Луна. Никому не верь

Сел почувствовала сухой комок в горле и, не мигая, продолжала смотреть в лицо службиста. Тот отвёл взгляд и молча указал рукой на стул. Селен попыталась немного отодвинуть его подальше от массивного стола из пластика тёмного цвета, и ей понадобилось целых пять секунд, чтобы догадаться, что стул намертво приварен к полу. Она медленно села, чувствуя, как сердце будто ухнуло в глубокую яму и забилось там, отчаянно трепыхаясь. На службиста она теперь старалась не смотреть. Не хотелось ещё раз окунаться в этот ледяной, какой-то чужой и безэмоциональный взгляд. К тому же, что она там не видела-то? Это лицо она даже по памяти, с закрытыми глазами, могла воспроизвести в своём воображении. Эти правильные черты. Крепкая шея. Точёный подбородок. Никогда на нём щетины не видела, даже когда парень приходил к ней с ночного дежурства… аккуратист. Коротко стриженные, не такие, конечно, как сейчас у Селен, но всё же короткие светлые волосы, жёсткий колкий ёжик с недлинной чёлкой козырёчком… интересно, вот нестыковка-то. Пятый ранг, судя по значкам на погонах, а волосы короткие. Пятому же разрешают хоть до пояса отрастить. Непонятно… Так, что там дальше? Крупные, правильного рисунка губы. Сейчас они плотно сжаты. А вот за ними — ласковый язык, прохладные ровные зубы… Сел подавила отчаянный стон. Значит, всё-таки Мерк… Сухой комок в горле мешал дышать, но и сглотнуть его никак не получалось. На столе стоял небольшой графин с водой, и Селен мучительно захотелось пить, однако она не могла заставить себя попросить воды, вообще не могла вымолвить ни слова. К тому же, может, это только для служащих вода, не для заключённых? Блин, она что, уже сама себя заключённой считает, вот как так? Ей же ещё ничего не предъявили, она же только подозреваемая… или как там у них принято? Мысли роились в голове, играя в безумную чехарду, тишина давила на уши, вызывая надсадный звон в ушах. Мало-помалу она с ней сроднилась, с этой тишиной, и поэтому непроизвольно вздрогнула, когда та нарушилась. — Селен Юджин, вы подозреваетесь в хранении, распространении и продаже сильнодействующих препаратов, — чёткий голос Мерка прозвучал в гулкой комнате, отражаясь от пустых стен, и отозвался в голове Сел эхом. Она подняла затравленный взгляд и полюбовалась на ничего не выражающие ледяные глаза. Потом вздрогнула и снова уставилась в грязный цементный пол. — Я не… — она судорожно сглотнула, однако комок из горла никуда не делся. — Я… одним словом… ничего такого… — Всё, что вы сейчас скажете, может быть использовано, и будет использовано против вас, — перебил её холодный голос с нажимом на слово «будет». — Я уже поняла, — безнадёжно проблеяла Сел. Её немного потряхивало из-за того, что в кабинете было ощутимо холодно. И от загерметизированного насмерть окна, сквозь бронированное стекло которого была видна только часть внутреннего двора, освещённого фонарём и засыпанного тёмно-рыжим снегом, тянуло льдом; и от цементного пола тоже заледенели ноги, и даже зимние сапоги не спасали. Ощущение холода было тем более неприятным, что шея, непривычная к отсутствию волос, мёрзла больше остальных частей тела и постоянно покрывалась пупырышками. А вот Мерку, похоже, совсем не было холодно. Форма, наверное, термоустойчивая, да и не мёрз он обычно никогда раньше, вспомнила Сел, и её внезапно затошнило. И вовсе не от того, что с обеда она ничего не ела, к этому-то как раз организм был вполне привычен. А от того, что её организм отчаянно не хотел понимать, как так можно было — приходить к ней домой, заниматься сексом, иногда даже болтать после этого, валяясь на кровати перед транслятором, глядя тупые спортивные соревнования, которые вообще-то Сел не любила, но за компанию всегда смотрела, и чай пить на кухне, и всё такое… а потом — раз! Селен почувствовала, что ещё немного — и её вывернет прямо на грязный пол. Хорошо ещё, что нечем: желудок абсолютно пустой. Мерк, словно догадавшись об этом, налил воду из прозрачного графина в стакан и протянул его Сел. Она сделала глоток, отчаянно опасаясь, что вода тут же окажется на полу вместе с желудочным соком. Однако парадоксально — этого не произошло. Вода удержалась и сразу стало немного легче дышать. Даже сухой царапающий горло комок куда-то делся. Сел осмелела и отхлебнула ещё глоток. Вода была без запаха и вкуса, и это было прекрасно. Поставила стакан на стол, и Мерк тут же убрал его в микропосудомоечную машину, крепящуюся к стене вплотную к раковине. Аккуратный как и всегда. Он вообще чистюля, не то, что Сел, у которой посуда может в раковине и по два дня копиться… — Отвечайте только на мои вопросы, — словно сквозь вату донёсся до неё знакомый голос. Она молча кивнула головой. — Имя. — Селен Юджин. — Возраст. — Восемнадцать. — Пол. — Женский. — Статус. — Работник. — Фертильность. — Отсутствует. — Адрес проживания. Селен назвала адрес, который и без того был всем известен. — Привлекались ли когда-нибудь за нарушение… Нет. Никогда. И это тоже было всем известно. — Сожители? Любовники? Она медленно поднял глаза на Мерка. Тот так же бесстрастно буравил её ледяным, голубого цвета взглядом. — Отвечайте на вопрос. — Нет, — с пересохшим вновь горлом просипела Сел. — Никого. Я одна. Это было правдой, одна. Разве сожители или любовники, какие бы они ни были, отправляют своих… Сел закашлялась. Мерк снова налил воды уже в другой, чистый стакан и протянул ей. Она безропотно начала пить. И сделала пять или шесть хороших глотков, прежде чем поняла, что с ней происходит что-то странное. Звуки стали тягучими и нереальными, словно во сне, перед глазами замелькали огромные белые мухи. Слишком поздно до неё дошло, что вода имела небольшой привкус, не то что в первый раз. Она чуть было не застонала от бессилия и досады от собственной глупости. Конечно же, все слышали о препаратах, развязывающих язык, но такой подлости она даже сейчас, даже после того, что с ней произошло, от Мерка не ожидала. Она сидела, чуть раскачиваясь на стуле взад-вперёд, и никак не могла управиться со своими, уже медленными, как улитка, мыслями. Как такое могло с ней случиться, как? Мерк молчал, испытующе глядя на неё с каким-то непонятным выражением. Селен краем глаза заметила, что парень, не отрывая взгляда от её лица, потянулся на другой конец стола рукой, пытаясь что-то достать. Однако, что именно, понять было невозможно. Головокружение внезапно усилилось, и пол неожиданно оказался совсем близко. Селен почувствовала, что неизбежное всё же сейчас произойдёт. Судорога скрутила её в узел и не отпустила, пока отвратительной волной не выплеснула из её желудка то, что она за последние полчаса имела неосторожность выпить. Дура… Она уже не видела, как Мерк нажал-таки кнопку, вмонтированную в край стола, и тотчас же поднялся, чтобы поставить второй стакан в микромойку и запустить её на короткий цикл… … сначала в безмолвие и в темноту проникли звуки. Ритмичное постукивание, больше всего похожее на биение пульса. Через пару минут стало ясно, что это никакой не пульс, а биение капель воды о дно металлического рукомойника. Видимо, кран затянули не до конца. «Никакой экономии», — проплыла ленивая мысль в мозгу. Сел открыла глаза, но это почти ничего не изменило в окружающей её обстановке. Густой полумрак не давал никакой возможности разглядеть детали комнаты, в которой она находилась. Одно только было бесспорным — она лежала. На кровати. Прикрытая тонким колючим одеялом без пододеяльника, которое при малейшем движении царапало жёсткими ворсинами кожу и вдобавок было таким лёгким, что почти не грело. А под одеялом лежала себе совершенно голая Селен. Голова у неё немного гудела, но самое ужасное было не это. Вместо воспоминаний был провал. Она совершенно не помнила, что произошло после того, как Мерк напоил её этой дрянью. Она совершенно не помнила, рассказывала ли она что-либо этому ублюдку в форме, и если рассказывала, то что. Это было совсем плохо. Сел попыталась приподняться на локтях, но голова ещё ощутимо кружилась, и она сочла за благо снова прилечь. Воздух вокруг неё имел отчётливый резкий запах, неприятный, но не гнилостный, а скорее химический. Селен снова потянула носом. Да. Так и есть. Запах щёлочи, йода и, кажется, хлорной извести. Может быть… скорее всего, да. Она одна в комнате, стало быть… это медпункт или изолятор. Догадку подтверждал и прибор, стоящий на прикроватной тумбочке, похожий на кардиограф. Как выглядит кардиограф, Сел знала. Всех работников раз в году гоняли на принудительный медосмотр, и кардиограмма тоже значилась в меню наряду с прокалыванием пальца и вены для забора крови, а также запихиванием тубуса-датчика в прямую кишку и во влагалище, и зонда  — в уретру. Смысла этого ежегодного ритуала Сел было не понять, тем более, что на само здоровье работников руководству завода, как и государству, а если уж сказать смелее, то пожалуй, и самому Императору (Слава ему), было, судя по всему, глубоко посрать. Селен моргнула, стараясь прогнать крамольные мысли из головы. Нельзя так думать, нельзя: кто знает, может уже есть секретная разработка для сканирования мыслей граждан? Знать не знаешь, думать не думаешь, размышляешь себе спокойно о всяких разных вещах, а тут тебя — раз! И за жопу. Гражданин! А о чём вы думали такого-то числа такого-то года? А? Между семью и семью пятнадцати вечера второго солнца? А? Сел помотала чумной головой. Ну что за дурь, право слово, ей в голову лезет? Препарат, мать его, кажется, совсем небезобиден! Сволочь Мерк! От резкого движения головой, а может и от обиды, и от жалости к себе голова отозвалась короткой болью, которая заставила её застонать от неожиданности. В ответ на стон дверь тихо приотворилась, впустив ненадолго полоску света в узкую тесную комнату, и тут же снова закрылась. Теперь во мраке комнаты был кто-то ещё. Селен напряглась, не зная, как на это реагировать, однако дальнейшее произошло так быстро, что она бы и не успела ничего предпринять, даже если бы у неё и были какие-то идеи. Тяжёлое тело придавило её к узкой кровати, и жёсткая ладонь зажала рот перед тем, как из него вырвался крик. Тут же, не мешкая ни минуты, её губы были залеплены скотчем, и Сел с глухим стоном втянула в себя воздух носом, отчаянно радуясь тому, что нос не заложен, как это было пару дней назад, а способен дышать. Потому что тому, кто сейчас навалился на неё, до боли сдавливая тяжестью грудную клетку, на такие мелочи было, судя по всему, наплевать. — Очнулась, да? Жаль, я чуть опоздал, — шёпот был неузнаваемый, хрипловатый и сбивчивый — всё же незнакомцу было тяжело удерживать брыкающуюся Селен на месте. Если бы не руки, которые как назло были в момент нападения под одеялом — в тщетной попытке согреть их, шансов у Сел было бы побольше. Но увы! Руки были плотно прижаты к бокам этим самым одеялом, которое мгновенно превратилось в импровизированную смирительную рубашку. Сел попыталась кричать носом, издавая довольно громкие мычащие звуки, однако короткой угрозы, произнесённой шёпотом на ухо, оказалось достаточно, чтобы она затихла. — Хочешь, чтобы и нос зажал? — Селен не хотела. Тем временем человек быстро освободил её руки для того лишь, чтобы ловким движением заковать кисти их в тяжёлые наручники. Потом рывком, не церемонясь и не обращая внимания на то, что этим действием выворачивает Сел плечо, перевернул свою жертву на живот. Последовала короткая передышка, во время которой Селен дышала и пыталась поудобнее расположить кисти, которые оказались в районе солнечного сплетения. Судя по всему, теперь человек смотрел на неё, на её спину и затылок. Что можно увидеть в темноте? — Дееевочка, — выдохнул шёпотом насильник. Сел отказал разум, и она обречённо-отчаянно дёрнулась из последних сил. Мерк раньше называл её девочкой! Мерк! И ей всегда нравилось, она прямо-таки плыла от этой незамысловатой ласки! Человек недовольно надавил Селен на холку своей жёсткой ладонью, заставив замереть. Потом, не торопясь, опустился на неё сверху, так, что она почувствовала ягодицами предельное возбуждение крупного каменного члена. — Деевочка, — выдохнул в ухо, — хорошая, гладенькая, тёплая, живая… Сел боялась шевелиться и дышать. — Такая маленькая, такая беленькая… где же твои шикарные волосы, ааа? Жаалко… Ммм, так пахнет… Ты же знаешь, как пахнет мёд? Конечно же, нет. Ты же его никогда не видела, ааах! А вот ты им каак раз и пахнешь… Ты знаешь это? Как я давно хотел тебя вот тааак! Человек раздвинул её ноги и устроился между них, поглаживая внутреннюю поверхность бёдер. — Дааа, вот таак, — прикоснулся к беззащитному входу, чуть надавил. Сел беспомощно застонала. — Давай, стони, тут никто не услышит, — доверительно сообщили ей на ухо. И тут же приложились щекой к затылку, — хммм… колюуучая, такая мииилая! Давай, пусти меня, не жмись, раскройся. Однако мышцы сжали промежность так туго, что член только бестолково тыкался и никак не мог проникнуть внутрь. Насильник мгновенно взбесился, как только понял, что его усилия бесполезны. — Ах ты сука, — рыкнул он, продолжая таранить зажатый в судорожном спазме мышц вход и зверея на глазах. — Не хочешь по-хорошему? А я ведь хотел как лучше. Ну да и ладно, мне в зад даже больше нравится. Как знал, игрушку прихватил, чтобы тебя, шваль дурная, растянуть. В жопу-то оно по любому слаще. В следующую секунду режущая боль распорола Селен, разорвала ее пополам. Боль от жесткого предмета была такой острой, что она заорала во весь голос, умудрившись это сделать с заклеенным ртом, через нос. Насильник продолжал жёсткими рывками продвигать игрушку вперёд, пока Сел не показалось, что она сейчас потеряет сознание. Следующие пара минут слились в один беспрерывный кошмар без начала и конца. Селен будто бы со стороны слышала свои сдавленные крики, больше похожие на мычание. И чуть не теряла сознание от коротких жгучих волн боли в прямой кишке. И думала только об одном. Если её сейчас вырвет, она захлебнётся и умрёт. И тот, кто сейчас пытает её, вгоняя расширитель сантиметр за сантиметром в её зажатое в судороге тело, этого даже не заметит. Поэтому она изо всех сил старалась, чтобы её не вырвало. Она отчаянно, как никогда ещё в своей жизни, отчаянно хотела жить. А когда внезапно глаза ослепила яркая вспышка верхнего света, она даже не сразу поняла, что в комнату кто-то вошёл. Потому что первой мыслью была эта: «Ну, всё. Конец».