Луна. Никому не верь

Она ещё немного полюбовалась на оружие в руке и направила его в потолок. Повеселить соседей, что ли, напоследок? — Если ты решила меня пристрелить… — Ай, бля! — Сел от неожиданности чуть не выронила из рук на пол тяжёлую пушку. Она не предполагала, что Мерк возникнет в дверном проёме бесшумно, точно привидение. — …то должен тебе сказать, что табельное оружие сконструировано так, что первый выстрел в обойме всегда холостой, — невозмутимо продолжил Мерк. Он стоял по-прежнему довольно экзотично одетый. Вернее, только обутый. С той разницей, что теперь на плечах у него, так же, как и у Сел, красовалось полотенце. — Это сделано для того, чтобы исключить возможность убийства по неосторожности, а также чтобы соблюсти устав. По которому первый выстрел всегда должен быть предупреждающим, в воздух. Мерк хотя и говорил спокойно, однако Сел заметила, что он старался не совершать резких движений. — В общем, в любом случае, после первого выстрела я успею у тебя его отобрать, — подвёл он итог, не сдвинувшись ни на шаг. — А так? — Селен приставила дуло к своему виску, продолжая не отрываясь глядеть в глаза любовнику. — Успеешь? — Так — нет, — ответил офицер так же невозмутимо, хотя в его глазах быстро мелькнула лёгкая тень, и он еле заметно напрягся. — На таком расстоянии у тебя никаких шансов. Даже холостой выстрел снесёт половину башки. А я сяду на пятнадцать суток за провал следственного эксперимента и нарушение правил ношения табельного оружия. Повисла тяжёлая пауза. Сел растерянно погладила курок пальцем. Идея уже не казалась ей такой удачной. Да чёрт! Если уж смотреть правде в глаза, то это был бред с самого начала! Разве она может лишить жизни человека? — Сел, положи пушку на тахту, — спокойно и почти ласково проговорил Мерк. Она помедлила и всё же послушалась. — А теперь оденься. Замёрзнешь, — опять спокойно и по-прежнему глядя в глаза. И Мерк сам подал пример, начав натягивать на себя одежду, двигаясь плавно, не трогая оружие, но и не выпуская его из виду. Сел так же послушно оделась. — Вот сколько у тебя тараканов в башке, — уже с облегчением и с некоторым укором выдохнул офицер после того, как застегнул ремень, незаметным кошачьим движением взял с кровати револьвер и, быстро поставив его на предохранитель, спрятал в кобуру. — И не сосчитаешь! Селен не отозвалась. Она откинулась назад и наблюдала за передвижениями службиста, слушая его недовольный, но как-то по-своему умиротворяющий бубнёж. Если закрыть глаза, то можно себе представить, что они сейчас в строгом изоляторе, пребывание в котором было, пожалуй, как это ни парадоксально, единственным светлым пятном за последний месяц. За последний месяц её, Селен, жизни. Во всех смыслах этого слова. — Хорош трындеть, — она довольно непочтительно прервала очередную тираду Мерка насчёт стукнутых на всю голову подозреваемых, которым место не в КД, а в дурке. — Давай уже свой эксперимент, сколько можно мне душу выматывать. Офицер прекратил нарезать круги и остановился посреди спальни перед Сел, развязно раскинувшейся на кровати. Она и не думала принимать приличествующую случаю и её положению позу. Да пошло оно всё! Сейчас, в настоящий момент, ей было хорошо и, учитывая то, чем должен был закончиться сегодняшний день, не было смысла загоняться по таким мелочам. Сел была на сто процентов уверена, что в КД она уже не вернётся. Ни сегодня, ни когда-либо ещё. — Сел, — Мерк произнёс её имя и немного помедлил, будто выстраивая в уме следующую фразу, прежде чем её произнести, — Сел, ты так до сих пор и не поняла, что никакого следственного эксперимента не будет? — А? Почему? — машинально удивилась Селен и тут же осеклась. И в самом деле, глупый вопрос. Цель их поездки совершенно другая. «Попытка…» — Потому что я хотел, — он произносил слова отдельно, и от этого они приобретали вес и наполнялись каким-то скрытым от Селен смыслом. Ей было лень докапываться до этого смысла. Она просто лежала и слушала. Бездумно. — Просто потому, что я́ так хотел. Мне нужно было побыть с тобой. А вот это как раз заслуживало того, чтобы удивиться. Впервые за время их знакомства, за эти несколько месяцев, услышать слова, которые хоть и косвенно, но всё же говорили о том, что Сел Мерку не безразлична, что ему нужен не просто перепих, а «побыть с тобой»? Да, это определённо, было удивительно. — И я хотел, чтобы ты немного расслабилась, — продолжил службист уже ничего не выражающим тоном. «Я расслабилась. Мне хорошо. Спасибо тебе, Мерк». Сел хотела сказать именно это, она и вправду почувствовала что-то вроде благодарности. Но на волю вырвались совсем другие слова. — Перед смертью? — она перевела глаза с потолка на конвоира и тут же замолчала, наткнувшись на остановившийся, по-прежнему ничего не выражающий взгляд. — Брось, Лавист. Я знаю, что ты должен меня пристрелить при попытке к бегству, — упавшим голосом всё же закончила Сел. Глупо было не закончить, раз уж начала. Что уж теперь… — Откуда, — сглотнул слюну Мерк, продолжая изучать лицо Селен, как будто бы хотел его запомнить. Сел уже достаточно хорошо его знала, поэтому точно могла сказать, что офицер ошарашен, хотя ни один мускул его не дрогнул, и выражение голубых глаз абсолютно не поменялось. Откуда, сказал он. Не «что за чушь?», не «ты чего, ёкнулась?», не рассмеялся. «Откуда…» Селен хмыкнула, перекатилась и встала на ноги. Потом исчезла ненадолго в коридоре, чтобы появиться вновь, теперь уже со своей курткой в обнимку. Офицер за всё это время не шелохнулся. Ах, да. Дверь на кодовом замке, которого Селен теперь не знает. Куда она может деться? Да если бы даже и знала код, вопрос прежний. Куда она денется? Селен положила куртку на колени и погладила капюшон, словно живого зверька. Потом с трудом расстегнула тайничок в пуговице и ногтем поддела скукоженную записку. Молча протянула её офицеру. Тот изучал её так же — стоя и заложив палец свободной руки за кожаный форменный ремень. Красиво очерченные губы, ещё пунцовые и обкусанные, были неподвижны. — Ну? И что ж ты не прыгнула? — Дурья башка. Ты меня наручниками к себе пристегнул. — Потому что чувствовал, что ты способна на какую-нибудь дурь в этом роде. А если бы не пристегнул, что тогда? — продолжал допрос Мерк. — Не знаю, — честно ответила Селен. Она и вправду не знала. — А я знаю. Ты бы даже до земли не долетела. Там автоматы с датчиками стоят, под мостками, они срабатывают на движение. Это Терека почерк, он любит так развлекаться, — Мерк скомкал и бросил бумажку на пол, потом подумал, поднял её и, держа за кончик, стал щёлкать небольшой золотистой зажигалкой. «Дорогая, — отстранённо подумала Селен, — со всеми наворотами…» Тем временем офицер, дождавшись превращения записи в пепел, помахал обожжёнными пальцами и продолжил: — А уж в твоём случае он вообще как взбесился. Никак тебя достать не мог. «Благодаря мне», — Сел думала, что Мерк произнесёт это. Однако нет. Не произнёс. — Какая теперь разница? — обречённо прошептала Сел. Она сидела, опустив плечи и вцепившись обеими руками в свою любимую куртку. Она, конечно, догадывалась, что Мерк не станет отнекиваться, однако и такой спокойной реакции на то известие, что Селен знает свою судьбу, не ожидала. — Какая разница — сдохнуть мне там, под мостками, даже не успев понять, что произошло, или же сейчас, когда я буду этого ждать, что ты меня с минуты на минуту подстрелишь? — Большая разница, — откликнулся Мерк. Он присел рядом с Сел на кровать и приобнял её за плечи. — Такая разница, что я не стану в тебя стрелять, Селен Юджин. Не знаю, стоит ли тебе радоваться, возможно, было бы гуманнее поступить с тобой так, как приказано, но… Но могу тебе сказать абсолютно точно, что на курок я нажимать не буду. — Почему? — только и нашла в себе силы спросить Сел. — Потому что я не согласен с приказом руководства, — пожал плечами офицер. — Приказы не обсуждаются, как там у вас в уставе… — Только не в этом случае. — А что, разве устав не одинаков для всех? Что, некоторые равнее? — её удивила даже не неожиданная отсрочка приговора, а вот это вольное высказывание. Ну как такое возможно? Офицер не отреагировал на подколку, а продолжал то ли размышления, то ли объяснение. — Во-первых, у меня пятый ранг, это позволяет некоторую самостоятельность в принятии решений. Ну, а во-вторых, это всё равно, потому что для всех ты будешь мертва. Тут без вариантов, как ты сама понимаешь. Ну, а в-третьих, я, честно говоря, делаю это не для тебя, а для себя. И если бы речь шла обо мне, я не знаю, что бы я выбрал. Смерть или то, что я собираюсь с тобой сделать. Сел, если откровенно, то ты попала. Причем в такую ловушку, из которой нет ни одного выхода, потому что она захлопнулась уже давно. Ты феерическая идиотка, Сел! Только такая безалаберная дурища, как ты, могла так тупо лажануться! Тебя же просто использовали, подставили с особым цинизмом, тут даже ежу понятно, что ты просто дура, попавшая в замес! И даже никаких доказательств в деле против тебя нет! И это самое гадкое, потому что если бы они там были, у тебя был бы хоть какой-то шанс! Мало-помалу службист вошёл в азарт в порыве помазать Сел грязью и сровнять с полом, так что под конец своей обличительной речи уже повысил голос и почти орал. И только на абсурдной последней фразе сбавил обороты и замолчал. — Так если я не виновата, и это всем ясно, даже вашим этим… ежам, то почему тогда, мать вашу, почему меня просто не отпустить? Что, религия не позволяет? — уже тоже повысила голос Селен. — Почему, чёрт, я должна тут сидеть и выбирать, умереть мне быстро, здесь и сейчас или, судя по твоим мутным планам, долго и мучительно? Ты же меня не отпустишь просто так? Верно? Второй вариант ещё хуже первого? Чем ты хочешь там свою совесть успокоить? Выкинешь меня в нейтральных землях? Этот невероятный вариант Сел выкрикнула в запале, однако по тому, как изменилось и закаменело лицо офицера, она тут же догадалась, что, случайно выстрелив, попала в десятку. — О нееет! — она, не веря, расширившимися в ужасе глазами смотрела на офицера, который отвёл взгляд в сторону. — Ты же не сделаешь этого? Мерк? Ты же не сделаешь этого? Смотри на меня! Ты… это и есть твоя альтернатива? Бляааа. Лучше меня тогда прямо тут пристрели. Я согласна. Сел в отчаянии опустила голову на колени. — Всё не так плохо, как тебе кажется, — сдавленным и не совсем уверенным голосом произнёс Мерк. — По нашим данным, внутренним данным, не для общего пользования, двадцать процентов оттуда выбираются. Пойми, двадцать процентов — это лучше, чем ноль, Сел! — Двадцать процентов? — воскликнула Селен, подняв голову и раскинув руки в стороны. — Да ты на меня посмотри! Я же не могу до стоянки дойти, не навернувшись пару раз! У меня корочки на коленках не заживают! У меня же руки не тем концом вставлены! Да я сдохну через полчаса там! Ну или в лучшем случае меня южане пристрелят на границе. Если даже и повезёт! — Не пристрелят. — Что? — Я говорю, не пристрелят. То, что вам по транслятору вещают — это специально, чтобы поддерживать патриотическую сознательность. На самом деле те, кто достигают границы, считаются у южан беженцами, и им дают убежище. — Что? — Что слышала! — раздражённо оборвал её Мерк. — А я теперь государственный преступник, раз я тебе это всё сказал. Теперь мне придётся тебя убить, — он невесело усмехнулся своей невольной шутке. Селен помолчала, пытаясь переварить всё то, что сейчас услышала. На самом деле она была готова цепляться даже за самый призрачный шанс выжить до последнего. И между пулей и нейтральными землями без сомнения сама бы выбрала второе («Хотелось бы, конечно, помучиться…»). И, если честно, то вот эти слова — «я не буду в тебя стрелять» — тоже для неё много значили, как много значило и то, что Мерк уверен в её непричастности, и доказательств никаких этой самой причастности не существует. А вот эту последнюю таинственную фразу стоило бы расшифровать. — Скажи, ты ж ведь всё равно уже государственный преступник? — тоже сделала попытку пошутить и слабо улыбнуться Сел. — Допустим, — Мерк пока не мог понять, куда дует ветер. — Тогда расскажи мне, с чего всё началось, а? Тебе всё равно, а мне приятно. И да. Я уже никому ничего не скажу. Сел обожала чёрный юмор. И знала, что Мерку это всегда нравилось.