Свет наших сердец

      Глава IV       — Ты серьезно? — спросил я.       — Абсолютно, Гарри! — Малфой чуть заметно улыбнулся. — В этом году Долорес Амбридж будет вести в Хоге Защиту. Так что, готовься, ты же у нее вроде как любимчик. — Он еще раз оценил положение фигур на доске и выдвинул вперед ладью, сокрушая моего коня. — Тебе шах, кстати.       Все вместе — Луна, Майкл, Билл, Невилл и Ханна мы сидели в купе Хогвартс-экспресс. Гермиона и Драко, как старосты, отправились поддерживать порядок в поезде, но Малфой быстренько сумел переложить эти обязанности на кого-то еще и вернулся к нам. Почти сразу он предложил сыграть партию в шахматы. Шахматы были те самые, из слоновой кости, что невероятно давно, еще на первом курсе, сам Драко мне и подарил.       Из-за учебы и вообще, достаточно насыщенной жизни, я играл в эту игру не так уж и часто. И вот сейчас, после предложения Малфоя, думал немного отдохнуть. А тут такой облом!       — А что раньше молчал? — укорил я друга.       — Да я и сам узнал не так давно, — Малфой пожал плечами.       — Амбридж, кажется, работает в министерстве? — неуверенно спросил Невилл.       — Да, я слышала о ней, — кивнула Ханна. — Родители говорили как-то про нее — она человек министра Фаджа.       — А что ты так реагируешь? — спросил Майкл. — Что, зуб на нее?       — Ага. Мощный такой зуб! — ответил я хмуро.       — У них с Поттером давняя любовь, — хохотнул Малфой. — Жаба несколько раз пыталась его прижать. Вы что, не помните разбирательство после убийства дементора?       — Точно! — заулыбался Невилл. — Она же прибыла вместе с комиссией в Хогвартс. Как я мог забыть?       — И что она будет делать в Школе? — спросила Луна. Она по своему обыкновению заняла место около окошка и читала книгу, время от времени посматривая на остальных.       — Я же сказал — преподавать ЗоТИ! — ответил Малфой чуть раздраженно.       — Я тебя слышала, — совершенно спокойно заметила Лавгуд. — Я имею в виду, что она на самом деле будет делать в Хогвартсе?       — Неплохо, Луна! — похвалил ее Невилл, и я почувствовал гордость за девушку.       — А, ты об этом, — Малфой поерзал на сиденье, откинулся на спинку и скрестил руки на груди. — Непростой вопрос! Наверное, будет смотреть, как мы учимся. Может, проведет аттестацию преподавателей, — он быстро перевёл разговор со скользкой темы. — Кстати, старичок, тебе мат!       — Твоя взяла, — признал я поражение. Кажется, Малфой, как и обычно, обо всех этих министерских делах знает больше, чем озвучивает. Понимая его психологию, я догадывался, что прямо сейчас, в купе, он говорить не хочет — слишком нас много. И я вполне допускаю, что наедине друг сможет меня просветить.       За шахматной доской мое место занял Лонгботтом. В шахматы он играл хорошо и ходов через двадцать Малфой признал поражение.       В дверь постучали и после разрешения к нам заглянули братаны Криви — два худеньких паренька, один чуть выше, оба улыбающиеся и возбужденные, с одинаковыми волосами мышиного цвета.       — Привет! Не помешали? — чуть не крикнул Колин.       — Нет, заходите, — ответил Билл, посмотрев на меня.       С Криви сразу стало шумно. Они обменялись несколькими вопросами с Биллом, с которым успели немного сдружиться, и спросили, как там Дадли.       — Нормально все. Учится, — ответил я.       — Мы бы не отказались скатать еще в покер, — с важным видом сообщил Криви.       — Ага! — подтвердил Деннис, шмыгая носом.       — А что мешает это сделать без него? — лениво поинтересовался Драко.       — Фишек нет! — ответил Колин.       — Так купи, — посоветовал Майкл.       — Или трансфигурируй, — добавил Невилл. — Вы маги или кто?       — Э-э… мы как-то не подумали, — произнес старший Криви, переглядываясь с Деннисом. — Покер — крутая игра. Лучше, чем ваши шахматы. Я в них плохо соображаю! Кстати, — он перепрыгнул на новую тему. — Расскажите про СОВ, как вы его сдали? Они же у меня в этом году!       — У тебя мысли скачут, — с улыбкой сообщила Ханна. — Правда, Лу?       — Точно. Как скакуны! — девушки рассмеялись.       — Нет, ну правда, расскажите про СОВ, — начал канючить Колин. — Вот ты, Гарри, что брал и как все сдал?       — Я-то? Да как все, — я с улыбкой пожал плечами. Конечно, результаты экзаменов мы все получили в начале июля и знали, кто и как «отстрелялся».       Несмотря на нехватку времени и подготовку к обрядам, мы с Луной немало времени посвятили, обдумывая, как все будет проходить у нее через год. А вот с Криви, которые были на моем дне рождения, этого не касались. Не до того там было, если честно.       — Гарри сдал одиннадцать предметов, — любезно пояснила Луна. — Он отказался лишь от Прорицания и получил девять «превосходно» и два «выше ожидаемого» по Зельеварению и Уходу.       — Круто! — протянул Колин. — А ты как, Билл? — он повернулся к Горцу.       — Я парень скромный, и взял всего семь предметов, — он хихикнул. — По Рунам, Магловеденью и Защите «превосходно», а по остальным, кроме Истории, «выше ожидаемого». На Истории я облажался и получил «удовлетворительно».       Любопытный Колин не успокоился, пока не узнал, как сдали остальные. Я-то был уже в курсе всех этих оценок. Малфой, хоть и взял десять предметов, сдал их так же, как и я, за единственным исключением. По Зельеварению у него самая высшая оценка. Говоря откровенно, он лучший зельевар в Хоге после Снейпа. Тем более, выиграв Турнир в Колдовстворце, он имел право вообще не сдавать экзамен.       Вполне ожидаемо Невилл со своими восемью предметами показал достойный уровень и являлся лучшим в Школе по Травологии. Хотя, это ни для кого не новость. С растениями он мог общаться на каком-то интуитивном уровне. Это настоящий талант.       Корнер, взяв семь предметов, оказался очень крут в Нумерологии. Ну, а Ханна Аббот отказалась от Прорицания, Магловеденья и Нумерологии и по всем, кроме Астрономии, сдала на высшие баллы. Она вообще, что называется, «тянулась» за Малфоем и наверняка решила для себя, что лучше парня ей не найти. А такому уровню надо соответствовать.       Отсутствующая Гермиона сдавала десять предметов и по всем ей поставили «превосходно». Ей было чем гордиться. Это очень серьезный результат. И все же, говоря откровенно, она хоть и получила схожие с нами оценки, слабее Невилла в Травологии, уступала Драко в Зельеварении, мне в Чарах и Трансфигурации, а Биллу в Рунах.       Для многих и такой результат был бы недостижимой мечтой. С моей точки зрения Грейнджер могла бы достичь и большего, сосредоточься она на одной Трансфигурации.       Практически все друзья прекрасно сдали Защиту. И благодарить за это следовало Сириуса Блэка. Так всегда и бывает — когда компетентный учитель вызывает личную симпатию и умеет заинтересовать своим предметом, то и результат оказывается на высоте.       — А ты, Луна, когда начнешь готовиться к СОВ? — Колин задал новый вопрос.       — С сегодняшнего дня, — девушка загадочно улыбнулась. Было непонятно, шутит ли она или говорит абсолютно серьезно.       — Не, так нельзя! Надо немного отдохнуть, — решительно возразил Колин. — Думаю, если начну с нового года, то вполне все успею. Надо на квиддич еще посмотреть.       — Дело твое, — дипломатично ответила Лавгуд. Они немного поговорили, обсуждая сложный пятый курс. Я тем временем поглядывал, как Корнер последовательно выиграл в шахматы у Билла, Малфоя и Невилла. Майкл вообще обладал шикарными аналитическими способностями и логическим мышлением. Не зря же его так хвалил профессор Септима Вектор по своему предмету Нумерология.       — Ладно, мы пошли, — так же резко, как и вошел, Колин прервал беседу и вместе с братом моментально испарились из купе. Практически сразу из коридора донесся град слов — судя по всему, Криви поймали очередного бедолагу и засыпали его вопросами.       — Шебутные парни, — хмыкнул Невилл.       — Типичные гриффиндорцы, — с серьезным видом сообщила Ханна. — Нев, ты-то что среди них забыл?       — Не знаю, — он задумался. — Хотя Шляпа предлагала мне учиться на Пуффендуе!       — Не начинай! Мы все знаем эту душещипательную историю, — хохотнул Драко. — Ты ее уже раз десять рассказывал. Я мог пойти на Слизерин, Гермиона на Гриффиндор, Гарри и туда, и сюда. У всех все могло сложиться иначе.       — Вот и я о том же, — Лонгботтом потёр лоб. — Что было бы, если бы на распределении мы приняли другие решения? Как бы изменилась жизнь?       — Хорошие мысли, — я хлопнул его по коленке. Мне нравилось, как серьезно и основательно Нев размышляет. — Но сейчас об этом можно лишь гадать. Лично я всем доволен. Правда, Лу?       — Тебе лучше знать, Гарри, — с ироничной улыбкой она приподняла бровь.       Разговор затих. Майкл, заметив, что нам надо «подтянуть» шахматы, отправился проверить как дела у Грейнджер. Билл начал зевать. Невилл открыл какой-то журнал по Гербологии.       Воспользовавшись моментом, я кивнул Драко, и мы вышли в коридор. Луна и Ханна проводили нас заинтересованными взглядами.       — Так что там с Амбридж? — спросил я, создавая заглушающие чары. Подув на стекло, я нарисовал пальцем рунную цепочку из трех символов, начинающуюся с Эйваз, которая в одном из своих аспектов, помогала как проникать в чужие тайны, так и сохранять свои. В данном случае, вся простенькая комбинация действовала как блокиратор звуков. Продержится она недолго, всего несколько минут, но больше и не надо.       Вот и еще один раздел магии, на который у меня просто физически нет времени. Руны — это что-то невероятное, они таят такие глубины и возможности, что дух захватывает. Конечно, я их изучал, и по возможности серьезно, но тому же Драко или Биллу в них уступал.       В коридоре было пусто, и говорить никто не мешал.       — Отец говорит, что Фадж отправил ее в Хогвартс копать под Дамблдора, — быстро ответил друг, оглядываясь по сторонам и понижая голос.       — Ничего себе! — я даже присвистнул. Серьезная новость. Неудивительно, что Малфой отказался болтать при всех. Там наши друзья, но все имеет шанс пойти по непонятному сценарию и тогда такие слова можно расценить двояко.       — Да, это тебе не с девчонками целоваться! — он пытливо посмотрел мне в глаза. — Думаю, Жаба про тебя не забыла. Ты же понимаешь?       — Еще как! — кажется, если бы не уроки и наставления Флитвика, я бы всерьез расстроился. Но он говорит, что маг не должен реагировать слишком сильно на различные ситуации. Их дает жизнь и к ним надо относиться не как к препятствиям или проблемам, а как к возможностям для личного развития. И все же Амбридж будет на меня наседать, пытаться как-то надавить и вообще, портить жизнь — к гадалке не ходи.       — Если она начнет провоцировать, ты главное не поддавайся. Веди себя нормально! — посоветовал друг. — Если хочешь, я могу поговорить с отцом. А он с министром, который отдаст приказ, чтобы эта улыбчивая дура тебя слишком сильно не доставала.       — Нет, пожалуй, не надо, — подумав, ответил я. Слишком длинная цепочка получалась. Драко, его отец, министр Фадж и наконец, Долорес Амбридж. Да и обязанным не хочется становиться. Тем более, Амбридж мне пока ничего серьезного не сделала. Лучше просто посмотреть, как все будет происходить. Об этом я и сказал Малфою.       — Правильно, — одобрил он мой план. — Я бы поступил так же. Ладно, пойду проверю Грейнджер и других старост. Да и негоже так манкировать своими обязанностями. Ты в купе?       — Ага.       — Тогда увидимся позже.       Я открыл дверь. Ханна выскользнула в вагон и задержала Малфоя, а все остальные посмотрели на меня с немалым любопытством. Глупых в нашей компании нет. И сейчас все они понимали, что Малфой наверняка рассказал мне что-то интересное.       — Всему свое время, народ, — я поднял руки. — Мы еще вернемся к этому. А пока почему бы нам не перекусить?                     В старом добром Хогвартсе ничего не меняется веками. Каким он был — величественным, монументальным и уютным, таким и остается. И надеюсь, останется таким же на долгие века!       А вот всякие незначительные изменения хоть и происходят в замке каждый год, на общую картину влияния не оказывают. Правда, они могут существенно отражаться на отдельных учениках, и даже целых курсах.       Вот и сейчас, как и обычно, мы сидели за столом в Большом зале. Тарелки пока пусты. Идет очередное ежегодное распределение новичков. Мелкие толкаются, шушукаются, краснеют, бледнеют и смотрят по сторонам глазами размером с галлеон. Когда-то и мы были точно такими же.       — Ты что так заинтересовался? — спросил я у Малфоя. — Знакомых высматриваешь?       — Ага. Видишь того паренька с темными волосами? Это Роберт Сетон из Эдинбурга. С его семьей у нас общие дела. Мне поручили приглядывать за ним.       Убедившись, что шотландца распределили на Слизерин, Драко удовлетворенно вздохнул.       За преподавательским столом находились все те же неизменные лица. По сравнению с прошлым годом среди них всего лишь одно, вернее, два изменения. Сириуса Блэка нет, а его место занимает маленькая, приторно улыбающаяся женщина. Она надела яркую кофту лимонного цвета, красную юбку и аккуратные начищенные туфельки. На голове у нее красовался бант, который делал ее еще более неприятной.       Ее пока не представили. Но я знаю, что это Долорес Амбридж. Век бы ее не видеть!       — Итак, начинается новый учебный год, — сказал Дамблдор, как только церемония распределения закончилась. За то время, что я его знаю, он ничуть не изменился, годы словно скользили мимо него. — Я уверен, он подарит нам много хороших и добрых дней. Первокурсники найдут здесь друзей и товарищей, и получат начала знаний. А старшие курсы уже задумываются о будущем и выбирают профессию. Словом, нас ждут десять прекрасных месяцев, и мы все станем чуточку умнее, чем были до них!       Дамблдору похлопали. Он улыбнулся и сделал театральную паузу. Обычно после нее он представлял новых профессоров или сообщал очередную новость.       В этот раз его прервала Долорес Амбридж.       Она кашлянула, привлекая внимание, а потом вышла и встала рядом с директором. Ее маленькие ножки в туфельках звонко цокали по каменному полу. Она шла вперед так уверенно, словно все здесь принадлежит лишь ей одной.       Женщина остановилась около директора. Лучше бы она этого не делала, так как росточком была ему по грудь. Дамблдор наверняка понял, как они смотрятся, и не торопился садиться.       — Ах да, позвольте представить вам нашего нового учителя по Защите от Темных Искусств, профессора Долорес Амбридж! — с практически неуловимым сарказмом произнес Дамблдор и лишь после этого вернулся за свое место.       — Благодарю вас, директор! — сладким, елейным голоском сказала женщина и повернулась к залу. — Ах, как приятно видеть столько умных, улыбающихся лиц, и радоваться вместе с вами.       Насчет улыбок, она, кажется, погорячилась. Младшие детишки, конечно, не знали, что это за тетка. Но многие умели безошибочно чувствовать фальшь. Поэтому и улыбки гасли, как свечи на сильном ветру.       Долорес принялась говорить о том, что министерство считает дело обучения юных волшебников очень важным, о том, что все надо делать правильно, и о том, что она уверена — мы с ней подружимся.       — Очень может быть, — весело произнес Малфой и подмигнул мне.       И чем дольше Долорес несла этот бред, тем больше недоумения появлялось на лицах учеников. Никто вообще не мог понять, к чему этот словесный поток, и что она, собственно говоря, хочет сказать.       Макгонагалл сидела с невозмутимо холодным выражением. Снейп делал вид, что ему не до чего нет дела. На лице Стебль застыла абсолютно фальшивая улыбка. Флитвик смотрел на потолок с таким философским спокойствием, что напоминал Сократа, которому поднесли чашу с ядом цикуты. Септима Вектор и Батшеда Бабблинг как и обычно, сидели вместе и сейчас на их лицах застыло синхронное, ничего не значащее, вежливое ожидание. Аргус Филч стоял в сторонке, скалился — так он улыбался — и поглаживал свою кошку.       Остальные преподаватели выглядели по-разному, и лишь Хагрид хлопал глазами и ничего не понимал.       — Прогресс ради прогресса поощрять нам не следует! — наконец я услышал коронную фразу Амбридж. — Нам надо беречь то, что стоит беречь, приумножать то, что достойно приумножения, и избавляться от того, что отжило свой век!       Она закончила и улыбнулась так приторно, что большая часть учеников скривилась. За гриффиндорским столом послышался недовольный гул. А вот Слизерин заинтересовался. Кажется, не один Драко знал истинную цель присутствия Амбридж.       Если Долорес рассчитывала на шумную поддержку, то она ошиблась. После ее слов застыла такая тишина, что она буквально ощущалась физически.       — Что это было? — негромко спросил Билл.       — Мы минут десять слушали ее речь, но я так и не понял, что она хотела сказать, — заметил Майкл. Гермиона нахмурилась, и он замолчал.       — Спасибо за чрезвычайно содержательное выступление, профессор Амбридж, — директор вновь не удержался от сарказма. Он хлопнул в ладоши и начался пир. Я поухаживал за Луной, передал блюдо с тонко нарезанной грудинкой Биллу и призадумался.       — Ну вот, дожили! Теперь министерство начало вмешиваться в деятельность Хогвартса! — возмущенно проговорила Гермиона. В безупречно чистой мантии, с собранными в пучок волосами, она выглядела совсем по взрослому, серьезно и солидно.       — Это нормально, — моментально откликнулся Малфой. — Хог работает не от себя и не для себя, а для всей страны. И он подчиняется министерству, если ты забыла.       — Да, но никогда раньше Министерство так открыто не действовало! — возразила Герми.       — Всегда все случается в первый раз, — я пожал плечами.       — А ты что будешь делать? — она повернулась ко мне. — Тебя же это все касается чуть ли не напрямую!       — Просто посмотрю, как пойдет дело.       В Хогвартсе все закручивалось как-то странно и непонятно. Если Амбридж пытается копать под Дамблдора, то, по идее, у нас с ней общие интересы. Хотя я, конечно, активных действий против директора не предпринимаю, и вообще, лучше бы он просто оставил меня в покое!       И все же, учитывая мое к нему отношение, Амбридж может оказаться полезной. Вот только у нас с ней успели сложиться весьма специфические отношения, и она о них помнит и не собирается забывать. Да и то, что на пару с Эдуардом Дюпре мы уязвили ее чувство собственного достоинства, следует держать в уме.       Она, кстати, может быть, вообще, достаточно умной женщиной, которая лишь выбрала такую линию поведения.       Думаю, не стоит поначалу особо напрягаться. Посмотрю, как она ведет уроки ЗоТИ, что говорит и вообще, что у нее получается. А там видно будет.       — С каждым годом ты становишься все осторожней и осторожней, — в голосе Грейнджер слышалось отчетливое раздражение.       — Что ты от меня вообще хочешь, Герми? — я глубоко вздохнул.       — Я? Уже ничего! — она демонстративно отвернулась к Майклу. Тот, поймав мой взгляд, чуть смущённо поднял брови и пожал плечами.       Герми могла так говорить и так думать, обвиняя меня в бездеятельности. Так уж получилось, но она не догадывалась о многом, что происходило со мной за последние годы. Никто, кроме меня и Луны не знал, что мы разобрались с Воландемортом, и уж тем более Грейнджер не посвятили в тайну нашего с Малфоем побратимства и изъятия крестража. Да и часть предыдущего года мы провели в Колдовстворце без Герми, и это сказалось на наших отношениях.       Получается, что Герми, как и подавляющее большинство учеников Хога видели в Гарри Поттере настойчивого, немного отстраненного ученика, сосредоточенного на учебе.       Я знаю, почему так все сложилось. Но что с того толку? Не показывай Герми так часто раздражение после Святочного Бала, веди она себя более естественно, прими спокойно, с достоинством, что мой выбор пал на Луну, а не на нее, и глядишь, все могло бы сложиться иначе.       Конечно, я говорил об этом и с Луной, и с Драко. Я и Малфой считали, что Герми сама отдаляется от нас, а Лавгуд говорила, что тут обоюдная вина, и что так непросто сложилась жизнь.       Плохо то, что все мои попытки как-то восстановить дружбу Гермиона принимала лишь на словах. А на деле она не могла переломить личную обиду и отпустить ситуацию.       Все это грустно, на самом деле. И я не знал, как дальше повернется наша ситуация. Сможем ли мы вновь стать полноценными друзьями? Останемся на этом уровне? Или окончательно разругаемся?                     На следующий день мы с Малфоем и Грейнджер собирали людей. Дело в том, что Дамблдор отменил некогда очень популярный предмет Алхимии и вывел его в разряд факультатива. И все же, даже добрый директор не смог до конца отрезать все возможности. И сейчас мы использовали одну из них — если на шестом курсе наберется десять желающих, которые напишут соответствующее заявление, Дамблдор будет обязан пригласить в Школу такого преподавателя.       Проблема заключалась в том, что желающих особо не наблюдалось. Их пришлось искать и уговаривать.       Со Слизерина заявление согласились подписать Дафна Гринграсс и Теодор Нотт. С Гриффиндора — один Невилл. А от Пуффендуя лишь Ханна Аббот. Вот и все, и остальных нам требовалось найти на Когтевране.       Малфой, Грейнджер, Корнер и я сам — это четыре человека, восемь в общей сложности. Удалось уговорить Билла. Последним, набив себе цену, заявление подписал Голдштейн.       Гермиона красивым почерком оформила заявление, все подписи оказались на местах, и старосты отнесли его директору. Теперь оставалось лишь ждать.       Сам я, несмотря на катастрофическую нехватку времени, хотел ознакомиться с Алхимией. Флитвик, Ксенофилиус и некоторые другие говорили, что это невероятно полезная и интересная дисциплина. Правда сложная и вот так, с наскока, ее не возьмешь.       Неудивительно, что желающих учиться так мало. Зачем нужно напрягаться, когда жить можно и так? Тем более, начиная с шестого курса, многие в Хоге больше времени уделяли чувствам и романтике, а новый предмет — лишние заботы.              Наконец-то состоялся урок ЗоТИ, который я так долго ждал. Вернее не ждал, а просто хотел сравнить с тем, что мне было известно. Меня интересовало, насколько Долорес будет близка к тому образу, что я помнил из известных событий.       Оказалась, очень близко. Не полное попадание, но где-то рядом.       — Не так давно, детки, вы сдали СОВ. И теперь вам пора сосредоточиться на теоретических знаниях. Теория — основа всего и, как я вижу, вам ее не хватает. Наш глубокоуважаемый министр Корнелиус Фадж считает, что образование по предмету ЗоТИ в Хогвартсе ведется удивительно бессистемно. Каждый год появляется новый преподаватель, и он учит по-новому, а это пагубно сказывается на уровне ваших знаний. Так считает министр, и я его в этом целиком и полностью поддерживаю!       Долорес Амбридж, одетая в розовый костюм, говорила, стоя у доски. Она держала в руках палочку, но по тому, как с ней обращалась, лично мне не внушала никакого уважения. Опытный маг так палочку не держит. Вот Флитвик — она у него продолжение тела, и он практически не обращает на нее внимания.       Уже по одному этому было видно, что боевой маг из неё аховый. Ну, или она гений маскировки!       Ученики, а мы находились вместе с Гриффиндором, при этих словах оживились. Наверное, присутствующие рассчитывали на что-то интересное. Где-то спереди, на первой парте, Гермиона Грейнджер поерзала, желая задать вопрос. Это было видно по ее напряженной спине. Но она пока сдержалась.       — Итак, мы будем изучать предмет правильно, неторопливо и системно. И в этом нам поможет методичка, специально выпущенная для каждого курса. Кто поможет мне их раздать? — улыбаясь, она оглядела класс и остановила взгляд на мне. Смотрела она так, словно любящая мать наконец-то встретила сына после долгой разлуки. — Мистер Поттер, не поможете?       — Конечно, профессор, — в свою очередь я улыбнулся как можно шире, встал и подошел к столу, на котором находилась стопочка брошюрок.       Наблюдая за моими телодвижениями, Рон Уизли пренебрежительно хрюкнул. Он сидел позади остальных грифов, вальяжно раскинувшись на стуле. Рядом с ним пристроился Финиган, а Томас прикрывал их спереди. Все трое радовались, как простофили на сельской ярмарке. Может, они считали, что прямо сейчас меня жестко унижают?       — Не скалься, Рыжий, — донесся шепот друга.       — Засохни, Малфой!       — Тише, тише, — успокоила Амбридж. — И раздайте методички классу, Поттер. Каждому по одной в руки. Не перепутайте!       Я понимал, что Амбридж не случайно избрала меня на такую почетную роль, но решил не обращать внимание. Это пробный шар с ее стороны, дальше подобные и более весомые нападки продолжатся.       Тем более, никакого унижения здесь нет. Хотя часть гриффиндорцев так не считала, и сейчас скалилась и отпускала шуточки.       Поручение можно было провернуть с помощью «Левиоссы», не сходя с места, но почему бы не размяться и не сделать все нарочито неторопливо, позлив Жабу? Поборов желание «случайно» уронить методичку, предназначающуюся Уизли, я закончил и вернулся к Малфою.       — Ну и бред, — сообщил он мне. — Я успел ее быстренько просмотреть. Там одна вода.       — Профессор, а по какому учебнику мы будем учиться? — задала вопрос Гермиона.       — По учебнику? Сейчас, в переходный период, когда мы перестраиваем всю систему, учебник вам не понадобится. Хватит и методички.       — А какие заклинания мы будем изучать? — спросил Лонгботтом. — В брошюре их нет.       — Это методичка, а не брошюра. И поднимайте руку на моих уроках, прежде чем сможете задать вопрос, — Амбридж прошлась по классу, легонько постукивая палочкой по бедру. Палочка у нее была под стать ей самой — такая же коротенькая и толстенькая.       — Извините, профессор, — поднял руку Малфой, и Амбридж кивком разрешила ему говорить. — Каждый год мы изучали различное количество заклинаний, помогающих бороться с темными существами и их проявлением. Значит, в этом году такого не будет?       — Вы удивительно проницательны, мистер Малфой! — вот сейчас Амбридж улыбалась вполне искренне. В этом я был готов поручиться. Значит ли это, что с Драко она ссориться не хочет?       Наиболее сознательные ученики принялись громко возмущаться. Сейчас уже все поняли, что никаким заклинаниям нас учить не будут. Для многих это стало как холодный душ.       Часть грифиндорцев, объединённых вокруг Уизли, Финигана и Томаса чуть ли не откровенно блаженствовала, довольная таким поворотом.       Когтевран посматривал в мою сторону и ждал, что я скажу. А я ничего не говорил, решив, что пока рано качать права. Пусть народ дозреет. И не думаю, что на это понадобится много времени.                     За следующие недели мы еще несколько раз посетили занятия Амбридж. Она несла такую туфту, говорила о таких невероятно избитых вещах, мусолила примитивную теорию, что на фоне блестящего Сириуса Блэка это казалось невероятно унылым.       Говоря откровенно, всю ее учебную программу можно было свести к банальному правилу — не стоит связываться с проявлениями темной магии, потому что это опасно. С ними должны бороться профессионалы!       Сириус давал настоящие знания — четкие, понятные и эффективные. А Жаба лишь болтала о правильном отношении к темной магии, о каких-то там моральных принципах и о точной стратегии, направленной на недопущение ненужных для мага взаимодействий с объектами, существами и всем прочим.       Начни говорить о таком Флитвик или Снейп, их бы с удовольствием послушали. Но Амбридж… Ученики старших курсов начали понимать, что компетенция профессора ниже плинтуса.                     Девятнадцатого сентября мы отмечали день рождения Гермионы Грейнджер.       Для этих целей она попросила Майкла Корнера снять на субботний вечер столик в «Трех Метлах». Мы сидели, много смеялись, обсуждали учебу — в основном ЗоТИ — и просто прекрасно проводили время.       Удивительно, как быстро бежит жизнь! Совсем недавно я помню всех нас мелкими, всему удивляющимся, первокурсниками. А вот уже Герми семнадцать лет!       Она сидела вместе с Майклом Корнером во главе стола и казалась вполне счастливой.       Рядом с ними находились Билл Макконли и Рубеус Хагрид. Великан налегал на крепкий алкоголь, вел себя шумно и уже несколько раз обращался ко мне во весь голос. В ход пошла старая песня — о том, каким молодцом был Джеймс Поттер, о том, что сейчас, в такие непростые времена, связанные с Амбридж, надо не унывать и во всем полагаться на друзей.       На противоположном краю стола устроились остальные когтевранцы — Мэнди Броклхерст, Падма Патил, Джулия Керенди, Терри Бут, Роб Шенкли и Энтони Голдштейн.       В этом году нас стало меньше. Лайза Турпин и Том Хоккинг решили отказаться от обучения на шестом и седьмом курсах и, сдав СОВ, закончили учебу.       В целом, это нормально. С каждого факультета, после пятого курса, уходит то или иное количество учеников.       Честно сказать, мы с остальными когтевранцами особенно близко не общались, да и не интересовались, что там у них и как. Так, общие «привет» и «пока». А с Джулией мы вообще за последний год не сказали друг другу и слова.       Сейчас они сидели вроде и с нами, но несколько отдельно, включив в свой круг Парвати Патил с Гриффиндора.       Зато с нами находились Невилл и Сириус Блэк. Бродяга веселился и смеялся за троих, и очень замечательно влиял на общее радостное настроение.       Грейнджер попросила меня пригласить крестного, и он был счастлив вновь встретиться с нами. Нет, все же в душе он так и остался подростком!       В этот день в «Метлах» собралось прилично народу. Все шумели, шутили, пересказывали какие-то истории и вообще, расслаблялись. Несмотря на хорошую погоду, камин, расположенный на противоположной стороне зала, вовсю пылал, распространяя вкусный запах сгоревших дров.       Так уж получилось, что Малфой, Ханна, Сириус, Луна и я общались в основном между собой. Чуть позже к нам пересел Невилл.       — Как там Света? — с искренним интересом спросила Аббот.       — Вроде ничего, — Невилл пожал плечами. — Переписываемся, шлём открытки и подарки на праздники, все дела…       — Не собираешься с ней увидеться на зимних каникулах? — поинтересовалась Луна.       — Хотелось бы. А вы о чем болтаете?       — О политике, — совершенно честно ответил Малфой. — Присоединяйся.       И Невилл присоединился.       Хозяйка заведения, мадам Розмерта, принесла торт с семнадцатью зажженными свечами.       — С днем рождения! — сказала женщина и поставила торт перед Гермионой.       — Задувай! Давай за раз! Ура! Дуй, не тяни! — со всех сторон послышались крики.       Гермиона встала, набрала в легкие воздух и, наклонившись, резко выдохнула. Задуть все свечи получилось с двух раз. Народ хохотал и отвешивал шуточки, наблюдая, как именинница надувает щеки.       После того, как нам всем удалось попробовать по кусочку очень вкусного, залитого шоколадом, с ежевичной начинкой торта, Герми сказала, что не прочь потанцевать. Мы ее поддержали, хотя в Хогсмиде до такого еще не дошли. Здесь так не отдыхали, предпочитая более чинное и размеренное времяпровождение.       Спустя некоторое время Драко, Невилл и я вышли на улицу подышать воздухом. Солнце опускалось за дальние деревья. Небо окрасилось в фиолетовые и багряные цвета. Стало холодать. В стороне возвышался монументальный Хогвартс. В некоторых окошках начали появляться первые зажжённые свечи.       — Как у тебя с Чарами? — спросил Лонгботтом, застегивая мантию на верхнюю пуговицу и поеживаясь.       — Нормально, — я вдохнул полной грудью.       — И чем Флитвик сейчас «грузит»? — не отставал Невилл. Друзья знали о том, что он обучает меня по особой, собственной методе. Соответственно, и спрос с меня больше.       — Программу на этот курс не определили. Он сказал, чтобы я пока отдыхал и не напрягался.       — Ничего, Флитвик что-нибудь садистское точно придумает, — хохотнул Малфой. Смех быстро прекратился, так как скрипнула дверь и к нам вышел Хагрид. — О, вспомнил, мне же надо с Ханной поговорить! — Малфой стремительно ретировался.       Драко не видел никакого смысла общаться с Хагридом или ходить на его уроки — если от этого можно вполне законно отказаться.       — Э… Как ты, Гарри? — пробасил великан, кладя тяжеленую руку мне на плечо и заставляя поустойчивей расставить ноги. — Почему так долго письма не писал?       — Так получилось, — и действительно, лето вышло насыщенное. Хотя, наверное, можно было найти время на десяток строк. Вот только говорить мне с Хагридом не о чем. Он хороший, добрый, но беседовать с ним трудно. И не о чем.       — Что-то свежо. Пожалуй, пойду, попью чаю, — Невилл кивнул Хагриду и ушел вслед за Драко. Мы остались вдвоем.       — Это… Что-то ты невеселый, — констатировал Хагрид. Для дня рождения Гермионы он вымылся, причесался и даже одежду привел в некоторый порядок. В кои-то веки он почистил ботинки. А поверх рубахи сегодня на нем был надет замечательно красивый жилет из драконьей кожи. Я невольно улыбнулся, вспоминая, как подарил его великану перед первым курсом.       — Нет, все нормально. Ты-то как? Как прошло лето?       — Хорошо прошло, — он вытащил из брючного кармана платок размером с небольшую скатерть и громко высморкался.       Думаю, Хагрид все прекрасно понимал. Он видел, что наша компания как-то не стремится с ним общаться. Мы и на пятом курсе куда реже, чем раньше, ходили к нему в гости. В отличие от канонного Золотого Трио мы порядочно от него отдалились. Что говорить, если за эти девятнадцать дней сентября ни разу не заглянули к нему в избушку, и не пообщались в неформальной обстановке. Хотя нет, Грейнджер, кажется, успела его проведать.       Зато я решил ходить на его занятия Ухода за магическими существами. Если бы я этого не сделал, то Герми бы конкретно обиделась. Но дело вовсе не в ней. Вернее, не только в ней. Вот так, откровенно забывать и игнорировать великана неправильно. Всё-таки отношения надо поддерживать. А то он, бедолага, совсем один останется.       Я злился на себя за то, что времени на занятия не хватает, злился, что снова взял Уход, и злился, что не готов сделать серьезный шаг. И все же, я ничего не мог с собой поделать. И поэтому приходилось терпеть.       Любопытно, но и Дамблдор общался с великаном совсем редко. Думаю, я догадался, в чем здесь дело. В известной мне истории Поттер дружил с Хагридом. Вот и Дамблдор проявлял интерес к леснику. А сейчас Рубеус ничего не мог рассказать про мои дела, и его ценность в глазах директора как-то пропала.       Мы немного пообщались. Я ни о чем не спрашивал — он просто не мог сказать что-то интересное или важное. Хагрид мялся, часто сморкался в платок и чувствовал себя неуверенно.       — Эта… Может, в гости как-нибудь заглянешь, Гарри?       — Может и загляну.       — Посидим, поговорим, а? — с напускным воодушевлением продолжил великан.       — Я постараюсь. Честно!       В его глазах появилась обида. «Раньше ты так не говорил, — отчетливо читалось в них. — Раньше ты был проще и лучше, Гарри!»       Глядя на его унылое лицо, я чуть не вспылил. Ну, вот почему все от меня что-то хотят? Почему они желают видеть меня хорошим другом или своим молодым человеком? Почему постоянно включают в планы и мечтают, чтобы я сделал то-то или то-то?       Ни Герми, ни Джулии, ни Рону или Хагриду я ничего не обещал. И моя совесть чиста. Но вот почему так погано на душе?       В «Три метлы» я вернулся один. Рубеус сказал, что еще постоит на свежем воздухе.       — Тут есть замечательный смородиновый ром, — Сириус обнял меня за плечи, когда я подошел к столу. — Нам надо дернуть по стопочке.       — Не, без меня, — я через силу улыбнулся. — Лучше я глинтвейна попью. Или съем с Луной по мороженому. Присоединишься?       — О, Боги, что сказали бы мои суровые предки, увидев меня за таким бабским делом? — он напоказ загрустил. — Конечно, присоединюсь!