает по мере приближения ко мне. Я закатываю глаза и оборачиваюсь, с удивлением замечая машину Елены и хозяйку за рулем автомобиля. Она выглядит иначе, как обычно, волосы аккуратно завиты, а не идеально выпрямлены и маникюр гораздо агрессивнее, чем обычно. Она тормозит возле меня и опускает окно, вытягивая голову, чтобы оценить мое отвратительное состояние. - Подвезти? Я киваю и сажусь в автомобиль Елены, не забывая пристегнуть ремень безопасности. Хотя какой в этом толк? Благодаря Клаусу мои дни сочтены. - Мне стоит волноваться, почему ты была у Клауса? – он выруливает на шоссе и бросает на меня язвительный взгляд, хмыкая. Это так не похоже на Елену. Я отрицательно качаю головой, легенда почему я была у Майклсона еще не готова окончательно, а мне хочется избегать дальнейших вопросов, когда Гилберт устроит мне допрос с пристрастием в её собственном стиле. Елены ухмыляется, как бы говоря «я так и знала», но не решается озвучить это вслух. - Будь аккуратна с ним, - дает она совет. – Клаус не тот, в кого стоит влюбляться. У него много врагов. Я удивленно вскидываю брови, не понимая, почему сделаны такие смешные выводы, что Клаус может мне понравится. Елена отлично знает меня, ей хорошо известно, что плохие парни не привлекают меня. Я знаю, от кого следует держаться подальше; а кому я могу доверять. Не успеваю ответить колкой фразой, которая даст Елене четко понять, что она сказала глупость, я отвлекаюсь на телефонный звонок. Вытаскиваю из кармана телефон, который чудом не разрядился, я с удивлением смотрю на дисплей, где светится имя «Елена» и наша фотография, сделанная в средней школе. Перевожу непонимающий взгляд на девушку за рулем, снова на дисплей и, понимая, что схожу с ума, отвечаю на звонок. - Хезер, где ты? – встревоженный голос Елены звучит из динамика, и я теряюсь. Молчу и внимательно смотрю на девушку, что уверенно ведет автомобиль не в сторону моего дома и, признаться, начинаю немного паниковать. Девушка, перехватывая мой взгляд, едко улыбается, обнажая идеальные зубы. - Хезер, - встревоженно повторяет Гилберт, возвращая меня в реальность. – Что там у тебя происходит. - Я, - я заикаюсь, продолжая буровить рядом сидящую незнакомку взглядом. – Я с тобой Елена. Тишина, которая возникает после моих слов, давит на ушные перепонки и, когда я собираюсь снова позвать Гилберт, девушка, которая сидит рядом, вырывает из моей руки телефон, открывает окно и выбрасывает его на асфальт. - Что ты творишь? Она тормозит и, поворачиваясь ко мне, сцепляет свои пальцы на моей шее, перекрывая доступ к кислороду. Я сжимаю её руку, пытаясь ослабить хватку, но моя сила против неё была абсолютно ничем. - Мое имя – Кэтрин, - представляется она и в голове тут же всплывают рассказы Елены о её жестоком двойнике. – Передавай привет брату. Я не успеваю понять смысл её странных слов. Она легко, как прутик, ломает мою шею.