Малая месть
29 марта 2022 г. в 14:42
Закончив со снятием мерок, Эйден переместил тела в Комнату Сна и, не без помощи Семёна, разложил новичков по кроватям:
— Сколько примерно времени займёт пошив одежды для этих сморчков?
— Трудно сказать, — задумался швец, — но, постараемся сделать быстро и качественно.
Не только сломанные, но и обычные жнецы обладали способностью ускорения. Во время занятия своей работой, время вокруг них текло очень медленно. Так, за минуту, собиратель душ мог утащить в Загробный Мир около пятидесяти человек.
— В качестве не сомневаюсь, — Канфилд пригладил ткань своей белой робы с красным крестом на груди, — напишешь мне потом?
— Да. — Семён собрал вещи, принесённые с собой для работы, и покинул комнату.
Оставшись наедине с собой, Эйден устремил несколько обеспокоенный взгляд в сторону одной из зашторенных кроватей. Подойдя к ней, он посмотрел на спящего Коллина, слегка отодвинув ткань. Долгое созерцание спящего лица пробуждало давние воспоминания…
— Воспитайте его. — отстранённый голос Вещего Духа пробудил новичка.
Первым делом в мутные глаза бросились однотонные брюки и строгий серый жилет, надетый поверх идеально выглаженной рубашки. Длинные белые волосы незнакомца тянулись косой почти до бёдер. Эту особенность новорождённый заметил позже.
— Будет сделано. — разобрал Эйден через раздражающий звон в ушах. С тех пор началось его обучение «хорошим манерам».
Несогласный со своей новой работой Канфилд нередко бойкотировал поставленные задачи и игнорировал недовольного Коллина. С какими бы травмами к нему не приходили, он не мог начать лечить.
Его сжирали обида и апатия, не вовремя навалившиеся на подорванное ужасами прошлого ментальное здоровье. Всё валилось из рук, а сам Эйден часто сидел в мастерской. Там он часами смотрел в стену, пока воспоминания о радостных и безмятежных днях проносились перед ним солнечными зайчиками. Из-за этого работу лекаря выполнял Йохан.
Дольше недели неосознанный протест не продлился. Очередной раз, отказавшись от лечения, Канфилд впервые ощутил весь спектр боли от электричества. Колючие шипы сперва пронзили шею, а после перетекли по сосудам во всё остальное тело. Ошейник сработал.
Трясущийся Эйден упал в ноги Коллина, который, до этого, уведомил о новом пациенте. Хоуп принял случившееся как должное, безжалостно следя глядя за страданиями новичка:
— Это только твоя вина. В следующий раз будет больнее.
Когда боль прекратилась, Канфилд упёрся руками в пол, тщетно пытаясь подняться. Коллин резко схватил врача за шиворот и поднял на ноги:
— Будь моя воля, я бы запрограммировал ошейник причинять боль, ощущаемую твоими пациентами. Но и электрошок мне тоже нравится.
От страха снова оказаться «ужаленным», Эйден постепенно включился в работу. Так прошло несколько недель, под пристальным наблюдением старшего. Врач умело применял знания, полученные от Вещего Духа на посвящении; но не чувствовал ничего, кроме скорби по любимым людям. Если раньше в спасённых он отчаянно искал лица друзей, то сейчас не мог заставить себя сделать даже этого. Он не видел ничего.
Хоуп только усугублял положение едкими комментариями в сторону неаккуратной работы новичка. Он часто указывал на совершаемые по неопытности ошибки. Чего только стоили замечания по поводу не идеально вытертого пола от соков рождения. Казалось, этот жнец никогда не был доволен. На все его высказывания Канфилд отмалчивался. Он вообще не разговаривал ни с кем.
В один из таких серых дней, изрядно измученный вечными придирками, Эйден зашивал рану одному из пациентов. Он сидел за рабочим столом, сосредоточившись, чтобы не оставить никаких зазоров в шве. Его, то и дело, отвлекал жнец, охотно рассказывающий о своей работе. Неподалёку стоял Хоуп, внимательно следя за обоими, словно тюремный надзиратель.
— …А потом это чудо на меня так выпрыгивает и кричит «ВААА» — жнец рассмеялся, когда лекарь вздрогнул от неожиданности.
Вот только, Эйден этот поступок не оценил. Нервы окончательно сдали. Рука по инерции схватила ножницы, желая вонзить их глубоко в глаз ненавистному пациенту. Это то, что он давно хотел сделать с каждым таким жнецом, по глупости попадающим в медпункт. То, что мечтал совершить с Коллином, лишь бы он наконец отстал со своей критикой. То, что жаждал подарить Вещему Духу за своё наказание.
Разряд! Тело охватил ток, заставляя врача выпустить ножницы и свалиться на пол. Канфилд трясся в конвульсиях, пока пациент пытался осознать случившееся. Разозлённый этим поступком Коллин подошёл к дрожащему Эйдену. Он со всей силы пнул лекаря по лицу, часть которого тот вынужденно прятал за маской:
— Ты с ума сошёл?
Из-за долгого отсутствия боевой практики, Хоуп не рассчитал силы, от чего один удар с лёгкостью лишил Канфилда сознания. Но, ему не дали погрузиться во тьму просто так. Электрические разряды несколько раз болезненно будили врача и вновь погружали в бесчувствие. Пытка продолжалась до тех пор, пока сосуды в его глазах не полопались от напряжения. Именно в тот момент воцарилась окончательная тишина.
Было в ней что-то прелестное и спокойное. Она обволакивала разум и сердце, не давая им снова погружаться в тягучую апатию. На смену тишине приходили приглушённые, но счастливые голоса. Эйден сразу узнал их. Беззаботные и полные любви, они согревали несчастный осколок его души. Голоса тех, ради кого он поклялся продолжать жить во благо спасения других. Ради кого он когда-то стал лучшей версией себя. Кого он отчаянно пытался защитить.
— Ну ты и дурень, — сквозь неразборчивую речь просочился совсем юный, но спокойный и поставленный голос, — творишь глупости какие-то.
— Что? — Канфилд очнулся на больничной койке. Его шокированные глаза наполнились слезами, стоило им рассмотреть Сэма, а после и других друзей.
— Мы пришли тебя навестить, а то ты совсем крышу потерял без нас, — цыкнул Максалрес, — ни на секунду одного оставить нельзя. Тоже мне лидер.
— Вот-вот, — согласился Берсалли, — Мак, последнее было лишним. Он просто очень устал, да?
— Как вы сюда попали?! — Эйден быстро утёр слёзы, снова и снова оглядывая друзей. Они выглядели так, как и в последние дни своих жизней.
— Сами не знаем, но, судя по всему, нам дали второй шанс, — с некоторой радостью ответил Руп, — мы же поклялись, что не оставим друг друга. Наверное, эта клятва имеет место быть даже после смерти.
— Я вас ненавижу. — Канфилд разрыдался, закрыв лицо руками. Он невольно согнулся, утыкаясь лбом в колени.
— Мы тебя тоже любим. — Берсалли обнял друга. Его примеру последовали все остальные, закрыв несчастного врача своеобразным щитом из своих спин.
Девичий голос вырвал Эйдена из воспоминаний. На входе в Комнату Сна стояла Риана с небольшим букетом жёлтых хризантем:
— Долго ещё тупить будешь?
— Для кого цветы? — проигнорировав грубость, Канфилд подошёл к Амели.
— Для очкастого, — она вручила хризантемы лекарю и развернулась на каблуках, — передашь, когда он очнётся.
— Будет сделано… — Эйден проводил её взглядом. Он изучающе проскользил пальцами от мягких бутонов до зелёных стеблей, — Красивые.
Канфилд повернул голову к кровати, закрытой шторками со всех сторон и грустно усмехнулся:
— "Только ему это не нужно."
Переместившись в мастерскую, он сломал тонкие стебли и бросил цветы в железное ведро. После к хризантемам присоединились скомканные листы, перепачканные чернилами. Наконец, туда упала зажжённая спичка и всё вспыхнуло.
В полуприкрытых от усталости глазах отражались танцующие язычки пламени, изредка вырывающиеся за пределы железного ведра, но не имеющие достаточной мощи для преодоления ограды.
Когда разговор зашёл в тупик, а сообщение всё не приходило, Мицуки принял решение прогуляться с Николаем по одному из городов Арксида. Он не мог предложить слишком много, в силу своей разносторонней дефектности. Инициативу по выбору города на себя взял Николай, так что теперь они прогуливались вдоль большой площади, попутно перебирая места, которые могли бы посетить.
Музеи, оперные театры и прочая духовная чушь не интересовали Демина. Он предлагал довольно специфические варианты по типу клубов, казино, комнат ярости и баров. Однако, все они разбивались о его нынешний облик.
К счастью, неловкость, возникшая между ними ещё тогда, в комнате, полностью исчезла. По большей части, это случилось благодаря мягкой атмосфере летнего дня. Из-за облаков показалось солнце, окрашивая в золотистые тона всё, чего касалось. В противовес греющим лучам был прохладный ветер, не дающий сойти с ума от жары людям, спешащим куда-то. Кругом оживлённые разговоры, смешивающиеся в один неразборчивый шум, но сейчас они нисколько не раздражали.
Мицуки не хотел даже в мыслях возвращаться к тому моменту, как увидел отчаянные рыдания Демина. Его сентиментальная часть личности должна была оставаться при нём. Лучше бы он оставался очаровательным куском картона, собирающего красавиц вокруг себя. Хиросэ не хотел знать, что крылось внутри жнеца, готового с лёгкостью убить отказавшегося участвовать в его игре. Так было бы легче ненавидеть Николая.
Какой бы душераздирающей не была предыстория Демина, навсегда стёртая из его воспоминаний, сейчас она не должна брать верх над ним. Крупицы стёртой памяти, как ни крути, оставались внутри каждого, формируя его характер и манеры поведения. Именно поэтому Николай был тем, кто притягивал взгляды и располагал к себе лестными речами. Но, тёмную сторону, как ни крути, показывать нельзя.
Демин был достаточно умён, скрывшись за своей бриллиантовой бронёй. Его ненавидели за чрезмерную самоуверенность и острый язык, но в то же время и уважали за это. Николай умело преподносил себя как сказочного любовника и невероятного бойца, с которым никто не мог потягаться в силе. Оставалось только поддерживать этот образ. Однако, он дал трещину в самый неподходящий момент, да ещё и рядом с каким-то заместителем библиотекаря.
Демин понимал, что Мицуки — не любитель распространять сплетни. Да и, скорее всего, ему никто не поверил бы. Но, осадок оставался в виде неприятного чувства, сворачивающееся плаксивым комком в области желудка. Даже сейчас оно периодически напоминало о себе.
Если бы не чёртов Коллин со своим заклинанием, ничего бы не произошло. Если бы только он дал честный бой с самого начала и не мучил Николая вечными отказами. Хоуп всегда раздражал его своей отстранённой аурой. Даже с друзьями он держал дистанцию, пока полностью от них не отказался. Особенно выводил этот вечно горделивый взгляд, окидывающий всех, словно плебеев. Действительно, не каждому ведь уготовано почётное звание Правого Крыла господина.
— "Но, за что? Что он сделал такого, чего не мог я?" — эти вопросы до сих пор терзали Демина, — "Он настолько силён?"
Может, Коллин с самого начала выбрал одиночество своим верным спутником, рассматривая только один вариант — место рядом с хозяином. Но зачем тогда все эти попытки завести отношения? Это то, над чем Николай долго ломал голову. Он не смог прийти к однозначному ответу. Слишком мало информации удалось вычленить из их неудачной дружбы.
Когда солнце скрылось за молочными облаками, Мицуки облегчённо выдохнул, убрав руку от лица. Мысленно он благодарил судьбу за свою смерть. Будь Хиросэ жив, сейчас бы лежал на каменной плитке с солнечным ударом.
Его тело нельзя назвать полностью мёртвым: Оно не разлагалось, не имело неприятного синего оттенка или трупного запаха, а сердце продолжало исправно качать кровь. Главный плюс заключался в том, что кожа не страдала от повышенной или пониженной температуры в Арксиде. Такими особенностями был наделён каждый жнец ещё с Рождения.
— Точно! — неожиданно воскликнул Николай, отвлекая своего сопровождающего. Он указал в сторону одного из памятников архитектуры, — Если я не ошибаюсь, именно на этом месте очень давно был портал в Ад!
От такого возгласа один из прохожих взглянул на обоих с осуждением. В ответ Хиросэ ловко отзеркалил поведение незнакомца. Жаль средний палец не показал. На это был горазд только Аккен:
— А что с ним сейчас?
— Ясное дело, его давно закрыли, — Демин улыбнулся, — сейчас он глубоко под землёй. К открытому мы бы не приблизились, а то засосал бы наши души и всё… Можно прощаться с беззаботной жизнью и добро пожаловать в котёл.
— Очень позитивно. — с сарказмом ответил Мицуки.
— Согласен.
— Недавно я столкнулся с одной дилеммой… Нигде не было точного описания Ада, — Хиросэ машинально коснулся узорчатой повязки на глазу, продолжая идти дальше, — если о Рае что-то более менее известно, то литературы о его противоположности не так уж и много. И тут мне стало интересно, а были ли случаи, когда грешнику доводилось сбежать оттуда?
Николай остался на том же месте, пока юноша не заметил, что шёл один. Обернувшись, Мицуки оказался под пристальным взглядом. На маленькое пухлое лицо легла обеспокоенная улыбка, а тон ребёнка омрачился:
— Почему ты вообще об этом задумался?
Во рту пересохло. Уши заполнились водой, заглушая суету вокруг. На секунду Хиросэ ощутил себя в тесном вакууме, полностью лишённым воздуха.
Беспокойный внутренний голос шептал о надвигающейся опасности: Что будет, если он ответит не так? А есть ли правильный ответ? Почему вдруг Николай стал о чём-то догадываться? Не следовало терять бдительность. Кто в здравом уме будет задавать такой вопрос? Только тот, кто сделал или сделает что-то непростительное. Кто достоин изгнания в Ад.
— Это из-за него? — следующий вопрос бросил Мицуки одновременно в жар и в холод.
Вдруг, совсем близко раздался писклявый лай. Он стал спасательным кругом для Хиросэ и отрезвляющим средством для Николая. К ногам жнецов кинулась белая чихуахуа, продолжая злобно лаять на них, иногда прерываясь на рык.
— Пф-… — Демин прикрыл рот рукой, сдерживая смех, — Она по цвету гривы на меня похожа!
— И не поспоришь, — Мицуки взглянул на мальчика, достав из кармана телефон, пока собака продолжала надрывисто лаять, — даже морда с твоей один в один.
— А вот это было обидно! — Николай специально нахмурил густые брови и показал зубы.
— Вы случайно не родственники? — Хиросэ быстро сделал снимок его гримассы на память.
Демин пожал плечами и звонко рассмеялся, что ненадолго отпугнуло агрессивную собаку.
— Так бы стало ясно, почему ты такой кобель. — Мицуки сфотографировал неугомонную чихуахуа и убрал телефон.
Вскоре, к ним подбежала взволнованная кучерявая девочка в синем комбинезоне. Она подхватила питомца на руки:
— Простите, пожалуйста! Поводок порвался, вот он и побежал.
— Всё в порядке. — Хиросэ посерьёзнел и обошёл незнакомку.
Спустя ещё десять минут прогулки, телефон в штанах Николая завибрировал. Демин достал его и с досадой простонал. Мицуки вопросительно приподнял бровь:
— Ты чего?
— Это мой новый друг, — Николай сжал смартфон в руках, — мы только недавно смогли восстановить утраченную связь. Он очень интересный, добрый, мудрый и в то же время простой… Общение с ним ощущается как что-то, чего я неосознанно жаждал.
— Что мне делать с этой информацией? — Хиросэ развёл руками.
— Мой приказ… — Демин слабо нахмурил брови, — Ответь ему за меня. Я не хочу и в нём разочаровываться.
— Ты на все контакты фотки с котами ставишь? — Мицуки решил не развивать эту тему дальше, пусть от слова «приказ» его передёрнуло. Он должен служить только одному существу.
— Да, а тебя что-то не устраивает? — Николай отдал телефон парню.
— Нет-нет, всегда мечтал поговорить с котом, — съязвил Хиросэ, и, несколько огрубив голос, ответил на вызов, — алло.
— Эм-м… — звонящий несколько замешкал, — А кто это?
— Моё имя Мицуки, я его знакомый, — шатен чувствовал на себе пристальный взгляд мальчика, от чего сильнее раздражался, — Николай сейчас не может подойти к телефону… Он восстанавливается в Комнате Рождения.
— Спасибо, что объяснили. — из динамика послышался облегчённый выдох.
Ненадолго Хиросэ замолк. А почему он должен был ответить именно так? Ему не запрещали говорить правду. И не заслужил ли Николай быть брошенным окончательно? До этого он вспорол горло Шани, косвенно вогнал Коллина в долгий сон и заставил Мицуки участвовать в игре, из-за которой Зверь приблизился к своему пробуждению.
— "Почему я должен его жалеть, если он не проявил уважения ни ко мне, ни к моему окружению?" — Мицуки подтянул уголок губ и не стал заканчивать телефонный разговор, — Хотя, нет. Я соврал.
На лицо Демина пала тень ужаса. Он подбежал к парню в попытках выхватить смартфон, но Хиросэ ловко отстранялся.
— Что? — ахнул звонящий, — Зачем?
— Это не телефонный разговор, давайте с вами встретимся где вам удобно. — Мицуки заметил, как мальчик затрясся от злости, но уже не мог остановиться.
— Вы можете отправить мне фотографию места, я приду. — удивлённый тон быстро смягчился.
— Только поскорее. — Хиросэ первым прервал звонок, но телефон не вернул.
— Что ты натворил?! — вскрикнул Демин и закрыл покрасневшее лицо руками, — Я-… Я же просил…
— Насколько я помню, это был приказ, — Мицуки сфотографировал площадь. Долго искать чат с тем другом не пришлось. Он был закреплён в самом начале, — и ты меня ни разу нормально ни о чём не попросил.
— Мстишь, за то что я угрожал тебе? — Николай поднял дрожащую голову.
— Нет, что ты? — Хиросэ отправил фотографии, — Просто криво выполняю кривую просьбу.
— Я тебя уничтожу. — Демин сжал руки в кулаки.
— Лучше задайся вопросом, зачем вообще такие друзья, которые кидают при первой же трудности. — Мицуки не хотел читать морали, но ничего не оставалось, пока они ждали того загадочного приятеля.
— Потому что они не для этого! — выпалил Николай, — их главная задача это развлечение. Мне не интересны их проблемы, а их не волнуют мои. Между нами всё было хорошо, пока это проклятье на меня не свалилось. Это к тебе вопросы появляются. Ты всерьёз считаешь, что твои друзья обязаны тебе слюни подтирать?!
Хиросэ замолк. Увы, он не смог сформулировать достойный ответ на детский крик души. Ему ли рассуждать о дружбе? Он с самого начала не желал ни с кем сближаться.
Алфани переодевался, пока недавно прибывший Герман копался в телефоне. Они уже успели обговорить дальнейший план действий. Натаниэль должен был вернуться с минуты на минуту, поэтому действовать следовало быстро.
— Я вознагражу тебя, как только мы обратно поменяемся. — сказал Блаунт, застёгивая кожанную куртку. Его белые волосы приняли приятный голубой оттенок, глаза посветлели, а черты лица стали более острыми.
— Буду ждать, — Герман нанёс сладкие духи на свою шею, меняя облик, — не задерживайся только. Моего актёрского мастерства может не хватить.
— Я постараюсь. — Алфани отшатнулся и прижал ладонь к губам, судорожно вдыхая через нос.
— Снова приступ? — подорвался приятель, но Блаунт резко выставил руку перед собой, — Сейчас это неважно.
Раздался стук со стороны двери, от чего оба вздрогнули. Герман пошёл к двери, в то время как Алфани забрал чёрную сумку и улизнул через окно. Башня, в которой он томился, была достаточно высокой. Однако, Блаунт не зря осваивал проклятую силу, подаренную своим покровителем.
Из земли вырвались длинные чёрные щупальца и подхватили хозяина, смягчая приземление. Как только ноги коснулись твёрдой поверхности, Алфани бросился бежать, несмотря на кружащуюся голову. Он ловко преодолел ограду, благодаря тем же помощникам, и устремился к главному порталу. Туда следовало отстоять очередь, но Блаунт имел при себе пропуск, который прежде позволял Герману перемещаться между Арксидом и Вуоном без всяких неудобств.
Добежав до главной портальной арки, Алфани несколько секунд переводил дыхание, держась за сердце. Пусть он и обладал огромной выносливостью и завидной скоростью, ему ещё никогда не доводилось оббегать полгорода. И почему Герман сегодня заявился без мотоцикла? Так ведь любил им выпендриваться.
Демоны из очереди странно поглядывали на новоприбывшего, будто догадывались о чём-то. Выпрямив спину, Блаунт гордо прошёл в самое начало очереди и, достав из кармана куртки чёрный опал, предъявил его привратнице. Вроде, обычная драгоценность, переливающаяся разными цветами, но была в ней отличительная черта — тонкий шлейф особой энергии, чем-то сравнимой с адским пламенем.
Женщина в сером балахоне едва коснулась пропуска и коротко кивнула, позволяя пройти.
Взглянув на отосланные фотографии, Алфани чётко представил площадь и тот памятник архитектуры, у которого остановились жнецы. Прежде пурпурная энергия во вратах изменилась, показав то самое место, куда хотел попасть Блаунт. Как только картинка стала чётче, он прошёл через портал и, сняв маскировку, написал Николаю:
— Вы где?
На него налетел беловолосый мальчик, крепко обнимая того за талию. Вместе с ним подошёл и Мицуки. Только завидев его, Алфани оживился. Несколько секунд он точно стоял как вкопанный, чему жнец не придал значения. Хиросэ волновали лишь собственные ощущения, а именно — странный дискомфорт в области груди:
— С этим теперь я имею дело. Коллин его задел своими чарами. Теперь он превратился в ребёнка и стал ещё более невыносимым.
— Заткнись. — пробурчал Николай, сильнее вжимаясь в Алфани, будто просил защиты у старшего брата.
— Ах, как ужасно, — Блаунт погладил Демина по голове и опустился на корточки, сровнявшись с малышом, — почему же ты сразу не сказал?
Николай молчал, а Хиросэ решил скорее приступить к главной теме:
— Возьметесь за него? Меня ждёт библиотека.
— Вы уже уходите? — Алфани взял ребёнка на руки и сделал несколько шагов к юноше. Чем ближе он подходил, тем сильнее становился дискомфорт, только теперь он, почему-то, перетёк ещё и к травмированному глазу.
— Да? — Мицуки посмотрел по сторонам и таки отступил назад. Ладонь сама прижалась к колотящемуся сердцу, — Мне тут больше делать нечего…
— Я ведь даже не представился нормально, — Блаунт протянул руку. Его губы расплылись в полуулыбке, — рад встрече. Моё имя Алфани. Можно сокращать до Алфи.
Хиросэ бегло взглянул на Николая, но с удивлением обнаружил, что тот уже пребывал в сонном состоянии, будто его успели укачать за небольшой промежуток времени. С некоторым опасением он пожал руку Алфани и все опасения молниеносно пропали. Разум словно очистился от тревог и страха.
— Ладно, может, я смогу задержаться ещё ненадолго. — Мицуки подтянул уголки губ и слегка склонил голову.
— Знаешь, мы с ним довольно странно познакомились. — начал Николай, зевая. В его голосе не ощущалось той обиды, с которой он говорил ранее.
— Да? — Хиросэ зашагал дальше в привычном темпе.
— Я просто поинтересовался, что это за жнец лучом небо порезал. — объяснил Алфани.
— В день твоей поломки, помнишь? — с поддельным упрёком сказал Демин.
Мицуки стиснул зубы, стоило ему перебрать в памяти тот страшный случай. Дискомфорт в груди вновь набирал силу, но отчего-то настроение ни на грамм не испортилось:
— А… Да. Что-то такое было.
— Я читал последние новости, и, честно, не ожидал увидеть луч и в лесу, где вы играли. — Блаунт обеспокоенно проследил за его реакцией.
— Это тоже моих рук дело. — безэмоционально ответил Хиросэ.
— А? — Николай явно не ожидал услышать признание, да ещё и от такого скрытного парня.
— Было много призраков, — тон оставался серым и безжизненным, словно, на мгновение, Мицуки захватило другое существо, — они все нападали на меня. Я защищался.
— Мне так жаль, что ты пережил подобное, — Блаунт тихо ахнул, с трудом сдерживая радостную улыбку. Но, его ярко красные глаза отражали в себе тысячи звёзд, — ты очень сильный, раз смог им противостоять и сохранить рассудок.
— Это не я. — Хиросэ медленно поднял руки, обхватывая ими свою шею, — Он. Только сейчас спит.
— Что? — Алфани притворился ничего не сведущим, а Николай слегка напрягся и повернул лицо друга к себе, — Не обращай внимание, он ещё не до конца вылечился. Наш врач любит ему таблетки всякие давать.
Мицуки невольно опустился на одно колено и резко поднял голову. Кругом лежал снег. Туманный взгляд устремился в сторону чёрного пня, из которого всё ещё тянулась рука.
— Не теряй голову! — эхом раздалось ушах. Кто-то схватил его за шиворот и потянул назад.
— "Что только что произошло?" — Хиросэ поспешил подняться, пока не привлёк чужое внимание, — "Разве я не хотел уйти?"
— Ну, очухался? — Николай накручивал локон платиновых волос друга на палец, — Прекращай позориться.
— Вы в порядке? — мягко поинтересовался Блаунт, — Вам друг стало плохо.
— Да, я… — Мицуки замер, увидев знакомое лицо за их спинами. Чёрные волосы закрывали его, не позволяя распознать эмоцию. Безымянный поднял голову, предупреждая, — Не давай ему себя трогать. Это опасно.
— Что такое? — Алфани едва коснулся его плеча, как вдруг младший резко отпрянул, — Прошу прощения.
Ничего не объясняя, Мицуки активировал портальный камень. Оказавшись в своей комнате, он свалился на кровать и накрыл лицо рукой, пытаясь осмыслить происходящее. Откуда вдруг появилось такое желание начать откровенничать? Неужели, друг Николая обладал настолько сильной аурой дружелюбия, что мог расположить к себе любого всего парой фраз? Но он же не сказал ничего необычного.
— Касания… Опасно, — Хиросэ подскочил и подбежал к столу в середине комнаты, за которым обычно читал «домашнюю литературу». Он принялся рыться в книгах, которые ещё не успел вернуть в библиотеку, — "что-то такое здесь было, связанное с ними. Где же…"
Найдя раздел с классификацией демонов, Мицуки наткнулся на информацию о суккубах и инкубах. Судя по написанному, они могли пленить жертв соблазнительным афродизиаком, источаемым их телами. Поцелуй такого демона мог затмить разум на долгие месяцы, пока жертва полностью не будет выпита. Эти демоны отличались пленяющими певческими голосами и невероятной сексуальностью. Они располагали всех людей к себе, стоило им появиться в любой компании.
— "Если он правда демон секса, то почему я не ощутил тяги к нему?" — задумался Хиросэ, приподнимая водолазку, — "Я точно помню, что не трепетал… Это было что-то другое."
Он опустил взгляд, проводя пальцами по знаку. Да, именно эта часть странно ныла в тот момент. А что насчёт глаза? Совпадение? Однако, как только Алфани коснулся его, всё внезапно закончилось.
— "Рано делать выводы, мне недостаёт информации..." — Мицуки достал из тумбочки тетрадь и переписал туда особо любопытные моменты из книги, — "это касание не заставило меня обожать его, как здесь написано… Оно просто сильно расслабило мой разум, как… Нет, не хочу даже сравнивать."
Он хотел оставаться в комнате подольше, но заставил себя переодеться и уйти в библиотеку. Рабочий день в ней оказался тяжелее, чем раньше. Хиросэ так и не понял, с чем это было связано. В десятиминутных перерывах он перекидывался сообщениями с Шани, который, как оказалось, совсем недавно закончил сбор душ и сейчас гулял с подругой.
В один из таких перерывов, Мицуки сидел за столом и вертел в руках чёрное перо, оставленное господином. Оно переливалось золотым, стоило его близко поднести к свету.
— "Он будет лучше себя чувствовать, когда поделится с новичками своей силой?" — задался вопросом Хиросэ, виновато поджав губы, — "Или всё так и останется? Я должен спросить, как только снова его увижу."
Дзинь! Уведомление отвлекло от тяжёлых мыслей. Мицуки схватился за телефон и, наконец-то, увидел долгожданное сообщение от врача:
— "Готово."
Он крепко сжал перо в кулаке, от чего оно превратилось в тёмный дым и утекло сквозь пальцы. Это стандартная процедура призыва господина. О ней Хиросэ, в своё время, узнал от Коллина. Вдобавок, он выяснил, что бывший учитель имел при себе дюжину таких перьев. Вещий Дух никогда не давал их кому попало.
Мицуки переместился в Комнату Сна. Там его ждали уже бодрствующие новички и сам Эйден. Оказавшись возле них, отчего-то, Хиросэ почувствовал свою важность.
— "А я свой первый день проснулся уже в комнате… Это потому, что я родился один?" — вскользь подметил он и кивком поздоровался с мертвецами, подходя к лекарю.
— Ещё помнишь, где выход на крышу? — спросил Эйден.
— А ты не пойдёшь? — удивился Мицуки.
— Мне плохо на открытом воздухе. — Канфилд ушёл в мастерскую, прежде чем юноша успел ещё что-то сказать.
Сопровождение новичков на посвящение — честь, которой удостаивались немногие. Чаще всего этим занимался Коллин, но сейчас ситуация изменилась.
— "Может, господин выбрал меня, потому что я был его учеником?" — Хиросэ обвёл взглядом одинаковые шторки, закрывающие чужие кровати от посторонних глаз. Он уже и не помнил, где именно спал Хоуп, — Следуйте за мной.
Облака плыли по розовеющему небу, изредка заслоняя солнце. Выйдя на крышу с новичками, Хиросэ обнаружил, что их уже ждали. Вещий Дух медленно обернулся и приветственно кивнул:
— Твоя работа здесь закончена. Ступай.
— Я хочу остаться. — выпалил Мицуки и быстро прикрыл рот рукой.
— Пусть так. — Евгений снисходительно кивнул, приблизившись к новым жнецам, — на колени.
Хиросэ облегчённо выдохнул и отошёл подальше, молча наблюдая. Мертвецы, все как один, опустились перед господином. Только тогда Вещий Дух протянул чёрную ладонь. В этот раз он не касался ни одного из слуг. Или для нескольких жнецов обряд инициации другой?
Золотой крестик плавно поднялся в воздух и ярко засиял, одаривая лучами всех присутствующих. Маленькие, еле заметные искорки его света коснулись Мицуки, от чего тот зажмурился. Вдруг, Хиросэ обнаружил, что не смог сдвинуться с места или даже отвернуть голову. Сердце болезненно стучало. Воспоминания о когда-то полученной порции боли здесь, вдруг пробудились. Он будто заново проходил через ад посвящения. В горле пересохло, дыхание замерло, по щеке неконтролируемо побежали горячие слёзы, хотя плакать он не хотел. Запоздалый страх пронизывал каждый нерв.
— "Это испытывал Коллин, когда остался рядом со мной в тот день?" — Мицуки тщетно пытался унять беспокойство путём размышлений, — "Но почему тогда он остался? Чтобы доказать что-то господину? Зачем? О чём он думал в тот момент?"
Вопросы возникали в голове один за одним, впоследствии превращая поток мыслей в неразборчивую массу. Одно предположение сменяло другое, что так и не успело подойти к завершению. Между многочисленных неясностей и отрывистых фраз раздалась одна отчётливая реплика:
— "Придёт время и станет ясно."
Шум прекратился. Хиросэ, наконец, смог пошевелиться. Первым делом, он поспешил вытереть влажную щёку рукавом. Взор пал новичков, лежащих на крыше без сознания, и перешёл на Вещего Духа, уже собирающегося уходить. Как давно он закончил? Впрочем, это сейчас не имело значения. Мицуки робко подался вперёд и, прежде чем господин успел сменить облик, схватил его за край плаща.
— Хм? — Евгений повернул голову к юноше.
— К-как вы… — Хиросэ крепче сжал плащ между пальцев. Слова, не в подходящий момент, остановились на полпути.
— Позаботься. — он кивнул в сторону новичков и, взмахнув плащом, превратился в чёрного ворона. Одно из его перьев упало в ноги парня, прежде чем птица взмыла в воздух.
— Я хотел спросить, как вы! — запоздало выкрикнул Мицуки вслед улетающему господину. Он смотрел ему вслед до тех пор, пока от него не осталась крохотная точка в небе, — "И куда он улетает, если может воспользоваться порталом?"
Хиросэ опустился на корточки и поднял перо, неторопливо покрутив его в руке. Убрав своеобразный подарок в карман, он повернулся к спящим. Пришлось перемещаться в Комнату Сна с каждым по очереди, а потом укладывать всех по кроватям. Как Мицуки не сорвал спину в тот момент — оставалось загадкой. Он не стал дожидаться врача и переместился к себе в спальню.
Выйдя из мастерской, несколько запоздавший Эйден не обнаружил Хиросэ, но дёргать его телефонным звонком не стал:
— "Ладно, пусть пока отдохнёт."
Услышав тихое мычание от одной из коек, Канфилд быстро подошёл к ней и отдёрнул шторку. Коллин всё также не подавал признаков бодрствования. Веки не дёргались, а дыхание оставалось равномерным.
— "С ума схожу потихоньку…" — усмехнулся Эйден, — "Или уже сошёл."
Перед глазами выстроились картинки из прошлого. Момент, когда отчаявшийся врач вновь обрёл то, что так любил.
С тех пор, как друзья вернулись, Канфилд наконец смог работать. Он летал по всему медпункту, успешно берясь за несколько дел сразу. Ещё никто из пациентов не видел его таким. Он часто разговаривал, смеялся и перекидывался колкими шутками со своими ребятами. В то время Коллин не мог приходить с проверками, в силу плотного графика, так что Эйден был предоставлен сам себе. Конечно, иногда к нему приходил Йохан и помогал с работой, но, после её окончания, уходил из медицинского крыла с округлёнными глазами.
Не все жнецы принимали позитивные изменения лекаря, но достойно сформулировать претензию не каждый мог. В конце концов, Канфилд никому не мешал своим поведением, так что, многие приняли решение пустить всё на самотёк.
После двух недель тяжёлой работы, Коллин, наконец, вернулся в замок. Он решил навестить лекаря. Тот устроил себе небольшой перерыв, во время которого чистил инструменты в мастерской, попутно болтая с друзьями.
— Что тут происходит? — Хоуп открыл дверь комнаты.
— Отдыхаем, пока пациентов новых нет. — Эйден протирал ножницы.
— Ты с кем-то говорил… — заметно напрягся Коллин.
— Ай, вы ж друг друга не знаете пади, — Канфилд отложил инструмент и указал на парней, комично выстроившихся в ряд, — знакомься. Огненно-рыжий это Максалрес. Красавец со шрамом это Берсалли, а мелкий и светлый — Сэм. Тут должен был быть ещё Руп, но он работой занят.
— О ком ты говоришь? — не понимал Хоуп.
— О них и говорю, — Эйден поднялся с кресла. Он заметил, как лица друзей погрустнели, — эй, что за похоронные рожи?
— Здесь никого кроме нас нет. — Коллин взял со стола одну из деревянных щёток и, прежде чем лекарь успел возмутиться, бросил её в одного из друзей.
Канфилд замер, когда инструмент пролетел сквозь Берсалли. Он хотел услышать хоть что-то от друга, но тот хранил мёртвую тишину, деля её с остальными.
— Кажется, я понял, — Хоуп поправил очки, — воспоминания о прошлой жизни настолько истерзали тебя, что ты решил найти выход в грёзах? Должен признать, это оригинально. Никому ещё здесь не доводилось настолько правдоподобно себя обманывать.
Осознание больно сдавило грудь. Эйден упал на колени, вцепившись пальцами в пол. Он судорожно мотал головой, царапая твёрдую поверхность и надрывисто плача:
— Нет! Нет! Нет! Зачем?! Зачем ты всё испортил?!
— Я указал на твою слабость, не более. — Коллин развернулся, не желая надолго оставаться свидетелем чужой слабости.
Канфилд вновь остался наедине с всепожирающей болью. Даже когда слёзы кончились, он продолжал лежать на холодном полу мастерской, свернувшись в эмбрион. Сил не оставалось ни на что, кроме дыхания.
— "Это было ужасное время…" — Эйден закрыл шторку, — "Хорошо, что теперь всё в порядке."
Рано или поздно, он должен был смириться со своей участью. С течением времени, ему удалось обуздать злость и обиду. Канфилд стал покорным и тихим, пусть иногда позволял себе дурные выражения в сторону непутёвых пациентов. Он снова увидел смысл в помощи другим, ведь, теперь только так мог убедить себя, что не ничтожен, как о нём говорил Хоуп. Коллин, наконец, достиг своей цели — создал идеального врача.
С чувством выполненного долга, Мицуки переоделся и прилёг на кровать, приготовившись ко сну. Он часто прибегал к этому, когда нуждался в незаметной перемотке времени. Однако, растерянность от посвящения никуда не делась.
— "Понял ли он, что я хотел сказать?" — Хиросэ ворочался, обнимая одеяло. Ни одна поза не казалась ему достаточно комфортной, вечно что-то мешало. Невольно, он вспомнил разговор с Николаем, во время их небольшого приключения:
— У тебя уже появился кто-то, с кем ты чувствуешь себя по особенному? — вопрос Николая поставил юношу в тупик, — То есть, не так, как с остальными.
Мицуки серьёзно задумался над словами мальчика, пусть тот такого и не требовал.
Подходил ли Коллин? Конечно, он многое для него сделал, выкладывался на полную, советовал интересные книги, своеобразно поддерживал. Однако, иногда атмосфера рядом с ним казалась удушающей. Также, Хиросэ не забывал о стене, возведённой Хоупом между ними ещё в самом начале.
Что насчёт Шани? Он слишком сумбурно ворвался в рутину Мицуки с песнями о какой-то дружбе, при том, сам же однажды лишил его жизни. Хиросэ не мог знать, что выкинет жнец в следующую минуту. Ещё и эта вечная улыбка добавляла жути в его образ дурачка, который только прикидывался таковым, чтобы нести меньше ответственности. О наилучшем друге Рассела и говорить не было смысла — инфантильная, по его мнению, пустышка, переполненная ленью и агрессией.
— Господин. — наотмашь ответил он.
— Я думал, ты оригинальнее будешь, — Николай одобрительно кивнул и мечтательно поднял голову к потолку, — это ошибка всех новичков.
— Почему? — удивился Мицуки.
— Сам поймёшь, когда настанет время, — Демин немного ускорил шаг, — через это жнецы сами проходят. Вот, вроде, кажется, что он так близко… Протяни руку и сможешь прикоснуться, но, вдруг обнаруживаешь, что стоишь на краю пропасти, конца которой не видишь. А там, где-то на другой стороне, стоит хозяин. И он никогда не протянет руку в ответ.
Хиросэ вынырнул из потока воспоминаний и быстро помотал головой. Лучше бы он дал другой ответ и не мучился от своих же мыслей:
— "Я опять слишком много думаю."
Спустя час бесконечных катаний по кровати, Мицуки переключил внимание на более безобидные вещи. Он представил, будто вновь лежал в большом поле с качающимися красными цветами. Кто бы мог подумать, что это так хорошо действовало?
Вскоре, в комнату заглянула белая голова. Николай, недавно вернувшийся с прогулки, решил снова достать жнеца, который поставил его в неловкое положение. Он несколько расстроился, когда понял, что парень спал. Пройдя внутрь и прикрыв за собой дверь, Демин огляделся. Бесцветные глаза заметили крест, висящий над пустующей кроватью Коллина, но долго на нём не задержались.
— Полежу с тобой немного и пойду к себе… — шепнул он, укладываясь на край кровати, — уж извини, но я привык, когда рядом со мной кто-то лежит, иначе заснуть не могу.
Мицуки что-то пробормотал во сне и немного сменил позу, положив руку на Николая. Эти неловкие объятья смутили мальчика, но ненадолго.
— Твоя взяла… Ты такой навязчивый. — он тихо посмеялся и повернулся на бок, уткнувшись носом в грудь Хиросэ, — спасибо, что позвал его. Он, правда, оказался единственным, кто не отвернулся…
Тем временем, Алфани пришёл в башню и постучал в дверь. Ему открыл Натаниэль, подозрительно прищурившись:
— Вечно ты носишь на себе какие-то мешки из-под угля. Проходи. — он отстранился, пропуская приятеля внутрь.
Настоящий Герман сидел на диване в длинном кофейном халате и листал книгу. Он здорово вжился в роль Блаунта, даже волосы поправлял каждые пять минут. Однако, всё равно, его движениям не хватало плавности и кукольной грациозности.
— Я сделаю чай, — Гатри отправился на кухню, — а ты поговори с Алфи, он опять меня игнорирует.
Выиграв несколько минут, Алфани принял свой облик и скинул на диван куртку с тёмно-синей футболкой. Хорошо, что до этого они договорились надеть что-то простое, чтобы потом без проблем обменяться вещами.
— Твою мать. — Герман быстро отвернул голову, снимая халат и кидая его в Блаунта.
— Извини, забыл. — он поймал халат и надел его, поспешно стягивая штаны и бросая их другу. Алфани уселся на диван и взял книгу, уткнувшись в неё, пока мужчина одевался.
— Радуйся, что я не стал дополнять образ твоими бинтами, иначе, это заняло бы больше времени, — негромко сказал Герман. Он услышал топот со стороны кухни и повесил куртку на подлокотнике кресла, садясь рядом с другом.
— Спасибо. — Блаунт поднял голову и слабо улыбнулся Натаниэлю, сбивая его с толку.
— Не перестаю удивляться твоему волшебству, — Гатри благодарно кивнул Герману, ставя чашки с ярко-красным чаем на стол, — что ты ему такое говоришь? У меня так не получается.
— Секрет. — подмигнул тот, поправляя на себе футболку.
— Ты свой кредит доверия давно истратил, Нат, — монотонно ответил Алфани, — принеси, пожалуйста рулет. Сегодня мне хочется чего-нибудь сладкого.
Натаниэль молча кивнул и вновь пошёл на кухню. Стоило ему скрыться, Блаунт выпустил когти и глубоко порезал левую руку. Только завидев кровь, Герман судорожно вдохнул. Зрачки расширились, а рот наполнился слюной, стоило манящему аромату коснуться его носа.
— Ты заслужил… — Алфани поднёс руку к чашке друга и сдавил раненную ладонь. Тонкая багровая струйка лилась в горячий напиток, придавая ему большую сладость и, вместе с этим, невероятную ценность.
Когда Натаниэль вернулся с десертом, Блаунт поспешно поднялся, спрятав порез за длинным рукавом:
— Мне нехорошо. Я приму лекарства и вернусь, — он скрылся, пока кровь не пропитала ткань.
— Ага, — Гатри закатил глаза и сел в кресло, — и всё ему вечно не нравится.
Герман молча кивнул, блаженно потягивая чай и откидываясь на спинку дивана. На лицо сама собой лезла расслабленная улыбка. Все краски, окружающие его, становились ярче, а в груди нарастало светлое, трепещущее чувство радости и умиротворения. Он был готов вечно служить Алфани, только ради таких моментов.