Свет наших сердец

      Глава VI              В конце первой недели ноября состоялся матч по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином. Это многовековая традиция, согласно которой именно эти факультеты открывают очередной сезон.       Флитвик дал мне задание немного отдохнуть, и я, к своему же немалому удивлению, оказался на трибунах.       — О, Поттер пришел посмотреть на игру! Теперь мир уже не будет прежним! — Голдштейн не смог промолчать. Он сидел среди остальных когтевранцев с шестого курса. Джулия сделала вид, что ничего не слышит.       — Энтони, не прикидывайся кошерным шлангом, ты сам здесь редкий гость, — мы с Луной быстро очистили сиденья от влаги и присели рядышком.       — Точно! Надо полагать, что если и ты здесь, то мир рухнул в финансовый кризис, — поддержал меня Малфой. Он, Ханна, Билл и Майкл с Гермионой занимали места вокруг нас. Голдштейн что-то с улыбкой проворчал, но тему углублять не стал. Мы учились на одном курсе, часто пересекались, но близко не сошлись. Сложившееся положение дел устраивало всех как нельзя лучше.       Я поднял руку, приветствуя через поле братьев Криви и Невилла. Парни заняли места и готовились болеть за своих. Старший, Колин, как и обычно, "мухлевал" с колдофотоаппаратом. Ничего, пусть трудится, снимки всегда можно продать. Те же ученики, особенно старшие, разбирают их на ура. И наше "ФотоПоКри" процветает.       Неожиданно для многих победили грифы. Рон неплохо держал ворота. Их ловец — Джинни Уизли — буквально блистала в этот день, поймав кураж. И снитч она поймала — на двадцатой минуте.       Джиневра выглядела старше своих лет и уже напоминала вполне созревшую девушку. Красный с оранжевым ей к лицу. И все же к ней я не чувствовал ни малейшей симпатии. Интересно, канонный Поттер самостоятельно влюбился в неё или ему «помогли» различные зелья? Он же вроде вообще на Джинни внимания не обращал, приударяя за Чжоу. А потом резко, пожив в доме Уизли на летних каникулах, прозрел и понял, что его счастье — вот оно, все это время находилось под боком.       Да, жизнь способна преподнести удивительные повороты. И любовь может вспыхнуть к тому, кто все это время находился рядом, но кого ты не замечал. С другой стороны, девочки с возрастом часто становятся похожи на своих мам. Это проявляется и во внешности, и в характере. Ну, коли так, то Джинни со временем превратится в Молли. А она женщина своеобразная, и хоть и не лишена определенных достоинств, явно на любителя. И «тому» Поттеру пришлось не сладко.       Я скосил глаза и мельком посмотрел на Луну, которая беззаботно махала ладошкой знакомым игрокам или зрителям и изредка дула в небольшую трубу.       — Ты с Джинни больше так и не общаешься?       — Нет, Гарри, — она ущипнула меня сквозь одежду и вновь принялась наблюдать за полем.       Лавгуд еще давно рассказывала, что Джинни общается с ней лишь тогда, когда грустно и поговорить больше не с кем. Так было давно. Курсе на третьем Рыжая сделала несколько попыток вернуть дружбу, но встретив безразличие со стороны Лавгуд, вроде как потеряла к этой идее всякий интерес. И это радовало. Я не верил в бескорыстность и светлые мотивы Уизли. В моих глазах вся их семейка казалась мутноватой. Да еще они всегда и во всем поддерживали Дамблдора.       Малфой с непередаваемым юмором принялся отвешивать язвительные комментарии, но когтевранцы почти сразу взялись за него всерьез — мол, нечего расслабляться. Лучше смотри и запоминай, как играют противники.              — Учитесь прилежно, мистер Поттер, и будете вознаграждены. А будете лениться, и последствия могут оказаться ужасными, — Амбридж улыбалась и в то же время зябко пожимала плечами, словно ей было холодно. Хотя, почему холодно? Глядя на Жабу я понял, что тетка наверняка имеет психологические проблемы. Кажется, ей нравится унижать и доминировать, а может и боль причинять. А что, такое вполне укладывается в ее образ.       — Конечно, профессор, приложу все силы и усидчивость, — мой голос звучал покладисто и почтительно. — Я вас не подведу!       — Отрадно такое слышать, — улыбка начала пропадать с ее лица. Тетку бесило, что на все ее наскоки и наезды я отвечал столь любезно и нейтрально.       Зачем она хочет меня вывести? Просто месть за то, что в прошлом наши отношения не сложились? Или что-то большее? Я обдумывал эти вопросы, но серьезной и основательной цели пока не видел.              — Слышали новость? — спросила Ханна Аббот, когда мы в субботу вышли прогуляться по окрестностям Хогвартса.       — Какую? — заинтересовался Билл.       — Амбридж поругалась с Макгонагалл.       — А, у нас вчера в гостиной об этом немало говорили, — вспомнил Невилл. — Это случилось в холле, и перебранку слышал весь третий курс — они как раз возвращались из теплиц.       — Точно! — закутанная в черно-желтый толстый шарф и шапку с помпоном Ханна смотрелась мило. — Искры летели, говорят, будь здоров. Макгонагалл выказывала недовольство методами Амбридж и тем, как снизилась успеваемость. А та отвечала, что сомневаться в ней, значит сомневаться в самом министре Фадже!       — Ха-ха, — рассмеялся Малфой.       — Министра она считает, по меньшей мере, равным Мерлину! — Майкл Корнер шел с Герми позади нас, чуть отстав, но все слышал. — Она его боготворит.       Я промолчал. Невероятно, но все то, что происходило сейчас, весьма сильно напоминало пятый год канонного Поттера. Я во все эти разборки местного значения влезать не собирался. Пусть они говорят, что хотят и вообще, идут лесом. Лучше всего — Запретным лесом, куда я, к своему стыду, так толком и не выбрался. Да, мы с Драко посещали опушку и даже заходили под деревья, но далеко не углублялись. Может, стоит найти время и прогуляться туда? Естественно, соблюдая осторожность.       Мы с Луной и Малфоем полностью разделяли общую позицию по Амбридж. Мое положение из-за непрекращающихся нападок Жабы выглядело неоднозначным, а его — интересным. Амбридж ему симпатизировала и осторожно искала поддержки. Те, кто умел наблюдать, заметили, что она пытается привлечь на свою сторону часть учеников. Слизерин в этом плане проявлял пока наибольшую активность. Гриффиндор все сильнее становился оппозицией, к которой примкнула часть Пуффендуя. А вот наш Когтевран старался держать нейтралитет.       Вот только детишками управлять не так уж и сложно. Слово там, жест, намек, завуалированное оскорбление или что-то подобное и народ уже созрел и готов лезть на баррикады.       — А ты что скажешь, Лу? — поинтересовалась Ханна. — Я слышала, ты с Амбридж тоже поругалась на последнем уроке?       — Пустяки, — Лавгуд беззаботно улыбнулась.       Я знал об этом инциденте, и мне он не понравился. Жаба «наехала» на Луну по поводу внешнего вида. Ей якобы не понравилось, что у нее мантия не соответствует строгим школьным образцам. На самом деле, все старшие курсы, особенно это касалось девушек, стремились как-то подчеркнуть индивидуальность. В ход шел весь арсенал девичьих возможностей — украшения, прически, маникюр, косметика, духи и одежда. У Луны одна из мантий выглядела очень светлой, можно сказать нарядной. Проблемы нет, если такую вещь ты не пачкаешь, и носишь аккуратно. Луна так и носила. Если и докапываться, то по такому поводу можно очень многих критиковать.       Луна не стала возражать, спокойно снесла, что с нее сняли баллы, и обещала на следующий урок прийти в более консервативной одежде. Вроде бы и простой случай, но как оказалось, его многие заметили и запомнили.       — И все же, веди себя аккуратней, — подал совет Малфой. — Амбридж ищет очередную жертву, Лу.       — Спасибо, — она благодарно кивнула, но сильно не озаботилась.       Я посмотрел на друга и понял, на что он намекнул. Если со мной не прокатывало, то Жаба вполне могла переключиться на Лавгуд. К этому времени она уже наверняка узнала, что мы встречаемся. Почему бы ей не отомстить мне через девушку? Ну да, подленько и как-то несерьезно, но не невозможно. В мире полно примеров и еще более низкого поведения. К сожалению, благородство нынче не в чести. По крайне мере у большинства.       В этот же день после обеда завхоз Аргус Филч с большим удовольствием прибил на стене в холле первое распоряжение. Отныне всем без исключения надлежало носить лишь мантии установленного образца, длины и покроя. Итак, Амбридж принялась затягивать гайки.       Сам завхоз потирал руки и радовался как ребенок, считая, что начался возврат к прежним славным традициям телесных наказаний.       Еще через некоторое время в «Пророке» появилась статья, в которой Амбридж пространно рассуждала, что в Хогвартсе не все так хорошо, как кажется на первый взгляд. В частности, она уже планирует провести определенные меры, дабы «вернуть прежний уровень получаемых знаний».       Дамблдор внешне не обращал никакого внимания на все ее действия. Его позицию разделяли Флитвик, Снейп, Келтс и Стебель, а также еще несколько учителей. Но кое-кто воспринимал ситуацию куда эмоциональней.       Как и в каноне, в ноябре ее назначили Генеральным Инспектором. Теперь она стала посещать уроки других преподавателей. Ученики все знали и мы были в курсе, что со Снейпом она связываться побаивается. Батшеду Бабблинг и Моргану Келтс Жаба старалась избегать. А вот на Флитвика она попробовала наехать и прошлась насчет его роста.       Напрасно она так сделала. Ведь рост ее самой, даже на каблуках и в прыжке, равнялся росту иной девочки с третьего курса. Не ей поднимать такие темы. Флитвик нашелся, что сказать. Сделал это в своей изящной и невозмутимой манере.       — В магическом мире, в котором мы с вами живем, сила мага не зависит от его роста, уважаемая профессор Амбридж, — ответил ей учитель. — Вам ли об этом не знать!       Она заявилась к Флитвику как раз во время урока пятого курса. Луна мне не один раз со смехом пересказывала, как Амбридж, услышав эти слова, принялась то краснеть, то бледнеть, под все усиливающийся смех учеников, а потом пробкой выскочила из класса. С тех пор уроки Флитвика она не посещала.       В конце ноября Пуффендуй играл против нашего факультета.       Уверенный и невозмутимый Малфой по праву капитана вывел команду из раздевалки, на ходу давая последние объяснения и указания.       — А он ничего смотрится, — заметила Луна, поглядывая вниз, на поле. — Форма ему к лицу. Да и роль подходящая.       — Спасибо, Лу, — Ханна Аббот мило покраснела. Она сидела среди нас, так как, несмотря на родной факультет, болела все же за Когтевран. Вернее, за своего парня. Я с небольшим запозданием сообразил, что Лавгуд сказала так специально, чтобы доставить Ханне удовольствие.       После окончания Седриком Диггори Хогвартса барсуки все никак не могли собрать достойной команды. Саммерби летал средне, и с таким ловцом им сложно рассчитывать на победу. Что Малфой и показал. Наши разнесли их со счетом сто девяносто — пятьдесят. Хотя, и сам Драко летал посредственно. Я знал, что он умеет это делать куда эффективней. Кажется, на него, как и на меня, действовала паскудная тревога, что мы никак не можем добраться до последнего крестража. И чувство давало о себе знать.                     Амбридж тем временем всерьез взялась за Лавгуд. Сама девушка старалась об этом лишний раз не говорить, не жаловалась, и на все вопросы отвечала, что ничего серьезного не произошло. Но я этого дела так не оставил.       До меня и раньше доходили отдельные слухи, но после того, как я основательно побеседовал с пятикурсниками, ситуация прояснилась во всей своей неприглядной форме.       Лавгуд стала хуже всех учиться по Защите. Она получала больше остальных штрафных баллов. Амбридж больше ей задавала, третировала и вообще, портила жизнь. И вот это заставило меня вскипеть. Одно дело я сам, но бить по девушке — это подло и мелко. И это маг? Где масштаб или намеки на величие духа? Хотя, такие черты характера у Амбридж бесполезно искать. Но как бы то ни было, Жаба напрашивалась.       — Лу, почему ты молчала? — спросил я, когда мы вдвоем решили прогуляться и зайти в Выручай комнату. Погода на улице стояла плохая, а тут было очень уютно и тихо.       По нашему обоюдному желанию комната приняла вид восточного алькова с низким столиком, занавесями и круглыми подушками на полу. В углу стояла длинная и высокая ваза. Толстый и мягкий ковер закрывал пол.       — Ты бы все равно узнал, — она ответила в своей обычной манере, при которой отдавала мне инициативу и словно играя, позволяла самому додумывать и догадываться, что у нее на уме на самом деле.       — Это мне напоминает наш разговор насчет Уизли, когда я вернулся с Колдовстворца.       — Я всегда знала, что ты не глуп, — она рассмеялась и закинула руки мне за голову.       Некоторое время мы просто целовались. У меня не было никакой возможности отвечать. Да и желание такое отсутствовало.       — Ладно, прекращай увиливать, и колись, — я зафиксировал ее кисти за спиной и придерживал их левой рукой, в то время, как моя правая неторопливо поползла ей под кофту.       — Ох, Гарри… — если бы я продолжил, говорить бы ей вышло затруднительно. Я сделал серьезное лицо и вернул руку на место.       В общем, все то, что говорили ребята, подтвердилось. В целом, пока вся эта ситуация с Амбридж не выглядела чем-то по-настоящему серьезным и неприятным. Меня напрягала сама тенденция.       — Что ждет нас в грядущем, Лу? — немного пафосно спросил я.       — Несколько развилок, но я почему-то вижу много смеха.       — Смеха? Ты серьезно?       — Абсолютно.       — Кто же будет смеяться?       — А это уже зависит от тебя. Да и смех, он может быть разный — добрый или злой, сквозь слезы или обидный.              Дельную мысль подкинул Малфой. Он видел проблему и озаботился ее решением.       — Слушай, Жабу надо чем-то отвлечь, — сказал он в нашей комнате. Мы как раз готовились ко сну. Корнер сидел по-турецки на кровати и копался в коробке с минералами и камнями. Билл, в штанах от пижамы и майке, обосновался на подоконнике и задумчиво смотрел на улицу. Хотя, что он там мог увидеть при такой темноте, оставалась загадкой. — А то она бедную Лу совсем заклюет.       — Есть идеи?       — Ага. Пусть она займется нашим добрым привидением!       — Каким? — заинтересовался Майкл, поднимая голову. Он уже давно отрастил волосы до плеч и на мир смотрел с каким-то мечтательным отрешением. Парень чем-то незаметным напоминал поэта.       — Профессором Бинсом, учителем истории. Она же вроде как инспектирует Хогвартс. Вот пусть проведет его аттестацию и по итогам постарается выгнать, заменив нормальным учителем.       — Да, на такое Жаба может клюнуть. Это на время заставит ее отвлечься от Луны. Кто подкинет ей идею? — мысль мне действительно понравилась. Голова у Малфоя работала как надо.       — Я и подкину, старичок, — он открыто улыбнулся и подмигнул нам всем. — Мы же с ней вроде как лучшие друзья. Она мне еще и благодарна будет.       На следующее утро, сразу после завтрака, он сразу же отправился в кабинет к Амбридж.       И действительно, Жаба вцепилась в идею Малфоя, как утопающий за спасательный круг. Она развела бурную деятельность, пытаясь скинуть профессора Бинса. Проблема заключалась в том, что он-то никуда уходить не собирался и все ее требования просто игнорировал.       Несколько дней Амбридж пробовала решить проблему самостоятельно. Под конец она даже не побоялась использовать серьезные заклинания. Тут-то я и смог ознакомиться с уровнем ее магии. Он оказался средненьким и весьма посредственным. А что еще ждать от кабинетного работника?       Для старика Бинса все ее потуги выглядели, как для слона дробина. Тогда Амбридж подключила тяжелую артиллерию. Из Министерства прибыл маг и провел обряд экзорцизма.       Шума он наделал немало. Дамблдор пытался защищать учителя, но не особо сильно. Больше всех возмущалась Макгонагалл. Кажется, она делала это в пику Амбридж. Ну, нельзя же в самом деле защищать того, кто практически ничему нас не учил. Она же не слепая, и если хочет ученикам добра, то обязана поддержать такое славное начинание.       В общем, Бинса отправили на пенсию. Или в то место, где призраки могут наслаждаться свободным временем. Со дня на день в Хогвартс должен был приехать новый учитель по истории.       Амбридж ходила довольная и надутая, как жаба, сожравшая крупного мотылька. Все работало ей в плюс и позволяло завоевывать дополнительный авторитет в Министерстве. Как же, вот Генеральный Инспектор, единственный из тех, кто действительно печется о благе учеников.       Амбридж вновь развернулась с размахом, пригласив репортеров. Три человека, представляющие различные газеты, прибыли в Хогвартс. Среди них я увидел свою старую знакомую Риту Скитер и не преминул ей подмигнуть.       Амбридж с дрожью в голосе объясняла, как долго продолжалось это безобразие и как бы оно продолжалось и впредь, если бы не она.       Что характерно, несмотря на неприязнь, умом я понимал, что она сделала хороший и правильный шаг. Его я оценивал как несомненное добро для всего Хогвартса.       Ну и конечно, Драко получил свою долю «плюшек». Я давно уже понял, что у Малфоев есть один очень интересный дар или способность. Они могут извлекать пользу из различных ситуаций. Причем «работают» так аккуратно и изящно, что практически все остаются довольными. Дипломаты, что тут сказать.       — Мистер Драко Малфой один из тех немногих учеников Хогвартса, кто способен отделять важное от второстепенного, полезное от сиюминутного. Он помог мне в этом крайне запутанном вопросе, — с важным видом вещала Амбридж. Меня интересовало — неужели она всерьез рассчитывала, что сможет поссорить меня с Малфоем? Само собой, она не знала о нашем побратимстве, но о дружбе-то обязана слышать. На что она рассчитывает?       На колдофото стильный Драко смотрелся невероятно колоритно. Перед ним ярким пятном стояла Жаба. Я припрятал газетку, сказав, что буду показывать её детям и внукам. Малфою шутка понравилась.       Я рассчитывал, что на какое-то время Амбридж успокоится, почивая на лаврах. К сожалению, этого не произошло. Жаба работала по-стахановски и останавливаться не собиралась.       Через три дня весь Хогвартс с быстротой молнии облетела невероятная новость — Сивилла Трелони вновь пророчествовала!       На самом деле профессор прорицания обязан по факту своей работы время от времени «выдавать» что-то подобное. Она и выдавала — пророчества о смерти, о травмах, любовных несчастьях и прочей мути, которая крайне редко сбывалась. Добрая половина Хога обходила и прорицания, и ее предмет на порядочной дистанции. Вот только всегда находились пустые головы, которые ей верили и буквально заглядывали в рот, желая услышать новые истины.       Такие люди обладают памятью страуса. Они не помнят, что было две недели назад, и что профессор вроде как наобещала чего-то, но ничего не произошло. Таких людей бесполезно переубеждать, все равно не поверят.       Вот такие и ходили на уроки Прорицания. Они и услышали новое пророчество. Но теперь оно было, что называется, истинным!       — Меня чуть трясти не начало, — возбужденно говорила Орла Свирк, худенькая девочка с третьего курса Когтеврана. Именно во время их урока в кабинет Трелони зашла Амбридж и демонстративно принялась смотреть, как та ведет урок.       Амбридж и раньше посещала Трелони и медленно, но верно, капала той на нервы. А так как и без Генерального Инспектора они у нее крайне расшатаны, плюс на это накладывалась неустойчивая психика и склонность к различным эмоциональным перекосам, то на этот раз учитель не выдержала.       — Амбридж принялась ее спрашивать, как часто ее предсказания исполняются. Трелони что-то начала говорить, но вдруг ее затрясло, она буквально встала на мыски, закатила глаза, вытянула руки и принялась говорить могильным голосом, — Орла принялась показывать в деталях, как все выглядело.       — Не тяни! Что же она сказала? — раздалось со всех сторон. Почти все когтевранцы находились в гостиной и с немалым интересом слушали рассказ непосредственного очевидца. Наша компания заняла местечко чуть в стороне, рядом с огромным глобусом.       — «Воландеморт возродится! Никто не сможет ему помешать. Никто! Свет гаснет в сердцах. Недолго уж ждать…». А потом она упала, потеряла сознание, и мы еле-еле отпоили ее чаем. Амбридж убежала, велев никому и ничего не рассказывать.       — Нет лучшего способа растрезвонить новость по всему Хогу, чем приказать молчать. — Маркус Белби с седьмого курса покачал головой. — Надо полагать, что к завтрашнему утру об этом будут знать абсолютно все, включая кошку Филча.       — Так что, Орла, предсказание действительно истинное? — задал самый важный вопрос Терри Брут.       — Похоже на то, — девочка шмыгнула носом и округлила глаза. — Трелони так выглядела… Она что-то видела. Что-то, недоступное другим!       Народ заволновался. Я перехватил несколько взглядов.       Орлу долго не отпускали, завалив вопросами. Остальные свидетели пророчества так же подверглись основательному допросу. И чем больше мы узнавали, тем яснее становилась ситуация. Истинным предсказание называют не просто так. Оно имеет очень большие шансы на реализацию и произносится в необычном состоянии.       В гостиной наступила тишина. Все были шокированы, настроение и смех сдуло как ветром. В лицах начала проявляться какая-то осторожность и недоверие друг к другу. Воландеморт еще не возродился, но его имя вспомнили, и на многих оно произвело угнетающее воздействие.       Раньше я не думал, что Трелони хоть кто-то верит. Тут — поверили. Сразу и безоговорочно. И невероятное воздействие предсказания буквально выбивало из колеи.       Я смотрел на Малфоя — он казался бледным, как простыня. Не думаю, что я сам в этот момент выглядел лучше.       Предсказание наделало много шума. Весь Хогвартс отнесся к нему крайне серьезно. Ученики, словно нет на свете дел важнее, принялись обсуждать и муссировать эту тему, вспоминая, всё, что известно — старые сведения, новости, слухи и байки. На свет вылезли давнишние газеты, касающиеся Первой войны.       «Пророк» поместил на первой странице большую статью. Следом — еще одну, и еще. Эстафету подхватили другие газеты. Пока лишь «Придира» оставалась в стороне.       Моё имя в прессе вспоминалось достаточно часто. Я вновь, как после победы на Турнире Четырех волшебников, стал у всех на слуху. Мне такое положение дел не нравилось, и я старался не обращать внимания на происходящее в школе, сосредоточившись на учебе.       Естественно, сама Сивилла Трелони ничего не помнила о своем наделавшем шуме предсказании. Но это лишь подливало масла в огонь.