Обычная жизнь подростков

— Мне только что позвонили и сказали, что через два с половиной часа я должна быть в аэропорту, чтобы вылететь в Лос-Анджелес. Скорее всего, меня не будет недели три. Мне никак не разрешили остаться здесь и работать через интернет! Сказали, что я должна проводить все презентации с нашими партнерами. Я не смогу с тобой остаться. Ты справишься без меня? Прошу прости меня за это, никак нельзя остаться… — Да всё в порядке, — Саша посмотрел на мать успокаивающим взглядом. Она продолжила, но уже обращаясь ко мне: — Кир, не мог бы ты побыть у нас две недели? Если тебя не затруднит. Саше понадобится твоя помощь. Я от неожиданности потерял дар речи. Мне предлагают две недели провести с ним наедине. Учителям от меня в принципе ничего не надо будет, поэтому я могу даже и в школу не ходить. Пару раз появлюсь и хватит. А надо ли мне это? — Да, конечно. Я с удовольствием помогу. Краем глаза я снова увидел Сашину улыбку. У него в мозгу, что ли что-то повредилось? Он никогда так часто не улыбался. С чего у него такое настроение хорошее? Спустя неделю Сашу выписали из больницы и отправили домой со словами: «Если будут ухудшение или наоборот положительные результаты — звонить врачу. Так же надо будет приехать на обследование через две недели». Мы все облегченно выдохнули, когда узнали, что надо будет посетить врача уже тогда, когда приедет мать из командировки. Привезти его домой не составило никакого труда, хоть тётя Лиза уже улетела в командировку, я вызвал такси, и мужчина всё сделал довольно-таки легко и быстро. Когда мы везли Сашу на коляске из больницы, у меня было ощущение, что он был готов оказаться где угодно, но только не здесь. Я чувствовал, что ему морально было очень плохо в этот момент, но за всю неделю как очнулся, он, ни разу и вида не подал, что его что-то беспокоит или не устраивает. Мне кажется, будь я на его месте, то я во всю бы кричал, что жизнь слишком не справедлива, что я снова хочу ходить. Видимо, Саша намного сильнее меня. Может, ему тяжело, но он не хочет, чтобы мы беспокоились за него. О чём бы ни спросила его тётя Лиза, он всегда отвечает ей с улыбкой. Он никогда раньше столько не улыбался. Даже в таком положении он заботится о тех, кто его окружает больше, чем о самом себе. Как только я закатил Сашу на коляске домой, в его лице сразу же что-то переменилось. В его глазах резко что-то погасло. Я попытался хоть как-то исправить это своей болтовнёй: — Саш, может, закажем чего-нибудь вкусненького поесть? Мне кстати твоя мама уже дала ключи от квартиры. Поэтому я уже как официальный член семьи, — я засмеялся и заметил, что Саша, услышав это, тут же улыбнулся. Я продолжил, — а чего ты улыбаешься? Закажем всё-таки что-нибудь? А то есть то, хочется, да и, думаю, ты уже соскучился по вкусной вредной еде. В больнице то наверняка не давали такой вкуснятины как той, которая приедет к нам через час. — Я не против, стань ты членом моей семьи. А еду действительно можно заказать. Я буду пиццу какую-нибудь, еще наборчик роллов закажи какой-нибудь на свой вкус. Там всё вкусное, поэтому мне всё равно, — Саша лёгкими движениями крутанул колёса и покатился в гостиную. Тётя Лиза убрала все выступы на полу и сделала удобные мостики, чтобы её сын мог передвигаться по квартире без каких-либо препятствий. Как только Саша взял пульт и включил телевизор, я набрал номер любимой пиццерии и заказал всё, что посчитал действительно вкусным. Затем сообщил об этом Саше: — Сказали, что всё привезут не позже чем через 40 минут. — Хорошо, — сказав это, он взялся руками за подлокотники и быстрым движением перенёс тело на диван: сначала кладя одну ногу, затем вторую. Я подошёл к нему, отодвинул коляску в сторону и сел рядом с ним на диван. По телевизору шла какая-то комедийная телепередача. Шло какое-то комедийное шоу, Саша изредка улыбался. А я не слушал вовсе. Я думал только о том дне, когда Саша очнулся, как он взял меня за руку, какая теплая и приятная на ощупь была его рука. Он улыбался и не хотел её отпускать, его остановила только вошедшая в палату мать. Заметив на себе мой взгляд, Саша спросил: — Ты о чём задумался? Сидишь и улыбаешься. Я покраснел и отвёл глаза в строну. Говорить, что я думаю о его прекрасной руке, не лучшая идея. — Ни о чём, чтобы тебя заинтересовало. — Ты забыл? Ты же теперь как член моей семьи, — тут же ответил он. — И что? — Я хочу знать, о чём ты думал, — последние несколько слов он произнёс специально с разделительной интонацией. — Ну, мало ли, что ты хочешь. О, кажется, пиццу привезли, — я сделал вид, что мне послышался звонок из коридора и пошел проверить. Саша вслед мне крикнул: — Я знаю, чему ты так улыбаешься. Дальше слушать чему я там мог улыбаться, я не хотел и поспешил в коридор. Как только моя фигура скрылась из поля его зрения, я опёрся на стену, пытаясь перевести дыхание. В последние дни мне было особенно тяжело с ним находиться рядом. После комы он стал больше обращать на меня внимания. Саша мне столько раньше всего говорил, а сейчас как будто и не было ничего. Как будто два разных человека. Саша «до» и Саша «после». Мои раздумья прервал действительно звонок в дверь. Привезли заказанную еду. Я открыл курьеру, отдал деньги и понёс всё содержимое пакетов и коробок к столу, который находился возле дивана в гостиной. Стол был маленький и стеклянный, стоял, совершенно не мешая просмотру телевизора с дивана. Увидев количество заказанной еды, глаза Саши стали напоминать скорее блюдца. Затем он спросил: — Ты это всё заказал, чтобы мы этим питались неделю? Потому что раньше этого срока мы всё не осилим. Или ты еще кого-то собрался позвать? — Нет, это всё мы съедим прямо сейчас. Мы должны отпраздновать твоё возвращение домой, — весело сказал я, раскладывая всё по столу. — А ты уверен, что как только мы всё это съедим, то мы не лопнем? Потому что я очень сильно сомневаюсь, что после такого огромного количества пищи можно выжить, — он снова улыбнулся. — Да, я абсолютно в этом уверен. Если честно, то я совершенно не горю желанием каждый день торчать у кухни и готовить тебе еду. Поэтому предлагаю её каждый день заказывать. — Как? — Саша наигранно улыбнулся, — неужели ты не будешь стоять в милом фартучке и, насвистывая, готовить мне завтрак, обед и ужин? Вот он же вроде бы пошутил, а мне стало так стыдно. Я представил себе эту картину в голове и тут же снова покраснел. Затем я сказал: — Не буду. Может, один раз что-нибудь и сделаю, чтобы окончательно не портить желудок, но точно не буду готовиться в милом фартучке. Если я и надену фартук, то он будет самый, что ни на есть, брутальный. — А, знаешь, я бы попробовал то, что ты приготовишь. Мне даже стало как-то интересно, можно ли будет это съесть и не попасть в больницу с отравлением. Меня это так возмутило, что я взял крышку из-под набора и кинул её прямо в Сашу. Он ловко увернулся и показал мне язык. Остаток вечера мы набивали свои животы и смотрели какие-то фильмы. Было очень весело. Мы постоянно шутили и разговаривали на абсолютно разные темы. Впервые за долгое время я действительно почувствовал себя счастливым. Я сидел и общался с дорогим мне человеком. Создавалось впечатление, что кроме того, что меня окружает, больше ничего нет. Нет никаких забот. Нет школы. Нет инвалидного кресла. Нет ни прошлого, ни будущего. Есть только мы вдвоем, эта еда, телевизор и диван.