Ночь переговоров

      Запретить-то думать о предстоящей встрече — это Дэрин запретила, а вот избавиться от навязчивых мыслей у нее все равно не получалось. Ревность раздражала девушку, а то, что эта самая ревность возникла, можно сказать, на пустом месте — и вовсе сводило с ума.       Проходя мимо кабинета, где Алек обычно сидел за переводом важных документов, Дэрин не могла не заглянуть, хоть и знала, что нужно торопиться: у доктора Барлоу было для нее какое-то важное поручение. Девушка огляделась по сторонам, а затем протиснулась в приоткрытую дверь, намереваясь положить конец своим мысленным баталиям и спросить самого парня про его отношение ко всему этому, а особенно — к месту проведения переговоров, а если еще особенней — к девушкам, работающим в «Паприке». Где-то глубоко в душе Дэрин знала, что просто хотела услышать подтверждение своих мыслей о том, что «это всего лишь переговоры» из уст самого Алека, а в более предпочтительном варианте — что его совсем не интересуют какие-то девицы, пускай даже потрясающе привлекательные, и нужна ему только она, его Дэрин.       Алек сидел за столом, вчитываясь в какой-то документ, когда девушка почти неслышно вошла в комнату. Обнаружив полную сосредоточенность на тексте документа, а также то, что ее появления никто не заметил, идея возникла в голове Дэрин моментально. Начав тихо красться, девушка стала медленно и осторожно приближаться к столу… шаг за шагом… вот еще немного, совсем чуть-чуть и…       — Привет, Дэрин — произнес Алек, отрываясь от листа бумаги. Девушка разочарованно выдохнула и присела на краешек стола.       — Ну и как ты услышал? Я была тише, чем дневной ленивец*.       — А вот и нет, — просиял нежной улыбкой парень. — Бовриль услышал тебя еще тогда, когда ты только подходила к кабинету, — улыбнулся Алек и погладил дремлющего лори за ушком.       Вспомнив о своем твердом намерении выспросить парня, Дэрин задумалась, а с чего же, собственно, начать? Как вообще завести об этом разговор? Да и что именно она хотела бы узнать? Что-то вроде: «Милый, я тут вся извелась от ревности, ты ведь не будешь глазеть на полуголых и таких доступных девиц?». Уже при мысли о подобном вопросе девушке уже стало не по себе, она покраснела, разнервничалась, и непонятная злость вкупе с ревностью с новой силой захлестнули ее сознание.       Алек же тем временем, снова погрузившись в чтение документа, старательно делал вид, что не замечает того, как соблазнительно — нога на ногу и слегка откинувшись на руки назад — сидит на краешке стола Дэрин, и как притягательно покрываются румянцем ее щеки.       — Алек… Я тут хотела… спросить кое-что…       «Вот черт, как же легко говорить обо всем этом с матросами и другими парнями, когда я Дилан… и как же все-таки тяжело и смущающе, когда я, краснея, и, уверена, запинаясь, пытаюсь задать, казалось бы, такой простой вопрос Алеку», — с досадой подумала Дэрин, неловко взглянув на парня.       Игнорировать девушку после недо-вопроса Алек больше явно не мог, но и разговаривать сейчас (а именно в момент, когда несколько секунд назад он ярко представил, как впивается в губы Дэрин очень настойчивым и требовательным поцелуем, прямо здесь, на столе) отчего-то было ему не по силам. Юноше явно стало не по себе, странное чувство стыда вмиг охватило бывшего принца. Единственное, что он смог сказать было:       — Кхм...Что-то случилось?       «Да, случилось, и сейчас-то тебе, Дэрин, уж точно нужно непременно что-то спросить, решайся. И хватит уже краснеть, как девчонка!» — настроилась девушка и, наконец, задала свой вопрос.       — Алек, а ты знаешь вообще, что такое публичный дом, и что именно там делают? — выпалила Дэрин, понимая, что спросить-то она хотела, в общем-то, совсем другое. — «Вот же черт!»       Сейчас бы Дэрин с огромным удовольствием влепила себе смачный удар по лицу.       Алек округлил глаза. У Дэрин всегда получалось его ошарашить, в том числе и своими внезапными, как сейчас, вопросами.       «К чему ты это…— мысленно подумал было парень, но внезапно вспомнив, как граф издевался над тем, что ему придется посетить столь неприглядное заведение, для Алека все прояснилось. — Черт, ну вот опять, именно… Дэрин думает, раз я рос в императорской семье, при дворе, то я понятия не имею, что такое дома свиданий. И она уверена, что для меня это все будет крайне неловко, и вообще я идиот и зря согласился. — Парень искренне не понимал, почему все думают, что его легко поставить в неловкое положение? В конце концов, он же не юная фрейлина, боящаяся произнести хоть одно неприличное слово! — Ну уж нет, больше никакого смущения».       — Что за вопросы, естественно я знаю, что это такое, — как можно более уязвленным тоном произнес Алек, но понял, что выглядеть уязвленным вышло не очень. Язвить перед Дэрин в данной ситуации у него получалось далеко не так хорошо, как обычно перед графом Фольгером. Вздохнув, экс-принц продолжил уже обычным спокойным тоном, — а почему ты спрашиваешь?       Здесь уже пришло время теряться Дэрин. Действительно, почему она спрашивает совсем не то, что хотела бы спросить?       «Дуреха, начала разговор не так, значит теперь нужно продолжить…» — раздраженно подумала девушка, но следующий вопрос, как озарение, быстро возник сам собой.       — И интересно, откуда же ты это знаешь, а, Ваше-бывшее-величество? Разве знатным особам положено такими вещами интересоваться? — хитро прищурившись, произнесла Дэрин.       — Ну, как-то, когда я был еще маленьким, я услышал разговор двух служанок. Одна из них говорила другой, что ее невестке самое место в борделе, настолько никудышная из нее хозяйка. Мне стало интересно. Я подошел к ним, намереваясь узнать значение нового слова, но когда спросил, женщины испугались, покраснели и поспешили удалиться.       — Я бы тоже растерялась, если бы меня маленький мальчик спросил о том, что такое «бордель», — рассмеялась Дэрин.— И послала бы его куда подальше со своими вопросами.       — Они этого, конечно, сделать не могли, поэтому решили деликатно удалиться, чтобы я понял, что спросил у дам что-то неприличное, — улыбнулся Алек.       — «Неприличное» — будто смакуя слово, повторил проснувшийся Бовриль.       — Потом меня заняло что-то другое, и про непонятное слово я благополучно забыл. В то время уроки с графом Фольгером у меня стали проходить особенно часто, — продолжил свой рассказ юноша, — и поэтому мне чаще приходилось выслушивать его колкие выпады. В один из уроков я решил хоть немного отвлечь графа от его тирады о том, как же плохо мне дается фехтование. Очень опрометчиво решил отвлечь тем, что вспомнил то самое непонятное слово и решил узнать его значение.       Дэрин рассмеялась, представив себе крайне удивленное лицо Фольгера в этот момент вместо его вечно самодовольной рожи.       — И вот именно так у меня и начались уроки полового воспитания, — вздохнул Алек, — преподавал, естественно, граф Фольгер, да еще и в таких подробностях, что я мигом пожалел, что вообще чем-то решил заинтересоваться, — рассмеялся Алек.       — И во сколько лет это было?       — Кажется, где-то в двенадцать, — пожал плечами парень.       — Ох, бедный мой принц, очень жестоко со стороны графа так шокировать ребенка, — проговорила Дэрин, прыснув от смеха, а потом и вовсе в открытую рассмеявшись. Ее настроение передалось и зверьку, сидящему на столе, а затем и самому Алеку, которого наконец отпустило чувство стыда и к которому вернулась та легкость, которую он испытывал каждый раз в общении с Дэрин. Они продолжали беззаботно смеяться и шутить, пока веселье не прервала вестовая ящерица.       — Мистер Шарп! — заговорила ящерка голосом доктора Барлоу. Недовольным голосом доктора Барлоу. — Кажется, я сообщила вам в обед о своем поручении, которое, повторюсь, довольно срочное. Если вас не затруднит, прошу поторопиться еще больше, в противном случае поручать вам какие-либо задания через полчаса будет просто некому!       «Черт, черт, черт! Совсем забыла».       — Простите, доктор, я уже бегу, можно сказать, лечу! Конец сообщения, — поспешно передала Дэрин ящерице.       Бросив Алеку на прощанье пару фраз, девушка быстро спрыгнула со стола, чмокнула парня в щечку и умчалась из кабинета спасать доктора Барлоу от спятившего фабриката.