Формалин / Темная лань

«Это грубая ошибка, полагать, что пациенты желают избавиться от своих проблем. Часто они просто хотят получить их подтверждение…» Бери Хеллингер «Порядки любви»

      С трудом разлепив слипшиеся веки, Эмилия столкнулась с туманной поволокой перед глазами. Каждое движение отдавалось ноющей болью во всем теле, словно оно было оголенным электрическим проводом. Но все же это было лучше, чем раньше.       Сознание вернулось, сохранив однако дезориентацию в пространстве и времени. Девушка не имела ни малейшего представления о том, где находилась и сколько пролежала без сознания, но голос в голове перестал истошно вопить о смертельной опасности. Ей было спокойно и тихо, впервые за долгое время, а это значило, что она в безопасности.       Вокруг пахло стерильной чистотой, лекарствами и нежным, едва уловимым ароматом мужского парфюма: свежего и не броского, какой мог носить только один человек в ее окружении.       Приходилось прилагать значительные усилия, чтобы шевелиться. Эмилия коснулась ладонью перебинтованного лица и в ужасе замерла. Повязка мешала видеть все помещение одновременно, приходилось вертеть головой через боль. Но все мысли были заняты одним: что с ней случилось? Почему она здесь? Где это самое здесь? Что произошло? И память не замедлила подкинуть ей болезненные воспоминания, вгрызающиеся в мозг злой собакой. Вспомнился и Макс, и его история и вся та физическая боль, которую он ей нанес. Глаза наполнились предательской влагой, убрать которую не представлялось возможным.       На прикроватной тумбочке стояла ваза с полевыми ромашками, ещё абсолютно свежими и живыми. Захотелось коснуться кончиками пальцев белоснежных лепестков, но слабость в руках мешала это сделать. Словно весточка из другого, идеального, мира.       Эми болезненно прошипела от того, что вдохнула чуть сильнее обычного. Она ещё никогда не чувствовала себя такой жалкой и беспомощной. И оттого, что жалость к себе переполняла чашу эмоций до краёв, хотелось кричать. Кричать так громко и истошно, чтобы эта боль исчезла, забрав с собой воспоминания. Больше всего хотелось забыть о произошедшем, мелькающем в сознании ночным кошмаром. И это действительно был плохой сон, закончившийся с наступлением утра. Но страх не покидал, он сжимал сердце в каменный кулак и мешал думать. Перед глазами все ещё стояли ледяные глаза, полные ненависти и презрения.       Медленно обводя взглядом палату, девушка остановила его на узком тёмно-коричневый кресле, в котором полулежа дремал Тони Старк. Губы непроизвольно дернулась в улыбке, она так была рада видеть его, что на миг забыла о произошедшем. Прокашлявшись, Эми привлекла к себе внимание. Старк дернулся и выпрямился, словно сидел на бомбе, способной детонировать в любой момент. Он осмотрелся вокруг, борясь с промежуточным между сном и бодрствованием состоянием, а когда наткнулся на полный отчаяния и надежды взгляд, замер. Он не знал, что должен делать дальше. Просидел возле ее кровати двое суток, не смыкая глаз, и сейчас был сбит с толку. Ни одна фраза, которые от перебирал в голове до этого момента, сейчас не казалась нужной и верной.       Мужчина на секунду зажмурился и, встав, шагнул в сторону девушки. Он все ещё не мог принять то, в каком положении она оказалась, и лишь ярко-зеленые глаза, отчётливо выделяющиеся на фоне бинтов, были знакомы. Он бы не узнал ее, если бы точно не был уверен, что перед ним в постели лежит Эмилия Хатчерсон. Два ярких стёклышка глаз были наполнены слезами. В отчаянии Тони сжимал в ладони свой мобильный, выплескивая на него все переживания.       Она не должна была пережить подобное. Она в свои двадцать лет достойна чего-то настоящего, доброго и искреннего, а не тех страданий, которые, словно в игре в кости, выпадают на ее судьбу.       Тони набрал в лёгкие побольше воздуха, пытаясь сформулировать то, что беспорядочно крутилось в его голове. Но Эмилия, прокашлявшись, посмотрела на него тем взглядом, который заставил замолчать, наблюдая за переливающимися оттенками зелёного в двух омутах глаз.       — Наверное, нужно было позвонить, — девушка говорила с трудом, и ее мучения остриём ржавого ножа резали по сердцу. — Ты словно не изменился за это время.       Тони невесело рассмеялся, присаживаясь на край больничной кровати, и взял маленькую холодную руку с свою ладонь. Тепло мужского тела медленно растекалось по венам, согревая лучше любого огня. Его ладони были сухими и тёплыми, слегка шершавыми и потрескавшиеся. Эмилия неотрывно следила за тем, как в широкой мужской руке теряется ее бледная ладонь, словно в кофе добавили свежие сливки.       — Как ты себя чувствуешь? — Старк сглотнул ком в горле.       — Не уверена, что могу это описать, — призналась девушка. — Как ты нашел меня?       Холодок пробежался вдоль позвоночника, им обоим сейчас меньше всего хотелось говорить о произошедшем.       — Не я, — Тони виновато улыбнулся. — Питер.       — Питер, — повторила девушка. — Хорошо.       Не верилось, что все это происходит с ней. Ещё несколько лет назад, сидя на уроке алгебры, который они посещали совместно с ЭмДжей и Джексоном, она наблюдала за странным Питером Паркером. Тем самым Питером, который втянул ее в странную историю. Тем самым Питером, с которым она отдыхала душой в Лос-Анджелесе. И с тем самым Питером, который, получается, спас ее жизнь. Она бы никогда не подумала, что судьба так крепко переплет их нити судеб.       Справиться с чувствами, терзающими её душу, было практически невыполнимой задачей. Но она была рада, что Тони был рядом хотя бы сейчас. Обида растворилась, оставив после себя долгоиграющий след, но Эми не хотела вспоминать причину отъезда из Америки.       В нерешительности мужчина замер, на скулах заходили ярко выраженные желваки.       — Слушай, я понимаю, что сейчас не самое подходящее время… — начал он. — Но это не может ждать. Ты знаешь, кто это с тобой сделал?       Девушка коротко кивнула, отведя взгляд. Ей не хотелось смотреть Тони в глаза, потому что иначе она снова расплачется, как маленькая девочка.       Медленно освободив свою руку, Эмилия отвернулась. Было тяжело признать перед ним свою вину в случившемся, ведь как только правда всплывёт, точки будут расставлены.       Перед глазами стоял укоризненный взгляд Старка, и от этого отвращение к себе только росло.       — Эмилия, — виски прострелила сильная боль. — Пойми, чем быстрее я найду этого ублюдка, тем быстрее ты будешь в безопасности.       Она знала, на что способен Тони Старк, если дело касается его семьи. Но она пока не понимала во всех отношениях того, что является для него кем-то большим, чем дочь старого друга. А в голове мужчины уже набирал обороты механизм, который разгонял по крови адреналин. Тони знал, что сделает с тем человеком, по чьей вине пострадала Эми. И от этого ему самому становилось страшно, потому что никогда ранее он не испытывал настолько сильного желания отомстить. Вырвать сердце у противника и удостовериться, что в стекленеющих глазах мертвеца отражаются его собственные — карие, наполненные безмерной ненавистью и злобой.       Старк отогнал ненужные мысли.       — Скажи мне, и я обещаю, что ты никогда его больше не увидишь…       — Тони, я… — Эми всхлипнула. — Пожалуйста, пусть этим занимается полиция.       — Скажи мне имя! — мужчина повысил голос и, сам того не понимая, свирепо взглянул на девушку; она испуганно вздрогнула.       Маленькая ладонь скользнула вверх по его плечу, совсем невесомо касаясь напряжённых мышц. Сердце пропускало удар за ударом, и если бы она встретила Старка впервые, то подумала бы, что в теплых карих глазах горит жажда убийства. Осознав, что перегнул палку, мужчина раздражённо закрыл глаза, выпуская из лёгких разгоряченный воздух.       — Эми, радость моя, этот человек собирался тебя убить. И мне… — он запнулся. — Я даже не хочу думать о том, что было бы со мной, если бы Питера не было рядом. Если этот… ублюдок… покушался на твою жизнь однажды, он обязательно попытается снова. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. И я клянусь, что никогда впредь не дам тебя в обиду, просто мне нужна твоя помощь…       — Дважды, — тихо отозвалась Эми.       — Что?       — Тогда, в Лос-Анджелесе… это был тот же человек. Он отравил меня чем-то и, если бы ты не заметил, что со мной что-то не так в тот вечер, меня бы уже тогда убили.       — Твою мать, — Тони сжал ладони в кулак так, что фаланги пальцев хрустнули от напряжения. — И ты говоришь мне это только сейчас?       — Думаешь, я знала? — обиженно спросила девушка. — Если я назову его имя, пообещай мне, что не натворить глупостей.       — Ладно, — без особых раздумий отмахнулся Старк.       Эмилия отрицательно замотала головой.       — Нет, пообещай, что все сделаешь в согласии со своей совестью.       — Почему ты так его защищаешь? — отчётливое негодование в мужском голосе вызывало тревогу, а Старк был сбит с толку и растерян.       Он не понимал, почему Эми так упрямится, почему гнет свою линию, ведь сейчас это было не в ее интересах.       — Он… — мужчина нервно дернулся, отвернувшись. — Он изнасиловал тебя, а ты боишься, что я сделаю с ним что-то? Да я собственными руками хочу придушить этого урода и не стану скрывать следы. И никто не скажет мне ни слова. А ты покрываешь его, идиотка.       Конечно, идиотка. Ей было больно слышать подобные слова, которые, однако, были чистой правдой. Мужчина вытер влажные губы и сжал руки в замок перед собой. Ему стоило огромного труда сдерживать эмоции, и впервые за долгое время он утратил возможность отшучиваться, эту функцию слово отключили в его системе. И все те чувства, которые раньше отрекошечивали от защиты в виде сарказма, били прямо в сердце. Он не мог сказать Эмилии то, что чувствовал, словно мир рушится, иначе её вера в него падёт, как последний рубеж. И не в его интересах было показывать свою слабость.       — Тони, — она впервые назвала его по имени и сама испугалась того, как приятно было слышать его не только в собственной голове. — Я не его защищаю, а тебя!       Мужчина посмотрел на нее воспалённым взглядом, чувствуя, как падает снаряд за снарядом, разбивая кропотливо выстроенный им мир.       — Все должно быть наоборот.       — Пожалуйста, Тони, не трогай его… — взмолилась Эмилия, она крепко, насколько могла, схватилась за мужское предплечье. — Пусть его ищет полиция, я все им расскажу. Мне нужно только, чтобы ты оставался собой. Пообещай.       — Хорошо, — сдался Старк. — Я обещаю. Но это не значит, что он выйдет сухим из воды. Я уничтожу его.       — Конечно, — кивнула девушка. — И, Тони, ты должен знать ещё кое-что. Не было никакого изнасилования, я… я сделала это потому, что хотела…       Тони подумал, что она несёт полную несусветицу. Сведя брови к переносице, он наклонился ближе:       — Хотела? — шёпотом переспросил он.       — Я объясняю тебе, но не сейчас. Старк коротко кивнул, поднимаясь.       — Ты куда? — тревога в голосе Эмилии требовала сесть обратно и не выходить из палаты ни на минуту, но для этого в распоряжении мужчины не было времени. Он думал, что если промедлить сейчас, последствия будут уже непоправимы.       — Нужно съездить за документами, мне пришлось схитрить, чтобы попасть к тебе.       — Попроси Хэппи привезти их, — Эми встревоженно прищурилась и даже попыталась привстать, но была настойчиво остановлена одним сильным движением. — Я хочу, чтобы ты отсталая со мной.       Хатчерсон прекрасно знала, что пользоваться своим положением отвратительно, но ей меньше всего хотелось сейчас отпускать Тони куда-либо. Мужчина, обернувшись на дверь из палаты, на секунду задумался и, тяжело вздохнув, кивнул. В любом случае, он и сам не хотел уходить.       …В голове раскатами грома отражался сатанинский смех. Густой патокой стекал по стенкам черепной коробки. Мерзкой липкой субстанцией концентрировался где-то у основания черепа. Это больно щипало где-то в веках, дёснах и за ушами, не давало сконцентрироваться на чем-то одном дольше, чем несколько секунд.       Потому что в те моменты, когда она начинала думать, перед глазами всплывало перекошенное презрением лицо с ядовитыми бусинками глаз, а тело начинало саднить и гореть от соприкосновения с воздухом.       Веки тут же запекло, и Эмилия зажмурилась до боли в висках, прогоняя ненужные видения. Это сводило ее с ума.       — Мисс Кларк, с вами все в порядке? — голос пробился словно через толщу воды, выуживая на поверхность трепещущее сознание. — Мисс Кларк?       — Что? — Эми рывком вернулась в реальный мир, все ещё ощущая краем глаза присутствие своего ночного кошмара.       Он сводил её с ума.       Он доводил ее до состояния, которое Эмилия привыкла называть сумасшествием.       Мистер Адамс не изменился в лице, он лишь что-то бегло чиркнул в своем черном блокноте с перекинутой через форзац ленточной закладкой, и вернул нейтрально-безразличный взгляд к Эмилии. — Вы в порядке? — размеренно, нарочито медленно повторил свой вопрос мужчина.       Эми задержала взгляд на бережно выглаженном развороте пиджака и, выдохнув, кивнула. Образ перед глазами растворился, заставляя её вздохнуть с облегчением.       Возможно, она поспешила, заверив Тони, что ей не нужен мозгоправ. Возможно, мужчина был абсолютно прав, что теперь каждый день у нее в палате ошивается доктор Адамс, пространными вопросами добивающийся у девушки откровений. Во всяком случае, он не делал ничего, что Эмилия могла воспринять за вторжение в личное пространство, чем и проявлял свой профессионализм. Психолог просто сидел в кресле у окна, оставив свой кожаный портфель рядом с ее кроватью, и не давил. Он просто делал свою работу.       — Вас что-то беспокоит? — доктор Адамс не выражал своей заинтересованности, он фалангом указательного пальца поправил узкие очки на носу и уже привычно поджал губы.       — Перелом позвоночника и преследующий меня маньяк считаются? — голос оказался даже резче, чем она предполагала, поэтому, чтобы сгладить ситуацию, Эмилия поспешила натянуто улыбнуться.       Это в каком-то плане помогло, потому что психолог понимающе кивнул.       — Хотите поговорить об этом? — спросил он.       — Нет, а вы?       Мужчина снова записал в свой блокнот несколько фраз, что-то подчеркнул и поднял глаза. Это уже вошло в привычку, и Эми радовалась только тому, что знала — этот человек сейчас сделает именно так.       Задержав взгляд на вазе с цветами, уже несколько пожухлыми от ярко бьющих сквозь оконное стекло солнечных лучей, Эмилия прикусила губу. Не сказать, что её обрадовало то, что Тони оплатил ей психотерапевта. Но это и не раздражало ее по какой-то странной причине. Возможно потому, что в глубине души девушка понимала — это нужно ей. Сейчас и на данном этапе ее жизни. И она не будет маленьким истеричным подростком, воспринимающим психолога в штыки. Просто будет собой.       В любом случае, хуже уже некуда.       Особенно после новостей о ее травме. Эми ещё до конца не осознала, что именно ждало ее впереди, но вердикт врачей и хмурое лицо Тони весьма красочно говорили: все хреново. И то, что она не могла пошевелить ногами, подтверждало: да, все действительно хреново.       Только вот она не проронила с того дня ни одной слезинки. Сама не знала почему, просто две ночи пролежала, рассматривая исчерченный тенями больничный потолок и старалась не пускать в голову ни единой мысли. Просто концентрировалась на тёмно-сером цвете вокруг, на узкой полоске света, пробивающейся из-под двери, на опадающих на прикроватную тумбочку скукоженных лепестках ромашки.       Складывалось ощущение, что прошло не два дня, и даже не несколько дней, а чёртовы десятилетия. И словно она, Эмилия, попала в какой-то капкан, в день сурка. Проживала его с щемящим сердцем, понимая, что все такое серое и безвкусное вокруг.       Серым утром к ней приходили серые медсестры, приносили свой серый безвкусный завтрак, жуя который, Эмилии казалось, будто она ест бумагу. В такой же серый, как утро, обед приходил серый доктор Адамс со своим серым (и отнюдь не черным) блокнотом и задавал свои серые вопросы. Серым вечером приходил лечащий врач, осматривающий ее спину, и виновато улыбался, словно извинялся: «Милая, мы не сможем тебе помочь». А когда наступала ночь, Эмилия изо всех сил пыталась побороть сон, чтобы во сне к ней снова не пришел он. Как делал это каждую ночь, чтобы… мучить, заставить ее страдать, продолжить свою месть?       Лишь один человек все ещё оставался цветным, и он был маяком, за который Эми ухватилась мертвецкой хваткой. Тони снова помогал ей, сам того не понимая. Своим присутствием, своим особенным запахом, своим теплым взглядом. Даже тогда, когда его не было рядом, Эми продолжала чувствовать его, им словно был пропитан каждый сантиметр этой палаты, каждый сантиметр ее собственных волос.       И ромашки. Белые ромашки у ее кровати.       Эмилии пришлось рассказать Тони о случившемся, о причине, по которой ее собирались убить, и обо всем, что касалось этого дела. С ним был полковник Роудс и встревоженный не на шутку Хэппи, которые задавали вопросы, пока Старк сидел в кресле, где сейчас сидит доктор Адамс, и пустым взглядом сверлил пространство перед собой.       Он слушал. Но был в то же время слишком погружен в собственные мысли. А Эмилия испытывала самый настоящий стыд, рассказывая о произошедшем, и даже не могла представить, как выглядела, когда её нашел Питер. Ей было страшно об этом думать.       После трудного разговора, который иногда прерывал Тони, чтобы дать ей возможность отдохнуть, мужчины удалились. Тони не сказал ей в этот день ни слова, лишь остановился в дверях и, осмотрев палату беглым взглядом, плотно закрыл за собой дверь.       — Аврора? — тихо, почти шепотом позвал психолог, прищурившись.       Она смотрела прямо ему в глаза, но словно не видела, словно была в другой комнате, отделенный от палаты метровой толщины стеной.       — Аврора, вы все ещё здесь?       Эмилия нахмурились, она чувствовала, как сердце делает кульбиты в ее груди, как оно колотится о грудную клетку в попытках пробить себе путь к свободе. И так хотелось верить, что, как только оно это сделает, наступит такая необходимая тишина. Не звенящая, а просто… тишина. Необходимая. Вызывающая потребность.       Проблема была в том, что шум слышала только она.       — Да, — девушка вздохнула, слегка поворачивая голову в бок, чтобы лучше видеть доктора.       В палату сквозь щель в окне проникал относительно свежий воздух, играющий с посеребренными сединой прядками слегка вьющихся волос. Доктор Адамс был приятной наружности, и пронзительные голубые глаза, совсем незаметно переливающиеся в синий, искрились добротой.       — Я не хочу настаивать, но… — психолог зажал карандаш между средним и указательным пальцем и постучал им по блокноту, — я здесь, чтобы помочь вам, Аврора.       Аврора. Это имя словно вышибло из памяти, а ведь она носила его два года, да и до сих пор оно значится на всех документах.       — Я знаю, — Эми задержала взгляд на блокноте в руках доктора и прищурилась, силясь разглядеть что-то сквозь страницы. — Что вы написали?       И она кивнула на мужскую руку, которая все ещё сжимала карандаш.       — Хочешь посмотреть? — в притворном удивлении изогнув брови, спросил доктор Адамс.       Эмили неопределенно пожала плечами.       — Давай так, — словно учуяв своим психоаналитическим чутьем рыхлую почву, мужчина приободрился. — Я тебе даю почитать, а ты поговоришь со мной о случившемся.       Он слегка наклонился корпусом вперёд, упёршись локтями о колени, и помахал блокнотом прямо перед своим лицом. Эмилия подозрительно прищурилась и устало вздохнула.       На самом деле, она же ничего не теряет?       — Ладно, — девушка согласно кивнула.       В блокноте не оказалось ничего, что она могла бы понять, какие-то записи на скорую руку, не имеющие для человека далёкого от психологии смысла. Эми лишь зацепилась взглядом за вырванный из контекста отрывок «травматическое возбуждение… реакция нервной системы… в результате физического насилия… теория стресса… явность психологической травмы подтверждена».       Глаза ещё с секунду пробегали по строчкам с ровным каллиграфическим почерком, после чего Эмилия без особых усилий закрыла блокнот и положила его рядом. Черный картон резко контрастировал с белым постельным бельём.       — Это разве профессионально, — тихо, практически на выдохе, прошептала Эмилия, — показывать свои записи пациенту.       Доктор Адамс улыбнулся, отчего носогубная складка стала ещё отчётливее. Васильковые глаза сузились в улыбке.       — Ты сама попросила меня, — мужчина пожал плечами.       — То есть так можно?       — А почему нет? — психолог подцепил пальцем краешек лежащей рядом медицинской папки и вернул заинтересованный взгляд на девушку.       Эмилия ещё несколько секунд следила за тем, как обрывается линия блокнота. Казалось, что мир вокруг начал вращаться, и ее сейчас укачает. От этого хотелось спрятаться, но штука была в том, что она уже сидела в своем коконе, боясь высунуть голову.       — Вы считаете, что у меня психологическая травма? — спросила Эми, впервые за все встречи с доктором Адамсом подняв на него свои глаза, проглядывающие сквозь плотно прилегающие к лицу бинты.       — А ты как считаешь?       — Вы уверены, что являетесь дипломированным психологом? — попыталась отшутиться Эми, чувствуя, как к горлу подступает ком.       На этот раз доктор даже рассмеялся.       — Аврора…       — Эмилия, — поспешила поправить доктора девушка, не сдержавшись. — Меня зовут Эмилия.       Тот несколько опешил, но удовлетворительно кивнул. Поправил свои очки и в сотый раз улыбнулся.       Это было странно — говорить с кем-то о себе. Эми уже и не помнила, когда в последний раз делала нечто подобное. Разве что вспоминалась Мэри Джейн и пижамные вечеринки, разбавляющие унылые будни в старшей школе Куинса.       Доктор Адамс выжидающе смотрел, явно не собираясь вытаскивать информацию тисками. Поэтому неловкое молчание затянулось сначала на минуту, потом ещё на одну, пока Эмилия не осознала, что молча сверлит взглядом дверь палаты уже десять минут. Это ввергло ее в замешательство.       — Я понятия не имею, что нужно говорить, я впервые в подобной ситуации, — и, осознав, какую глупость сказала, Эми закусила губу. — То есть… может, вы будете спрашивать?       Понимание в глазах психолога нашло отражение в груди. Это было странно. Но почему-то важно.       — Понимаешь… Эмилия, — мужчина запнулся на ее имени, но ничего не сказал по этому поводу. — Тебе не посчастливилось стать жертвой насилия, ты же понимаешь это, верно?       Эми кивнула.       — Хорошо. Дело в том, что серьезное насилие (не важно, физическое оно или психологическое) — это ситуация, выходящая за рамки нашего обычного житейского опыта. И человек, сталкивающихся с подобным… будь то нападение, изнасилование или взятие в заложники… человек чувствует изменения. Иногда не сразу. Это может прийти через месяц, через год, через пять, но это обязательно придет. И в таком случае необходима помощь специалиста.       — И несёт за собой последствия?       — Ты все и сама понимаешь, да, — согласно кивнул доктор Адамс. — Наш разум — очень сложная вещь, которая в ситуации стресса может дать сбой. Наш мозг — словно компьютер. И если что-то произошло, системы начнут рушиться одна за другой…       — Как вирус, — подсказала сравнение девушка. — В чем это может проявляться?       Доктор серьезно задумался, почесав покрытый щетиной подбородок. Он посмотрел на свою пациентку с долей сожаления, однако сделал все, чтобы эта эмоция не проскользнула на его лицо.       — В чем угодно, — вздохнул он. — В мании преследования, в бессоннице, в кошмарах. Так наш мозг реагирует на опасность, он все ещё пытается защитить себя.       — То есть я схожу с ума?       Думать об этом не хотелось. Как не хотелось и осознавать тот факт, что все, что говорит доктор Адамс, она спокойно могла переложить на себя. Послушать и сказать: «Да, я чувствую нечто подобное». И больше всего остального в голове билось желание просто стереть себе память, забыть тот роковой день, и тогда эти видения, эти кошмары наяву и во сне, наконец-то, исчезнут. Испарятся, растворятся в воздухе и этот страх рассыплется на землю сквозь пальцы. Совсем как песок.       Доктор Адамс отрицательно закачал головой, однако же не произнес ни слова.       — Сколько ты уже здесь? — спросил доктор.       — Четыре дня как пришла в сознание, — Эми поправила уголок одеяла, разгладив его ладонью, лишь бы не смотреть в чужие глаза. — А сколько лежала до этого, не знаю, Тони сказал, что мне сделали за это время две операции.       — Это довольно длительный срок, не находишь? — казалось, что мужчине жизненно необходим был его блокнот, поэтому он поспешил его вернуть. — Со сном есть проблемы?       И он попал в точку одним своим лаконичным, выверенным движением.       — Да, — честно призналась Эмилия. — Я не сплю.       — Почему?       — Не знаю, — слишком быстро.       Густые черные брови дугами изогнулись над проницательными глазами, обрамленными линией длинных ресниц.       — Мне снятся кошмары, — нервно отозвалась Эмилия, ей уже не нравилось то, что доктор копал в нужном направлении.       — Расскажешь о них?       Эми не была уверена, что имеет право кому-то доверять. Потому что однажды, доверившись, оказалась на больничной койке с переломом позвоночника и, мать её, психологической травмой. Но в то же время понимание, что она никогда не расскажет о подобном ни отцу, ни Старку, ни даже Питеру с ЭмДжей, заставило девушку набрать в лёгкие побольше воздуха.       — Мне снится, что он возвращается, — голос дрогнул, перед глазами снова всплыло изуродованное отвращением лицо, лишь красивые светлые глаза, покрытые поволокой, сбивали с толку.       — Он — это человек, который напал на тебя?       — Да.       — Что он делает в твоём сне?       Эми сглотнула, чувствуя, как дрожь от кончиков пальцев поднимается все выше. Вскоре девушку затрясло, адски громкий смех раздался в голове, заполонив все вокруг, а перед глазами все ещё стояло его лицо. Зажмурившись, Эми тряхнула головой, чтобы согнать наваждение, но он не исчез. Остался смотреть на нее с презрением и ненавистью. С желание закончить то, что начал.       — Аврора? — позвал доктор, но осекся. — Эмилия, ты в порядке?       Девушка вздрогнула, возвращая застеленный слезами взгляд к доктору.       — Он смеётся!       …- Я схожу с ума, доктор?       Доктор Адамс улыбнулся и, поправив на носу очки, снова уместился в свое излюбленное место. Там, на кресле у окна, дул лёгкий ветерок, насыщая палату влажным воздухом. Мужчина поставил на стол свой портфель и, достав оттуда какую-то книгу, положил ее к себе на колени.       — Ты так решила из-за кошмаров? — они как-то незаметно перешли на «ты», разряжая обстановку. — Доброе утро.       — Доброе, — отозвалась Эми, поправляя подушку, чтобы как можно удобнее провести ближайшие полчаса.       Ей нельзя было даже садиться, лишь лежать, слегка приподняв изголовье кровати. И от этого казалось, что парализованы не только ноги, но и все остальные части тела. В особенности — язык. Потому что единственный, с кем она имела возможность поговорить — сидел прямо перед ней, постукивая карандашом по блокноту, открытому на пустой странице. Как оказалось, он был полностью отведен для Эмилии.       Тони заходил к ней ненадолго, чем весьма огорчал, но те эмоции, что приносили мимолётные встречи, питали весь оставшийся день, заставляя отгонять прочь назойливую муху с лицом ее обидчика.       Он никуда не исчез, как бы Эмилия этого не хотела.       — Почему это происходит? — спросила Эми, вздыхая.       — Что именно?       — Почему я вижу его?       — Твоё подсознание боится его, — доктор Адамс постучал ластиком по подлокотнику кресла и нахмурился. — Он причинил тебе боль, и то, что ты сейчас ощущаешь, связано с его образом. Это странная попытка мозга от противного защитить себя.       — Надеюсь, это пройдет, — невесело усмехнулась Эми. — Не хотелось бы умереть от бессонницы.       Психолог записал что-то в свой блокнот, ставший уже такой стандартной частью эмилиного дня, что без него было бы даже неправильно.       — Есть что-то кроме снов? — вопрос повис в воздухе, и Эмилии потребовалась минутка, чтобы покопаться в своем сознании.       Мужчина же воспринял это молчание за что-то иное, он хмуро взглянул на девушку из-под увеличительных стекол очков и приподнял одну бровь.       — Ты же помнишь правило? — поинтересовался он.       — Либо говорю правду, либо молчу, — кивнула Эми.       В любом случае, ей больше не с кем было это обсудить. А вечно терзающий изнутри страх сводил с ума.       — У меня пропал аппетит, иногда мне кажется, что за дверью кто-то стоит и… дышит, — девушка перевела взгляд на дверь, но сейчас не почувствовала ровным счётом ничего, что ее лишь порадовало. — И ещё…       — Ещё — что?       Эми закусила губу, заправила выбившуюся из косы прядь волос за ухо и неловко съежилась.       — Когда я говорила, что мне снится… он, — девушка ощутимо напряглась и, насколько позволяли ее возможности, выпрямилась в струнку. — Я кое-что скрыла.       В этот раз свой научный интерес доктору Адамсу скрыть не удалось. Эмилия смотрела на мужчину, едва ли старше ее отца или Тони, и видела в его взгляде неподдельный азарт. Ему было нужно это, возможно, не меньше, чем ей самой. Разбираться, копаться в чужой голове, чтобы однажды дойти до истины и, возможно, помочь.       Что может заставить человека пойти работать психологом? Помимо этого пресловутого научного интереса. Собственные скелеты в шкафу? Собственные побеждённые психологические травмы?       — Должно быть, у тебя была причина, — размеренно проговорил психолог, улыбнувшись краешком рта.       Он в ожидании и сам выпрямился в струночку.       — Я вижу его не только во сне, но и… — Эми вздрогнула, почувствовав, как холодок поднимается от кончиков пальцев выше и выше, тонет где-то на пояснице.       Но она прекрасно понимала, что этого не может быть.       — Вижу его, когда закрываю глаза или смотрю в одну точку или… — Эми зарылась пальцами в волосы, сжав их настолько сильно, насколько могла.       Голову прострелила мгновенная головная боль.       — У меня крыша поехала, да?       Доктор Адамс тяжело вздохнул и впервые за их встречи позволил себе физический контакт. Он встал со своего кресла и, присев на краешек кровати, положил руку поверх ее ладони. Эми вздрогнула, подняв испуганные глаза на мужчину, но теплый взгляд заставил выдохнуть.       Все в порядке. Она в безопасности.       Мужчина провел ладонью по подбородку, о чем-то серьезно задумавшись.       — Я уже говорил, что произошедшее с тобой накладывает определенный отпечаток, — он говорил в пустоту, просто перед собой, но в то же время эти слова достигали воспалённого сознания.       Она точно тронулась!       — Понимаешь, твоему мозгу нужна помощь. Он испытал шок, как и твоё тело. И точно так же, как телу, ему нужно залечиться, — продолжил доктор. — Без последствий подобный жизненный опыт не проходит. Он оставляет определенный отпечаток, словно… знаешь, да, словно частичка души умирает. Ее уже не вернуть назад, и ни один психолог не вернёт ее, но в твоих силах устроить этой частичке достойные похороны, понимаешь?       — Если честно, то не совсем, — Эми неуверенно прищурилась, рассматривая мужчину достаточно близко.       Раньше она не могла увидеть, что лицо доктора Адамса покрыто мелкими шрамами, но, казалось, мужчину вовсе не смущало то, что его так досконально изучают.       Решив, что задавать какие-то вопросы будет лишним, Эми отвела взгляд на букет полевых ромашек. От них веяло заботой, потому как каждое утро их приносил лично Тони Старк, сонный и немного уставший. Но, в общем и целом, все тот же Тони.       — Есть несколько типов людей, — уклончиво ответил доктор Адамс. — Одни, пережив ситуацию, подобную твоей, примиряются и говорят себе: «Это меня не сломает, я буду идти дальше!». Другие становятся более внимательными и закрывают дверь на ключ — это правильно и даже очень хорошо. Третьи тоже запирают двери, но они по сотне раз проверяют её и держат под подушкой нож. Понимаешь разницу?       — Ещё бы, — Хатчерсон криво улыбнулась. — Только как мне не стать третьим типом?       — Для этого я и здесь, — пожал плечами мужчина.       Эми видела в нем опору. Какой-то крепкий металлический каркас, который сейчас давал возможность карабкаться со дна, пока ее не расплющило толщами воды. И от этого становилось ещё более странно.       Либо мистер Адамс обладал даром убеждения, либо у него действительно хорошо получалось выполнять свою работу.        — И что мне с этим делать? — вполне логичный в данной ситуации вопрос. На этот раз он не повис в воздухе, не       было ни секунды замешательства, потому что после заданного вопроса в руках Эмилии оказалась книга.       — Постарайся прочесть ее до моего следующего визита, договорились?       Эми улыбнулась и провела ладонью по переплету книги.Бери Хеллингер «Порядки любви»       …- Когда мне можно будет снять это? — Эмилия указала на свое лицо, скрытое под слоем бинтов, и посмотрела на Тони прямо в упор.       Она не была уверена, что мужчина достаточно полно мог представить себе то, с каким выражением лица она это сказала. Да что уж там, она сама не могла представить. Тони отвлекся от своего мобильного, в котором уже несколько минут бестолково играл в «три в ряд» и пожал плечами.       — Я не доктор, — честно признался он.       — Ты самый гениальный человек в моем окружении, — фыркнула Эми, снова уставившись в потолок.       Но Тони на этот раз не отвел взгляд. Он как-то по-своему, чисто по-старковски прищурился, рассматривая горящие зелёные фонарики глаз на белом фоне, и помассировал переносицу.       Он и сам плохо осознавал, что происходит. Пренебрегал сном и полноценными приемами пищи, чтобы, наконец, убрать с глаз Эмилии эту странную пелену. Пелену страха и отчаяния. Да, он прекрасно видел, что девушка все ещё боится. Об этом кричало все: её зажатость, её молчаливость, то, как она вздрагивает от любого шороха. От этого желание раскроить уроду череп возрастало в геометрической прогрессии.       А потом Тони вспоминал, что он, как бы, герой страны.       — Что там… с поисками? — очевидно, что вопрос дался ей с трудом, потому что Эми тут же поспешила вжать голову в плечи. То ли стремясь превратиться в черепаху, то ли с другими, понятными только ей, целями.       Тони меньше всего хотел видеть в этих глазах страх. Ему хотелось сказать что-то хорошее, что дало бы девушке возможность спокойно вдохнуть. Но ничего не было.       — Складывается ощущение, что мы охотится за призраком, — поделился своими тревогами Тони, пряча сотовый в карман брюк. — Человек по имени Макс Пэйн просто исчез отовсюду. Включая базу данных Stark Industries. Ты говорила, что он работал у меня?       — Он мне так сказал, — Эми немного расслабилась, в компании Тони она могла спокойно дышать, не умирая от сжимающей глотку паники. — Мог и соврать.       — Тупо.       — Да…       — Я найду его.       — Я знаю, — и Эми неловко улыбнулась, скрывая глаза.       Вина — вот что она чувствовала. Стыд, злость на саму себя и чёртову вину! За то, что все происходящее исключительно на ее совести, и сейчас она, а в особенности — Тони Старк, расхлёбывает кашу, заваренную по глупости и неосторожности. Да, она понятия не имела, что своими действиями в школе положит начало цепочке событий, которая, в конечном итоге, привела ее в это место. Она не знала, как не знал и Питер, что эта чертова пробирка принесет столько бед и…       Они даже не знают, что это за вещество. Где оно сейчас. Тони она доверяла без колебаний, особенно в свете последних событий, но что-то вдруг неприятно кольнуло под ребрами.       Вина. Слово из четырех букв, которое для Эмилии несёт особое, сакральное, значение. И от этого в голове голоса начинали вопить, а черти в груди поднялись и, разминая шеи, приготовились к кульминации разворачивающейся драмы. Это концентрированной серной кислотой растекалось под ногами, это чувство заставило Эмилию, как только она пришла в себя, выдолбить на стенках черепа тридцать два имени. Имена тех, кто погиб по ее вине.       Джексон Мартин, Эндрю Скотт, Томас Манн, Кира Скотт, Эрик Пэйн, Джордж Лукас, Джессика Фэервей, Юджин Росс, Элизабет Норб, Алекса Чанг.       Гарри Вуд, Тим Кук, Бетани Стюарт, Эмма Адамс, Честер Асс, Фиона Глостер, Марк Маркелл, Инди Эммет, Сара Тур, Мишель Уильямс.       Хьюго Диего, Йен Пару, Вероника Зигхер, Кейси Грэхэм, Билл Блейк, Уолтон Уолш, Деннис Аккорд, Вильям Бренд, Тишина Голди, Эмма Адамс.       Барт Мандат, Аманда Уокер.       — Эй, — Тони присел на краешек кровати, отчего матрац под ним ощутимо прогнулся, простынь собралась в гармошку.       От него пахло улицей и свежим парфюмом: морской бриз или что-то подобное. Не пафосно-кричащее, что любили использовать мужчины его круга, а какое-то индивидуальное, играющее приятно уловимым фоном. Дорогое и неброское. От него пахло уютом, новым автомобилем, дождём, горьким шоколадом, крепким кофе. Словно все, что умещалось на его одежде — самое приятное в мире. И этот букет запахов мгновенно, как только касался обонятельных рецепторов, расслаблял.       Широкая ладонь едва коснулась колена, укутанного в плед, не вызвав никакой ответной реакции. И это было необъяснимо. Даже если бы Эмилия захотела что-то передать, она вряд ли смогла подобрать нужные слова. Это в большей степени сбивало с толку, чем пугало: было сложно понять почему такое может произойти. Словно разум играет в игры по своим правилам, отправив тактильные ощущения отдыхать после долгого дня. Эмилия прекрасно видела, что мужская ладонь лежала на ее ноге, но, вместо того, чтобы почувствовать хоть что-то, тело отзывалось пустотой. А так хотелось ощутить приятную тяжесть, лёгкое тепло и физическое присутствие другого человека.       Того, кто никогда не обидит её. Эми смотрела на руку Старка, думая о том, что эти руки не способны делать больно. Они созданы для того, чтобы созидать, чтобы направлять и… согревать. От последней мысли, неожиданно громко хлопнувшей в голове, по шее пробежали мурашки. Эми тут же отвела взгляд, пряча глаза за линией густых ресниц: темных, но заметно белеющих к кончикам. Мужчина воспринял это совершенно по-своему, о чем-то серьезно задумавшись, так, что лоб прорезали глубокие линии морщин.       — Извини, — Тони сжал губы, убирая ладонь и до побеления фаланг пальцев сжал их в кулаки.       Эмилия тут же протестующе замотала головой.       — Верни, — слишком резко, поэтому поспешила улыбнуться и добавить. — Пожалуйста, Тони.       Его имя, слетающее с губ девушки, казалось волшебным. Он и думать забыла о том, что единственная терзающий его мысль зацикленная на человеке, посмевшем тронуть то, что ему не принадлежит.       Дотронуться до Эмилии — значит перейти дорогу Тони Старку. А перейти дорогу Тони Старку — всё равно, что выиграть бесплатный билет в лотерее «Путешествие в адское пекло».       — Пожалуйста, — снова повторила Эми, взглянув на мужчину своим дляменяэтоважно взглядом.       Тони улыбнулся, но на Этот раз взял ее за руку. Сказать, что это было странно — ничего не сказать. Но оттого это было ещё прекраснее.       — Спасибо, что ты в очередной раз рядом со мной, — Эмилия покрутила в свободной руке пульт и, задержав одну из кнопок, медленно подняла изголовье кровати.       Теперь они сидели глаза в глаза. Одни — зелёные и благодарные, другие — карие и тревожные. Словно пейзаж: незасеянное поле на фоне хвойной листвы.       — Я не могу поступать иначе. Только не с тобой. Мы же… друзья,       — Тони заметно помрачнел, вперив взгляд на ромашки.       Хотелось сказать: «семья», но язык даже не повернулся. Возможно, оттого, что одной громкой фразой невозможно исправить произошедшее.       Ромашки всегда стояли возле кровати. Он понятия не имел почему тащил каждый день именно их, почему каждое утро останавливался возле цветочного магазина и покупал самый простой букет из тех, которые мог купить. А ведь никакие другие цветы Эмилии не подходили: ни эти пошлые розы, ни громоздкие лилии. Просто… ромашки. Его даже стали узнавать в этом магазине, а когда сегодняшним утром флорист спросила: «Вам как обычно, сэр?», в голове что-то щелкнуло. Да. Как обычно. И от этого сделалось дурно.       Он хотел сгрести Эмилию в охапку и увезти из этого города, из этой страны, со сраной планеты, где её обидели. Все, лишь бы это давящее чувство внутри поутихло. Уверенность в том, что Тони делает всё только для Эмилии, в миг растаяла, как кусочек льда в горячей воде. Он делал это для себя и, как бы эгоистично это не звучало, хотел отомстить за свое.       Эми проследила за взглядом Тони и неловко поджала губы.       — Я не поблагодарила тебя за цветы, — вздохнула она, закусила губу. — Они прекрасны.       — Тебе нравится?       — Мне никто не дарил цветы, Тони, — хмыкнула девушка, вернувшись взглядом к мужскому лицу.       Она смотрела на него с неподдельным интересом и доверием. Всматривалась в смуглую кожу, темные глаза, обрамленные длинными прямыми ресницами, в узкие губы. И казалось, словно каждая чёрточка этого лица, каждая морщинка и каждый сантиметр созданы с неподдельной любовью.       От чистой любви рождаются красивые дети.       — Ты врешь, — усмехнулся Тони.       — Отец же не считается, верно? — она улыбнулась в ответ.       — Цветы все равно завянут, — Тони шумно наклонился вперёд, нависая над Эмилией так, что горячее дыхание обожгло макушку.       Она смотрела в выглядывающие из-за рубашки ключицы, в светящийся реактор в груди с широко распахнутыми глазами. Что он делает? Тони замер, но через секунду вернулся в свое обычное положение, выдернув из вазы один цветок. Он покрутил его между большим и указательным пальцем прямо перед своим лицом, поднес его к носу и глубоко вдохнул.       Сдавленный смешок заставил его негодующе посмотреть на девушку перед собой, которая сейчас казалась все той же Эмилией, которую он встретил два года назад. Тони и предположить не мог, как все кардинально меняется, когда дверь палаты с демонстративным щелчком скрывает его напряженную спину.       — Что смешного? — спросил Старк, сощурившись.       Эмилия снова рассмеялась. Она потянулась рукой вперёд и, прежде чем успела подумать, пальцем стёрла с носа Тони жёлтую пыльцу.       — Ты весь измазался, — констатировала девушка, неловко улыбнулась и показала мужчину свой окрашенный палец. — Это мило.       — Мило, значит, — Старк закатил глаза, но все же улыбнулся.       Он не мог не улыбаться, когда Эмилия в хорошем настроении, ведь в последнее время это было действительно редкостью. Чаще всего она угрюмо лежала, уставившись в потолок. А сейчас — звонко смеялась, вытирая руки салфеткой.       — Почему ты не можешь быть милым? — девушка чувствовала, что все вокруг приобретает краски, а ненужный образ расплывается, оттесняемый Тони.       — Я взрослый человек, — уклончиво пробормотал Старк.       — Это не ответ.       — Правда что ли?       — Да.       — Хорошо, — мужчина хитро прищурился. — В следующий раз надену костюм клоуна.       — О, это было бы просто прекрасно, — Эми широко, насколько позволяла повязка, улыбнулась.       — И буду петь кричалки.       — Захвати с собой камеру, — атмосфера вдруг засветилась всеми цветами радуги, а мир перестал казаться мерзким и пугающим. — Создадим тебе страничку в Инстаграм.       — Ещё чего, — наигранно недовольно протянул Тони, закрепляя ромашку в карамельных волосах.       Ему нравилось, когда девушка носила другой цвет волос. Но, следовало признать, что сейчас она выглядела старше, чем была на самом деле. Тони отогнал лишние мысли и клацнул зубами. Сам не понял, зачем.       — Ты же теперь милый, — напомнила Эмилия. — Придется соответствовать.       — Пожалуй, для этого дела я сменю гардероб, — предложил Тони.       — И покрась костюмы в розовый цвет, — девушка прыснула, шутка показалась ей настолько смешной, что она с трудом могла смотреть на серьезное выражение лица своего собеседника. — Вот будет умора. Да ладно тебе, Тони, это на самом деле мило.       — Мило, — словно игрушка-повторялка протянул Старк, заправляя волосы Эмилии за ухо.       Стук в дверь заставил медленно перевести взгляд на вошедшего в палату доктора Адамса. Он был сегодня несколько растрёпан, словно опаздывал куда-то, поэтому взял несколько секунд, чтобы отдышаться.       — Извините за опоздание, — шумно оповестил мужчина.       Он подошёл к столику возле кресла и, порывшись в своем портфеле, достал на свет знакомый уже блокнот с карандашом и футляр для очков.       — Добрый день, мистер Старк, — мужчины пожали друг другу руки с выражениями лиц, будто они старые знакомые.       Эмилия хоть и задержала на этом внимание, но не стала углубляться в свои размышления. Конечно, они знакомы. Тони не стал бы приводить к Эмилии непроверенного человека. Особенно в свете недавних событий.       — Эмилия, — психолог кивнул, нацепил на нос очки и сел в свое кресло.       — Здравствуйте, — отозвалась девушка.       Тони очень своевременно удалился, заявив, что дождется окончания сеанса в коридоре. И как только он снова скрылся за дверью, реальность потоком воды хлестнула в лицо.       …- Я не смогла дочитать её, — с чувством вины призналась Хатчерсон, протягивая доктору Адамсу светло-голубую книгу. — Но я пыталась, правда.       Мужчина кивнул.       — Я понимаю, — сказал он, поджав губы. — Это не так уж и просто, верно?       — Не просто — что?       — Смотреть на свою историю со стороны.       Доктор Адамс говорил так, словно знал Эмилию всю ее жизнь, словно не просто смотрел в ее глаза сейчас своим проницательным взглядом, а заглядывал прямо в душу. Словно проходил между стеллажей в ее голове и, выбирая нужную книгу на нужной полке, вычитывать то, что ему помогало разобраться. Эми не доводилось общаться с психологами так близко и на подобные темы, поэтому она не знала точно, но верила, что перед ней сейчас сидит человек, который занимается делом всей своей жизни.       Он словно знал, что, оставив Эмилии эту книгу, сам подтолкнет ее на разговор. Как знал и то, что девушка не сможет дочитать.       — И всё же, — напомнил о себе доктор. — Было ли в книге что-то, что больше всего задело тебя?       Эмилия за весь разговор, что длился не более двух минут, уже искусала губы в кровь и сейчас чувствовала на кончике языка металлический привкус. Едкий и неприятный.       Доктор задержал взгляд на ромашке в эмилиных волосах и улыбнулся.       — Там была история… про мальчика, который… ну, подвергся насилию со стороны дяди.       — Инцест, — подсказал мужчина, тяжело вздохнув.       Он точно знал теперь, о чем пойдет весь дальнейший разговор и владел нужными для этого аргументами. И стало вдруг тяжело на груди от того, что именно это привлекло внимание девушки, именно на этом она акцентировала внимание. А, значит, для нее это имело большое значение, нашло отклик где-то в глубине души.       — Да, — Эми согласно кивнула. — Но не это важно.       — Что же тогда? — наводящий вопрос.       — Спустя много лет, по словам автора, этот мальчик смог полюбить и простить своего дядю, и этим… избавился от своей травмы… — глаза наполнились предательской влагой, а смахнуть их не представлялось возможным, поэтому Эми, скрепя сердце, показала свое состояние доктору. — Просто мне интересно… как? Это же просто невозможно! Я бы никогда не смогла… простить этого человека за то, что он сделал со мной.       — Эмилия, тебе и не нужно его прощать, — вздохнул доктор Адамс, он помассировал переносицу и отложил блокнот.       Видимо, надобность в нем вдруг пропала.       — Но я не знаю, как мне с этим справиться, как избавиться от того, что меня изнутри съедает.       — Видишь ли, описанная история — это исключение. Не нужно начинать своё восстановление с конца. Ты не должна заставлять себя прощать насильника, чтобы помочь себе. Ты должна помочь себе, чтобы простить его.       — Я не…       — Не понимаешь? — подхватил мужчина. — Все просто. Ты сможешь простить его тогда, когда отпустишь это. То, что произошло с тобой — ужасно, и это никуда не денется, понимаешь? Это будет с тобой, даже когда твоя нервная система вернётся в рамки обычного состояния. Ты восстановишься, и тогда произошедшее с тобой приобретет новый вид — оно станет бесценным опытом. Неприятным, но всё-таки бесценным.       — Все, что не убивает, делает нас сильнее? — цитата всплыла в голове так же резко, как исчезла.       Но она оказалась той самой подходящей истинной, которая сейчас ткнула носом в варианты решения проблемы.       Хорошо было то, что Эмилия признавала наличие этой самой проблемы. Она пугала ее, поэтому девушка хотела как можно скорее от нее избавиться. И если в этом ей сможет помочь доктор Адамс, это будет лучшее, что с ней произойдет.       — Я же могу не простить его, верно?       — Конечно, — кивнул психолог. — Это твоё право.       — Я просто не понимаю, почему он стал таким? — заметив, что мужчина внимательно вслушивается в каждое ее слово, Эмилия шмыгнула носом и, собравшись с мыслями, продолжила: — Нет, я понимаю, что произошедшее с его братом поменяло его, что он… Господи…       Её в этот же момент осенило. И мысль, ворвавшаяся в голову пулей, разбила там что-то важное вдребезги. Но из-за эмоционального возбуждения Эми не придала этому абсолютно никакого значения. Она вытаращила глаза и уставилась на доктора почти безумным взглядом. Мужчина закашлялся, а Эми с трудом подавляла в себе желание закричать: то ли от безысходности, то ли от внезапного осознания.       Тело начало мелко дрожать, температура словно за раз подскочила на пару градусов.       — Что, Эмилия? — поторопил доктор Адамс.       — Он же как я, — слова врезались в стену напротив и отрекошечтвали до тех пор, пока не растворились в полной тишине, нарушаемой лишь ходом часов и шумом голода за окном.       — В каком смысле?       — Пережил травму! — девушка, не отдавая себе отчёт, повысила голос. — Господи, какая я идиотка! Он же… тоже пережил это… из-за меня!       Мужчина побледнел. Он воровато оглянулся на дверь, словно для того, чтобы убедиться: разговор все ещё конфиденциален. А затем резким движением снял с носа очки, скользящим броском отправив их на стол.       Только сейчас Эмилия почувствовала себя настолько… сукой. Да, именно так. Потому что, вместо того, чтобы винить кого-то, ей стоило винить саму себя. Потому что именно из-за ее действий была запущена цепочка роковых событий. Снежный ком все рос, рос, рос, пока не стал таких гигантских размеров, что с лёгкостью уничтожал все живое на своем пути. И Эмилия сама же попала под раздачу того действия, которому собственноручно дала толчок.       Все, что творилось вокруг нее — стало вдруг таким понятным, что захотелось выть от негодования. Почему раньше она не видела того, что открылось так внезапно? Почему раньше не поняла.       — Боже, — девушка крепко зажмурилась, отчего за закрытыми веками расплескалась красные всполохи. — Круг замкнулся…       — Эмилия, ты не хочешь поделиться своими… догадками?       — Какая же я идиотка, — дрожащие ладони впились в одеяло и крепко его сжали. — Из-за меня он стал таким. Я своими руками слепила своего убийцу… Я все задавала себе вопросы: «Почему это случилось именно со мной?», «Почему он стал таким?»… Я ведь… Он казался милым, он… мы занимались сексом, а потом… потом он словно поменялся. Он же сумасшедший, да?       Мужчина напряжённо постучал костяшками пальцев по подлокотнику кресла. Ему не нравилось, в какое русло ушла ситуация с Эмилией, как не нравилось и то, что она говорила вполне резонные вещи. Люди не совершают свои поступки просто так. Каждому действию есть логичное, чисто научное объяснение.       — Я не могу ручаться, что он психически нездоров, поскольку не имел возможности говорить с ним, — доктор Адамс прерывисто вздохнул.       — Но это возможно? — прямо в лоб спросила Эми.       — Эмилия, на данный момент наши совместные усилия должны быть сконцентрированы на твоём восстановлении и…       — Просто скажите мне! — нервный и громкий крик разрезал воздух плетью.       Мистер Адамс помрачнел и плотно сжал губы.       — Я допускаю вероятность того, что у вашего обидчика могла на фоне событий двухлетней давности сформироваться психологическая травма. Но это лишь предположение.       Губы дрожали, а жар, распространяющийся по всему телу, обходил стороной только ноги. Эмилия больно закусила щеку изнутри и посмотрела на встревоженного мистера Адамса.       Сейчас он запишет в свой блокнот, что она неуравновешенная истеричка и отправит ее на лечение в какую-нибудь психушку. Эмилия мысленно рассмеялась. Было бы весьма прозаично закончить эту историю именно так.       — Я все равно не могу понять: почему? Почему он занялся со мной сексом? Почему дал возможность убежать? Почему ушел в прошлый раз в Лос-Анджелесе? — один взгляд на доктора и Эмилия осеклась. — Я не ищу ему оправдания, вы не подумайте! Я больше всего на свете хочу, чтобы он сгнил в тюрьме, но… но если он по моей вине стал таким, то чем я лучше?       — У меня нет ответов на твои вопросы, извини, — психолог скрепил руки в замок на своих коленях и постучал большим пальцем по тыльной стороне ладони.       — Почему он до сих пор преследует меня?       Вопрос повис в воздухе.       — Может, — доктор Адамс пожал плечами, привлекая внимание, — вместо вопроса «Почему?» стоит задать другой вопрос?       — Какой? — девушка прищурилась.       — Например, «Что мне делать, чтобы изменить ситуацию?». На первый взгляд, легко, да? А если подумать…       — Я не имею ни малейшего понятия, — Эмилия приложила ладонь ко лбу, скрытому повязкой, холод от ладони все же немного успокоил. — Я не знаю, что будет через десять минут, не говоря уже о том, что делать дальше.       — Я имею в виду: что ты должна сделать, чтобы помочь себе? Возможно, когда ты преодолеешь это, узнаешь ответы на свои вопросы.       — Что, вообще, можно с этим сделать?       — Для начала, постарайся вернуться в обычному распорядку жизни, который ты вела до случившегося.       Эмилия как-то неоднозначно хмыкнула. Взгляд тут же задержался на неподвижных ногах. В горле пересохло, отчего говорить было сложно.       — Знаете, в моём положении это весьма проблематично, — кривая улыбка.       — Понимаю, — психолог убрал блокнот в портфель и сложил руки на колени. — Начни с попыток вернуться к нормальному сну и полноценному завтраку. Это уже будет большой шаг вперёд.       — Мне снятся кошмары и меня тошнит от любого вида еды, особенно той, которой меня пичкают здесь.       — Тем не менее, попытайся, — настаивал доктор. — Окружили себя людьми, которым доверяешь. Например, Тони Старк. Он заботится о тебе.       — Хотелось бы мне ответить ему тем же.       Психолог кивнул.       — Твоя жизнь разделилась на до и после. Как только ты примешь новую себя, станет проще.       Доктор Адамс был чудесным. Он говорил в меру, умел вовремя предоставить слово своему собеседнику и, что важно, — слушать. Именно поэтому Эми чувствовала лёгкость каждый раз, когда сеанс заканчивался.       И сейчас, остановившись в дверях палаты, доктор Адамс обернулся:       — То, что не убивает, делает нас сильнее, — уголок его губ дернулся, а глаза тепло улыбнулись. — До скорой встречи, Эмилия.       — До свидания, Винсент.       …Тони клевали носом, держа в руках стакан кофе из Starbucks. Он уже остыл и оставлял на языке неприятное послевкусие.       — Я думал, ты проведёшь это время более продуктивно, — рядом опустился Винсент Адамс, поставив свой извечный портфель на свободное сидение.       — Вы закончили? — Старк зевнул и тряхнул головой, сгоняя сонливость.       Веки неконтролируемо тяжелели. Но каждый раз, когда Тони проваливался в сон, его резко оттуда выдергивали. А единственное место, где он мог спать — чертова больница.       — На сегодня — да, — отозвался психолог.       Тони сонно кивнул.       — Как она?       — Она сильная, — Винсент посмотрел на дверь в палату, где лежала Эмилия, и снял очки. — Только у неё каша в голове.       — Как и всегда, — хмыкнул Тони.       — Попробуй поговорить с ней, — психолог действительно видел выход только в этом. — Я, как-никак, для нее чужой. А вы давно знакомы.       — Именно поэтому она не скажет ни слова.       Винсент пожал плечами, размял затекшую шею и похлопал друга по плечу.       — Прорвёмся, Старк, — как можно более вдохновенно заверил Адамс. — Сделай все возможное, чтобы ее окружение не особо отличалось от того, что было раньше. Я про отца.       Взгляд Тони упал на лежащий рядом телефон.       — Я не могу до него дозвониться, — мобильник оказался в руках и Тони, сам не зная, зачем, несколько раз разблокировал и заблокировал его.       Просто сумасшествие какое-то.       — Ты сам то как? — спросил психолог, изогнув брови.       — Порядок.       — Засуну в жопу своего внутреннего психолога и сделаю вид, что поверил, — Винсент провел ладонью по лицу и, посмотрев на Старка, сильнее сжал его плечо.       — Надо бы поскорее разобраться со всем этим, — заявил Тони, допивая остатки кофе. — Иначе я копыта отброшу.

***

семь дней спустя       — Какие чудесные цветы, — мечтательно вздохнула медсестра, оставляя на прикроватной тумбочке поднос с едой.       Сегодня на завтрак была каша с фруктами, тосты и гранатовый сок, от которого девушку воротило, словно от чего-то действительно противного. Эмилия проследила взглядом за молодой сестрой Янг и улыбнулась, когда та наклонилась над вазой ромашек и с выражением удовольствия на лице закрыла глаза, вдыхая аромат свежесрезанных цветов. За все те дни в сознании, пока Эмилия медленно шла на поправку, Тони Старк нес цветы несколько раз в день, поэтому вскоре весь подоконник и гардеробный шкафчик были заставлены вазами. Но среди дизайнерских букетов Эмилия больше всего любила обычные полевые ромашки, которые просила ставить на тумбу у изголовья кровати. Ей нравилось просыпаться и ещё несколько минут любоваться маленькими солнышками, заключенными в ободок белых лепесточков-капелек.       — Мне столько цветов за всю мою жизнь не дарили, — призналась Миранда Янг, проверяя датчики на мониторе и записывая данные в историю болезни.       — Мне тоже, если честно, — Эмилия улыбнулась, поднимая изголовье кровати, чтобы у нее появилась возможность хоть немного посидеть.       С того дня, как она пришла в сознание, ее ждало достаточно потрясений, чтобы потерять всякий интерес к жизни, но девушка все равно продолжала радоваться, что осталась жива. Первые два дня были самыми трудными в адаптации к новым условиям: пришлось столкнуться с трудностями в приеме пищи и удовлетворении естественных потребностей, но Миранда во всем стремилась помочь. Эмилия догадывалась, что Старк платит ей за обходительность и повышенное внимание, потому что медсестра появлялась в палате каждые пятнадцать минут, даже ночью поправляя одеяло и выключая кондиционер. Но она была прекрасным собеседником и всегда могла помочь Эмилии справится с тревогой. Девушке оставалось только гадать сколько денег выкладывает Тони на содержание Эмилии в платной палате. С другой стороны, отказываться было максимально глупо.       На пятый день сняли повязку с лица и девушка с грустью заметила, что шрам от пореза вряд ли заживёт, но улыбнулась стоящему над душой Старку и сделала вид, будто ее это вовсе не задело. А мужчина, ссылаясь на срочные дела в Вашингтоне, в тот же день улетел, заверив, что в скором времени вернётся и заберёт Эмилию домой.       Девушке снова пришлось скрывать разочарование, но все же она считала и это подарком судьбы. Зато отношения с Питером и Мэри Джейн наладились, ребята стали появляться в больнице чуть ли не два раза в день, стараясь отвлечь подругу от горьких мыслей. Правда было заметно, что Питеру самому было трудно сдерживать эмоции каждый раз, когда он помогал подруге пересаживаться в инвалидное кресло.       И уж точно никогда в жизни Эмилия Хатчерсон не думала, что когда-нибудь столкнётся с подобным. Лишь оставаясь наедине с собственными мыслями, она не стремилась сдерживать эмоции, вытирая слёзы рукавом пижамы. Это чувство беспомощности сводило с ума. Было трудно привыкнуть к новому статусу, позволять кому-то помогать и делать вид, словно жизнь не остановилась. А на деле же она замерла без возможности восстановления. Эмилия понимала, что в инвалидном кресле станет не нужна ни своим друзьям, ни отцу, ни Старку.       Но самым неприятным и подозрительным было то, что Гарольд Хатчерсон не брал трубку. И, поделившись с Тони опасениями и переживаниями за отца, девушка попросила мужчину выяснить куда пропал мужчина. Тони дал обещание, но исчез так же неожиданно, как и Гарольд.       Помогал доктор Адамс. Он приходил через день всегда в одно и то же время, приносил с собой яблоки или бананы, надевал на нос узкие очки с прозрачной оправой и с готовностью выслушивал все тревоги своей пациентки. А тревог у нее было достаточно, начиная от проблем с позвоночником и заканчивая непрерывными имя кошмарами. Однако, стоит признать, что видения пропали: Эмилия странным образом научилась их контролировать, а после — и вовсе прогонять.       Страшнее всего была память тела. Оно все помнило, каждую деталь, каждую минуту собственных страданий и по вечерам напоминало о себе зудящей болью. Но, возможно, именно она заставляла Эмилию крепиться.       Девушка понуро вздохнула, поднося к губам сок. Даже не сделав ни единого глотка, она ощутила сводящую челюсть кислоту и со вздохом вернула стакан на поднос.       — Мисс Кларк, вам необходимо съесть завтрак, — попросила медсестра, улыбнувшись. — Уверена, мистер Старк будет в ярости, если узнает, что вы отказываетесь от еды.       — Я не отказываюсь, — Эми отвела взгляд. — Просто нет аппетита.       — Мистер Старк просил передать вам, чтобы вы не пренебрегали указаниям врача. Чем лучше и качественнее вы будете выполнять предписания, тем быстрее пойдете на поправку.       — Гранатовый сок вернёт мне ноги? — фыркнула Эмилия, с вызовом посмотрев на сестру Адамс. — Если Тони хочет сказать мне что-то, ему бы следовало сделать это лично.       Миранда сложила руки на груди и сердито насупилась. Она была милой блондинкой совсем ещё детской внешности, поэтому и ее наигранная сердитость вызывала добродушную улыбку.       — Мисс Кларк, — она поджала тоненькие губы. — Ваши ноги вернёт операция. А операцию вам сделают только в том случае, если вы восстановите уровень гемоглобина в крови.       Сестра взяла с подноса стакан и, не слушая возражений, вручила его Эмилии прямо в руки. Та посмотрела на темную жидкость и прикусила губу. Она ненавидела эту кислятину даже больше, чем запеченную рыбу отцовского приготовления.       — Гранатовый сок, гематогеновые батончики и печень богаты гемоглобином, — нравоучительно заметила Миранда. — Поэтому подумайте лучше, когда в следующий раз будете выбрасывать запечённую печень из окна.       И она в ожидании посмотрела на пациентку, сменив, однако, гнев на милость.       — Хорошо, — кивнула Эмилия, сморщившись. — Но в следующий раз накладывай чуть поменьше этого шедевра кулинарии, иначе мой желудок избавиться от него раньше, чем волшебный гемоглобин успеет усвоиться.       — Хорошо, — рассмеялась Миранда. — Я постараюсь визуально уменьшить порцию, а вы сделаете вид, что ничего не заметили.       Эмилия улыбнулась. Миранда действительно была мила с ней, поэтому девушке не хотелось перечить. Особенно после приведенных доводов.       — Кстати, о мистере Старке, — уже у двери вспомнила сестра Янг, улыбнувшись. — Он заходил к вам вчерашним вечером, но вы уже спали.       Ближе к вечеру в дверь палаты раздался неловкий стук, за которым дверь открылась и в щель между дверью и косяком влезла взлохмаченная голова Питера Паркера.       Он весело оповестил Эмилию о своем прибытии и, заходя в палату, умудрился уронить стул и, к счастью пустую, капельницу. За ним осторожно, практически на цыпочках, зашла Мэри Джейн. Питер осмотрел заставленную цветами палату и присвистнул.       — Н-да, — протянул он, цокнул языком и достал из-за спины помятый букет белых лилий. — Мистер Старк обскакал меня раз так, в десять.       Эмилия улыбнулась, принимая букет, и уткнулась в него носом. Нос защипало и девушка чихнула. Питер, как оказалось, обладает чудесной способностью даже в самой безвыходной ситуации поднимать настроение.       — Это очень мило, — призналась Эми, откатываясь на коляске чуть в сторону, чтобы позволить друзьям сесть на небольшой диванчик. — Рада вас видеть.       — Мы тоже, — ЭмДжей присела на краешек кресла но, подумав с секунду, быстро с него встала.       Она хитро прищурилась, как делала каждый раз, замышляя что-то невообразимо абсурдное. Усадив переминавшегося с ноги на ногу Питера, она откатилась коляску к окну. Жалюзи были подняты, открывая прекрасный вид на побережье. Теплые лучи солнца нежно ложились на покрытое синяками и царапинами лицо, превращая темные кровоподтёки в иссиня-черные, переходящие в жёлтый у самых краёв.       Цокнув языком, ЭмДжей развернула подругу к себе и присела напротив нее. Тонкие пальцы властно обхватили овальное лицо с впалыми щеками и подставили его солнцу.       — Что ты делаешь?       Непонимание во взгляде Питера кричало о том, что он тоже не против узнать ответ на этот вопрос. Парень попытался заговорщицки поиграть бровями, он видел подобное в фильме, но ЭмДжей весело рассмеялась и подмигнула ему.       — Сиди так, — строго приказала она, отходя к диванчику, где оставила сумку.       Порывшись в ней в поисках чего-то особенного, Мэри Джейн достала косметичку, маленькое круглое зеркальце и расчёску. Эми, отвлекаясь от солнечных ванн, вызвала гнев лучшей подруги. Мэри Джейн с помощью Питера переместила все свои вещи на подоконник и задумалась. Стоит ли говорить, что в планы этой рыжей бестии окружающие ее люди были посвящены только в самый последний момент? Девушка прищурилась, глядя на Паркера, который с интересом вчитывался в содержание крема для рук.       Эмилия посмотрела на горизонт. День был солнечным и из открытого окна приятно пахло свежескошенной травой. Окна выходили прямо на задний двор больницы, откуда прекрасно было видно сад с бродячими по нему пациентами и гостями. Эмилии хотелось хоть ненадолго снова почувствовать, как теплый ветер обдувает ее лицо, играет с прядями коротких каштановых волос. Это ведь такое простое желание, которое все двадцать лет было от нее в шаговой доступности, но только сейчас, оказавшись прикованной к постели, девушка поняла насколько это прекрасно — медленно гулять вдоль парковых тропинок, рассматривая перескакивающих с ветки на ветку белок. Или босиком пройтись по тёплому морскому побережью, пропуская сквозь пальцы песок, а потом получить невероятное удовольствие от прохладной волны, нежно бьющей ноги до щиколоток. Или зарыться пальцами в крупный ворс ковра, от удовольствия закусывая губу.       Закрыв глаза, Эмилия вспомнила детство, игры в песочнице с отцом и любимые поездки в загородный дом. Но как только девушка открывала их, сталкивалась с холодной стерильностью палаты, режущей глаза. Да, она была рада что сидит сейчас рядом со своими друзьями, но она скучала по своим прежним возможностям. И скрыть это от проницательной Мэри Джейн было невозможно. Если Питер в виду своей чисто мужской узости эмоционального восприятия сейчас не особо понимал, да даже не мог представить мысли Эми, то для Уотсон все было ясно, как белый день.       Поэтому она закусила губу и, задумавшись, приняла решение вывести подругу из состояния сомнамбулы. Как она собиралась это сделать — это уже другая, менее продуманная сторона вопроса.       — Почему ты сидишь с постоянно закрытыми шторами? — спросила рыжеволосая, вываливая из косметички все содержимое.       Эмилия без особых эмоций на лице следила за действиями подруги. А Питер непонимающий хмурился брови.       — В полумраке я хотя бы в зеркало на себя могу смотреть, не кривясь от отвращения, — ответила Эми, откусив принесенное Питером яблоко.       Ребята переглянулись.       — Вообще-то, — Питер напряг извилины, он ещё даже не придумал что именно собирался сказать, поэтому все надежды возлагал на свое умение импровизировать, — учёными доказано, что ультрафиолетовые лучи способствуют заживлению повреждённых тканей и…       — Питер, — со снисходительной улыбкой остановила его Эми. — Я учусь в медицинском, и если бы солнце заживляло раны, я бы об этом уже знала.       Мэри Джейн рассмеялась, ткнув парня в бок. Сложно было не заметить, что между этими двумя пушечными залпами летают флюиды. Питер только и делал, что стремился помочь ЭмДжей с любым, даже элементарным, делом, а девушка лишь фыркала и смеялась над тем, кто ей в действительности очень даже нравился. Это было очевидно и для Эмилии, которая была рада за друзей, но всё-таки не могла представить из вместе. Эмоциональный, неуклюжий и постоянно влипающий в авантюры Паркер и рассудительная, сдержанная и эмоционально взрослая Уотсон.       Купидон определенно ошибся, но это было даже забавно. Может, правду говорят, что противоположности притягиваются? А ещё больше Эмилию волновал другой вопрос: знает ли Мэри Джейн маленький паучий секрет своего парня?       — Может, солнце и не заживляет раны, — Мэри Джейн выдернула подругу из собственных мыслей и посмотрела на Питера с хитрой улыбкой. — Но я знаю кое-что, пусть менее эффективное, но более приятное.       — Правда? — непонимающий прищурился Питер.       — Ты и не поймёшь, — отмахнулась от него девушка. — Я про косметику.       Воодушевления это заявление Эмилии не принесло, но она хотя бы стала понимать для чего подруга устроила на подоконнике стол стилиста.       Посмотрев на ЭмДжей с усталостью, она пыталась послать в мозг подруги сигнал, что ей вовсе не хочется экспериментировать. Наверное, надеялась на то, что Уотсон сама откажется от этой бредовой идеи. Но по той причине, что знала Мэри Джейн со школы, Эми даже не рассчитывала отговорить подругу. Если той пришло что-то в голову, то ничто, включая начало инопланетного вторжения, не способно заставить Мэри Джейн поменять свое решение.       — Когда мы ехали сюда, Питер сказал, что очень хочет покатать тебя по коридорам больницы, — заговорщицки заявила рыжеволосая.       — Правда? — изумился парень, но, заметив гнев на лице девушки, нервно улыбнулся. — Ну да. Можем одолжить у кого-нибудь коляску и устроить гонки… на колясках.       Было приятно, что друзья пытаются привести ее в чувства и хотя бы это заставило Эми сделать вид, что она не заметила подвоха.       — Все равно мой гипс не даст нам устроить настоящий забег, — улыбнулась девушка, слегка поднимая загипсованную руку.       Питер кивнул, а Мэри Джейн развернула его и толкнула в сторону коридора.       — Погуляй, — заявила она, выставляя Питера за дверь. — А нам тут надо поговорить на девчачьими темы.       — Почему я не могу в них участвовать?       — Потому что ты не девчонка.       — Логично, — кивнул парень, уперев руки в бока. — Но я могу надеть юбку и изменить голос.       — Вернёшься через полчаса, — безапелляционно заявила Уотсон, захлопнув дверь прямо перед носом юноши.       Она развернулась на каблуках и, растерев в предвкушении ладони, приблизилась к Эмилии. Происходящее напомнило бы сборы на свидание, но ситуация вставала в противовес реальности. Эмилия с теплотой вспоминала время, когда они с Мэри Джейн собирались у нее дома, подбирая наряды и сводя с ума мистера Хатчерсона. Когда делились секретами, поедая хрустящие чипсы или просто веселились, устраивая пижамную вечеринку. Но то время вдруг показалось смутными воспоминаниями прошлой жизни, а та веселая и жизнерадостная Эмилия — другим человеком.       — Пока я пробиралась к тебе, — Мэри Джейн принялась за дело, решив попутно побеседовать, а Эми устало закрыла глаза, позволяя подруге делать с ее лицом что угодно, хуже точно не будет, — встретила около десятка молодых и симпатичных врачей. Один лучше другого.       — Так заезд на колясках — это пикап ход? — предположила Эмилия.       — Это стратегия, подруга. Мужчины что надо. Подберём тебе накаченного красавчика-хирурга.       — Прекрасная идея, — вяло отозвалась Хатчерсон.       Ей нравилось, как Мэри Джейн кропотливо замазывается ее синяки, рисует аккуратные тонкие стрелки, накладывает тени и румяна. Это расслабляло, и если бы не приходилось поддерживать разговор, девушка обязательно уснула бы. Но подруга не умолкала ни на секунду, хотя никогда не отличалась особой болтливостью. Было понятно, почему она вдруг воодушевилась и приволокла с собой все свои помады, но Эми не видела в этом никакого смысла.       То, что она разукрашенная проедется по коридорам в инвалидном кресле не вызовет у окружающих мужчин ничего, кроме чувства жалости. Да и не особо хотелось пускать к себе кого-то, особенно после недавних событий.       Когда прическа и макияж были готовы, Мэри Джейн победно улыбнулась и хлопнула в ладони, вручая в руки подруги маленькое зеркало. Конечно, косметика не смогла скрыть шрам, но она прекрасно спрятала царапины и кровоподтёки, выровняв тон и текстуру кожи. Не ярко накрашенные глаза и нежно-розовая помада на губах. Эми с недоверием посмотрела в зеркало ещё раз и на этот раз искренне улыбнулась. Теплые карамельные волосы были забраны в пышный хвост, схваченный на затылке невидимками.       — Мэри Джейн, — не отрывая взгляда от собственного отражения, Эми с трудом сдерживала слезы. — Ты волшебница.       — Ты же понимаешь, что все это пройдет? — рыжеволосая присела на краешек кровати и упёрлась руками в собственные колени. — Просто ты почему-то зациклилась на плохом, когда в жизни нужно искать хорошее.       — Мне просто очень страшно, — дрожащим голосом призналась Хатчерсон. — Что я так и останусь в этой… коляске.       — Ты думаешь, что мистер Старк допустит это? Он сделает все возможное и невозможное тоже, чтобы поставить тебя на ноги. Просто доверься ему и все будет прекрасно.       — Думаешь?       — Уверена, — ЭмДжей заправила волосы за уши. — А сейчас переоденем тебя во что-нибудь более… адекватное.       Это было труднее всего, но с помощью сестры Янг девушки сменили нежно-бежевую больничную пижаму на коралловую рубашку и юбку. Мэри Джейн на секунду зависла, заметив покрытое следами человеческих рук тело подруги, но нашла в себе сил проигнорировать злость. Она знала о произошедшем только со слов Питера, но единственная из близких для Эмилии людей увидела побои вблизи. И от этого становилось не по себе каждый раз, когда ЭмДжей думала о чувствах, испытываемых подругой в тот роковой день.       Но заговорить об этом Уотсон так и не решилась. Вместо этого она с удовольствием рассказала о стажировке у Старка и должности лаборанта в его лаборатории.       — Получается, что из нас троих только я не работала на Тони?       ЭмДжей пожала плечами. Она была благодарна мистеру Старку за прекрасную возможность избавиться от отцовского влияния. И сейчас, снимая квартиру вместе с Питером, посещая лекции в университете и помогая Старку в лаборатории, Уотсон точно могла сказать, что счастлива. Но ещё раз убедилась, что по какой-то странной закономерности они с подругой не могут быть счастливыми одновременно.       — Эмилия, вот видите, вам очень идёт, — заверила сестра Янг, задумчиво потирая подбородок. — Вам очень повезло, что вас окружают такие прекрасные люди.       …Тони устало стучал указательным пальцем по кожаной обивке руля, следя в боковое зеркало за тем, как за его черной BMW выстраивается пробка. Глянув на часы, мужчина устало вздохнул и откинулся на сиденье, запрокинув голову. Он уже час назад должен был прибыть в больницу, но столкнулся с незапланированным препятствием в виде разболевшегося Хэппи, поэтому пересел в кресло водителя и попал в пробку.       — Что там, Пятница? — Авария на перекрестке 23-ей улицы и 4-ой Авеню. Ожидаемое время пробки — 27 минут.       — Построй мне самый оптимальный маршрут до больницы.       — Маршрут построен и выведен в навигатор.       Тони размял шею и перестроился. Лучше бы летел в костюме. Он думал о том, что пропажа Гарольда Хатчерсона — это ещё одна головная боль, которую нужно было решать в ближайшее время. Но мужчина не отвечал ни на один его звонок, а Тони понятия не имел как сообщить отцу, что его дочь в больнице. Телефон провибрировал и замолк. На экране высветилось имя лучшего друга.       — Роуди?       — Тони, привет, — пробормотал в трубку Джеймс. — У меня плохие новости.       Старк помассировал переносицу, стремясь избавиться от простреливающей лоб головной боли.       Плохие новости — это то, что в последнее время ведёт Старка прямиком на тот свет. Будучи неуверенным, что действительно хочет слышать то, о чем так спешил рассказать Джеймс, Тони резко вывернул руль, направив машину в объезд пробки.       — Ты просил меня найти человека с именем Мартин Кларк. Я его нашел.       …На посту сестры Старк столкнулся с очередной преградой в виде вытаращенных на него влюбленных глаз. Стараясь игнорировать откровенный флирт и быть при этом дружелюбным, Тони разузнал о состоянии Эмилии и, сфотографировавшись с настойчивой девушкой, поднялся на третий этаж.       У него не было абсолютно ни единой мысли в голове, лишь звенящая пустота.       Заметив борющегося с кофейным аппаратом Питера, мужчина остановился и одним нажатием кнопки запустил аппарат. Горячий напиток разлился мимо, вызывая у Питера, забывшего поставить стаканчик, расширяющиеся зрачки.       — Мистер Старк, — рассерженно обратился он, пиная аппарат. — Я бы и сам справился. Это были мои последние деньги.       — Что ты здесь трешься? — игнорируя упертого парнишку, устало спросил Старк.       — Девчонки болтают, а я тут … в общем, у них там какие-то девчачьи штучки, — и, подумав, добавил, — понятия не имею что это значит.       — Держи, — Тони порылся в кармане пиджака и вручил парню несколько смятых долларовых купюр. — Купи себе кофе. Надеюсь, видел, что я нажимал.       — Мистер Старк, что-то случилось?       Тони остановился, ощущая, как ноги наливаются свинцом. Случилось ли что-то, что может быть хуже разворачивающихся событий? Наверное, да.       Болезненно зажмурившись, мужчина обернулся к Питеру и посмотрел на него сверху вниз. Складывалось ощущение, что Паркеру больше всех надо, и раздражение, которое Тони готов был выплеснуть на первого встречного, чуть не вылилось на Питера. Но, взяв себя в руки, Старк поджал губы.       — Гарольд Хатчерсон мёртв, — сказал он, замечая, как глаза Питера начинают бегать по его лицу.       — Что? — парень в панике оглянулся, словно боялся, что кто-то подслушает их разговор. — Вы уверены, что это не ошибка?       — Какая, нахрен, ошибка? — рявкнул Тони, теряя контроль.       Он, не отдавая себе в этом отчёта, схватил мальчишку за воротник рубашки и прибил к стене. Дёргающиеся мышцы лица и ядовито-горящие глаза ввергли Питера в такое замешательство, что он отпустил руки по швам и уставился на своего куратора неверящими глазами. Это был Тони Старк, но вместе с тем это был какой-то другой, скрытый ранее в глубинах подсознания, человек.       — Извини, Питер, — Тони словно пробудился от сна: он резко дернулся и, отпустив Паркера, поправил его рубашку. — Твою мать, я понятия не имею, что делать.       — Вы скажете Эмилии? — вполне резонный вопрос, Старку же он показался идиотским.       — Я не идиот. Девочка только что узнала, что у нее перелом позвоночника и что ее хотели убить. И тут я приду и скажу, что ее отца нашли застреленным в собственном кабинете.       Питер понимающе кивнул и отвёл взгляд. Он видел, насколько взвинченный был мистер Старк и не знал, как на происходящее следовало реагировать ему самому. И, что важнее, как вести себя с Эми.       — Но не врать же ей, — горько вздохнул Питер. — Он ее отец.       — Да, ты прав, — Тони невидящим взглядом осмотрелся и закивал, словно заклинило механизм маятника. — Нужно рассказать ей все сейчас. Так будет правильно.       Питер чувствовал нарастающую неловкость, но продолжал идти за мистером Старком по пятам, пока они не оказались возле палаты номер четырнадцать, в которой лежала Эмилия. Тони думал о том, что попал в какой-то замкнутый круг, выбраться из которого не помогала ни одна из его стратегий. Но вместе с тем, если не освободиться сейчас, эта трясина затянет и никогда уже не отпустит. Старк знал, что должен поступить правильно, но понятия не имел что в данном случае было ближе к этому осточертевшему «правильно». Почему-то было проще принимать решения, когда дело касается, по сути, посторонних тебе людей, но когда что-то происходит с твоей семьей, ты теряешь координацию.       Хотелось поступить верно, чтобы принятое решение построило цепь из продуктивных следствий и привело, в итоге, в конечному результату. Не идеальному, но хотя бы терпимому.       А сейчас он не знал даже того, что именно скажет близкому человеку. Если скажет правду — увидит в ее глазах боль в разы сильнее, чем раньше, и будет бояться за каждый ее шаг, будет следить за каждым действием, вгоняя в рамки и ограничивая. Он знал какого это — потерять семью. И не хотел, чтобы Эмилия чувствовала этот страх перед будущим. Но больше всего он боялся убить Эмилию своими словами, заставить вновь крутануться в пространстве и перескочить несколько лет. Это опыт, но какой…       Если промолчит, может потерять ее навсегда. Но дать ей шанс восстановиться после пережитого. В Эмилию Хатчерсон словно летели пейнтбольные шары, и Старк хотел, по возможности, взять удар на себя.       Задержав ладонь на холодной металлической ручке двери, Тони замер. Его слуха достиг теплый задорный смех, который перестал звучать при нем два года назад. Лёгкие наполнились углекислым газом, с усилием мужчина заставил вытолкнуть его наружу и снова начать дышать.       Ему не составило труда постучаться и, получив словесное разрешение, войти в палату. Три девушки стояли возле зеркала, громко смеясь и дружелюбно друг другу улыбаясь. Сестра Янг, поздоровавшись со своим работодателем, поспешила удалиться, а Мэри Джейн села на кровать и хитро улыбнулась, наталкивая на мысль, что она похожа на лисицу. Они уже виделись сегодня в лаборатории, поэтому в приветствии не было никакого смысла.       А вот Эмилия, широко улыбаясь, развернулась на кресле и развела руки в стороны, представляя вниманию мужчины свой наряд. Тони от неожиданности подавился воздухом и закашлялась. Он не знал, почему именно ведёт себя, как идиот, но в голове только и крутилась мысль: «Как мне сказать ей об отце?».       — Что скажешь? — спросила она, взглянув мужчине прямо в глаза.       А ему действительно подумалось, что вернулась та самая Эмилия Хатчерсон, вытеснив Аврору Кларк на задний план. В это действительно хотелось верить. И это страшно было разрушить.       — Выглядишь… потрясающе, — он не солгал.       Эми за время разлуки повзрослела, и дело было даже не в причёске чуть выше плеч и темном цвете волос, а в ее глазах. Хотелось верить, что история с покушением никак не была с этим связана, но считать так было бы верхом глупости. Старк криво улыбнулся и подошёл чуть ближе.       — На улице замечательная погода, — Тони глянул за окно. — Не хочешь прогуляться?       — А мне можно?       — Я Тони Старк, а это значит, что тебе можно всё, — он кивнул Уотсон. — Ну или почти всё.       — Я не против подышать воздухом полной грудью, а не через щель в окне.       — Вот и славно.       Мэри Джейн с Питером приняли решение оставить Эмилию под присмотром мистера Старка, однако Эмилия была удивлена, что впервые Питер просто уволок Уотсон из палаты, пообещав все объяснить позднее.       На улице было свежо и солнечно, ещё влажная после утреннего дождя тропинка, прорезающая парк, отдавала тепло. Поэтому складывалось ощущение, словно на дворе ранняя весна. Редкие прохожие, в основном пациенты больницы и их посетители, предпочитали сидеть на лавочках, скрываясь от теплого солнца в тени деревьев. Тони же медленно катил кресло вдоль парка, позволяя Эми насладиться прекрасными мгновениями.       Девушка чувствовала себя лучше и плохие мысли стали покидать голову, не найдя в ней пристанища. Однако это не только радовало, но и заставляло с тревогой ждать их возвращения. Да, они пропадали, когда рядом был Тони, но как только он уйдет, оставив девушку одну в больничной палате, одиночество и страх вернуться на свои законные мечта. Они стали ее спутниками, которые все же боятся справедливого мстителя.       Несмотря на теплую погоду, Тони все равно заботливо укрыл девушку пледом и с частой периодичностью останавливался, чтобы убедиться в том, что ей комфортно. А уже возле фонтана, стоящего в центре парка, от которого радиально раскололись асфальтированные тропинки, Тони заставил девушку накинуть на плечи его пиджак. Эми, стараясь не подавать виду, укуталась в него, полной грудью вдыхая запах парфюма, ставшего родным. А Тони его никогда не менял, оставаясь верным традициям.       — Тони, — позвала его Эмилия, заставив мужчину подкатить коляску ближе к лавочке.       — Что?       Он без особого труда, просунув руку под колени, поднял Эмилию с кресла и аккуратно усадил на скамейку. На спине у нее был зафиксирован бандаж, не позволяющий двигаться определенным образом, в результате которого можно навредить спине. Девушка тепло улыбнулась и, обняв руку мужчины, прижалась к нему. Ей хотелось просидеть так очень долго и без лишних слов, но это было невозможно. Тони приобнял ее за плечи, позволяя положить голову на свое плечо.       — Мне было так больно, — призналась Эмилия, шмыгнув носом, ей хотелось плакать и просить прощения.       Чувства разрывали ее, создавая эффект черной дыры. Лишь бы она не затянула в себя что-то по-настоящему важное. Пусть забирает обиды и боль, но оставит кое-что другое.       — Эй, — теплая ладонь легла на шею, позволяя расслабиться; Эмилия знала, что с этим человеком находится в полной безопасности. — Все будет хорошо, я рядом.       Она больше не сдерживала слез, градом катившихся по щекам и впитывающихся в белоснежную мужскую рубашку. Не страшно было даже показаться глупой, ведь она, по сути, таковой и являлась.       — Спасибо тебе, Тони.       — За что?       — За то, что ты рядом.       Мужчина прерывисто вздохнул, чувство совести кольнуло в ребро, но Старк проигнорировал его. Сейчас главное, чтобы Эмилия встала на ноги. Известие о смерти отца подкосит ее окончательно, не нужно быть супергероем, чтобы догадаться.       — Это моя работа, — тихо произнес Тони.       Девушка встрепенулась как маленький воробушек и подняла полные слез глаза. Она посмотрела ими в карие омуты и готова была броситься в них, греться там всю оставшуюся жизнь. Когда-то она хотела доказать Тони, что у него есть семья. Но сейчас это делал он: доказывал ей, что он тот человек, которому она готова отдать все, что угодно, ради которого готова пойти на преступление и шагнуть в бездну. Это странно, это безрассудно, многие скажут, что это — банально и только на словах, но это действительно так.       — Нет, Тони, — девушка отрицательно замотала головой. — Не работа. Я же тебе чужой человек, но ты рядом, ты помогаешь и я… мне это очень важно.       — Мы уже давно не чужие люди, Эми.       — Да, да, но… — девушка замялась. — Сегодня я поняла кое-что очень важное.       — И что же?       — Что я хочу жить дальше… что жизнь не остановилась и что это,. — она кивнула на свои ноги, — ерунда. Я справлюсь со всем, потому что у меня есть ЭмДжей и Питер, любящий отец и ты, Тони.       Мужчина улыбнулся краешком рта.       — Не переживай, — сказал он. — Твоей жизни больше ничего не угрожает. И я обещаю, что сделаю все невозможное, чтобы поставить тебя на ноги.       Он заглянул ей в глаза и увидел там беспредельное, безграничное доверие. Так на него ещё никто и никогда не смотрел.       — Веришь мне? — тихо спросил Старк.       — Верю, — Эми уткнулась лбом в плечо и закрыла глаза.       Она подумала, что зря они с Эмджей затеяли все эти переодевания, потому что на белой ткани рубашки теперь от ее неловкого движения остался след от тонального крема. Виновато улыбнувшись, Эмилия ладонью постаралась стереть его, но лишь сильнее размазал и рассмеялась.       Тони следил за ее действиями и думал о том, что поступает по отношению к девушке очень подло, но ничего не мог с собой поделать. Мозг говорил ему, что самым логичным будет именно сейчас рассказать про смерть Гарольда Хатчерсона и, пусть ценой разрушения юношеских стандартов доброты, помочь девушке жить реальной жизнью. Но сердце больно сжималось каждый раз, когда он думал об этом. Оно не хотело причинять боль, и Тони решил для себя, что сначала лично убедится в случившемся, а это промедление благоприятно повлияет на выздоровление Эмилии.       — Надеюсь, — не скрывая смех, обратилась к нему девушка, — у тебя есть ещё рубашки, потому что эту я безвозвратно испортила.       — Она мне все равно не нравилась, — хмыкнул Старк, следя за еле заметным волнением листвы.       — Выходит, я помогла тебе избавиться от нелюбимой вещи, я просто супергерой.       — У меня, кажется, появился конкурент, — отшутился Тони, пытаясь не показывать девушке своей задумчивости. — Боюсь, что скоро мою работу забирать начнёшь.       Эмилия невинно пожала плечами.       — Это бизнес, ничего личного.       — Можешь уже заказывать отвратительно-розовый костюм, который ты мне пророчили, ну и подбирать себе имя.       — Все нормальные уже разобрали, — наигранно обиженно вздохнула девушка. — Мне бы подошло что-то очень… стильное. Тигрица.       — У нас уже есть супергерой из разряда кошачьих, — ровно ответил Старк, но буквально через секунду его глаза зажглись, во взгляде проскользнула невероятная загадка. — Кстати, о нём. Любишь путешествовать?       — Я уже чувствую подвох, — честно призналась Эмилия, с улыбкой рассматривая пожилую парочку, разместившуюся напротив.       — Уверен, что билет в это место ты просто так не купишь, — хмыкнул Тони. — Только мне нужно уладить кое-какие нюансы.       — Например?       И Старк загадочно улыбнулся.       Уже после того, как девушка оказалась в палате под присмотром сестры Янг, Тони Старк медленно спустился из больницы. На парковке его остановил появившийся словно из ниоткуда Питер.       — Вы рассказали ей? — нетерпеливо спросил парень, отдышавшись, потому что пробежал за мужчиной добрых сотню метров.       Старк отрицательно замотал головой.       — Она впервые за это время смеялась, — ответил он. — Я просто не мог сказать ей правду.