***
Дни складывались в недели. Сын ходил как в воду опущенный, а на робкие попытки матери приободрить его и попытаться стать хотя бы немного благосклоннее к соулмейту, лишь отмахивался и отвечал: «Я её игнорирую». Ему все еще было больно от того, что Маринетт не стала его соулмейтом. Эмили пролила уже не одну порцию слез, упрекая себя за невозможность помочь собственному ребенку. Габриэль как мог утешал её, говоря, что они оба здесь бессильны, а Адриану уже давно пора повзрослеть. Мол, если уж он так реагирует на то, что ему достался не тот соулмейт, которого он хотел, что же будет с ним дальше? Жизнь – штука весьма и весьма несправедливая, и кому как не Эмили это знать. После этих слов женщина успокаивалась, в глубине души понимая, что муж прав. Адриан уже давно не маленький мальчик… Гром грянул неожиданно, на Чемпионате Франции по фехтованию, куда Агрест-младший был отобран из тысячи других фехтовальшиков. Воодушевленный возможностью выиграть золотую медаль, юноша с головой погрузился в тренировки, пропадая на них чуть ли не круглыми сутками. Он приложил все усилия и завоевал главный кубок… но даже это не смогло перекрыть одну маленькую деталь. - Я встретил соулмейта, - процедил сквозь зубы парень, вернувшийся с соревнований злым, как свора чертей. – Она приехала, чтобы поступить в престижную школу фехтования. Просто взяла, и подошла ко мне перед чемпионатом, чтобы пожелать удачи. - И ты даже не заговорил с ней, - больше утверждал, нежели спрашивал Габриэль. - Разумеется, - кивнул Адриан и поплелся в свою комнату. Агрест с женой переглянулись. Сын никогда не рассказывал им, кем была его соулмейт. Ни имени, ни внешности, а тут выяснилось, что они встретились на чемпионате. Супруги решили навести справки. Однако, даже не успели начать - уже на следующий день в особняк неожиданно пришла девушка. Незнакомка представилась Цуруги Кагами. «Это целая династия фехтовальшиков. Что не член семьи – то чемпион мира», - шепнула мужу Эмили, немного разбирающаяся в данном виде спорта. Дальше можно было не продолжать. «Значит, эта девушка и есть соулмейт Адриана», - подумал Габриэль. Дальше компания переместилась в гостиную. Японка оказалась приятной в общении, даже несмотря на акцент, за который она постоянно извинялась. Кагами даже чем-то напомнила модельеру Маринетт, разве что характер у первой был несколько бойчее. Эмили же и вовсе пришла от нее в восторг. Женщина тут же хотела позвать сына, однако Агрест остановил её. «Ему еще нужно остыть», - ответил он, опасаясь больше не за сына, а за девушку. Мало ли что Адриан мог наговорить ей в запале. С этого момента разговор перетек из праздной болтовни в целое совещание. Кагами настойчиво интересовалась: по какой причине соулмейт избегал её, да еще и так демонстративно? Эмили попыталась объяснить все как можно более деликатно, но вновь была прервана Габриэлем. Понимая, что эту девушку устроит только четкий и максимально прямолинейный ответ, он рассказал Кагами все как есть. Та, внимательно выслушав, глубоко вздохнула и сказала, что давить на Адриана бесполезнее, чем писать цифры на текущей воде. - Одно из главных качеств моей семьи – терпение. Я подожду столько, сколько потребуется, - с этими словами Кагами поднялась, церемониально поклонилась и распрощалась с Агрестами. Провожая её, Эмили попросила девушку заглядывать чаще, а Габриэль даже немного позавидовал сыну. Интересно, если бы он попросил Маринетт ждать его несмотря ни на что, смогла ли бы она сдержать подобное обещание?...***
Шли месяцы. Адриан даже не думал сближаться с Кагами, стараясь по возможности избегать встреч с ней. По утрам он все чаще выглядел осунувшимся, будто не спал всю ночь. «Если ты не будешь общаться с соулмейтом, то тебя изведут твои же сны», - хотел было сказать ему Агрест, но сумел вовремя смолчать. Исходя из им же принятой манеры поведения – о таких тонкостях ему знать вообще не полагалось. Сам модельер еще больше отдалился от супруги, полностью погружаясь в работу. Но даже сутками не вылезая из кабинета, он все же заметил в Эмили некоторые перемены. Она больше не искала общества мужа, сведя все их общение к минимуму, а еще стала частенько где-то пропадать, иногда возвращаясь домой ближе к одиннадцати вечера. И если Адриан еще верил словам: «Задержалась у подруги», то Габриэль не первый день жил на свете и все прекрасно понял. «Любовника нашла», - четко сформировалось у мужчины в мыслях, глядя на витающую в облаках жену, то и дело поглядывающую на смартфон и исчезающую при любом удобном случае. Не то чтобы он сильно удивился этому факту, скорее немного расстроился. Неужели Эмили так трудно было сказать ему о том, что в её жизни появился другой? Они взрослые люди, вполне смогли бы решить все миром. И потом, несмотря на обман, в физическом плане он перед супругой был абсолютно чист, тогда как она явно поощряла сексуальный контакт, о чем ярко говорил чуть уловимый запах чужого мужского одеколона. У Габриэля было слишком тонкое обоняние, что позволяло ему вполне успешно развивать собственную парфюмерную линию, и такую деталь просто не мог не заметить. Вот только совесть услужливо напомнила, что Агрест сам до сих пор никак не решится заговорить с женой о соулмейте. Однако мужчина довольно быстро смог заткнуть внутренний голос. Любовники приходят и уходят, а он с Эмили пока еще в законном браке. Кто знает, вдруг эта интрижка не продлится долго? «Лишь бы не альфонс», - думал Габриэль, не забывая систематически запрашивать выписку с банковскую счета жены…***
Громкий стук двери о стену заставил мужчину вздрогнуть и насторожиться. Из соседнего помещения доносились ругательства, а затем вновь хлобыстнуло дверное полотно. Резко поднявшись со своего места, Агрест стремительно направился к выходу из кабинета. Очутившись в холле Габриэль испытал целую гамму эмоций: донельзя злой Адриан с силой сжимал родную мать за предплечье и буквально вынуждал смотреть себе в глаза. Оба о чем-то спорили. - Отпусти мать и немедленно извинись! Спорщики тут же переключили свое внимание на мужчину. - Если уж кто и должен извиняться, так это она! – неожиданно резко ответил парень. И принялся рассказывать о причинах своего поступка. Оказалось, этим вечером сын был в баре вместе со своим другом Нино и там неожиданно наткнулся на свою мать в компании какого-то парня. Пойманная с поличным парочка до этого весьма страстно целовалась, причем «этот чертов ублюдок» позволял себе несколько больше, чем принято в приличном обществе. От конкретной расправы его спасло только то, что Нино сумел вовремя вмешаться в конфликт, но, как заверил отца Адриан, пару ребер своему противнику он все же сломал. А попытавшаяся возмутиться мать была грубо осажена словом и практически насильно увезена домой. Во время рассказа Эмили украдкой поглядывала на мужа, словно проверяя его реакцию. Вот только Габриэль не собирался ни обвинять её, ни оправдывать. Да, сын поступил с матерью крайне невежливо и за это он свое еще получит, но и она тоже хороша. Зная то, как сильно Адриан к ней привязан, супруга должна была догадаться о том, что подобная выходка могла больно ранить её сына. Окинув женщину взглядом, Агрест тяжело вздохнул. Облегающее платье и короткая кожаная куртка. Молодежно, даже слишком. Совсем не в стиле Эмили... - Ты тоже хорош! – прервал его размышления сын. – Окопался у себя в кабинете, и даже не замечаешь, что твоя жена тебе рога наставляет неизвестно с кем! - Клод не неизвестно кто! Он мой соулмейт! – наконец подала голос супруга, а видя шокированные лица своих собеседников, повернулась к ним спиной и стянула куртку с правого плеча. – Вот, сами смотрите! Действительно, на её лопатке красовалась витиеватая надпись «Клод». При виде имени Габриэль испытал некоторое облегчение, которое вылилось в непроизвольно слетевшее с губ: «Слава Богу»! - Слава Богу? Слава Богу?! – ощетинился Адриан, но тут же изумился. – Погоди, ты знал? - Догадывался. Правда, я больше ставил на какого-нибудь малолетнего альфонса. - Клод не альфонс, - вновь встряла Эмили. – И тебе, Адриан, должно быть стыдно за то, что ты ударил ни в чем не повинного человека. - Он не обязан угадывать, кем тот парень тебе приходится. Ладно я, но сына-то ты могла поставить в известность, – вступился за своего ребенка Агрест. Женщина понуро опустила голову. Она понимала, что муж был прав. Возможно, Эмили смогла бы оправдать себя, но была прервана Адрианом: - Отец прав, неужели так трудно было сказать обо всем открыто? Ты ведь сама говорила о том, как сильно его любила, и что эти двадцать лет брака были самыми счастливыми в твоей жизни! Да, конечно, он не подарок, но это не повод так нагло его обманывать! - Об этом уже не тебе судить, Адриан, - прервал его Габриэль. – Еще неизвестно, кто кого обманул первым. Теперь пришел черед Эмили удивляться. Какое-то время она оценивающе смотрела на супруга, а потом вдруг будто что-то осознала. - У тебя тоже есть соулмейт, - уверенно выдала она, и Агрест, чуть поколебавшись утвердительно кивнул. Послышалось сдавленное кашлянье. Мужчина перевел взгляд на сына. Тот выглядел так, будто стремительно терял связь с реальностью, и отчаянно пытался ухватиться хоть за какую-нибудь крупицу здравого смысла. Решив, что уже поздно отнекиваться и увиливать, Габриэль заговорил первым, не дожидаясь вопросов. Рассказал все. О том, как впервые увидел соулмейта во сне и как боялся признаться в этом родным, потому что не хотел потерять их. О том, что никогда не видел своего соулмейта вживую и никогда не просил её о встрече, да и она сама не настаивала на этом. А еще признался, что намеренно молчал, поскольку боялся того, что если бы правда всплыла наружу, то Адриан автоматически превратился бы в его заклятого врага. Увидев откровенную растерянность на лице сына, Агрест глубоко вздохнул и, наконец, решился. - Мой соулмейт – Маринетт Дюпен-Чен. Казалось, образовавшуюся в холле тишину можно было резать ножом. - Так вот почему ты плохо спал по ночам, - наконец, решилась заговорить Эмили. – Из-за того, что ты избегал встреч с родственной душой, сны изводили тебя. Мужчина вновь кивнул. Он не сводил с Адриана взгляда, пытаясь предугадать его возможную реакцию. Сын был донельзя шокирован происходящим, и Габриэль уже приготовился вновь оправдываться, как вдруг парень его опередил: - Да пошли вы оба к черту! – тихо, но достаточно внятно произнес он, удостаивая своих родителей полного злобы и обиды взгляда. Он круто развернулся, и спешно направился к выходу. Игнорируя просьбы отца выслушать его и мольбы матери остаться, Адриан покинул особняк, громко хлопнув дверью на прощание.