Ночь переговоров

      Алек сидел в одной из многочисленных приемных комнат Зоологического сообщества и разбирался в куче бумаг, которые следовало перевести с немецкого языка на английский. Вот только перевод у юноши никак не шел, а в голове постоянно всплывали мысли о предстоящей встрече. Взгляд как-то автоматически находил на столе журнал «Ночной путеводитель франта по столице»*, который Алек засунул куда-подальше под бумаги и газеты на столе, «подарок», любезно преподнесенный заботливым графом.       «Держите, Алек, чтобы не потеряться в многообразии, советую заранее определиться с выбором», — усмехаясь, сказал наставник, протягивая каталог с куртизанками, в том числе и работающими в «Паприке».       «Это просто встреча. Я же не собираюсь там развлекаться. Просто сконцентрируюсь на разговоре, — убеждал себя бывший наследник престола. — Мне необходимо просто выяснить о разработке мистера Хоффмана, убедить его, что она интересует меня с целью покупки. Все остальное — мне не интересно. Какая, в конце концов, разница, где будет проходить сделка. Просто переговоры… Никакого смущения, Алек. Ты ведь взрослый, серьезный, совершеннолетний* человек…»       В то же время парню было интересно, как к этому всему относилась Дэрин? Скорее всего, ей это тоже не нравилось, ведь вряд ли она хотела бы присутствовать там, где полно девушек и женщин, зарабатывающих на жизнь таким образом...       Но Дэрин, которая сидела возле окна в одном из залов здания и также размышляла о задании, не особо волновала судьба девушек-работниц, в конце концов, в престижном-то публичном доме они очень даже неплохо жили*, многие сами выбрали такой путь, поэтому на девиц «Паприки» воздухоплавательнице было абсолютно наплевать.       А вот на то, что среди этих бесстыдных девок будет ее Алек, ее чистый, незапятнанный мужицкой похабщиной (которую во многом Дэрин приходилось наблюдать, и свойственная большинству моряков и военных) хоть и бывший, но все-таки принц. Ну не представляет она, как это будет. Юноша ведь ни разу не проявил себя с такой стороны, никогда не шутил «ниже пояса», а в их отношениях дальше страстных поцелуев никогда не заходило (хотя временами они так распалялись, что Дэрин думала «еще совсем немного и…» и была бы даже совсем не против перейти черту, но в том-то и дело, что нет, ее дурашка-принц слишком приличный, правильный для этого). Из-за этого Алек представлялся Дэрин чуть ли не святым, такой белоснежный, действительно, принц, как в сопливых девчачьих сказках. Дэрин ведь понимала, что иногда нужно мужчинам, особенно молодым, от женщин, ей было необходимо все знать о парнях, в том числе и об этой скрытой и запрещенной стороне. Она вспомнила, как неприятно и унизительно было расспрашивать о половой жизни и анатомическом строении мужского организма Джасперта (а уж как ему было неловко!). Как долго она внушала себе, что эти знания — нормальны и необходимы для ее плана, что ничего постыдного в этом нет; представляла, будто она врач, и данная информация — это важная основа ее работы. В конце концов, если бы она не знала всех деталей, то как она смогла бы притворяться парнем? Многие шутки моряцкого круга были бы непонятными и сбивающими с толку, многие разговоры она не смогла бы поддержать, многое бы просто не поняла. Знания о сексе были до ужаса смущающими, особенно если учесть, что многим девушкам даже в старшие годы такое не рассказывается*, но со временем Дэрин привыкла и даже сама могла без проблем отпускать колкие похабные шуточки. Девушка уже не обращала внимания на грубое следование некоторых моряков и офицеров животным инстинктам.       «Ох, и тяжело же далось братику мое «посвящение в Дилана», — подумала Дэрин, вспоминая как Джасперт, полностью красный, водил свою сестренку по разным кабакам, показывая неприглядную внутреннюю сторону некоторых представителей мужского пола.       «Дэрин, только учти, такое поведение, к сожалению, нормальное для большинства, мне лично ужасно противно, поэтому все, что ты видишь сейчас… в общем, не вздумай делать также, такой образ жизни ужасен и омерзителен…это так, к сведению, просто чтобы ты знала, о такой стороне нашего общества, а жить нужно честно и благородно, чтобы хоть кто-то из людей не был животным… — всегда сбивчиво и неловко, но не менее нравоучительно, заканчивал свой урок Джасперт. И Дэрин действительно была уверена, что ее брат намного порядочнее, чем многие из тех людей, за которыми ей приходилось наблюдать. Можно сказать, только благодаря характеру и наставлениям Джасперта, девушка не потеряла веру в благородных, добрых и порядочных людей, и ее идеалы романтизма не разрушились до основания.       А благодаря Алеку еще и укрепились. За столько времени юноша ни разу (!) не прикоснулся к Дэрин в тех местах, где к девушкам обычно не принято прикасаться парням. Девушка даже порой терялась, то ли Алек действительно такой безупречно-приличный и правильный, а она слишком испорчена неподобающим для леди окружением, то ли она, Дэрин, не привлекала его в том самом плане?       «Такое ведь очень даже вероятно… Ведь я выгляжу как парень, кто ж захочет с парнем… Ну разве что, Лилит, но это был исключительный случай, — на миг усмехнулась воздухоплавательница, но тут же снова сникла, думая о том, что в ней ведь правда нет ни капли того изящества, благодаря которому женщину «хотят». — Неужели Алек меня любит только платонически?.. Неужели нет ни капли физического влечения?..» — риторически вздохнула Дэрин.       Если бы только девушка знала, о чем именно в последнее время довольно часто начал думать ее «чистый и невинный» принц, то мгновенно перестала бы мучить себя такими ошибочными мыслями о том, что не привлекает Алека как девушка. Если бы Дэрин знала, с каким содержанием снятся экс-принцу сны, с какими краснющими ушами, чуть ли не лихорадочным румянцем и, как взрослый здоровый парень — с готовым к действию организмом, Алек просыпается почти каждое утро, то, скорее всего, не постеснялась бы сама сделать первый шаг. Ведь ее дурашка-принц не может и подумать (хотя, как раз только подумать он и может), и уж точно не может допустить того, чтобы нанести какой-либо вред, будь то моральный либо физический, своей возлюбленной, поэтому и свои мысли и желания держит при себе.       Возможно, если бы они оба не желали действовать, как они думали, «во благо» морального здоровья друг друга, да и просто не постеснялись бы открыто поговорить об этом (или сразу перейти к действиям, что для Дэрин более характерно), в голове молодых людей порой не царил бы такой бардак и неразбериха, как в мыслях Дэрин, и как порой по ночам в мыслях у Алека. В конце концов, какое им было дело до того, прилично это или нет, можно им или нет, если их отношения вообще не имели права на существование, хотя бы по той причине, что Дэрин в глазах общества — парень. Влияние социальных условностей и личной, как бы казалось, «заботы» друг о друге просто не давали молодым людям возможности решиться на такой шаг.       «Дуреха ты, Дэрин Шарп, — горько усмехнулась девушка, — многие девчонки все бы отдали, чтобы принцы их только такой любовью и любили, без домогательств и прочих неприличностей, а тебе вот не нравится, большего хочется… Знаешь что, закатайте-ка губу, Мистер Шарп», — подумала Дэрин, заметив, что в размышлениях ее унесло куда-то совсем не в ту степь. А ведь она просто рассуждала о предстоящем задании, праздно мечтая, чтобы оно просто исчезло.       «Желательно, вместе с этим чертовым борделем и чертовыми обаятельными и привлекательными девушками, — проворчала под нос Дэрин, вдруг четко осознав нависшую перспективу того, что кто-то из местных девиц может привлечь внимание Алека. — Нет, нет и еще раз нет, — поспешила остановить поток своих мыслей девушка. — Кто-кто, а мой Алек не такой, я же знаю. Он там исключительно ради переговоров, и без этой миссии никогда бы в подобное место не пошел, это же мой чертов принц. Он же всегда, выполняя важное дипломатическое задание, становится серьезнее доктора Барлоу и офицеров воздушного флота всех вместе взятых. Да хоть стадо голых девиц верхом на мамонте пробеги мимо него — не отвлечется от своей роли! Это ведь Алек… — утешала себя Дэрин, понимая, что просто ревнует, ревнует очень и очень сильно, даже намного больше (в разы больше), чем тогда в Стамбуле к Лилит, а также приходя к заключению, что наблюдать в этот раз ей придется еще тщательнее, как и оберегать напарника от пагубного развратного влияния. «И по возможности не подпускать к принцу всяких сомнительных девиц. В конце концов, не зря же я его телохранитель, — твердо решила девушка и, настрого запретив себе думать на тему предстоящей встречи, уверенно отправилась кормить фабрикатов.