Формалин / Темная лань

Мы должны научиться распознавать их сами — самые важные перекрестки на нашем жизненном пути, ведь путевых указателей нет. Эрнест Хемингуэй

      Пробуждение выдалось тяжёлым и неприятным. Эмилия словно вынырнула из тягучей черной жижи, в которую была погружена от макушки до кончиков пальцев, но избавиться от субстанции до конца не получилось, отрывки беспокойных, ярких снов мелькали перед глазами. Стоя под горячим душем, девушка до красноты натирала предплечья, бедра и живот, пока их не стала разъедать горячая боль. Хотелось, чтобы вода уносила с собой в смыв и все душевные терзания, все ненужные мысли. Принял душ — и ты снова чист, как белый лист, можешь и дальше рисовать свою жизнь яркими красками, исправить ошибки и изменить неточности. А в реальности с водой уходили только пыль и пот, оставляя чистым тело, но никак не сердце.       Приняв душ, Эмилия ещё долго смотрела на свое лицо, недовольно хмурясь. Раньше, ещё до трагедии, она без капли сомнений могла назвать себя вполне симпатичной девушкой, не красавицей, но, во всяком случае, и не уродиной. Среднестатистическая внешность, как часто напоминала себе она. Средней длины вьющиеся большими кудрями светло-русые волосы, под солнечными светом отливающие зреющей в поле пшеницей; зелёные огоньки глаз с небольшими вкраплениями, совсем как у отца; несколько пухлые щеки и прямой аккуратный нос. Сейчас же волосы потеряли свой блеск, ложась на плечи серыми влажными сосульками, глаза меркли в омутах темных синяков, щеки впали и выглядели неестественно бледными. Ко всему прочему прямо посреди лба красовалась желтеющая гематома, которую девушка поспешила наспех залепить широким послеоперационным пластырем. Наверное, так влияли на внешний вид практически отсутствие сна, полноценной еды и стресс.       Около половины седьмого утра Эмилия Хатчерсон босыми ногами спустилась по лестнице на первый этаж дома Уотсонов, изо всех сил старалась не шуметь. Девушка надеялась, что отец ещё спит, и разговор по душам, как он часто это называет, будет отложен ещё на какое-то время. Вчерашним вечером поговорить не удалось, Эми смогла лишь выслушать неразборчивые крики отца и лепетание ЭмДжей за его спиной, Тони Старк же разумно удалился. Как она поднялась в комнату, переоделась и умылась, Эмилия помнила смутно, потому что в тот момент думала только о том, что хочет просто оказаться в тишине, потерять слух и больше никогда не слушать ругань и обвинения в свой адрес. Да, она была подростком пубертатного периода с присущим в это время юношеским максимализмом, но бежала она от разговора вовсе не из-за вредности или чего-то подобного, а потому что хотела побыть одна, разобраться в себе и наконец-то решить: какими способами отбиваться от ударов судьбы.       Ещё около часа девушка просидела в полной тишине на кухне, завернувшись в тяжёлый плед и превращала приготовленный Мэри Джейн ужин в виде запеченного картофеля в мерзкое на вид и хлюпающее под вилкой пюре. Аппетита не было, хотя желудок сжимало спазмами. Наверное, организм все же требовал пищи, и девушке пришлось с силой затолкнул в себя одну пятую тарелки «пюре» и растворимый кофе 3 в 1 из пакетика. Дома она особо не пила кофе из солидарности к отцу и его гипертонии. Но тот кофе, что приготовил вчерашним днём Тони Старк, и то подобие кофе, который она мешала сейчас в кружке с One Direction, разительно различались. Наверное, кофеином в кружке теперь и не пахло, но девушка всё же маленькими глотками пропускала в организм горьковатый на вкус напиток, с чувством облегчения ощущая, как горячее вещество обволакивает больное горло.       Простуда никуда не делась, лишь притупилась после душа и теплого напитка. Эми чувствовала себя хуже, чем раньше. Казалось, что в носовых пазухах начинала собираться жидкость, вызывая головную боль, лимфоузлы воспалились и болели при каждом к ним прикосновении. Пришлось подниматься и, продолжая кутаться в плед, шаркающими шагами двигаться в направлении гостиной. Там, порывшись в большой резной тумбе на четырех изогнутых ножках, Эмилия нашла аптечку. Водрузив непослушное с утра тело на диван, который под весом человеческого тела жалобно проскрипел, девушка поставила широкую призрачную коробку с красным крестом на крышке себе на колени. С секунду она просто смотрела на аптечку невидящим взглядом, но все же одернула себя и заставила открыть крышку. Та поддалась немеющим пальцам с трудом.       Стоило отдать должное Мэри Джейн, которая рассортировала все лекарства по секциям в соответствии с их назначением, поэтому найти таблетки от кашля и леденцы для горла оказалось проще, чем Эмилия думала. Девушка понимала, что вряд ли возможно вылечить запущенную простуду этим, но и принимать антибиотики без назначения врача она как-то побоялась.       Приняв лекарства, Хатчерсон вымученно откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Ей хотелось думать, что жить так вечно не придется. Квартиры у них с отцом больше не было, поэтому в ближайшее время необходимое было решать проблемы с жильем. Радовало только то, что Гарольд Хатчерсон мог позволить себе подобные незапланированные затраты, и это практически не отразилось бы на семейном бюджете. Конечно, гостеприимство Мэри Джейн вызывало теплые чувства, но Эми хотелось оказаться в собственной квартире, чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке, доставая аптечку из шкафа с ощущением, будто ее сейчас поймают на чем-то незаконном. К тому же, после разговора с подругой перед побегом их отношения усугубились, они больше не разговаривали, и это напрягало. Жить в доме лучшей подруги вместе с отцом и его университетским другом, с которой Эми поссорилась, которой наговорила того, что не должно было быть сказано — не вызывало никаких приятных ощущений. Наверняка как для самой Эми, так и для Мэри Джейн.       От разнообразия противоречивых мыслей голова начала просто раскалываться, словно тыква, оказавшаяся между молотом и наковальней. Она вот-вот должна развалиться на части с глухим треском, разбросав вокруг свое содержимое. С одной стороны Эмилия обижалась на отца из-за того, что он был с ней слишком строг в последнее время. А с другой стороны она понимала, почему мужчина вел себя именно так — никто не мог отнять у него волнение за единственную дочь, которая для него была всей семьёй. Эмилия злилась на ЭмДжей и ее излишнюю правильность, ведь Уотсон действительно не имела даже смытого представления о том, что чувствует человек, у которого на руках умирает близкий друг. Вместе с тем она понимала, что ее подруга всегда была такой — слишком дотошной, если не в учебе, то в других достижениях, просто именно в сложившейся ситуации это привлекало к себе излишнее внимание и начинало раздражать. Эми совершенно не понимала Питера, он был тем, кому она хотела, но не могла довериться по ряду причин: он втянул ее в эту передрягу, по странным причинам лгал ей, избегал разговоров и объяснений. Тем не менее, Паркер располагал к себе в меньшей мере тем, что был Человеком-пауком, а в большей — что проявил сочувствие на похоронах Джексона, практически спас ее жизнь в заброшенном строении прошлой ночью. Точно такую же двойственность Эми чувствовала по отношению к Тони Старку. С одной стороны стоял Железный человек, нависающий над людьми большим защитным куполом, а с другой — Энтони Старк, друг отца, появившийся в жизни Хатчерсонов внезапно, но в самое нужное время, дважды оказавшийся рядом с девушкой именно тогда, когда больше всего был ей нужен.       Определить, почему болела голова: из-за простуды или активной мозговой деяятельности, было достаточно трудно. Поэтому, приняв тактику наступления, девушка пыталась выбросить из головы ненужные мысли. Хорошо, если бы все было действительно так просто, если бы можно было извлечь ненужную информацию и отправить ее в мусор, но в жизни все было далеко не так просто. Жизнь подкидывала раз за разом все новые и новые испытания, словно бросала вызов. И, либо ты с этим вызовом справляешься, либо сходишь с дистанции. Эмилия сдавать свои позиции не собиралась, готовясь упорно идти напролом.       В голову врезался неприятный шум в дверях, заставивший все мышцы тела вытянуться в струночку и готовиться к очередной работе по спасению организма. Мозг снова стал перерабатывать большое количество информации, подбрасывая не самый приятные исходы предстоящих событий. В голову лезли лишь те сценарии, в которых ей оказаться хотелось бы в последнюю очередь, но тогда они отчего-то казались наиболее вероятными. Девушка думала о том, что преступники, кем бы они не были, каким-то образом узнали о ее причастности к происходящему, проследили за ней до дома Мэри Джейн и теперь ломились в двери. Попытка выстроить свои действия в структурированную взаимосвязанную цепочку получалась из рук вон плохо, мысли словно разбегались, как навязчивые муравьи, которые чуяли занесённый над ними сапог. Что делать первым? Бежать к отцу? Бежать на кухню и хватать первый попавшийся колюще-режущий предмет? Или бежать из дома и уводить угрозу от близких людей?       На автомате Эмилия вскочила на ноги, намереваясь исполнить в жизнь хоть что-либо, но запуталась ногами в проклятом пледе и с грохотом распласталась на ковре, больно ударившись и без того больным лбом о кофейный столик. Удержать крик оказалось довольно сложно, но Эмилия все же заглушила его, уткнувшись лицом в ковёр. Девушка шумно заворочалась и зашипела от оседающей боли. С трудом ей удалось сесть, облокотившись на диван и, приложив ко лбу холодную ладонь, Эми попыталась встать. Но сделать она это не успела, потому что на пороге появился мужчина.       Он держал в трясущихся руках с татуировками одинокий ключ на колечке и, пошатываясь, пытался стянуть с правой руки грязную куртку. Покрытое двухнедельной щетиной лицо опухло и выглядело в несколько раз старее, чем являлось на сам деле. Около минуты мужчина копался возле гардеробной столика, совершенно забыв о распахнутой настежь двери, затем узкие щелочки глаз зацепились за Эмилию, которая не предпринимала больше никаких попыток поднять свое тело в вертикальное положение. Даже головная боль отступила, внезапно проясняя рассудок.       На пороге появился сам Коул Уотсон. Выглядел он так, будто только что выбрался с необитаемого острова и первым делом прибыл в отчий дом. Но на деле, в чем Эмилия была уверена, мужчина вернулся с очередной попойки, чтобы выклянчить у дочери деньги на бутылку, ведь всю свою мизерную зарплату, получал которую он по странным обстоятельствам до сих пор, Уотсон пропил меньше чем за полмесяца.       Эмилия не знала, что скрывается за этими глазами, так похожими на глаза ЭмДжей, но почему-то оттого, как он смотрел сейчас на нее, девушка чувствовала себя не в своей тарелке. Хотелось завернуться в плед или притвориться мертвой, но вряд ли бы это исправило ситуацию. Отец Мэри Джейн медленно прошел в комнату, не сводя с неожиданной гостьи его гостиной подозрительного взгляда. Он первым делом поставил на поверхность резной тумбы полупустую бутылку пива и остановился в паре метров от Эми. Крючковатый палец, пожелтевший от постоянного контакта с сигаретами, указал Хатчерсон прямо в переносицу, куда-то между глаз.       — Ты ещё кто такая? — Уотсон шумно опустился в продавленное кресло и широко расставил ноги.       Он выглядел как среднестатистический американский алкоголик с пятнадцатилетним стажем, коим, в общем-то, и являлся. Заросшее лицо и длинные грязные волосы, стоящие, разве что, не колом. Не менее грязная, но ещё и порванная одежда, наверняка знавшая куда больше, чем хотелось бы предполагать. Тем не менее, если помыть его и привести в порядок волосы, Коул Уотсон выглядел вполне себе представительно и сгодился бы уже в среднестатистические американские трудящиеся.       — Я… — девушка медленно, стараясь не шуметь, встала на ноги и забегала глазами по комнате, лишь бы не смотреть на мужчину, — я Эми…       — Да мне срать с высокой колокольни как тебя зовут. Какого лешего ты забыла в моем доме?       — Я подруга Мэри Джейн.       — И? — брови Уотсона изогнулись дугами. — Это должно заставить меня писать от счастья?       Пытаясь скрыть раздражение, Эмилия глубоко вздохнула и протянуто выдохнула. Во всяком случае, так часто советовали делать в утренних телепередачах, которые приходилось смотреть, пока Эми собиралась в школу.       — Знаете, я пожалуй, пойду… — девушка попятились назад, ощущая себя полной дурой.       Она пожалела, что, вообще, спустилась сегодня из комнаты Мэри Джейн, что не скрылась сразу же, как только фигура Коула Уотсона замаячила на горизонте. А вот в планы мужчины побег девушки не был включен. Он особо быстро для человека в состоянии алкогольного опьянения выпрыгнул из кресла и пересёк комнату, перекрывая Эмилии выход. Девушка испуганно посмотрела на отца подруги, просчитывая мысленно свои дальнейшие ходы.       — Стоять, — заплетающимся языком промямлил Уотсон. — Отвечай, кто ты такая?       — Я уже объяснила, — Эми увернулась от летящей в ее сторону руки, но грубые пальцы обхватили ее запястье и больно его сжали, — что я пришла к подруге. Извините, но мне нужно на второй этаж.       — С каких это пор у утёнка Мэри Джейн есть друзья? — рассмеялся отец рыжеволосой. — Да она отродясь ни с кем не общалась.       — Видимо, вы очень плохо знаете свою дочь.       Глаза мужчины недобро прищурилась.       — Тебе придется извиниться.       — Что? — девушка сначала не поверила своим ушам, но и переспросила просто из-за собственной глупости.       Пальцы с длинными фалангами, какие свойственны людям музыкальной направленности, крепче сжали запястье. На секунду Эми показалось, будто кровь к кисти перестала поступать, кончики пальцев закололо словно мелкими иглами, и девушка громко прошипела.       — Прости прощения, — повторил Уотсон.       — Я не буду этого делать, отпустите меня немедленно! — девушка дернула руку на себя, но сделала только больнее. — Мне больно!       — Ты в моем доме, девчонка, и будешь делать все, что я тебе говорю.       — Я пришла не к вам.       Мужчина наморщил нос и злобно рассмеялся. Эми, практически уверенная в том, что смех этот был искренним, растеряла всю свою уверенность, на смену ей пришло неприятное чувство тревоги. Она встречалась с отцом ЭмДжей и раньше, но каждый раз он был трезв, хоть это и бывало крайне редкое явление, но только в такие дни подруга могла пригласить гостей. Алкоголь абсолютно меняет людей, это девушка поняла с точностью до процента. Тот мистер Уотсон был молчаливый и пассивно-агрессивный, сидел в своем кресле и листал каналы в телевизоре. Этот же мистер Уотсон выражал реальную, ощутимую на запястье, агрессию.       — Что ты сказала, соплячка? — руки дёрнули девушку вниз, и она чудом удержала равновесие. — Твоя подружка здесь никто, это мой дом. Поэтому приглашать гостей эта идиотка не имеет никакого права без моего разрешения.       Мужчина бегло осмотрел комнату и, не заметив предмет своих поисков, слегка наклонился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.       — Эй, ты, курица общипанная! Мэри Джейн! — он кричал настолько громко, что его голос начал хрипеть. — Тащи сюда свою задницу, малолетняя шлюха!       Эми обожгло, словно кипятком. Она в ужасе смотрела на продолжающего орать мужчину, но уже совершенно не слышала его слов, только видела, как он брызжет слюной и машет той рукой, которой не держал руку девушки.       Да, Эмилия прекрасно знала о ситуации в семье своей подруги, но увидеть нечто подобное собственными глазами оказалось настолько мерзким зрелищем, что захотелось просто закрыть глаза, а еще лучше — предварительно промыть их с мылом. Теперь девушка понимала, почему ЭмДжей так стремилась сбежать из дома в колледж в самый отдаленный штат, почему она всегда записывалась в кучу секций и соглашалась на любую деятельность в школьном активе. Она просто не хотела появляться дома и быть свидетелем того, что видела сейчас Эмилия.       Но девушке пришлось вырвать сознание из той прострации, в которой оно находилось, после того, как рука Коула Уотсона впилась ей в плечо.       — Ай! — вскрикнула она и, потеряв контроль, изо всех сил начала махать свободной рукой. — Мне больно, отпустите меня! Какое право вы имеете… Отпустите!       — Отпусти ее! — со стороны лестницы послышались торопливые шаги. — Коул, мать твою, вали отсюда! Уходи туда, откуда пришел!       Появление дочери вызвало то, что к Эмилии мистер Уотсон потерял любой интерес. Он отпустил ее запястье и уже развернулся лицом к Мэри Джейн, которая на ходу завязывала на талии широкий пояс от махрового халата. Рыжеволосая быстро преодолела последние ступени и, удостоверившись, что Эмилия цела, подняла на отца полные злобы глаза. Хатчерсон опешила, медленно отступив назад, к кухне, она никогда не видела подругу в таком состоянии. Да, ЭмДжей могла злиться, и в гневе она была ужасна. Но то, что предстало перед глазами сейчас — не поддавалось никаким объяснениям. Эмилия думала, что так ненавидеть просто невозможно, особенно члена семьи. Но винить в подобном Мэри Джейн не стоило, она натерпелась слишком многого и имела полное право на выражение своих эмоций, в таком виде включительно.       — Я сказала: вали туда, где бухал! — прикрикнула ЭмДжей, толкая отца в плечо. — Убирайся, алкоголик проклятый.       Толкнула Уотсон-младшая не сильно, но и без того подкручивания вестибулярный аппарат мужчины дал осечку и он, пошатнувшись, полетел головой прямо в стену. От падения его спасли вытянутые вперёд руки, но Коул Уотсон хорошенько приложился о панельную стену плечом. Мужчина грязно выругался, попытался восстановить равновесие, но не сумел, поэтому просто оперся спиной на то место, куда секундой ранее врезался. Два пламенных глаза обожгли Мэри Джейн настолько, что в девушке это зажгло дополнительную ярость, будто мистер Уотсон бросил в сухое поле горящую спичку. Что-то в груди полыхало, сжигая остатки самообладания.       — Дрянь, да как ты разговариваешь с отцом родным! Я тебя, между прочим, родил, дал тебе дом, одел тебя, оборванку!       — Ты-то отец? — Мэри Джейн говорила на эмоциях, но теперь старалась держаться от отца на расстоянии. — Появляешься дома, когда в долг больше не дают! О дочери вспоминаешь, когда деньги нужны! Вали отсюда, я не дам тебе ни копейки. Проваливай, я сказала.       Не сдержав эмоций, рыжеволосая толкнула отца в плечо, пытаясь вытолкать его к выходу. Но тот не сдвинулся и с места. Он пыхтел, как разъяренный бык перед матадором, которого собирался втоптать в грязь.       — Ты, потаскуха, прояви хоть немного уважения! — он говорил громко и пылко. — Ты такая же мелкокалиберная дрянь, как и твоя мать!       — Не смей говорить так о ней, ублюдок!       С секунду Коул Уотсон смотрел на дочь потемневшими глазами, а ещё через секунду раздался громкий шлепок пощёчины. Мэри Джейн вскрикнула, хватаясь за щеку, изо всех сил пытаясь сдержать слезы, которые, однако, стали собираться в уголках глаз.       Эмилия заметила, как мужчина дернулся в сторону дочери, совершенно лишённый каких-либо принципов. Мэри Джейн немедленно отмахнулась от него, но мужской кулак встретился с ее боком. Девушка протяжно застонала, обхватывая голову руками и пригибаясь к земле. Не имея понятия, что в таких случаях, вообще, следует делать, Эмилия схватила со стола уже надтреснутую вазу и, не думая о последствиях, с разбега ударила Коула Уотсона ею по голове. Грохот падающего на пол обмякшего тела, сопровождаемый звоном дешёвой керамики, заставил Мэри Джейн поднять испуганные глаза.       Девушки, встретившись взглядами, совершенно ничего не выражающими, бросились к мужчине. Эмилия рухнула рядом с телом мистера Уотсона в полной уверенности, что ЭмДжей чувствовала тот же страх, что и она сама.       — Черт, — Хатчерсон крепко зажмурилась, не решаясь дотронуться до мужчины, — ЭмДжей, я убила твоего отца.       — Да что ему будет, — рыжеволосая обречённо вздохнула, прикладывая два пальца к сонной артерии на отцовской шее. — Лучше бы он копыта свои поганые откинул.       — О, боже мой…       — Жив, — констатировала Уотсон, проведя ладонью по волосам.       Меньше всего ей хотелось, чтобы кто-либо, даже Эмилия, ближе которой у ЭмДжей никого не осталось, видели скандал в семье Уотсонов. Конечно, для самой Мэри Джейн подобные спонтанные появления отца, его рукоприкладство как в сторону дочери, так и в сторону жены, вошли уже в обыденный круг событий. Но это вовсе не значило, что девушка свыклась с ними. Да, она благодарила Эмилию за то, что подруга оказалась рядом и, пусть весьма коварным способом, но избавила ее от очередного отцовского гнева. Пускай и обоснованного. Но вместе с тем ей хотелось, чтобы Хатчерсон никогда не видела этого. Эми знала, что мистер Уотсон злоупотреблял алкоголем, но Мэри Джейн никогда не распространялась на тему того, что иногда мужчина мог применять насилие.       По щекам полились соленые слезы, падая на ткань халата и теряясь в его ворсинках. Тихо всхлипнув, рыжеволосая закрыла лицо руками.       — Эй, ты как? — Эмилия почувствовала, как в груди что-то больно шевельнулось, и не смогла удержать руку, которая аккуратно легла на плечо Уотсон. — Все в норме?       — Нет, — вздохнула ЭмДжей, — какая уж тут норма.       Им обеим хотелось сказать ещё что-то, любыми способами избавиться от оглушающей тишины, нарушаемой лишь свистящим дыханием Коула Уотсона. Но то, что крутилось в голове, никак не могло обрисоваться в правильные слова, вербальные средства связи никак не могли передать бурлящие в груди эмоции. Подняв глаза на лестницу, Эмилия встретилась с лакированными дорогими ботинками. Голова соображала туго, словно функционировать в нормальном режиме устала ещё со вчерашнего вечера.       Пришлось проскользить взглядом по дорогому костюму и встретиться с встревоженными карими глазами.       — Что произошло? — хмуро спросил Старк, спускаясь с последних ступеней и стараясь не наступить на осколки стекла.       Он с неописуемой небрежностью перешагнул через тело Коула Уотсона и помог девушкам подняться на ноги.       — Это кто? — вопрос прозвучал странно, хоть и заключал в себе весьма логические выводы.       — Мой отец, — отозвалась Мэри Джейн.       Тони кивнул, отбросив носочком обуви осколки стекла.       — И почему он лежит здесь? — мужчина махнул рукой в сторону неподвижного тела.       — Это я его ударила.       Брови Старка изогнулись в изумлении. Он задумчиво почесал подбородок, смахнул с плеча воображаемую пыль и тяжело вздохнул, но взгляд с тела мистера Уотсона не отвел.       — Значит, ударила, — хмыкнул он. — Мне стоит спрашивать дальше?       Он посмотрел на хозяйку дома с неподдельным сожалением. Мэри Джейн отрицательно покачала головой и отвела взгляд.       — Нет, — ответила за подругу Эмилия. — Лучше помоги оттащить его куда-нибудь.       Общими усилиями мужчины и двух девушек мистер Уотсон оказался на диване. Мэри Джейн небрежно бросила в его сторону подушку, которая, к слову, не долетела до него и осталась лежать на кофейном столике. Старк сделал вид, что ничего не произошло, он вел себя так, словно вчера не спас Эмилии жизнь, а сегодня она не призналась ему в том, что ударила вазой по голове отца своей подруги. Мужчина по-свойски достал из холодильника молоко и разлил его в три стакана, не произнеся при этом ни слова. Мэри Джейн иногда с опаской поглядывала в сторону гостиной, поэтому и разместилась за столом вполоборота. Эми села рядом с подругой и неотрывно следила за действиями Старка. Три стакана оказались на столе, а рядом была поставлена плетёная вазочка с овсяным печеньем. Мужчина шумно опустился по другую от девушек сторону и принялся гипнотизировать свой стакан. На что он рассчитывал: на то, что молоко закипит или мистическим образом переместиться в его желудок, сказать было сложно. Пальцы с коротко стриженными ногтями нервно стучали по стеклу стакана.       Аппетита ни у одного из присутствующих не было. Единственное, чего Эмилия сейчас действительно хотела — так это избавиться от признаков простуды, которая выражалась головной болью, температурой, насморком и кашлем. К тому же, горло при каждой попытке сглотнула слюну, отзывалось неприятной болью. Мэри Джейн тяжело вздохнула и первая прикоснулась к стакану. Отпила она совсем немного и, покосившись на печенье, тяжело вздохнула.       — Держи, — рыжеволосая положила перед подругой печенье, а затем, подумав, проделала то же действие для себя и Тони Старка. — Тебе нужно есть, выглядишь ты… нездоровой.       — Спасибо, — поблагодарила Эми, даже не взглянув на подругу.       Она все ещё злилась на Мэри Джейн, хоть и осознавала, что у Уотсон было гораздо больше прав держать обиду. Но вместо этого девушка распахнула двери своего дома, предоставила кров и уют. Это било по самым болевым точкам, вызывая невыносимый дискомфорт. Эмилии думалось, что она никогда бы не смогла принять и помочь той, по чьей вине погиб ее близкий человек. И в этом, думалось, и заключался главный страх в общении с подругой. Хатчерсон знала, что не способна на подобное самопожертвование и пренебрежение собственными принципами.       — Мэри Джейн права, — вдруг решил вставить свои пять копеек мужчина. — Ты в порядке?       — Да, — Эмилия кивнула. — Просто нет аппетита.       — Ты плохо себя чувствуешь? — взволнованно спросил Тони.       — Нет, все хорошо. Я просто…       — Просто что?       — Просто простыла.       — Простыла? — Мэри Джейн нахмурилась. — Надо подогреть твое молоко, у нас остался мед с прошлой летней ярмарки.       Рыжеволосая встала из-за стола, но в ту же минуту была вновь приколочена к стулу тяжелым взглядом подруги. Конечно, ЭмДжей не забыла о том, что Эми ненавидела молоко с медом, но иногда, считала Уотсон, нужно уметь отступать от своих принципов и позволять себе открывать новые двери.       — Ничего слышать не хочу, — отпахнулась девушка, все же добралась до холодильника и достала оттуда банку с сантиметровым слоем меда на дне. — С твоим иммунитетом лучше не шутить, сама знаешь.       — Я солидарен с Мэри Джейн, — Старк достал из кармана телефон после того, как он оповестил о новом сообщении.       В общем-то, с одной Мэри Джейн Эмилия, возможно, и поспорила бы, но с объединенными силами Старка и Уотсон девушка бороться на равных точно бы не смогла. Подруга была права в одном: если затянуть с лечением, хорошим это ничем не закончится, а лежать в больнице с пневмонией как-то не хотелось, особенно сейчас. В любом случае, когда у тебя проблемы с иммунитетом, который, сдав свои позиции, предпочитал отсиживаться в сторонке, в то время как организм магнитом притягивал вирусные заболевания, приходилось относиться к своему здоровью более серьезным образом.       Пока Мэри Джейн подогревала в микроволновке молоко и мешала его с медом, Эмилия не сводила глаз с Тони, довольно шустро набирающего сообщение. Подняв глаза на Хатчерсон, мужчина вопрошающего вскинул брови.       — Что? — спросил он.       — Кто пишет?       Мужчина замялся, опустил взгляд на тусклый экран смартфона и снова поднял его на девушку напротив.       — Твой отец.       — Он, разве, не здесь?       — Нет, — Старк вымученно потёр переносицу, — он уехал ещё утром.       — Зачем?       — Ммм… — задумчиво протянул мужчина, почесав затылок, словно раззадоривая нужные мысли. — Смотреть ваш новый дом и подписывать бумаги у нотариуса.       — Не сказал мне ни слова, — обиженно вздохнула девушка, принимая у Мэри Джейн горячий стакан с гремучей для нее смесью. — Спасибо, — она неловко улыбнулась подруге и снова посмотрела на Тони. — И когда он будет здесь?       — Думаю, что он не приедет сюда, — мужчина пожал плечами, написал какое-то короткое слово и заблокировал телефон.       — Что? — сердце в груди заколотилось, словно барабанная дробь. — В каком смысле?       — Не паникуй, лучше пей молоко, — Старк подбородком указал на нетронутый стакан молока. — Мы договорились с твоим отцом, что я привезу тебя в ваш новый дом ближе к вечеру. Так будет разумнее и безопаснее.       — То есть, — Эмилия недобро хмыкнула, скрестив руки на груди. — Ты хочешь сказать, что с тобой я в большей безопасности, чем с родным отцом? Не слишком ли самонадеянно?       Старк рассмеялся, его грудной смех разрезал тишину, словно треск костра в холодную летнюю ночь.       — Разве нет? — спросил он. — Я же Железный человек.       — Слишком много чести, — раздражённо бросила Эми, но все же улыбнулась.       Мэри Джейн бесшумно присела на краешек стула и сложила ладони перед собой на стол, сцепив их в замок. Она рвано вздохнула и повернулась к Старку.       — Мне неловко, мистер Старк, но… — девушка бросила короткий взгляд на подругу, но тут же виновато его отвела. — Ближе к вечеру — это когда точно? Я боюсь, что Коул придёт в себя и будет в ярости. Мне бы не хотелось, чтобы вы снова столкнулись с ним, он полнейший мудак, когда пить нечего.       — Я понимаю, — кивнула мужчина. — Мы благодарны тебе, Мэри Джейн, что проявила по отношению к нам гостеприимство. Ты можешь прислать мне чек, я все возмещу.       — В каком смысле? — рыжеволосая недоверчиво покосилась на Старка.       Мужчина хмыкнул.       — Я про финансовое вознаграждение.       — Я не гостиница, мистер Старк, — обиженно вздохнула девушка. — Я просто помогала своей… подруге и ее близким. Ничего особенного в этом не вижу.       — Тем не менее…       — Тем не менее, — перебила ЭмДжей, — простого «спасибо» мне будет достаточно.       — Спасибо.       — Да, спасибо, — Эмилия отодвинула от края стола стакан с молоком, к которому она так и не прикоснулась. — Не волнуйся, мы сейчас же уйдем.       Встать получилось с трудом, но особого выбора не было. Эмилии казалось, что мозг в голове распух и на него давил череп, поэтому голова неприятно кружилась. Приходилось держаться за спинку стула, чтобы восстановить равновесие и избавиться от мушек перед глазами. Старк тоже поднялся со своего места, обходя стол вокруг. Он виновато улыбнулся ЭмДжей и, положив широкую ладонь Эми на плечо, снова поблагодарил девушку.       В зале не изменилось ровным счётом ничего с того момента, как появился Коул Уотсон. На полу были разбросаны лекарства из аптечки, подушка лежала на кофейном столике, осколки вазы сверкали от солнечного света недалеко от лестницы. Эми неуютно поежилась и вздохнула. Что бы там не произошло несколько минут назад, это не портило впечатление о том домашнем уюте, который получилось создать у Мэри Джейн.       — Извините ещё раз, — рыжеволосая оперлась плечом о стену, следя за тем, как Эми зашнуровывает кроссовки. — Эмилия, мне правда очень жаль, но ты видела, на что он способен.       — Я понимаю все, не беспокойся, — кивнула Хатчерсон, поймала на себе долгий взгляд Тони и опустила глаза.       Во всей этой ситуации неловко себя чувствовал только Тони. Он видел, что между подругами с каждым сказанным словом вырастает все больше льда. И если Мэри Джейн хоть как-то пыталась его топить, то Эмилия все подкидывала и подкидывала лёд в их отношения. Своей холодностью и отчужденностью она ухудшала и без того шаткое положение.       — Если тебе понадобится моя помощь, — Старк остановился в дверях, когда Эмилия уже спустилась с террасы. — У тебя есть мой номер. Звони в любое время, не стесняйся.       Забравшись в машину миллиардера, Эмилия почувствовала себя полнейшей дурой. Она хотела сказать подруге, что она дорожит ею, что ей жаль за сказанные на эмоциях слова. Но почему-то попросить прощения оказалось действительно до невозможного сложно. И она промолчала, сдержала все в себе, и тем самым, возможно, подтолкнула многолетнюю дружбу катиться вниз по снежному склону. Исходов существовало всего два: либо она остановит этот ком, либо он будет расти с невероятной силой, пока не похоронит под собой все, что так дорого и ценно в этой жизни. Все же, Эми прекрасно понимала, что поступила не очень хорошо, особенно усиливал скребущую совесть теплый нежно-лиловый свитер.       Посмотрев в окно, девушка тяжело вздохнула. Ее подруга, сиротливо обнимая себя за плечи, натянуто улыбалась, в то время как глаза выражали настоящую грусть.       Возможно, правильным было забрать подругу из этого места, от тирана-отца и бессмысленно жертвующей собой и дочерью матери. Но рациональное мышление вовремя било пыльным мешком по голове. Куда забрать? Она даже не знала, где и когда отец купит жилье, и купит ли вообще. В равной степени, как и не знала, прекратится ли преследование, ведь сыворотка теперь у Питера, но и втягивать в проблемы Мэри Джейн не хотелось. А если отец надумает переехать в другой город, потому что это было бы весьма логично в отношении безопасности? Тогда Эмилии придется покинуть Куинс. Неделей ранее от этой мысли стало бы неприятно саднить сердце, но теперь изменения, что произошли в голове девушки, не могли быть исправлены, они навечно заменили Эмилию Хатчерсон на какого-то принципиально нового человека. Ещё летом, до наступления осени, девушка бы никогда не обрадовалась переезду из Нью-Йорка, здесь была сосредоточена вся ее жизнь: школа, друзья, любимые места и заведения. Сейчас же терять уже было практически нечего и, если на чистоту, девушка обрадовалась бы перспективе переезда из города, где каждый, кому не лень, будет винить ее в смерти школьников. Она не была в этом уверена, но по словам мистера Мартина, дела обстояли не самым лучшим образом.       Остаться в Куинсе — значит подвергнуть себя нападкам и обвинениям. Несмотря на то, что они были бы обоснованными и логически мотивированными, это было бы жестоко по отношении к Эмилии. Девушка понимала это и хотела думать, что отец, взрослый человек, тоже понимает, что его дочь не сможет спокойно жить в этом городе.       Тони оказался в машине спустя минуту и, нацепив на нос солнечные очки, направил машину вдоль улицы, на которой стоял дом Уотсонов. Эмилия шмыгнула носом и, ссутулившись, ещё долго смотрела в зеркало заднего вида, грустно отмечая, что Мэри Джейн так и не зашла домой. Лишь когда автомобиль свернул за поворот, выруливая на оживленную улицу, девушка устало прикрыла глаза и медленно выдохнула. Она хотела попросить Старка вернуться, но не стала этого делать по ряду причин.       День выдался ясным и солнечным, разноцветные крыши домов мелькали перед глазами, заставляя жмуриться из-за ярких красок осени. Tesla Roadster Старка разгонял опавший за ночь с придорожных деревьев красно-желтый ковер, рыча с приятной вибрацией.       Поездка расслабляла и позволяла на неопределенное время не думать ни о чем, кроме тишины и спокойствия. Когда машина остановилась на очередном светофоре, оказавшись одной из первой в образующейся пробке, Эмилия снова выглянула в боковое окно. Вокруг сновали спешащие на работу люди, иногда перебегающие дорогу в неположенном месте и случайно задевающие капот дорогой машины, из-за этого мужчина недружелюбно хмурился и сигналил.       — Тони, — обратилась к нему девушка, решив, что поговорить лучше тогда, когда Старк не занят вождением.       — Ммм? — невнятно промывал мужчина, нервно постукивая пальцем по кожаной обивке руля.       В автомобиле приятно пахло яблочным освежителем воздуха и дорогими духами ее владельца. Эмилия поджала губы и опустила взгляд, не решаясь посмотреть на мужчину, сидящего от нее по левую руку. Ей казалось, что Старк не настроен на диалог ни в какой форме.       — Я хотела поблагодарить за вчерашнее, — тихо произнесла девушка.       — Ты уже благодарила.       — И все же…       — Эмилия, — вздохнул Тони, помассировав виски большим и средним пальцем левой руки, — мне не нужны твои благодарности, я делал это не для того, чтобы ты меня благодарила.       — Да, я знаю. Именно поэтому ты ее и заслуживаешь.       Мужчина недоверчиво покосился на пассажирское сидение и закатил глаза.       — Ну, в смысле, благодарность заслуживаешь, — пояснила девушка, неправильно истолковав молчание.       — Да, я понял, — кивнул мужчина и улыбнулся каким-то собственным мыслям одними уголками губ. — Меня уже раздражает это слово. Благодарность.       — Меня тоже, — улыбнулась девушка.       — Можно использовать множество синонимов, если ты на самом деле хочешь выразить мне… короче. Проехали.       — Да, я хочу, — встрепенулись Хатчерсон, вцепилась пальцами в ремень безопасности и повисла на нем. — Хочу сказать спасибо. Потому что ты спасаешь мою жизнь уже дважды и…       — Бог любит троицу, — Тони смешливо хмыкнул и пожал плечами.       — Не верится, что сам Железный человек — набожный человек. Парадоксально, но факт.       — Я атеист.       На светофоре загорелся зелёный, и поток машин с нарастающим шумом двинулся вперёд. Недолго думая, Старк выкрутил руль и свернул с дороги на узкую полупустую улицу с односторонним движением. По обе стороны стояли припаркованные в направлении движения автомобили различных марок, между которыми в поисках своих машин иногда слонялись люди.       Район с частными домами как-то незаметно сменился индустриальным, с многоэтажными зданиями фирм, магазинчиков и офисов.       — Сенсация! — Эмилия развела руки в стороны, обрисовывая границы воображаемой газеты. — Железный человек — атеист или божество-самовыдвиженец?!       На секунду оторвав взгляд от серой полосы дороги, Тони с широкой улыбкой посмотрел на Эмилия и удивленно охнул.       — Надеюсь, ты не собираешься поступать на факультет журналистики после окончания школы.       — Почему бы и нет? — девушка улыбнулась и расслабленно откинулась на сидение. — Мое имя будет значиться после напечатанных статей; возможно, я даже стану со-ведущей вечерних новостей. Телевизионщикам платят весьма неплохие деньги.       — Смотри мне, — Тони отправил очки на лоб за ненадобностью, трех- и четырёхэтажные здания с обеих сторон от дороги хорошо блокировали солнечные лучи и без солнцезащитных стекол. — Станешь журналисткой, я сделаю вид, что тебя не знаю.       — Ох, вот как, — обиженно фыркнула Хатчерсон, скрестив руки на груди.       Тони Старк широко улыбнулся. Уже давно он не улыбался вот так, как улыбался в обществе Эмилии. Девушка была похожа на своего отца в молодости, пускай Тони и познакомился с ней не совсем в подходящее время, но он чувствовал ту неугасимую энергию, которая шла от девушки с зелёными глазами. Возможно, она ещё сама не знала, на что способна, но Старк видел и точно знал: девушка рано или поздно раскроется полностью и, отдавшись любимому делу, доведет его до совершенства, как сделал однажды ее отец. Как делает изо дня в день и сам Тони.       Такие, как Эмилия Хатчерсон покоряют мир своим внутренним светом и ведут за собой людей.       — Не любишь журналистов? — Эми потянулась к магнитоле и нажала на пуск. — Или боишься, что я отрою в твоём шкафу какой-нибудь скелетик?       Заиграла легкая ненавязчивая музыка, равномерно распределяясь по салону автомобиля. Старк проследил взглядом за действиями Эми и вернул его к дороге, сбавил скорость и медленно въехал на парковку перед торговым центром. Здание растянулось в целый квартал, но было невысоким — в три этажа. Темные панорамные окна создавали ощущение, будто смотришь на мир в затемнённые зеркало, яркая осенняя улица там преображалась в мрачную и унылую.       Тони завернул руль в несколько оборотов и машина плавно вклинилась между такими же припаркованными автомобилями. Эми столкнулась взглядами с самодовольного вида молодым человеком в черном Мерседесе, он игриво подмигнул ей и оскалил ряд белоснежных зубов. Девушка спешно опустила глаза, поджав губы, и вернула взгляд на Тони, ожидая продолжения разговора. Мужчина покривил лицом, заглушая двигатель и, заметив на себе чужой вопрошающий взгляд, неоднозначно пожал плечами. Ему понадобилось около пятнадцати секунд на то, чтобы вспомнить, о чем шла речь.       — Ну… — протянул Старк, пошарив в кармане на наличие портмоне. — Журналисты иногда задают ненужные вопросы.       Рука мужчины потянулась к бардачку, лёгким нажатием Тони открыл его и, проведя внутри рукой, достал чёрный кожаный кошелек. Эмилия, замечая за собой странное смущение, вжалась в кресло, мечтая оказаться в тот момент где угодно, но только не в салоне старковского Tesla Roadster. Заметив смущение девушки, мужчина неуютно повел плечом.       — Ненужные, — голос сел, то ли из-за смущения, то ли из-за простуды, разбираться в этом, в любом случае, не было времени, — или неправильные?       — Разве есть разница? — Старк сел вполоборота к Хатчерсон, облокотившись одной рукой о сидение, а другой мужчина держал ключи от машины и портмоне.       — Конечно! — встрепенулись Эми. — Ненужные — это те, на которые отсутствует желание отвечать или которые вовсе не имеют необходимости. А неправильные — это вопросы, сформулированные так, чтобы спровоцировать…       — Спровоцировать на что? — спросил мужчина, глубоко задумавшись.       Эми сощурилась и пожала плечами.       — Не знаю, — отозвалась она. — Возможно, они необходимы для того, чтобы спровоцировать на нужные ответы, которые можно переиначить и… — девушка замялась, потеряв улыбку, и опустила глаза, — впрочем, это ерунда.       Тони вдохнул полной грудью, пуская в лёгкие ароматизированный воздух. Он бросил беглый взгляд на наручные часы, выглядывающие из-под манжета белоснежной рубашки, и почесал правую бровь. 10:15. А Эмилия, заметив изменения на мужском лице, почему-то подумала о том, не надоедает ли Тони Старку постоянно носить официальные костюмы. Словно прочитав эти мысли, мужчина неуютно поежился и расстегнул пуговицу пиджака.       — Знаешь, что я думаю? — спросил он.       — Что я стала бы отличным журналистом? — невесело усмехнулась девушка.       Но мужчина смотрел на нее серьезнее, чем обычно. Пусть они знакомы с Тони не так долго, но он смотрел на нее по-разному: заинтересованно, раздражённо, безразлично, даже разочарованно. Но точно не так.       — Что тебе ещё не исполнилось и двадцати, а ты уже в разы умнее тех женщин, с которыми мне иногда приходится общаться.       Слышать нечто подобное, тем более от человека вроде Старка, было неимоверно приятно. Мало того, что он назвал ее умной, так ещё и ставил в сравнение с дамами своего круга. Это было странно, но удивительно.       — Сочувствую, если то, что тебя окружают глупые женщины, это правда.       — О, спасибо.       — А если серьезно, — Эмилия заправила за ухо выбившуюся прядь волос, — где мы?       — На парковке, — мужчина выглянул в окно и хмыкнул, — перед каким-то торговым центром. А что?       Самое смешное было в том, что происходящее совершенно не напрягало, даже наоборот, общество мужчина заставляло чувствовать себя в безопасности. Это было странно, но и изменить это было невозможно. Казалось, будто то, что произошло вчерашним вечером — всего лишь странный сон, который рассеялся с наступлением утра.       — И что мы тут делаем?       — Не мы, а я, — поправил Тони, открывая дверь машины. — И я иду в аптеку за лекарствами от твоей простуды.       — Я чувствую себя лучше, — попыталась соврать девушка, но голос охрип.       — Ни ногой из машины, — приказал мужчина. — Увижу тебя снаружи — познакомишься с задним сидением.       Пришлось согласно закивать и позволить мужчине уйти. Как только Тони оказался снаружи, на девушку снова рухнул поток воды, сметающий спокойствие и уверенность в себе. Это было похоже на цунами. Пока Железный человек находился в радиусе досягаемости, волна отступала, и чем дольше это длилось, тем больший поток воды и с большей скоростью мог рухнуть в тот момент, когда Старка рядом вдруг не стало. Объяснить это было сложно, но одно было ясно — с Тони Старком она чувствовала себя также, как с отцом. Уютно. Безопасно. Спокойно.       Почему хотелось доверять этому мужчине — это не было понятно даже ей самой. Но именно Тони Старк делал для нее ровно столько, сколько и когда ей было нужно. Он не навязывал свою опеку, как это делал отец, но оказывался рядом в те моменты, когда без его помощи наступил бы трагичный конец. Эмилия больше всех любила отца, но что-то больно кололо в груди: не будь в ее жизни Тони Старка, сидела бы она в этот день в оранжевом Tesla Roadster напротив торгового центра «Капкан», глядя на мир через затемнённые стекло автомобиля? Никто не мог сказать, как закончилась бы ее история, но Железный человек уже сыграл в ее жизни важную роль. И даже если он так и останется воспоминанием из 2017 года, то это не страшно, он уже сделал достаточно. Эми придерживалась идеи, что люди приходят в жизни друг друга именно в тот момент, когда нужны, и уходят тогда, когда дали определенный урок. Со Старком все понятно, он спас девушке жизнь, а вот какой урок могла дать ему сама Хатчерсон?       Но подумать об этом Эмилия не успела, в окно машины с ее стороны скромно постучались. Однако девушка всё же умудрилась, испугавшись, вскрикнуть и удариться головой о крышу, подпрыгнув от испуга на месте. Схватившись за бешено колочущееся в груди сердце, она уставилась в окно, готовясь бежать. Но вместо этого она увидела виновато улыбающегося Старка. С облегченным вздохом ушел и страх за жизнь, но пришла наигранная злость на Тони. Он жестом попросил отпустить стекло и терпеливо дождался, пока девушка разберётся в устройстве светящихся на дверной панели кнопок. Вскоре стекло плавно поползло вниз, издавая приятный шаркающий звук.       — Что? — изогнув брови, спросила Эмилия.       — В бардачке есть вода и яблоко, если хочешь.       — О, спасибо, — фыркнула девушка, резко надавила на дверцу и достала оттуда бутылку минеральной воды без газа. — Спасибо, — более мягко добавила она и улыбнулась.       В этот раз Хатчерсон проследила за тем, как Тони протискивается в двери и одновременно с этим спускает со лба солнцезащитные очки. Не заметить то, что на него оглядываются люди, было невозможно, и Эми с грустью отметила, что для такой публичной персоны как Тони Старк покоя не будет до тех пор, пока он интересен публике. Пришлось немного съехать вниз по сидению и натянуть капюшон кофты.       Эми переключила на радио и прибавила звук, расслабленно прикрыв глаза. Радиоведущий воодушевленно объявил следующую композицию, пожелав приятного солнечного дня и трёх минут наслаждения хорошей музыкой. Песня казалась ласковой и нежной, но в то же время она вызывала спазмы в животе, сопровождаемые подступающим к горлу комом. Она вызывала желание плакать и жалеть себя, но и мотивировала к принятию жизненно необходимых решений.       Вдруг вспомнился первый день в новой школе и теплый, дружелюбный прием, который устроила куратор. Может быть, сейчас, уже повзрослевшей Эми игры на знакомство казались сущей ерундой, но тогда, пять лет назад, они сыграли немаловажную роль в формировании той Эмилии Хатчерсон, которая встретила свой восемнадцатый день рождения.       — Вы можете выбрать себе пару, необязательно, чтобы девочка становилась с девочкой, а мальчик с мальчиком, — вкрадчиво поясняла учительница, миссис Олсен, измеряя шагами созданный детьми круг. — Уже выбрали? Тогда держите своего нового друга в поле зрения, пока я объясняю вам вашу задачу. Вам нужно будет подойти к выбранному вами однокласснику и сказать о нем три факта, которые вы видите по его внешнему виду. Все понятно? Если да — то вперёд, навстречу новым знакомствам!       Пусть миссис Олсен и была очень странной женщиной, что понимали даже ее ученики, но она была очень хорошей и любила детей. Как и дети ее. Поэтому два раза повторять учительнице не пришлось, все дети разбежались по классу, хватая за руки выбранных ребят. Никто не ругался и не ссорился, всем нравились правила игры и всех устраивало то, что в ее результате они узнают на одного человека больше, а значит и дальнейшие знакомства пойдут быстрее.       Эмилия, заметив прямо напротив себя не двинувшуюся с места девочку с двумя косичками, уверенным шагом направилась вперёд. Ей хотелось познакомиться с кем-то, ведь мало того, что она оказалась в новом городе, так ещё и не имела друзей. Все другие ребята знали друг друга, пусть и не очень хорошо, у них были друзья в этой школе, а Эми была совершенно одна: напугана и растеряна.       Быстро подбирая в голове любые приятные выдуманные факты, какие только могло сгенерировать детское мышление, девочка стремительно приближалась. Она хотела начать говорить сразу, как только окажется на достаточном расстоянии от рыжеволосой, чтобы та могла услышать, но вместо этого столкнулась с худым мальчишкой со стоящими колом черными волосами. Не удержавшись на ногах, Эмилия больно приземлилась на пятую точку и прохныкала. Она подняла на растяпу обиженные глаза и заметила, что он уже давно встал на ноги, отряхивая с коленей пыль.       — Ты не видишь что ли, куда идёшь? — возмутился мальчик, почесав ушибленной локоть.       — Вижу, — пробубнила девочка. — Я шла знакомиться с ней.       Эми указала пальцем на новую одноклассницу с рыжими косичками. Девчонка стояла, тепло улыбаясь, и мяла в руках мягкого плюшевого медведя.       — Я первый выбрал ее!       — Нет, я!       — Глупая девчонка!       — Сам ты глупый, если хочешь, то иди и знакомься, я найду себе другую пару.       — Вот уж нет! — возмутился мальчик, вскинув прямой острый нос. — Сама иди! Я, вообще, с девчонками не знакомлюсь.       — Да? — Эмилия смешливо изогнулась брови и уставилась на одноклассника исподлобья. — Ты только что говорил, что первый выбрал рыжую, чтобы познакомиться.       — Что плохого в том, что я рыжая? — обижено спросила девочка, ставшая яблоком раздора между Эмилией и кареглазым мальчишкой. — Если ходите, мы можем общаться все вместе.       Эми и мальчик переглянулись и кивнули друг другу.       — Я Джексон, — представился одноклассник, протянув Эмилии ладонь.       — Эмилия, — отозвалась она, приняв рукопожатие.       — Меня зовут Мэри Джейн, — рыжеволосая дружелюбно улыбнулась и протянула сразу две ладони: одну для Эми, другую — для Джексона.       Воспоминания разбудили в сердце сгусток тепла, который стал распространяться по организму вместе с кровью и дарить приятное спокойствие. Даже тогда, пять лет назад, они находили с Джексоном сотни причин для ссор и упрёков, а ЭмДжей находила новые и новые способы примирить своих друзей. Она знала, что за их ругательствами кроется настоящая дружба. Знали ли это они сами — совершенно другой вопрос.       При каждой мысли о Джексоне сердце сжималось, прекращая биться. Хотелось, чтобы это прекратилось, но Эми не знала, какое время спустя наступит тот момент, когда она сможет вспоминать о друге без боли, а с доброй грустью, да и наступит ли это, вообще. Все вокруг твердили — время лечит, но лечит ли оно на самом деле — Хатчерсон придется узнать на собственном опыте.       В окно во второй раз настойчиво постучали, и Эмилия мученически вздохнула. Она готовилась встретить Старка очередной порцией иронии в его сторону, но, открыв глаза, не смогла дёрнуться с места. Прямо за окном к ней склонился молодой парень с широкой улыбкой. Память тут же подкинула скалящего зубы водителя черного Мерседеса. И, заглянув за спину к незнакомцу, девушка убедилась, что это был он. Приходилось все время держать в голове угрозу Старка о том, что с ней будет, если она ослушается его просьбы, однако девушка не знала, распространяется ли ограничение на разговоры с незнакомцами из машины, но решила не рисковать. Поэтому девушка отвела взгляд от окна и принялась с напущенной заинтересованностью листать новостную ленту, даже не вчитываясь в заголовки.       Стук повторился. Затем ещё раз. И ещё. Незнакомец начал раздражать своей настойчивостью, Эмилия закатила глаза и посмотрела на него самым холодным взглядом из тех, которые могла выдать. Это ничуть не задело счастливое выражение лица парня, он продолжал искренне, как казалось девушке, улыбаться, в уголках глаз собрались лучистые морщинки, на щеках выступили обворожительный ямочки. Он был весьма симпатичным, полной противоположностью Джексона: платиновые волосы и серые глаза, россыпь светлых родинок, переползающих с шеи на щеки, лёгкая небритость и длинные светлые ресницы.       Заметив, что Эмилия задержала на нем заинтересованный взгляд, парень игриво подмигнул ей и приблизился к стеклу. Костяшкой указательного пальца он вновь постучал по стеклу, в этот раз практически невесомо.       Эми вопросительно изогнула брови и скрестила руки на груди, не сводя взгляд с весёлых льдышек глаз. Было бы правильно, если бы она отвернулась и продолжила совершенствовать свой навык игнорирования, но что-то не позволяло опустить глаза и разорвать зрительный контакт.       — Познакомимся? — она скорее прочитала предложение по губам, чем услышала его, потому что звукоизоляция в автомобиле соответствовала его ценнику.       Задумавшись, девушка отрицательно закачала головой. Парень ещё что-то вещал, но разобрать — что именно он говорил, не удалось. Сначала Эми пыталась читать по губам, но потерялась где-то в начале весьма живого монолога и даже не пыталась восстановить упущенную мысль. Было видно, что незнакомец говорит быстро и эмоционально, с его губ так и не исчезла дружелюбная улыбка. Хатчерсон вздохнула и пожала плечами, позволив уголкам губ дрогнуть в ответной улыбке.       — Я тебя не слышу, — она развела руки в стороны и виновато поджала губы.       Сначала парень нахмурился, указал на свои уши и отрицательно закачал головой, словно показывая, что он тоже не может разобрать ее слова. А через секунду, словно поймав озарение, он бодро закивал, поднял руки в знаке примирения и спешно вернулся в машину.       От лица, наконец, отхлынула краска, и Эмилия уткнулась в телефон, решив проверить почту. Так или иначе, ей вовсе не хотелось заводить новые знакомства, от одной мысли об этом вдоль позвоночника разбегались неприятные мурашки. Но не успела девушка открыть первое непрочитанные сообщение, как с правой стороны вновь раздался тихий стук. В этот раз стучали чем-то пластиковым. И в подтверждение своей догадке, Эмилия увидела все того же белобрысого парня, только теперь он держал в руках блокнот и ручку. Дождавшись, когда внимание Хатчерсон будет привлечено всецело к его персоне, он быстро написал что-то в блокноте и вплотную приложил его к стеклу автомобиля.       «Боишься, что твой спутник не одобрит?»       Пришлось выждать несколько секунд, прежде чем до мозга дошел смысл предложения. Девушка нахмурилась и отрицательно замотала головой. Она открыла в телефоне фоторедактор и коряво начертила на белом фоне ответ.       «Боюсь, что ты лишишься своих зубов».       Развернув экран телефона к окну, девушка выжидающе посмотрела на незнакомца. Он щурился, то ли из-за мелкого шрифта, то ли из-за неразборчивого почерка. Лицо его сначала стало серьезным, даже хмурым, а потом широкая улыбка снова украсила тонкие губы.       «Макс».       Писать ответ долго не пришлось, потому что Эми решила употребить сокращённый вариант своего имени, но пока она пыталась найти бумагу и ручку в бардачке машины, прошло достаточное количество времени.       Вернув взгляд к окну, девушка приложила бумагу с именем к стеклу, но в тот же момент пожалела о том, что, вообще, решила с кем-либо коммуникатировать. На улице, яростно пыхтя и держа в руках бумажный пакет с эмблемой какой-то широко распространенной сети аптек, стоял Тони Старк. Он недовольно покачал головой, будто Эмилия была большим разочарованием во всей его жизни и обогнул машину спереди. Обернувшись на последок, он что-то хмуро сказал парню, назвавшемуся Максом. Тот ухмыльнулся. И эта ухмылка вдруг заставила в голове что-то перевернуться, Эми вдруг показалось, будто все это — улыбки, подмигивание, — искусственное, очередная маска очередного человека. Пришлось тряхнуть головой, чтобы отогнать подобные мысли. Как бы то ни было, она не могла точно определить, что скрывается за этой маской, да и есть ли она на самом деле, к тому же, это было точно не ее дело.       Удержаться от того, чтобы посмотреть в окно, девушка не смогла, а то, что там увидела, заставило смущённо улыбнуться и все же попытаться скрыть странное чувство удовлетворения от того, что на нее обратили внимание. Макс поджал губы и растянул их в улыбке, заигрывающе подмигнул и откинулся на кресло в своем автомобиле. И как-то странно он вставал в сравнение с Джексоном, хотя вовсе не должен был. Тем не менее, это было, и Эми мысленно ругала и ненавидела себя за то, что позволяет себе сравнивать двух совершенно разных людей. Да и, вообще, она не имела никакого права на это.       Дверь машины открылась, пропуская в салон свежий сентябрьский воздух, вслед за которым за руль сел Тони. Он провернул в коробке зажигания ключ, переключил передачу и, неглядя, бросил в сторону Эмилии пакет с лекарствами. Машина плавно тронулась с место, движение вперёд расслабляло и помогало выровнять сердцебиение.       Нырнув в бумажный пакет с эмблемой в виде белого круга с помещенным в него голубым дельфином, девушка аккуратно достала первую попавшуюся упаковку таблеток. Противовирусный препарат был как нельзя кстати.       — Спасибо, — поблагодарила девушка, пальцем выдавливая таблетку из упаковки.       Мужчина кивнул, что послужило хорошим знаком. Не обращая внимание на мелькающие мимо пейзаж, даже не думая о том, куда ее везут, девушка открутили от бутылки крышку и отпила глоток воды. Потом, подумав, положила таблетку как можно дальше на язык, чувствуя горечь, и запила лекарство большим количеством минералки.       Желание закрыть слезящиеся глаза брало верх над любой выдержкой, приходилось применять усилия, чтобы не опустить веки и не проволиться в сон. Всё-таки, хотелось хотя бы делать вид, что она заинтересована поездкой. А на самом деле, Эми было без разницы, куда ее везёт Железный человек. Даже если бы он держал путь в какую-нибудь организацию по нелегальной торговле органами, вряд ли бы Эмилия шевельнулось с места и в таком случае. Странная аппатия, смешанная с желанием хорошенько выспаться, полностью завладела сознанием.       — Знаешь, — меланхолично произнесла девушка. — Ты так всех потенциальных женихов у меня распугаешь.       Тони хмыкнул, но взгляд с дороги не отвел.       — Так ты уже замуж собираешься?       — Почему бы и нет? Все лучше, чем…       — Чем что? — Тони резко завернул вправо, отчего даже Эмилия вжалась в дверь машины.       — Семь кошек и девять собак.       — Не любишь животных? — вопрос, адресованный девушке, повис в воздухе.       — Не люблю максимализм, — ответила Хатчерсон, подумав. — А животных я люблю. У меня был кот, пока не убежал.       — Комично это, — Старк улыбнулся собственным мыслям, оставшимся только в его голове.       — Что именно?       — Ты сама один сплошной максимализм, особенно в глупости, тупости и иронии.       Эмилия пожала плечами и принялась мять уголок свитера, рассчитывая на то, что к разговору они больше не вернутся. Да и Старк не особо был настроен на дружеский разговор; вернувшись из аптеки, он не убирал с лица хмурого выражения и поджатых в узкую полосу губ. Что могло вызвать его смену настроения, причем насколько кардинальную — Эмилия могла только догадываться. Но то, что Железный человек страдал от перепадов настроения, вызывало какое-то странное злорадство. Злорадство не злое, а лишь хитрое, исподтишка.       Машина останавливалась ещё два раза. Первый — возле дорожной забегаловки, из которой Старк брезгливо вынес пакет с заказом Эмилии. Девушку же ничего совершенно не смутило и, забрав у Тони свой нормальный (относительно) завтрак, она принялась уминать роллы «Калифорния». Второй раз остановка оказалась конечной, и Эмилия спешно вылезла из машины, прихватив с собой пустую упаковку от еды, которая полетела в ближайший мусорный бак вслед за пустой бутылкой воды.       Вокруг то и дело сновали люди, бурным потоком текущие по своим делам. Какой-то мужчина плечом толкнул Эмилию, быстро извинился и отправился восвояси, оставив девушку задумчиво смотреть ему вслед, пока широкая ладонь не легла между лопаток. Она подняла взгляд на Тони и устало вздохнула. Мужчина был выше ее на полголовы, если ей приходилось смотреть прямо, то глаза все время утыкались мужчине в небритый подбородок.       Солнце зашло за темную дождевую тучу, отпуская на город серую тень, которая медленно ползла по асфальту, цепляясь за головы людей, за фасады зданий и фонарные столбы, пока, блеснув в окнах высотки, не скрылся последний луч солнца. Девушка подняла голову к небу, теперь не приходилось щуриться и закрываться от яркого света тенью ладони. Прямо над их головами проплывало кучевое, темно-синее облако. Погода в сентябрьском Нью-Йорке менялась также быстро, как настроение Старка, который сейчас безразлично осматривал обстановку.       — Где мы? — спросила девушка, повернувшись в сторону мужчины и обеими руками вцепившись в собственные бока.       — Риэлтерская компания, — пояснил Тони, доставая из кармана пиджака свой сотовый. — Здесь мы договорились встретиться с твоим отцом.       Девушка понимающе кивнула и, дождавшись, пока мужчина наберет отцовский номер, узнает о его местоположении, двинулась в сторону парадного входа вслед за Тони Старком.       Он выглядел так, будто все и во всем контролировал, что, возможно, было не так далеко от правды. Объяснив, что Гарольд Хатчерсон ждёт их на втором этаже здания, мужчина подтолкнул свою спутницу к дверям и попросил ее быть как можно осторожнее. Та согласно прикрыла глаза.       Внутри риэлтерская фирма оказалась светлой и просторной, холодный свет слепил глаза, словно если бы каждый входящий сюда смотрел на ледник. Широкая стойка приемной с милой улыбчивой блондинкой, на бейдже которой значилось, что ее зовут Эшли, встретила Тони и Эми кучей всевозможных буклетов с предложением уже обставленных загородных домов и квартир. В помещении все так прямо разило блеском и вычурной помпезностью, начиная с белого мраморного пола и заканчивая невероятных размеров хрустальной люстрой под сводчатым потолком.       Работники были одеты в одинаковую темно-синюю униформу. На девушках идеально сидели подогнанные под индивидуальные размеры пиджаки с рукавами в одну вторую предплечья, на воротнике которого было выведено название компании АrtProject и узкие юбки чуть ниже колена в тон верхней части одежды. На шее были завязаны короткие грязно-белые галстуки. Мужская половина служащих была одета в черные брюки и синие пиджаки, скрывающие серые галстуки, эмблема компании была вышита на нагрудных карманах.       Тони целенаправленно прошел к стойке приемной, проигнорировав нескольких официально поздоровавшихся с ним людей. Они, наверняка, прекрасно знали о том, кто именно навестил их в этот будний день. Эми пришлось виновато улыбаться и здороваться за мужчину, чувствуя себя невероятно глупой, словно ей платили за то, чтобы как-то смягчать неотесанность и грубость зазнавшегося миллионера. Хотя назвать Старка зазнавшимся было чем-то вроде преступления против государства. Наверное.       Как только двое посетителей в виде пожилой парочки уступили им место у администратора, а сами направились к выходу, шепотом споря о выборе дачи, Тони натянуто улыбнулся кукольной блондинке и облокотился о столешницу. Такие, как Эшли, работали в таких местах, как ArtProject только благодаря своей представительной внешности, ведь, если лицом компании, которое встречает посетителей, будет фигуристая блондинка с нарощенными ресницами, то успех уже почти в кармане.       — Мистер Старк! — администратор привстала, позволяя разглядеть в своих глазах огонек. — Кто бы мог подумать, что однажды настанет день, когда вы посетите нашу компанию. Добро пожаловать.       Она смотрела на Тони так, будто видит перед собой божество, которому покланялась все свою сознательную жизнь. Да так оно и было, если не вдаваться в подробности. Железный человек для многих был кумиром, даже Эмилия почувствовала странный трепет и гордость оттого, что Старк посетил дом Мартинов 5 сентября. И никто, тем более она, не могла осуждать животрепещущий восторг со стороны молодой администраторши. Краем глаза Эми заметила, что все внимание, сотрудников и посетителей, было приковано к вытянутой фигуре народного героя и ссутулившейся под всеобщими оценивающим взглядами девочке-подростку. Она не любила, когда на нее смотрели так, ладони сразу начинали потеть, а щеки заливались краской, но избавиться от дискомфорта Эмилия не могла.       Администратор Эшли все же с трудом, но оторвала взгляд от Старка и брезгливо пробежала им по его спутнице. Догадаться, о чем она могла подумать в тот момент, было не так уж и сложно, учитывая внешний вид Эмилии и ее слезящиеся глаза. Тони проследил за взглядом блондинки и недолго задержал его на смущенной Эми, которая делала вид, что заинтересованно изучает буклеты с предложениями покупки жилья статуса лакшери. Было заметно, что девушка чувствует себя максимально некомфортно в чужой одежде, под пристальным взглядами, в компании известной на весь мир личности.       Да, ее отец был шишкой местного разлива, его знали в том районе Куинса, где находилась их старая квартира. Тогда Эмилия вовсе не замечала за собой желания натянуть капюшон кофты до носа и не показывать собственного лица. И отчасти это было из-за того, что она боялась увидеть в этих незнакомых глазах обвинение, пусть эту мысль она старалась не допускать в границы разумного.       — Поверьте, вы не ошиблись, что посетили именно нас, — продолжала лепетать администратор, даже не замечая, что Старк в это время бестактно набирает сообщение в мессенджере. — Мы предоставляем жилье люкс-класса, оформляем все документы для вас, открываем для наших посетителей самый широкий выбор. Нас посещают такие знаменитые люди, как…       — Да, да, — мужчина быстро закивал, махнув рукой. — Спасибо за вводную экскурсию. Но я здесь не до этого. У меня назначена встреча с одним из ваших сотрудников — Марком Шеноном.       — Правда? — в голосе проскользнула обида, но она тут же сменилась кокетливой улыбкой. — На какое время вы записаны?       — Встреча идёт сейчас.       — Минуточку, я сейчас уточню кабинет.       Тони кивнул, пока блондинка длинными пальцами с острым ярко-красным маникюром набирала что-то в компьютер, и повернулся к Эмилии. Девушка сразу же заметила на себе новый пытливый взгляд, и оторвалась от чтения очередного буклета, который Тони резко вырвал из ее рук и, пробежавшись по его содержанию глазами, изогнул брови.       — Как себя чувствуешь? — спросил он.       — Нормально, относительно. Просто у меня чувство, что меня сейчас стошнит.       Тони недобро нахмурился, огляделся по сторонам и наклонился к Эмилии так близко, что от его дыхания у нее шевелились волосы.       — Эм, — он почесал затылок. — Может, стоит обратиться к врачу?       — Я фигурально выразилась. Меня тошнит от окружающей обстановки и от того, как с тобой пытается флиртовать эта… — Эмилия указала подбородком на блондинку за стойкой администратора.       — Понял, — рассмеялся мужчина. — Потерпи.       — Твоя жизнь всегда такая?       — Какая?       — С переизбытком постороннего внимания.       Возможно, Эми лишь показалось, что Тони грустно улыбнулся и понурил плечи, потому что длилось это всего секунду, а потом теплые карие глаза нашли ее зелёные.       — Я же супергерой, — мужчина пожал плечами.       Эмилия понимающе кивнула. Она хотела как можно скорее оказаться рядом с отцом, чтобы извиниться перед ним за свой побег и сказать, что он — самый лучший отец на свете, сказать, чтобы он никогда не сомневался в своем воспитании. Она знала — все уйдут, а он всегда примет ее сторону, как и она — всегда будет стоять рядом с ним.       — Извините, мистер Старк, но на это время назначено другому клиенту, — блондинка ещё раз пробежалась глазами по экрану компьютера.       — Да, все верно, человеку по имени Гарольд Хатчерсон. Мы друзья, и я привез на встречу его дочь для подписания бумаг.       Все выглядело слишком подозрительно, даже для Тони Старка. Но он вовсе не выглядел тем, у кого что о шло не по плану.       — Извините, но я, наверное, не могу.       — Наверное или не можете? — мужчина даже не посмотрел на администратора, потому что снова был занят тем, что спешно набирал сообщение.       Заглянув в экран старковского телефона, Эмилия заметила имя отца и около десятка гневных смайликов, что вызвало непроизвольную улыбку. Взрослые мужчины, а ведут себя, как дети малые.       — Это против правил и…       — Правда? — Тони оторвался от сотового и широко улыбнулся. — А я думал, что я заслужил доверия после того, как несколько раз спасал мир.       — Да, конечно, — девушка растаяла, растеряв всю осанку и чуть ли слюни не пускала в сторону мужчины. — Хорошо. Для вас мы можем сделать исключение.       — Отлично, — кивнул Старк. — Как мы можем пройти в кабинет?       — Встреча проходит в 616 кабинете, — пояснила администратор, — но вашей спутнице придется предоставить документы.       Когда все формальности с паспортом и родственными связями между Хатчерсонами были исчерпаны, Энтони и Эмилия прошли к лифту. Там, дожидаясь, когда весьма просторная для лифта, полностью зазеркаленная, кабина спуститься за ними и ещё парой человек на первый этаж, Эмилия позволила себе осмотреть посетителей. Они были, к слову, из той социальной среды, где квартиры меняют раз в пять лет просто по прихоти. Дамы бальзаковского возраста с маленькими, трясущимися то ли от холода, то ли от страха, собачками, которые высасывают из мужей все до последней капли. Тучные мужчины за пятьдесят с грязными засаленными волосами и красным лицом, покупающие новый дом своей очередной любовнице просто для того, чтобы откупиться от внебрачного ребенка. Молодые семьи, играющие на публику любящую пару, но живущие в противоположных крылах совместно нажитого особняка. Как-то так сложилось, что богатство не приносит людям то весомое счастье, с которым ассоциируется. Может, Эмилия ошибалась, но она искренне считала, что в семьях, владеющих состоянием, скелет скрывается за скелетом, а если скелетов и не было, то семьи эти были за гранью среднестатистических.       Деньги отца и выстроенная им чуть ли не империя — да, она приносила доход, обеспечила безоблачную жизнь ему, его дочери, будущим внукам, но не гарантировала ровным счётом ничего. Баснословные суммы денег не смогли бы предотвратить стрельбу в образовательном учреждении или взрыв в многоквартирном доме. Но они способны скрыть последствия, чем зачастую и пользуются люди при деньгах. Эмилии никогда не нужны были дорогие подарки, одежда или украшения от отца, ей важнее было бы видеть его чаще, а не слышать усталый голос в телефонной трубке о том, что в очередной вечер ей придётся ужинать в гордом одиночестве и ложиться спать до его прихода. А она всегда дожидалась, делая вид, что сладко сопит, сон приходил лишь тогда, когда заросшая трёхдневный щетиной щека коснется ее лба и оставит там лёгкую щекотку.       Иногда действительно хотелось, чтобы отец был простым продавцом или школьным учителем, а вместо этого его фотографии висели по всему Куинсу на баннерах с рекламой благотворительных организаций, существующих на деньги, капающие с продажи добываемого его производством сырья. На них она видела родного отца даже чаще, чем в их собственном доме.       Да, богатство и погоня за ним никогда не делала людей счастливыми. Ее мать, погнавшись за лёгкими деньгами, пропала из ее жизни, и, вполне возможно, уже давно покоится на кладбище какого-нибудь малоприметного городка. Отец, гонясь за деньгами, чтобы дать дочери возмож-ность жить без ограничений, ограничил ее в самом главном — собственном внимании. И это было не только в семье Эмилии. Она знала, что фамильное состояние разъединяет родных людей, заставляя их идти друг против друга, вгрызаясь в кусок побольше, словно дикие собаки.       Старк привлек к себе внимание тем, что раздражённо нажал вновь потухшую кнопку вызова лифта. Он наверняка думал о том, что это место только пускало пыль в глаза, скрывая на самом деле черные махинации. И предположить это было разумно. Хатчерсон же нахмурилась, размышляя, какой скелет в шкафу прячет Железный человек.       — Про какие бумаги ты говорил? — спросила вдруг Эми, сбрасывая с плеч пелену навождения, и, заметив, что Тони задумчиво щурит глаза, решила все же прояснить. — Ты говорил, что мне нужно поставить где-то свою подпись.       Лифт звякнул, оповестив о своем прибытии, и белоснежные двери с позолоченными изразцами разъехались в разные стороны, открывая для взгляда пустую кабину лифта. Решив, что это будет для мужчины поводом, чтобы промолчать, Эми вошла внутрь и сомкнула пальцы на металлическом поручне, уткнувшись в него животом. Она посмотрела на свое отражение и раздражённо прикрыла глаза, за весь день она и не вспомнила о том, что проходила с огромным пластырем на лбу, уже посеревшем. Тот парень, который навязчиво ломился в салон автомобиля Старка, должен был быть либо слепым, либо умственно отсталым, если действительно захотел с ней познакомиться.       В общем и целом, Эми оказалась права, Тони не произнес ни слова ни в то время, пока они поднимались на медленно ползущем лифте на шестой этаж, ни тогда, когда петляли по узким коридорам с высокими дубовыми дверями. Лишь у кабинета 616 мужчина положил ей руку на плечо и тихо произнес:       — Это должен объяснить тебе твой отец, Эмилия.       Он подтолкнул девушку в спину, направляя ее к двери, но та уперлась и обернулась, пытаясь поймать взгляд Тони. Мужчина улыбнулся ей и сел на белое кожаное кресло, расположенное возле противоположной стены.       — Ты не идёшь?       Отрицательно помотав головой, Тони полностью откинулся на спинку и расслабленно закинул голову к потолку. Эмилия решила, что это даже правильнее, ведь то, что обсуждалось в кабинете 616 напрямую касалось только семьи Хатчерсонов. Поэтому, откинув сомнения, девушка провернула ручку и толкнула дверь внутрь.       Внутри, за широким столом из черного дерева сидел мужчина средних лет с еле проявляющейся залысиной. Выглядел он, если честно, мерзко, и девушка вдруг пропиталась к нему какой-то странной и, вроде как, необоснованной антипатией. По другую сторону от стола в широком черном кресле сидел Гарольд Хатчерсон.       Появление Эмилии прервало их, весьма обходительный и светский, разговор. Девушка, став центром внимания, так и застыла в дверях, пока дверь за ее спиной с тихим щелчком не закрылась. Отец коротко кивнул ей в знак приветствия, ведь они не виделись с самого утра, хотя это было не таким уж редким явлением и раньше.       — Должно быть, вы — мисс Хатчерсон, — мужчина встал из-за своего места, отчего кресло за его спиной закрутилось вокруг своей оси, и указал жестом на диванчик напротив того места, где сидел Гарольд Хатчерсон.       — Здравствуйте, — поприветствовала Эми, медленно присаживаясь на выделенное ей место.       — Эмилия, это Марк Шенон, нотариус по имущественным вопросам, — пояснил отец. — Сегодня утром я заключил сделку о покупке загородного дома в окрестностях Бруклина. Дом будет передан в наше владение через два рабочих дня.       — Хорошо, — Эмилия кивнула. — Зачем я здесь?       Отец провел ладонью по щетине, тяжело вздохнув. Было видно, что на этот разговор он настраивался задолго до того, как Эми появилась в дверях кабинета. Он посмотрел на мистера Шенона несколько испытующе, после чего во взгляде последнего проскользнуло понимание. Мужчина вновь поднялся на ноги, промелькнул взглядом между Хатчерсонами и вышел за дверь, где, наверняка, столкнулся со Старком и пришел, возможно, в замешательство.       Мистер Хатчерсон подался вперёд и оперся локтями о колени, вызывая дочь на зрительный контакт. Так он мог лучше видеть ее через стекла своих увеличительных очков, да и говорить можно было на несколько тонов ниже, чтобы возможность, что их могут услышать, была критически минимальна.       — Я хочу, чтобы ты подписала кое-какие бумаги.       За дверью раздался шум шагов, заставивший Эмилию подпрыгнуть на месте, но она вовремя удержала себя от того, чтобы ужас отразился на лице.       — Какие бумаги, пап? — повышая голос, воскликнула девушка. — Ты можешь объяснить все нормально? Я не собираюсь подписывать ничего, пока не пойму, что именно ты просишь, чтобы я подписала.       — Будто я могу сделать что-то, что может тебе навредить.       — Нет, ты не понял меня, — решив, что голос не помешало бы убавить, Эми выпустила из лёгких лишний воздух. — Я просто хочу, чтобы ты рассказывал мне все, чтобы доверял.       — А ты мне доверяешь? — мужчина испытующе посмотрел на дочь.       — Конечно.       — Именно поэтому я ничего не знал ни о том, что на самом деле в школе произошло, ни о том, что ты притащила домой проклятую пробирку?       Возмущение подступало к горлу, превращаясь чуть ли не в очередной приступ неконтролируемой ярости. Нервы начинали постепенно сдавать, чуть ли не ввязываясь в любой возможный конфликт. Конфликтовать с отцом не хотелось, да и понимание, что мужчина был абсолютно прав, заставило зарыть раздражение как можно глубже.       — И как ты это представляешь себе? — спросила Эмилия. — «Привет, пап. Это хрен знает что, но из-за этого расстреляли невинных школьников. Можно это полежит у нас?». Ты бы позволил? Да ты бы первый утащил меня в полицию давать правдивые показания. И своего выдающегося дружка приплел, чтобы он следил за мной. Доверие на высшем уровне, знаешь ли.       Взгляд зелёных глаз потемнел, и мужчина откинулся на спинку кресла. Он сложил ладони в замок и уткнулся в них носом, протяжно промычав. Он никогда не знал, как вести себя с дочерью, особенно после того, как ей стало требоваться несколько больше, чем еда, игрушки и минимальное внимание. Гарольду однажды пришлось делать выбор между тем, чтобы уделять дочери максимум своего внимания и между тем, чтобы обеспечить ей безоблачную жизнь с возможностью заниматься тем, чем она захочет, а не тем, что будет выгодно на рынке труда. И сейчас приходилось собирать плоды давно посаженного дерева и только дивиться тому, что выросло, потому что вернуть время вспять было невозможно.       Эмилия смотрела на отца так, будто выбросила слишком весомые аргументы для того, чтобы пытаться их игнорировать. Но они были родственниками, и были слишком похожи, чтобы отступать.       — Во-первых, ты моя дочь, а я — твой отец. И из нас двоих только я могу делать то, что считаю нужным, потому что ты существуешь на мои деньги, — отец заметил, что сказал лишнего, но отступать уже было некуда. — Если я говорю, что ты должна что-то сделать, то ты это делаешь, не задавая лишних вопросов.       — Ага, уже бегу, — обиженно фыркнула девушка. — Знаешь…       Мистер Хатчерсон резко выпрямился и вскочил на ноги, нависая над дочерью с несвойственной его лицу яростью. Да, он часто злился на нее, но то, что горело сейчас в зелёных отцовских глазах, было чем-то новым. Наверное, если бы его ничто не сдерживало от убийства, если бы он мог стрелять взглядами, словно пулями, то Эми уже давно была бы мертва.       — Молчи и внимательно слушай то, что я тебе говорю, — грозно приказал мужчина. — Во-вторых, Тони Старк будет здесь столько, сколько потребуется. Ему ты должна быть благодарна, он спас твою жизнь, которой ты решила раскидываться направо и налево. И если я ещё раз услышу из твоих уст любое непристойное выражение, ты лишишься и карманных денег, и своего мобильного телефона.       — Можешь сразу меня на цепь посадить, — девушка отвернулась от отца, скрестила руки на груди и уперлась взглядом в фоторамки на столе, — или отправить меня в интернат для трудных подростков, почему нет. Старк сказал, что ты в шаге от сбора документов.       Почувствовав, что мужчина отстранился и отошёл от нее на достаточное расстояние, чтобы ей не приходилось вжимать голову в плечи, Эмилия раздражённо свела брови к переносице. Как бы она не хотела избавиться от ссоры на корню, но она, словно живучий сорняк, лезла через обходные от лопаты пути.       Гарольд никогда даже мысли не допускал о том, чтобы ударить дочь, но именно сейчас он самолично хотел сбросить ее из окна и отсидеть положенный срок. Возможно, сокамерники пожимали бы ему руку за то, что он 18 лет терпел невыносимую девчонку, которая во время ссор открывала свое истинное лицо и была слишком похожа на мать. Мужчина боялся, что наступит день, когда в Эмилии Хатчерсон он узнает свою бывшую возлюбленную. Поэтому приходилось делать все, чтобы отгородить дочь от этого: она носила отцовскую фамилию, она знала о матери всю правду. Но, тем не менее, генетика иногда проступала, вызывая самые противоречивые чувства.       Необходимо было срочно обезопасить Эми от собственного гнева, и мужчина отошёл к окну, решив, что разглядывание фасадов домов и серого неба сможет восстановить нарушившееся состояние душевного равновесия.       — С каждым сказанным тобой словом, ты усугубляет ситуацию.       — Да мне плевать, — ядовито зашипела Эмилия. — Лучше бы я умерла в той перестрелке, сейчас бы ты был свободен от любых обязательств. И содержать никого бы не пришлось.       Заметить, что отец сморщил лицо и крепко сжал кулаки, девушка не могла. Как не могла знать и то, что собственными словами самолично прошлась наждачкой по еле зарубцевавшейся ране. Гарольд поправил на носу очки, не отрывая взгляда от живущего за окном города, он размышлял над ответом. Стал еле накрапывать мелкий противный дождь, окончательно испортив настроение.       — Я не ожидал от тебя подобных слов, Эмилия.       — Видимо, ты плохо меня знаешь.       — Видимо, да, — кивнул Хатчерсон, повернулся к дочери вполоборота. — Ты подпишешь все бумаги, которые я попрошу тебя подписать.       — Нет.       Устало проведя рукой по лицу, словно сгоняя с него ненужные эмоции, мужчина стрельнул в дочь совершенно ничего не выражающим взглядом.       — Пока ты не закончила школу, ты вынуждена жить на моих условиях.       — Мне восемнадцать, я могу делать то, что сама считаю нужным, — возмутилась Эмилия, вставая с дивана. — Я уже взрослая!       — Так и веди себя как взрослая! — впервые за весь разговор отец повысил голос, это заставило девушку медленно осесть обратно.       Он обошел кресло, за которым ранее сидел, вокруг, и практически невесомо присел на его подлокотник. Широкие ладони проскользили вверх по бёдрам, пока не спрятались в карманы тёмно-серых классических брюк.       — Я хочу оформить дом в Бруклине на твое имя, — уже более спокойным тоном объяснил Гарольд, — чтобы у тебя было хоть что-то в случае…       — В случае чего? — разговор начинал пугать, Эмилия смотрела на отца широко распахнутыми глазами.       — Твоя подпись нужна в документах на покупку, — проигнорировав ненужный вопрос, продолжил Гарольд. — И ещё кое-что.       Вопросительный взгляд уперся мистеру Хатчерсону в переносицу.       — Мне нужно будет уехать по делам в другой город. Тебе придется пожить у Тони. Надеюсь, это не вызовет у тебя возмущения.       — Что?       Мужчина устало вздохнул.       — Я поеду с тобой.       — Нет, мне нужно, чтобы ты была рядом с Тони, так я буду спокоен.       — За меня или за него? — неуклюжая попытка пошутить в голове звучала несколько остроумнее.       — Пока не определился, — невесело усмехнулся мужчина. — Так ты готова? Подписать бумаги?       Короткий кивок сразу же разрядил обстановку, но не избавил от неприятного осадка наподобие накипи в чайнике. Она копится, копится, пока не приводит к поломке.       Слова отца отозвались в сердце Эми глухим выстрелом, звук которого ещё долго гулял в грудной клетке, пока не осел, развеиваясь. Девушка понимала, что имел в виду отец, про случай, в результате которого у нее должно остаться хотя бы что-то. Он намекал на собственную смерть, и от этого на глаза наворачиваются слезы. Потерять его равносильно тому, чтобы потерять жизненный ориентир. И, несмотря на то, что Эмилия злилась на отца за его необъяснимую скрытность, она понимала, почему и для чего он это делал. Во всей жизни Гарольда Хатчерсона присутствовал только один смысл — и этим смыслом была сама Эми. И также отчётливо она понимала, что он был прав абсолютно в каждом сказанном утверждении.       Сглотнув подступающий к горлу ком, девушка примирительно улыбнулась отцу и попросила его пересесть на диван рядом с ней. Уткнувшись носом в отцовское плечо, обтянутое грубой тканью пиджака, Эмилия жалобно прохныкала, на что получила колючий поцелуй в макушку.       — Я делаю всё ради тебя, мышонок, — мужская рука быстро нашла маленькую женскую ладонь и приложила ее к груди отца. — Мое сердце работает только для тебя, — Гарольд переместил ладонь дочери на свой висок, — мой мозг работает только для тебя. Мои руки работают для тебя, Эми.       — Да, я знаю. Я доверяю тебе во всем, что ты делаешь.       — Хорошо.       — Прости меня, папа, — девушка шмыгнула носом, вызволяя руки из заключения, и обняла отца. — То, что я наговорила…       — Пусть останется в той копилке гадостей, куда мы отправляем все обидные слова.       — Да, — сквозь слезы улыбнулась Эмилия. — Где нужно подписать?       Буквально через полминуты после сказанных слов, в кабинет неуклюже ввалился нотариус с увесистой кипой бумаг наперевес, словно все это время он только и ждал под дверью момент, когда сможет вернуться на свое рабочее место. Он шаркающими шагами прошел за рабочий стол, отпустил на него бумаги, и с отвратительно слащавой улыбкой посмотрел на своих клиентов.       Гарольд Хатчерсон кивнул ему и привлек внимание дочери, щёлкнув ее по носу.       Эми нотариус показался каким-то мутным, он был похож на тех продажных служащих, которых показывает населению киноиндустрия, не скупясь на подбор самых мерзких физиономий. Удивления, наверное, не вызывало бы даже то, если Эмилия вдруг узнает, что мистер Шенон проворачивает незаконные махинации с куплей-продажей недвижимости.       — Надеюсь, вы решили все свои возникшие нестыковки и готовы сотрудничать.       — Несомненно, — подтвердил мистер Хатчерсон, предварительно дождавшись, что его дочь удовлетворительно кивнет.       Эмилии пришлось оставить подпись на нескольких экземплярах договора купли жилого помещения, на документах страховки и ещё нескольких необходимых бумагах. Когда формальности были улажены, отец уточнил ещё пару деталей по поводу страховых случаев, потребовал детальную характеристику района и доступность школы, больницы и других жизненно необходимых организаций. Все это время Эми сидела, уткнувшись носом в телефон. Она решила, что прочитать сообщения все же не промешает, но большинство из них были от двоюродной сестры Джессики из Огайо, которая слишком эмоционально для родственницы, с которой общались они исключительно по праздникам, отнеслась к произошедшему в Куинсе. Да и слушать постоянные сожаления и соболезнования с каждым днём надоедало все больше и больше.       Список сообщений вовсе не ограничивался обычными приятными или нейтральными обращениями, приходилось натыкаться и на гневные обвинения, и на грубые ругательства, но Эмилия старалась даже не читать их, понимая, что это не принесет никакого позитивного результата. Пролистав диалоги чуть ниже, девушка наткнулась на одно непрочитанные сообщение от Питера, датированное сегодняшним утром. «Нам срочно нужно встретиться!», 7:14 p.m.       Та паника, которая охватила ее в тот момент, не поддавалась никакому контролю. Пальцы вцепились в дисплей телефона с такой силой, что грозились раздавить его и навсегда отправить на свалку ненужных вещей. Девушка побледнела, прокручивая в голове все возможные варианты развития событий, догадки насчет того, по поводу чего Паркер предлагал встретиться, так или иначе крутились возле пробирки, которая теперь была у него.       Понимая, что для начала нужно определиться со временем и местом, а потом обработать отца, который, вообще, вряд ли ее отпустит, девушка решила предложить Питеру альтернативу. Она не знала, насколько ее вариант был хорош, но и сбега́ть в очередной раз было бы невероятно глупо даже для нее. Казалось, что разговор в мессенджере — единственный выход из ситуацию, в которую попали одноклассники. «Ты с луны свалилась? О таком не говорят по телефону!!!» 11:26 p.m. «Отец не отпустит меня после вчерашнего, ещё и сегодня поцапались» 11:27 p.m. «Черт, придумай что-нибудь» 11:29 p.m. «Что я придумаю?» 11:31 p.m. «Ладно. Будь на связи» 11:34 p.m.       Отец и мистер Шенон разбирались с одним из пунктов договора, который показался нотариусу слишком размытым, но, убежденный Гарольдом Хатчерсоном, он сдался, принимая позицию оппонента.       — Так когда мы сможем посмотреть дом? — спросил Гарольд, снимая с носа очки и аккуратно складывая их в футляр.       — В принципе, сегодня после обеда вы можете даже заехать, договор уже подписан и я не вижу никаких препятствий к этому.       — В таком случае, оплата за вашу работу будет переведена вам на счёт.       — Да, конечно, — закивал нотариус, порылся в верхнем ящике стола и положил на стол связку одинаковых ключей. — Это ключи от дома, здесь от главного и заднего входа, а также от гаража.       Отец Эми встал с дивана, принимая ключи и документы на дом. Он сложил весьма плотную папку в свой кожаный портфель, отправил за ней связку ключей и одернул рукава пиджака с образовавшимися на локтевых сгибах складками.       — Благодарю, — Гарольд пожал нотариусу руку. — Приятно иметь с вами дело.       — При любых неприятностях я всегда на связи, мистер Хатчерсон. Но, надеюсь, неприятностей вы, всё-таки, успешно избежите.       — Будем надеяться.       — Что ж, если все нюансы улажены, могу я покинуть вас? — Марк Шенон принялся из папки в папку перекладывать бумаги и, закончив, водрузил одну из них себе в руки.       — Конечно, — Гарольд помог дочери принять вертикальное положение и направил ее к выходу, — всего доброго.       — До свидания, — тихо попрощалась Эми.       — Да свидания, — себе под нос попрощался нотариус, будучи уже совершенно в другой реальности.

~ ~ ~

      Новый дом оказался просторнее, чем старая квартира, возможно, потому, что в коттедже планировка не зависела от ограничений многоквартирного дома. Эмилия толком не помнила, как они с отцом жили в обычном одноэтажном бунгало в старом городе, пока не переехали там в квартиру. Но в память хорошо врезалось то, что зимой приходилось спать под двумя одеялами и пить на ночь горячий чай. После того опыта с частными домами Гарольд Хатчерсон склонялся к варианту квартир, где проще было жить человеку, занятому бизнесом.       Теперь отцу и дочери предстояло жить в белокаменном двухэтажном особняке с колоннами на крытой террасе и живописным садом вокруг. Помимо милой фигурки счастливого гномика и трёх одноногих фламинго среди пожелтевших в свете наступающей осени цветов, на заднем дворе находился закруглённый бассейн, сейчас закрытый черной пленкой, чтобы уберечь от повреждений водозаборной системы и три белых шезлонга.       Первый этаж дома был полностью меблирован и стилизован под каюты корабля, чему весьма обрадовался отец — ярый фанат фильмов про пиратов и моряков. Он даже сказал однажды, что всю жизнь мечтал служить в военно-морском флоте, но по иронии судьбы поступил учиться на механика. Широкая прихожая с встроенным шкафом из дуба и зеркалом в виде штурвала корабля, на полу — ворсистый темно-коричневый ковер, контрастирующий с белым паркетом. Самым большим помещением была гостиная с угловым камином и бежевым диваном, закиданным стилизованными подушками. Акцент наверняка делался на ручной работы кофейном столике из орехового дерева. Кухня сохраняла нейтральный вид, но изобиловала рабочим местом и большим двухдверным холодильником, лишь на стене висела картина с видом из иллюминатора между двумя веслами. На первом этаже также находилась столовая, рабочий кабинет, совмещенный с библиотекой, кладовка и уборная.       Второй этаж включал в себя три комнаты: две были полностью обставлены дорогостоящей мебелью, а в третьей стояла лишь двуспальная кровать с прикроватными тумбочками у изголовья. К каждой из спален также примыкала ванная комната и лишь к одной — гардероб. Отец не стал спорить с тем, кто где поселится, это волновало его меньше всего, поэтому Эмилия, радостно подпрыгивая, поскакала в сторону самой просторной комнаты с окнами во всю стену, выходящими на изогнутую лоджию. Она и знать забыла о своей головной боли, простуде и о произошедшей буквально полтора часа назад ссоре с отцом, но все это вполне можно было свалить на подскочившую температуру и простое женское любопытство.       Именно такие эмоции хотел видеть Гарольд Хатчерсон на лице своей дочери, именно ради этого он жертвовал в пользу работы такие драгоценные моменты времени, упуская которые он зачастую упускал что-то важное для Эмилии. И девушка точно была права в одном: он совершенное не знал родную дочь: не знал о том, дружит ли она с кем-то помимо Мэри Джейн, не знал, какой у нее любимый школьный предмет, кем она хочет стать, есть ли в ее жизни молодой человек. Гарольд хотел знать это, но однажды упустил свою возможность и, возможно, дочь больше никогда не придет к нему с тем, чтобы рассказать важные новости.       Единственное, что он точно знал — она не нуждается в финансовом плане, но это вряд ли имело приоритет для нее теперь. Возможно, он слишком фанатично отнёсся к отцовскому долгу и, однажды свернув не туда, уже не смог вернуться к началу. Строить все заново теперь — невозможно.       Но Эмилия не думала об этом, она лишь удовлетворенно осматривала свою новую комнату, с упованием ожидая, когда сможет разложить вещи по полкам и создать уют, забросить холодную постелю теплым коралловым пледом и осознать — она снова дома. Да, дом создают люди, а значит и дом там, где отец. Но, отвыкнув от переездов, ведь последний раз она меняла место жительство пять лет назад, это вызывало приятные ощущения, словно с покупкой нового дома она начинала все с чистого листа, в тот момент не задумываясь, что исписанные не были уничтожены, они лишь отправились храниться в пыльный ящик, конечно, до поры — до времени, пока в них не появится надобность.       Сравнивая темную комнату в квартире и ту, в которой она крутилась сейчас, Эмилия бессознательно склонялась все же к новому месту. И не только потому, что комната выглядела приятнее и богаче, но ещё и потому, что старая ассоциировалась со взрывом, а, значит, и с нестерпимой болью. К тому же, именно в той комнате Эми провела четыре дня душевных скитаний, все, что было раньше так любимо — макет Эмпайр Стейт Билдинг, подушки в виде букв, составляющие ее имя, разрисованное ещё в тринадцатилетнем возрасте краской для стекла зеркало. И все это осталось в квартире, возможно, уже не совсем пригодное для эксплуатации. Отец предложил попытаться спасти то, что можно, но Эми воспротивилась. Пусть эти вещи уйдут из ее жизни, забирая все то, что в себе хранили. Жаль только, что они вместе с болью и горечью заберут и хорошие моменты, дни, когда она была счастлива в родном доме.       В замен утерянному Гарольд Хатчерсон заказал вещи через фирму своего приятеля и получил обещание, что коробки с грузчиками будут в пункт назначения ровно в 16:00. Времени до этого оставалось достаточно много, чтобы в ожидании сойти с ума. Но Эмилия не успела даже подумать о том, чем можно себя занять, как раздался звук телефона, среагировав на входящее сообщение. Вздрогнув от неожиданного звукового оповещения, девушка уткнулась в дисплей мобильного телефона, так и оставшись стоять в центре комнаты, утонув в ворсе ковра практически по щиколотку. «Я возле твоего дома», 13:11. Паркер.       Девушка нахмурилась, чувствуя нарастающее беспокойство, но не из-за того, что боялась разговора, а потому, что не хотела привести преступников в свой новый дом. Хотя, если подумать, вряд ли это зависело от простого желания.       Поэтому, накинув на плечи купленную по дороге сюда тонкую черную кофту, Эмилия быстро спустилась на первый этаж и направила свое тело вдоль гостиной. Но была остановлена упрямым взглядом отца и, почесав затылок, виновато улыбнулась.       — Куда собралась? — отец сурово сложил руки на груди.       Эми неоднозначно поиграла бровями и, отправив Питеру сообщение, что будет ждать его на заднем дворе возле бассейна, позволила и дальше отцу терзать ее вопросительным выражением лица.       — Встречусь с Питером, — честно призналась она.       — Ху из Питер?       — Паркер, мой одноклассник, — размыто ответила Эмилия, догадавшись, что Старк не проговорился отцу о том, что днём ранее девушка сбежала, чтобы встретиться с ним.       — Питер Паркер, — словно пробуя имя на вкус, повторил мужчина.       Эмилия, нервно постукивая ладонью по бедру, дожидалась момента, когда сможет уже избавиться от допроса отца. Но он, видимо, не собирался сдавать позиции, поэтому пришлось действовать его же методами.       — А где твой Старк? — она победно улыбнулась.       — Не переводи стрелки, — отозвался Гарольд. — Питер твой парень?       — Что? — на секунду лицо задело искреннее изумление, которое, однако, пришлось быстро скрыть. — Даже если так, то что?       Не воспользоваться моментом девушка просто не могла, а если бы упустила его сейчас, то потом бы горько пожалела.       — Ничего, — пожал плечами мужчина, — просто поинтересовался.       Скрыть улыбку, к сожалению, не получилось, и губы дрогнули, округляясь. Глаза сузились, позволяя ресницам чуть ли не соприкасаться друг с другом.       — А, ну хорошо. Тогда я могу идти?       — И куда вы пойдете?       — В клуб, — быстро ответила девушка, но, заметив отцовский дернувшийся глаз, поспешила примирительно улыбнуться. — Я шучу, пап. Мы просто посидим на заднем дворе.       — Так ты уже всяким Паркерам свой новый адрес раздаешь? — Гарольд позволил себе присесть на спинку дивана, все ещё не переставая испытующе смотреть на дочь.       Эмилия же снисходительно поджала губы.       — Ты и двух часов в этом доме не провела, — продолжил мужчина, но было заметно, что он уже расслабился.       — Не хочу ничего слышать, — отмахнулась Эми, развернулась на пяткиах и направилась в сторону коридора, где находился выход на задний двор. — Ты можешь последить за нами в окно второго этажа, если так тебе будет спокойнее.       — Без глупостей, — крикнул вдогонку мистер Хатчерсон, — у меня есть дробовик. Если мне что-то не понравится, прострелю твоему Паркеру задницу.       — У тебя есть Старк, воспользуйся его броней.       С глупой улыбкой девушка прошмыгнув в узкую щель, создаваемую дверью и стеной, и оказалась на высокой террасе, огороженной белым резным заборчиком. В лицо дунул прохладный ветер с запахом осенней листвы, и девушка, сильнее запахнув на груди кофту, вообще, пожалела о том, что не взяла свитер. Она нашла Питера сидящим в белой деревянной беседке и нервно срывающим листья плюща, карабкающегося вверх по решетчатой стене. Под его ногами уже скопилось достаточно зелени, чтобы собрать целый гербарий. Парень сидел, подогнув под себя одну ногу, а вторую он вытянул, дергал стопой и иногда останавливался, сам не зная для чего.       В общем и целом, Паркер выглядел растерянно и не в своей тарелке.       — Знаешь, если мне понадобятся услуги садовника, я никогда не найму тебя, — мято пошутила Эмилия, проходя внутрь беседки и поднимая голову к сводчатой крыше.       Питер медленно повернул голову вправо, но девушка так и не попала в поле его зрения. Наверное, подумала Эми, паучье чутье предупредило парня о том, что в его личное пространство вторглись. Эмилия протёрла ладонью пыль со скамейки и смахнула с нее опавшие листья; присаживаясь, она похлопала ладони друг о друга, чтобы смахнуть с них грязь. Пришлось заметить, что отец, даже если следил за дочерью, через ромбики деревянной решетки не мог в точности видеть то, что происходило в беседке.       — Как ты узнал мой адрес? — спросила девушка, решив сгладить неудачную шутку. Странно, что она, вообще, все ещё могла их генерировать.       — Проследил.       — Конечно, — Эми закивала, — чего ещё следовало ожидать от Человека-паука.       Парень неопределенно пожал плечами.       — Что стряслось? — спросила девушка и, встретившись с бегающим взглядом Паркера, напряглась. — Питер? — встревоженно позвала она. — Что с тобой?       Из разбитого носа сочилась кровь, заморав наспех застегнутую серую толстовку, из-под которой выглядывал краешек красно-синего воротника. Один глаз опух и практически полностью закрылся, вызывая желание немедленно приложить к нему холод, а лучше — обработать. Эмилия на негнущихся ногах опустилась на колени и проползла по беседке до Питера на четвереньках, протягивая к нему руки.       Первое, что он сделал — рывком дернулся в сторону, словно загнанный зверь, не позволив пальцам девушки коснуться лица. Но Эми упрямо сократила расстояние и, заключив лицо Паркера в холодных ладонях, постаралась как можно лучше разглядеть повреждения.       — Что случилось? — раздражённо повторилась девушка. — Кто тебя так?       — Упал, — девушка ни на йоту не поверила в ответ и лишь тяжело выдохнула.       Она никогда и подумать не могла, что странный Питер Паркер из школы, в общем-то, подросток-одиночка с одним, максимум — двумя, друзьями, так встревожит ее своим поведением. Хатчерсон испугалась, чувствуя в груди нарастающее жжение. Что бы там ни случилось с ее одноклассником — на девяносто девять и девять процентов это было связано с пробиркой.       — Пойдем, нужно обработать раны, пока не началось заражение, — Эми встала на ноги и протянула парню руку. — Идём, пора мне отблагодарить тебя.       — За что? — растерянно поинтересовался Паркер.       — За то, что пытался позаботиться о нас с Мэри Джейн в школе.       Питер снисходительно улыбнулся и пожал плечами.       — Ладно, идём, — повторила предложение Эмилия.       Карие глаза забегали по окнам дома, словно выискивать в них кого-то.       — Мистер Старк?       — Понятия не имею где он, — нахмурилась девушка, размышляя, что у Питера и Старка какие-то странные взаимоотношения.       Хотелось узнать об этом несколько больше того, что Старк помогает Питеру не только как Питеру Паркеру, но и как Человеку-пауку. Почему он это делает? В какой форме? Как долго? И с чего это, в конце концов, началось?       — Хорошо, — кивнул парень, лениво поднимаясь с пола беседки.       Девушка заметила его хромоту, но ничего так и не сказала по этому поводу, потому что знала, как парни не любят казаться слабыми и принимать помощь девушек. Таким был когда-то Джексон, он постоянно отмахивался и уверял, что с ним все в полном порядке, в то время как минутой ранее прилично прокатился кубарем вниз по крутому склону.       Девушка не соврала про Старка, он уехал восвояси, и она не знала, временно это или нет. Меньше всего хотелось, чтобы Железный человек поселился в ее доме и строил из себя второго папочку, что уже нередко и весьма успешно делал, порядком раздражая.       С трудом и божьей помощью Эми и Питер перебрались в дом, тихо прошмыгнув на второй этаж и закрывшись в комнате Эмилии. Гарольд Хатчерсон, в это время безжалостно кромсающий лук для запеченной рыбы, заметил лишь скрывающиеся на лестнице мужские кроссовки и устало опустился на стул. Эмилия ещё несколько раз спускалась на первый этаж, ища аптечку, но мужчина упорно делал вид, что ничего не замечает. Наверное, он просто не знал, как стоит вести себя в подобной ситуации и принял стратегию отстранённости.       Обработать раны быстро не получилось, потому что оказалось, что Человек-паук боится перекиси водорода, кривит лицом и шипит от каждой капли чудотворного антисептика. Вот вам и супергерой без имени и фамилии, дружелюбный сосед Человек-паук тоже не абсолютно бесстрашный. Эми аккуратно залепила однокласснику рассеченную бровь и как могла, помогла обезболить, в том числе заставила приложить к иссиня-черному синяку под глазом холодный компресс. Странно, что отец не сказал ни слова, когда она вытащила из холодильника курицу в пакете и потащила ее наверх. Возможно, он лишь подумал, что его дочь сходит с ума и уже стал обзванивать всех психологов города.       Питер, уже более-менее смягчившись, поблагодарил Эмилию за помощь и помог ей собрать выпавшие из аптечки препараты на свое законное место.       — Об этом ты хотел поговорить? — девушка неопределенно показала на лицо парня и закрыла аптечку с громким щелчком.       — Ты про утро?       — Тебе лучше знать.       — Сегодня утром ко мне пришел мистер Старк, — пояснил Питер свое недавнее странное поведение, — устроил хорошую трепку и, что важнее, забрал пробирку.       — Старк забрал у тебя пробирку? — не веря собственным ушам воскликнула Эми, но вовремя себя одернула. — Поверить не могу, и ты так просто ее отдал?       — А что мне оставалось делать? — вскинулся Паркер.       Эми слышала в его словах логику, но не понимала, почему начинает злиться. Вроде как в руках Железного человека это странное вещество, из-за которого погибло и пострадало так много людей, должно быть под защитой. Злило другое: Старк не проронил ни слова об этом, как и отец, который просто-напросто не мог не знать о произошедшем. Так что это? Обида на то, что ей не доверяют, смешанная с пряной ноткой юношеского максимализма? Так никто и не обязан, верно?       — Ладно, — Эми кивнула и присела на краешек кровати. — Что с лицом? С кем ты подрался?       — Я понятия не имею, — словно от стыда голос парня стал тише. — Я пообещал тете Мэй купить долбанное молоко в супермаркете неподалеку от дома, она была на работе. Вернулся, а в квартире полнейший разгром, вся мебель перевёрнута, а два полицейских шарят в моей комнате.       — О, боже, Питер… — девушка вздохнула, — прости, это… это так похоже на то, что произошло в нашей с отцом квартире.       — Поэтому я и пришел, Эми. Мне повезло, что за несколько часов до произошедшего наведался мистер Старк и забрал эту дьявольскую пробирку.       — Подожди, — Эмилия позволила себе дотронуться до плеча одноклассника, — что произошло дальше? Ты подрался с ними и что? Они просто так ушли?       — Нет, не совсем… — карие глаза прострелили дырку в виске, вызывая пульсирующую боль. — Я уложил их…       Девушка нахмурилась. Питер был способен на то, чтобы победить в схватке двух мужчин, в этом она убедилась ещё днём ранее, но червячок подозрения не переставал грызть изнутри.       — Ты позвонил в полицию? Эмилия словила взгляд, если бы Паркер смотрел сейчас на душевнобольную, всеми правдами и неправдами убеждающую его в том, что она — жена президента Кеннеди. — Нет, — раздражение нарастало. — По-твоему, я должен был позвонить в полицию и сказать: «Привет, двое ваших только что ограбили мою квартиру, в которой и грабить то нечего»?       — Успокойся, — посоветовала Эми. — Я понимаю. Где сейчас они?       — Я связал их и запер в кладовке, — Питер сменил гнев на милость.       — В кладовке? Ты нормальный?       — Мне нужно было к тебе их привезти? — хмыкнул он. — Поверь, они не смогут выбраться. Только вот через два часа придет тётя Мэй и ее инфаркт хватит, если она увидит эту картину.       — Мда, — девушка понимающе закивала головой. — Ситуация, — ее лицо прояснилось, как если бы она поймала гениальную мысль. — Нужно сообщить отцу и Старку.       — Отметается, — воспротивился Паркер, — Мистер Старк с меня кожу снимет, я обещал ему не лезть никуда больше.       — Ты серьезно? Помнишь, чем закончилась наша самодеятельность в прошлый раз?       — Может быть, — Питер пожал плечами. — Я просто не знал, что делать.       — Ладно, — девушка хлопнула себя по коленям. — Есть хочешь? Отец готовит запеченной рыбу, если мое обоняние меня не подвело.       Рассказать Гарольду Хатчерсону о случившемся Питеру все же пришлось, и благодаря Старку к его дому в скором времени стянулись два тонированных джипа с секретными агентами. Отец вызвался лично доставить Питера домой, что вызвало у Эмилии лёгкое удивление, но она свободно выдохнула, оставшись одна. Так было проще думать. Намыливая посуду, девушка пыталась понять, по какой причине ее жизнь однажды свернула с ровной дороги и теперь скачет по горной местности с непреодолимым желанием найти землю обетованную. Хотелось бы ей знать, что будет дальше, как сложится ее жизнь, и если бы была возможность, хотя бы одним глазком заглянуть в будущее, Эмилия бы сделала это, не задумываясь. В любом случае, если на самом деле в мире все предопределено, и она родилась с определенной целью — оказаться в нужное время в нужном месте, чтобы умереть, так тому и быть.       Может, жизнь на самом деле — четко продуманный план, который плетут три сестры-Судьбы? Или она — лишь ряд случайно сгенерированных событий, зависящих от обстоятельств и сознательного человеческого выбора? Вряд ли кто-то мог дать на это ответ. Точно так же маловероятным было то, что вся ситуация, закрутившаяся вокруг пробирки, Питера Паркера и самой Эмилии, рассосётся без вмешательства кого-то более способного к решению подобных проблем. Отца. Тони Старка. Но никак не двух подростков.       Поэтому, домыв посуду и поставив тарелки в сушку, девушка ещё около часа прослонялась по дому, борясь с желанием позвонить отцу и спросить, почему его так долго нет дома и, что произошло в квартире Паркера. Она так и вертела в руках телефон, пока не решила сесть в кресло, где в скором времени провалилась в глубокий, но обрывистый сон. Пробуждение приходило несколько раз, смазанных и неограниченных, но одно запомнилось, на самом деле плотно соприкоснувшись с реальность. Когда теплые шершавые ладони подхватили ее под шею и колени и перенесли в спальню, когда щеки коснулась колючая щетина, и отец бережно укрыл ее одеялом, поставил на прикроватную тумбочку стакан воды, как она делала каждый вечер, и, выключив свет, слегка прикрыл дверь, оставив все же тонкую линию света из коридора пробиваться в комнату и освещать угол кровати и бирюзовый ковер. Именно тогда пришло спокойствие, принесшие за собой полноценный восьмичасовой сон.